Мартышка и Удав

      С Мартышом Толян познакомился экстремально. Ну, собственно, в этом ничего удивительного. Мартыш — он такой, вокруг него всегда карнавал с фейерверками. Толян просто зашел в банк, чтобы снять немного наличных. Уж больно аппетитные соленые грибочки продавала возле супермаркета приветливая бабулька. Никакой работающий банкомат в ближайшей доступности не попался, и пришлось топать за два квартала в сторону центра. Каждый шаг отдавался тупой болью в похмельной башке, и больше всего Толян хотел домой, дабы оздоровиться купленным пивом и вожделенными бабулиными грибочками, а потом всласть поваляться перед теликом.       Когда в банк ворвались трое в черных масках и шапках ниже бровей и, размахивая битами, потребовали от всех улечься на пол, Толян даже не удивился. Он всегда попадал на передовую событий. Ну везуха такая по жизни. Связываться с тремя грабителями, когда нет опасности ни для чьих жизней, а еще, когда самому ничего не угрожает, и особенно, когда только утром вернулся из двухмесячной командировки в Афганистан, Толян не счел нужным. Поэтому он улегся на пол, повинуясь требованиям грабителей, положил под голову рюкзак с упаковкой пива и пытался не задремать. Серьезно, рубило же. Они с парнями в самолете хорошенько отметили возвращение, а поспать толком было некогда. Вот же засранцы, эти грабители придурочные, какого хрена так шуметь…       Он, наверное, и задремал бы, если бы не Мартышка.       — Так, еб вашу мать, какого хуя вы тут устраиваете! Ну-ка! Кинули все свои палки и быстро вышли! Вы что, не видите, тут есть женщины и старики! Идите на хуй, уебки!        Вскочивший на ноги рядом с Толяном задрот, ростом метра полтора, не больше, сердито сверкающий карими глазищами на пол-лица и кривящий безупречной формы пухлые губы, который и произнес эту пламенную речь, удивил Толяна до глубины души и заставил проснуться полностью.       — Я не шучу! — сжав кулаки, грозно произнес этот мелкий и топнул стройной, обтянутой джинсами ножкой, повергнув в шок не только Толяна, но и грабителей.       — Ах ты, мухомор сраный… — отмер один из нападавших и, вытащив нож, приставил его к тщедушной шее неожиданно возникшего защитника. — Ну-ка, блядь, быстро мордой в пол!       Двое других, поняв, что главная угроза — это этот похожий на подростка суицидник, тоже двинулись к нему.       Толян смирился с тем, что вмешаться все же придется, и что отпуск начинается как-то неправильно, тоже встал и, хрустнув кулаками, уложил за сорок пять секунд всех троих в черных шапках, оттащив при этом в сторону воинственно махавшего кулаками мелкого. Потом, пока ждал полицию, пока давал показания, мелкий все время крутился рядом, преданно лупал гляделками и все время норовил влезть в разговор и сообщить, какой Толян герой.       Полицейские сначала хмуро смотрели на Толяна, видимо, подозревая в нем подельника грабителей, и не угомонились, пока не изучили его документы и не позвонили в контору. Потом взяли под козырек и пожелали товарищу майору хорошего отдыха, вежливо попросив прийти завтра в отделение для уточнения деталей произошедшего.       — Военный, значит… — восхищенно выдохнул мелкий, окидывая Толяна заинтересованным взглядом. — Мартын, — протянул руку новый знакомый, когда полиция, наконец, оставила их в покое. — И не надо шутить по поводу моего имени!       — Толян, — пожал Толян протянутую руку, подивившись, как с такой почти детской по размеру, хоть и весьма крепкой, ладошкой можно встревать во взрослые бандитские разборки. — Я и не собирался шутить. Имя как имя. Красивое.       — Точно? Ладно тогда, — умиротворенно улыбнулся храбрец-недоросль. — Все зовут меня Март. Может, пойдем выпьем? Нам нужно расслабиться. Я угощаю. И вообще, хочу отблагодарить тебя, и все такое… — произнес мелкий, не убирая ладонь.       Толяна прошибло словом «отблагодарить». В голове моментально пронеслись десятки способов, какими этот красавчик, едва достававший макушкой ему до подмышки, сможет это сделать. Все способы были пошлыми.       — Я и сам хотел это предложить, — застенчиво сказал Толян, стараясь не покраснеть.       Да-да, весь такой из себя брутальный, почти двухметровый стодвадцатикилограммовый тридцатидвухлетний спецназовец Толик Удалов, по прозвищу Удав, в амурных делах был застенчив, аки агнец. Или агнец вовсе не застенчив, а невинен? Ну да ладно, речь не об этом. Все дело в том, что этот мелкий Март ему понравился. Очень. А с теми, кто ему нравился, Толян не умел себя вести и обычно все портил прям на первом же свидании. Было несколько более-менее удачных попыток, и даже один короткий несчастливый брак, но потом, когда определился с ориентацией, все стало еще печальней. Одиночество уже надоело хуже горькой редьки, да и здоровый организм как бы… требовал своего, но Толяну как-то не везло.       — Все, договорились! Едем! — радостно возвестил мелкий, которого Толян уже окрестил Мартышом, Мартышкой. От имени Мартыш веяло теплом, не то что от студеного Март.       Мартыш тут же распорядился вызвать такси, сообщив, что за руль сегодня не сядет, так как коленки все-таки трясутся, потом сделал несколько звонков, заказывая столик в ресторане, перенося какие-то встречи и давая указания неизвестным «безмозглым курицам» поднять жопы и сделать то, что им было велено еще утром. Свою речь Мартыш обильно перемежал незлыми ругательствами.       Толян молча слушал всю эту словесную вакханалию и радовался, что, кажется, ему повезло, и говорить сегодня ему не придется особо, а значит, возможно, получится ничего не испортить.       Как и предполагалось, Мартыш во время ужина не закрывал рта, и Толяну оставалось только наслаждаться сменой эмоций на подвижном лице и видом завораживающих пухлых губ, которые безумно хотелось попробовать на вкус. Пока Толян окончательно увязал всеми коготками в своем внезапно свалившемся на голову сокровище, Мартыш рассказал, что ему двадцать восемь, и в это никто не верит, что в супермаркетах часто алкоголь даже и по паспорту не продают и грозятся пожаловаться родителям, что он продюсер одного крутого шоу на центральном канале, и что попал он туда вовсе не через постель, как все думают, а прошел жесткий кастинг, что его приглашают на работу в Лондон, но у него и здесь есть еще один неплохой проект, что живет пока с отцом, что назвали его в честь героического деда… Слушая все это, Толян успел приговорить два хорошо прожаренных стейка с горой картофеля фри и выцедить пол-литра виски. Мартышка за это время поковырял салат с креветками и не осилил даже бокал белого сухого вина. Собственно, учитывая их разницу в весе, ничего удивительного в этом не было, но Толян искренне забеспокоился, хватит ли у мелкого силенок, чтобы продолжить вечер. А продолжить хотелось до боли в яйцах. Смотреть спокойно на это чудо природы было невозможно.       — Ты меня не слушаешь, — внезапно остановился Мартыш. — Тебе совсем не интересно. О чем ты думаешь?       — Ты что! Интересно, конечно! Просто я это… хочу тебя! — выпалил Толян и тут же закрыл ладонью рот. Вот оно! Он снова все испортил!       Мартышка недоуменно приоткрыл ротик, словно готовясь расплакаться, и тут же растянул губы в хищной улыбке.       — Так что ж ты молчал! Дубина ты стоеросовая! А я тут стараюсь, тебя охмуряю!       Толян, отмерев, хотел сказать, что не то чтобы он молчал, просто ему слово некогда было вставить, но сказать это он тоже не успел. Энергичный вихрь по имени Мартышка уже подзывал официанта, кому-то звонил, договаривался насчет свободной квартиры сегодня на ночь и отменял на сегодняшний вечер и завтра на утро все встречи. Сначала Толян кайфанул от того, что Мартыш намерен провести с ним всю ночь, потом спохватился и сказал, что квартира не нужна, его квартира в полном их распоряжении. Мартыш укоризненно посмотрел на него, клюнул в щеку и снова сказал: «Что ж ты молчал», а Толян снова не успел ничего ответить.       В такси Толян решил, что испортить что-то уже трудно, птичка поймана в силки, и проявил инициативу, облапив Мартыша и зашептав ему на ухо что-то о том, какой тот красивый, попутно ловя поцелуями вожделенные губы. Мартыш томно завздыхал и запустил ладошку Толяну под ремень, мацая железный пресс и пытаясь спуститься ниже. Толян побоялся, что если настырная ладошка достигнет цели, то Толян точно все испортит, спустив прям тут же. После командировки, где и подрочить-то толком не удавалось, это было вполне возможно. К счастью, Мартыш отвлекся на звонок, смачно ругая какого-то Гришу, и конфуза удалось избежать.

***

      В квартире Толяна было чисто, спасибо мамке, которая присматривала за Толиным фикусом, оставленным его бывшей женой, и заодно смахивала пыль со всех поверхностей. Несмотря на это, перед Мартышом было неудобно, квартира давно нуждалась в ремонте, и вздыбившийся ламинат в прихожей это явно демонстрировал. Но Мартышу было, кажется, плевать, он, едва скинув обувь, запрыгнул на Толяна, обвив всеми конечностями, ну чисто мартышка, что еще скажешь, и самозабвенно целовал его, урча и прикусывая губы. Толяна повело, как будто он не один вискарь приговорил, а минимум, четыре, и он уволок своего Мартыша в пещеру, в смысле, в спальню, в рекордно короткие сроки.       — Если у тебя хуй такой же могучий, как и ты сам, то я сверху, — прошипел Мартыш, вертясь и пытаясь одновременно стащить с Толяна штаны и влезть в них.       Толян, наверное, впервые в жизни порадовался, что хуй у него самый обыкновенный, среднестатистический, и дальше впал в полное забытье. Помнил только, что полночи жадно целовал неугомонного Мартыша везде, во всех местах, вбиваясь в желанное гибкое тело, а тот выжимал Толяна досуха, бесстыдно и откровенно ласкаясь и урча в ухо такие пошлости, каких Толян в своем солдатском прошлом даже и не слыхивал.       Такого неуправляемого фейерверка в постели у Толяна точно никогда раньше не было, и он боялся только одного — придушить свое сокровище в порыве страсти, все же Удавом его парни не только по фамилии кличут, от его удушающего захвата еще ни один враг живым не ушел. Вот Толян и боялся перестараться. Но Мартыш, кажется, остался вполне доволен всем происходящим и после трех обоюдных оглушающих оргазмов сладко уснул, уткнувшись русой макушкой Толяну под руку и засопев где-то тому между ребер.       Толян, с ниоткуда взявшейся нежностью погладил Мартыша по всему, до чего дотянулся, вдохновенно зачмокав подставленную макушку, и уснул так, как не спал уже много месяцев — крепко и безмятежно.

