Последний день Солнца

Да, я – подросток. Нет, я не бунтарь. Да, я умная. Нет, я не образованная. Да, я существую. Нет, я не умею любить. Да, я знаю, что такое чувства. Нет, я никогда не испытывала их. Я умею анализировать. Я рассматриваю под лупой каждое человеческое чувство и генерирую свое мнение по этому поводу. У меня есть великолепная модель для наблюдений. - В ближайшие сутки ожидается солнечная погода. – Скрипучими половицами звенел мой голос. – Осадки маловероятны. Он посмотрел мне в лицо. Его усмешка была вызвана моим чрезмерно серьезным выражением лица, коим я всегда его встречаю? Он – профессор. Мой прародитель и мой отец. От него я слышала о процессе своего создания. Он был так молод, когда впервые загорелся мыслью создать нечто совершенное и нечто вечное. Руки его, когда-то белоснежные и хрупкие, замаслились и покрылись многочисленными царапинами. Под ногтями затаилась грязь и ржавчина. Знаете, в меня внедрен чип с базовыми знаниями об эмоциях. По многочисленным морщинкам у глаз я смею полагать, что профессор часто улыбался и смеялся. Однако что-то в его внешности заставляет с подозрительным скрипом дергаться мою антенну. Его глаза вовсе не соответствовали человеку, который в юношестве много радовался жизни. Медовые глаза отца, казалось, давно стали незрячими. Тепло жизни уже давно покинуло его взор, который с каждым днем становился все серее и безэмоциональнее. - Ты уже несколько минут смотришь на меня. Желаешь пойти на подзарядку? Мне подать энергию? Я моргнула. С тихим шелестом закрутились детальки, отвечающие за восприятие видео файлов, и мой взор снова стал ясным, будто словив фокус. - Кто я, профессор? – Со свойственной мне и прочим машинам холодностью и безразличность, поинтересовалась я. - Ты – моя спутница. Ты будешь со мной вечность. А потом вечность при вечности. Он подошел ко мне. Я уже привыкла, что профессор любит нависать высокой елью над моим хрупким миниатюрным телом. Он выдавил привычную улыбку – измученную и забитую. Отец нагнулся сильнее и положил голову мне на плечо. Холодный металл моей кожи должен был обдать его леденящим душу холодом. Профессор замер – по его участившемуся дыханию было понятно, что он погрузился в невеселые воспоминания. Я разбудила его лишь тогда, когда мои сенсоры начали улавливать проблески тьмы, звериной лапой столь бесцеремонно опустившиеся на земной мир. - Я снова стоя заснул? – Профессор удрученно хихикнул и ушел в свою комнату. Я покрутила головой из стороны в сторону. Что девочки из сети, в которой я так долго заряжалась, обычно делают, когда их отцы уходят? Я могла бы порыться в одежде, но кроме стандартного костюма у меня ничего не было. Никаких набросков или чертежей. Надо не забыть напомнить ему об этом завтра утром. Как мне стоит его назвать? «Папа, Вы - жмот» - полагаю, именно так говорят современные девочки. А еще ему стоит есть больше белков. - Папа, Вы – жмот. - Ч-что? – По лицу профессора скатилась краска недоумения. Он заметил, что я нагнулась над одним из его письменных столов. Обычно мне дозволяется рассматривать планы и схемы, ведь я куда более высший разум и могу дать ценный совет, словив любую идею «на лету». - Это новый наряд? Похоже на кокон. – Я внимательно всматривалась в сплетения «рукавов» и искала разрез под голову у столь вызывающего платья. – А эти трубки? Они подсоединяется к ушам и спускаются вниз? Профессор, Вы снова рассмеялись. На этот раз я увидела, как морщинки копной стянулись вокруг ваших глаз – Вы искренне веселились? - Нет, детка. – Отцовская рука легла мне на голову, потрепав волосы. – Это некая программа. Она бесполезная и совершенно не нужна тебе. Она вредная. Она лишь сломает тебя. Поверь, ты не выдержишь вреда этой программы. Итак, какова погода на сегодня? - Солнечный день. – Не моргнув и глазом, выпалила я. - Профессор, Вам стоит есть больше белков. Мой слуховой рецептор уловил едва различимый смех отца. Он сидел в своем стуле. Смею заметить, что он уже несколько недель проводит свои будни в подобной позе. Еще недавно он имел обыкновение придвигаться в этом кресле к своему столу и, шурша и шепча людские ругательства, делал наброски. Сейчас серые дни тянулись в неподвижности. - Милая, иди ко мне. Я двинулась к отцу. Моя новая обновка в виде белого платья зашелестела в такт моим движениям. Всемирная сеть сказала, что это платье для «простушек» только потому, что оно белое и на нем нет рюш. Но моей программе это понравилось. Полагаю, что это был его идеальный «вкус». Я села на колени к профессору и легонько откинула ему за спину поредевший белесый хвост, волоски в котором поблескивали серебром приближающейся смерти. - Сегодня я не буду рассказывать тебе сказки. – Извиняющимся тоном проскрипел старик. Импульс в моей голове подсказывал, что ему необходимо обновить голосовой драйвер. А еще подогнать под размер иссохшего тела кожу – руки стали больше похожи на палки, которые обернули смявшимся пакетом. – Я. Тебя. Люблю. Моя. Милая. В ответ раздалась тишина. Что мне следовало ответить? Не знаю. У меня не было соответствующей справки на тему о любви. - Какой прогноз на сегодня? – Вопросил ты, привычно уткнувшись носом в мое белое плечико и покрепче обняв мое тело. - Дождь. Мой слух уловил момент, в который его дыхание оборвалось. Это было прощанием?