Рыжее солнце

Первый день в новой школе для Лилии начался с жирного темнокожего парня, подрезавшего ее на велисипеде, по пути на учебу. Когда Ли упала на землю, еще мокрую после вчерашнего дождя и ее белая рубашка покрылась пятнами грязи, он остановился и поднял правую руку с согнутыми пальцами, кроме среднего.       — Добро пожаловать на юг, русская сучка Переезд в неблагополучный, злачный для наркоторговцев и шлюх, район оказался единственным выходом из ситуации, в которой оказался отец Лили — русский эмигрант, неудачливый барыга и пьяница, Павел. Жизнь в Майами казалось сказкой, нарисовавшейся из мечты картинкой о жизни в Америке, с океаном, пальмами и серфом по выходным. Во всю сказочную картину не вписывался только ограниченный бюджет Павла, сбежавшего из России с дочерью на руках, он вывез Ли в тайне от жены и родителей, перед этим продав машину и все драгоценности ее матери. Когда Берковы уже пересекали океан, в сибирском городке оставшаяся часть семьи пыталась понять, как этому неудачнику музыканту удалось провернуть аферу и провести всех вокруг пальца. Южный округ Чикаго не славился хорошей репутацией, но купить дом в этом районе было проще простого. Старая деревянная развалюха, с тремя спальнями и маленькой кухней, по санузлу на этаж и разбитое окно на заднем дворе, обошлась Беркову с скудную пачку долларов, оставшихся с продажи последней дозы в Майами. Внутри дома воняло стухшим бельем и травкой, прожжённые диваны и желтые от старости или от мочи белые кресла, все что осталось от прежних хозяев.       — Не так выглядела моя американская мечта — Ли брезгливо заглядывала под диван, находя там то использованные презервативы, то старые носки и детские игрушки, покрытые толстым слоем пыли.       — Я же просил не говорить тебя по-русски — Павел возмущался каждый раз, когда его дочь переходила на родной язык, заставляя себя самого поверить в ложь, что переехав в США он сменил национальность, хотя по правде говоря, его акцент выдавал его корни раньше, чем имя и паспорт — Ты гражданка Америки! — он гордо поднял голову, замечая на потолке огромное пятно от воды, как будто сама судьба смеялась над его нравоучениями.       — А эм нот амэрикан, папочка — с ошибками и вытянутым, стереотипным американским «э» из сериалов, протянула Лиля, достав из кармана куртки свой документ, визу и поднося из поближе к лицу отца — У нас скоро заканчивается виза, и нам никто не продлит ее, если ты не устроишься на работу и не докажешь штатам, что не просто просиживаешь штаны на их земле.       — Мне не нужна работа — возмущенно парировал Павел, выглядывая из окна, выходящего на главную улицу, где по соседству виднелись такие же домики. На крыльце дома напротив сидели парни, по внешнему виду и самокруткам в руках они были настоящими представителями гетто, банчили сами или знали у кого купить лучшую шмаль — Мы на юге, дочка. Здесь не курит только мертвый, а значит спрос большой. Надо только найти хорошего дилера, закупить побольше и продавать с накруткой — от этих слов глаза Беркова загорелись, он весь расплылся в блаженном кайфе, считая в голове будущие доходы, представляя, как станет крупным барыгой и будет пользоваться уважением в округе. Его счастливый момент разрушила Лилия, когда со злость задернула штору, вставая спиной к окну и сжимая губы:       — Когда я говорила, что ты должен доказать америкосам, что не зря находишься в стране, я имела ввиду стабильную работу, соцпакет и налоги в казну. А не торговать травой школьникам и нарываться на новые неприятности, папочка! — последнее слово она произнесла с особым удовольствием, переходя на русский и от злости ее лицо покраснело, а руки начали трястись — Или ты хочешь, чтобы нас под зад пнули в сторону России, где мама жаждет встречи с любимым мужем, который украл все ее деньги и свалил за океан?       — Я…я — от неожиданно напористой и гневной речи, обычно спокойной дочери, Павел забыл как говорить, заикаясь и пытаясь выдать очередной рассказ о чудесном и богатом будущем, которое он сам распланировал, но не знал и не мог создать. Все его попытки торговать наркотикам приводили к крупным долгам, залетам в полицию и откупам, чтобы не вылететь из страны навсегда — Здесь все будет иначе — наконец сообразил он, вспоминая что отец здесь он и главенство должность быть у него, но через секунду он сгорбился от боли. Ли медленно выдохнула носом и с силой наступила отцу пяткой на носок ботинка, перенося тяжесть тела на одну ногу.       — Ты устроишься на работу. А я пойду в школу. Ты будешь собирать мне на завтрак сэндвичи и дружить с соседями. Пить пиво по вечерам в баре, а я устраивать тусовки для своих новых друзей — на ее лице появилась улыбка, но не добрая, а злая и натянутая, как и американский акцент, с которым она произнесла все пункты — Ты будешь платить налоги, оплачивать продукты кредиткой и скоро нам дадут гражданство. И когда я стану полноправной гражданкой США, ты сможешь делать все что угодно и продавать свою паленую травку каждому бомжу под мостом — ближе к концу слова произносились по слогам, каждый звук был грубее и убедительнее предыдущего. Лиля толкнула отца в плечо и пошла в сторону кухни, где лежало несколько сумок с их пожитками. Она вытащила пачку печенья, которая лежала под слоями одежды, нашла небольшую миску и высыпав угощения отправила их в микроволновку — Я надеюсь мы поняли друг друга. Завтра пойдем в ближайшую школу и запишем меня. Не хочу пропускать программу. По соседству с домом Берковых расположился небольшой, на вид еще более обшарпанный, но оживленный дом. За время, пока Лиля разбирала вещи в него вошло несколько человек, а вышло еще больше. Она прозвала его муравейником у себя в голове и освободившись решила навестить тех, кто живет там. Павел, испугавшись депортации из страны или вразумивши речам дочери искал работу, листая недавно принесенные в ящик газеты, плюясь на предложения вывозить мусор и ухаживать за стариками, выливая за ними утки и подмывая перед сном. Ли вышла на улице ближе к вечеру, когда холодный осенний зной окутал город, но не мешал подросткам разъезжать на скейтах и сидеть на ступеньках покуривая. Подойдя к главному входу соседского жилища Беркова постучалась, держа за спиной тарелку с покупными сладостями, как знак дружелюбия. Дверь была открыта, потому что от легкого прикосновения болталась на петлях, но войти не дождавшись хозяев Лиля боялась, не зная правил этого округа. Первые минуты реакции не было, внутри копошились, кричали и смеялись, пахло сигаретами и едой, но запах последнего не вызывал аппетита, скорее наоборот. После второго стука звуки затихли, послышался мат и шаги в сторону двери, наконец она отворилась:        — Привет, я Лилия Беркова, ваша новая соседка. Хотела… — замешкавшись и опустив взгляд, пытаясь разложить приветственный подарок Ли не сразу заметила, кто появился перед ней и наконец подняв взгляд оторопела. Высокий рыжий паренек, почему-то его улыбка пропустила по телу Берковой разряд и она мигом забыла все, что хотела сказать.        — Здорово — немного удивленно кивнул парень и отступил назад, открывая проход в дом — Я Йен, Йен Галлагер. Проходи — он пожал плечами и вернулся на свое место за столом.