***

      — Только не говори, что у тебя нечем позавтракать… — пробормотало проснувшееся сокровище, стискивая разморенного Удава в своих объятиях. — Есть хочу! Даже жрать!       — Че это — нечем? — немного даже обиделся проснувшийся Толян. — Яичницу сейчас забодяжу. С беконом. Или пельмени сварю.       — Ну Толь… Ну какие пельмени? Какая яичница?.. Давай, заказывай нормальную еду. Мне — йогурт натуральный, не больше двух процентов жирности, ну и… пару хлебцев цельнозерновых. И себе закажи что-нибудь полезное! Не нужно злоупотреблять холестерином, — выдал мелкий, проводя рукой по напрягшемуся прессу, и не только прессу, Толяна. — Оу… тут все такое… ммм…       В общем, еду заказали только спустя полтора часа и пока ждали полезный йогурт, Мартыш, как миленький, не ропща трескал холестериновую яичницу и урчал от удовольствия. Проголодался… Сладкий… Толян любовался урчащим Мартышом и плавился от нежности.       Встретиться договорились сегодня же вечером. Дали друг другу немного времени для решения своих насущных проблем. Мартыш погрузился в свои продюсерские дела, Толян сходил в полицию, затарился жратвой и еще позвонил матери. Больше дел не было. Толян затосковал. Как умудрился этот вихрь по имени Мартыш так быстро и прочно влезть в его сердце, было непонятно. Вроде, не мальчик уже, и обжигался не раз. А тут прям… с первого взгляда. Вечером Толян с нетерпением ждал дома своего Мартыша и в ожидании нервно пожирал закупленную еду. Когда Мартыш наконец появился на пороге с пакетом, полным полезных йогуртов и всяческих авокадо, Толян выдохнул с облегчением и честно сказал об этом своему сокровищу.       — Я боялся, что ты не придешь.       — Правда, боялся? — оживился Мартыш, сразу заулыбался и полез обниматься.       — Правда… — выдохнул Толян, прижимая к себе свое хрупкое сокровище. — Я успел соскучиться.       Почему-то признаваться было не страшно. Наоборот, хотелось как-то застолбить, привязать, удержать. Это сейчас казалось очень важным. Наверное, Толян точно влюбился. Втюрился по самые помидоры.       — Знаешь… — Мартыш серьезно сдвинул светлые брови. — А я тоже успел. Соскучиться, в смысле. Ну не могло же меня тянуть к тебе только потому, что ты меня так качественно оттрахал.       Толяна от радости прям по всему позвоночнику прострелило. Захотелось перестать дышать и выцеловать, наконец, Мартышу то местечко за ушком, которое ночью не доцеловал.       — Мартышечка моя, так я ж это… как его… и говорю — переезжай ко мне, че тянуть-то, — заворковал Толян и решительно подхватил Мартыша под кругленький задок с намерением утащить в спальню.       — Стой! Как ты меня назвал?! — острый кулачок воткнулся Толяну под ребра. — Мартышечка?! Да я ж тебя! Я тебя убью! — на Толяна обрушился град довольно ощутимых ударов. — Ты меня обезьяной назвал!       — Мартыш, ну ты что! — Толян остановился, от неожиданности выпустив сокровище из рук. — Я же это… любя! Ты самый красивый, самый лучший, самый сладкий, самый родной!       У Толяна заныло под ложечкой. Ну вот… Снова все испортил. Не на первом свидании, так на втором. Дебил! Солдафон!       — Самый красивый, говоришь… — сменил гнев на милость Мартыш. — Любя, говоришь…       Толян энергично закивал, снова подгребая к себе слабо сопротивляющегося Мартыша и целуя подставленные губы. Потом в постели Мартыш долго придумывал Толяну всякие прозвища, Толян соглашался со всеми, не забывая при этом вылизывать вертящегося Мартыша и ловить его довольные стоны.

***

      Мартыш целыми днями, и часто вечерами, пропадал на своей сумасшедшей продюсерской работе, хотя и говорил, что старается закончить дела побыстрее, чтобы как можно раньше увидеть своего Удавчика. Да, Толяну пришлось рассекретить свое всегдашнее прозвище, чтобы не превратиться в Пупсика или Пирожочка, как нафантазировал Мартыш. Уж лучше Удав.       Без Мартыша было совсем тоскливо. Даже долгожданный отпуск был не в радость. Толян, конечно, вволю отвалялся на родном диване, как и мечтал, а вот ни в лес, ни на рыбалку так ни разу и не выбрался. Без Мартыша все было неинтересно. А он существо изнеженное и к походным условиям вряд ли приспособленное. Правда Толян ничего такого ему и не предлагал. Была б воля Толяна, он бы его вообще из койки не выпускал. Потому что скучал очень. И ревновал.       Он даже парням своим про него рассказал, когда они все-таки собрались пивка попить. Про свою ориентацию он им уже пару лет назад сознался. Достали они его сватать. Таскали новых девчонок всякий раз, когда собирались вместе, все осчастливить хотели. А Толян возьми, да и скажи. Пацаны сначала не поверили — «да ну не...», «да ты гонишь...», «где ты, и где голубые...», потом немного поприкалывались, а потом Леха, командир, сказал, что ему по хуй, кто с кем в койке кувыркается, главное, он знает, что Удав ему в бою прикроет спину даже ценой своей собственной жизни, так же как и он ему, а больше ничего и знать не нужно. Парни угомонились, выпили за дружбу и больше эту тему не поднимали. В общем, парни все про своего боевого товарища знали, и когда тот им про Мартыша своего рассказал, тут же решили собраться «большим кругом» — с женами, подругами — пожарить шашлычка у Лысого на даче, и всем познакомиться.       Идея со смотринами Толяну не слишком понравилась, ему казалось, что Мартыш будет против. Им вдвоем было так хорошо, что впускать в свой уютный мирок никого не хотелось. Толян же тоже отказывался, когда Мартыш его хотел на свои тусовки утащить. Умом Толян понимал, что вечно так продолжаться не может, они же не в вакууме живут. Есть его мамка, есть отец Мартыша, есть их друзья. Куда ж от них деться от всех. Толян и так мамке у себя появляться запретил. Правда она думает, что сын девушку себе нашел. Сюрприз будет…       Мартыша, видимо, тоже посещали подобные мысли, поэтому он против встречи с парнями Толяна не возражал, только взял с него обещание посетить с ним парочку своих светских мероприятий.       Толяну деваться было некуда, он, конечно, согласился и, повздыхав, двинулся за своим Мартышом во все тяжкие.       То, что они с Мартышом из разных миров, Толян, само собой, понимал. Не дурак же. Но действительность оказалась еще веселей.       Для начала Мартыш затащил его на дэрэху какого-то селебрити. На таких мероприятиях Толян отродясь не бывал и бывать там даже не планировал. Разношерстная компания так называемых людей искусства была разбавлена небольшим количеством солидных дяденек, явно чьих-то папиков, и губастых девчуль нетяжелого поведения. Мартыш, едва перешагнув порог, ринулся обниматься и целоваться с каждым третьим. Поцелуи были нарочито наигранными, Толян бы даже сказал, театральными. Но Мартыш отдавался этому занятию самозабвенно.        — Не скучай, любимый, — успел шепнуть он Толяну. — Это часть моей работы. Выпей, расслабься. Я сейчас.       Толян тяжело вздохнул, не желая делить своего Мартыша ни с кем, даже с этими, фальшивыми, но покорился судьбе и огляделся в поисках выпивки.       На фуршетных столиках было немеряное количество алкоголя и скудное количество закусок. Хорошо, Толян пловчика навернул перед мероприятием. Как чувствовал, что тут голодным оставят. Толян разорил один ближайший столик, смахнув всю имеющуюся там еду на одну большую тарелку и прихватив бутылку виски, ушел в темный уголок праздновать день рождения какой-то недозвездочки, на котором он нечаянно оказался. С Мартыша глаз не сводил, но тот ничего лишнего себе не позволял, периодически слал Толяну воздушные поцелуи и скручивал пальцы сердечком. Ну чисто девчонка. Толян умилялся и потягивал виски, уже вполне себе довольный жизнью.       Периодически к Толяну за столик подсаживались какие-то девицы, предлагали выпить на брудершафт, строили глазки, пытались пощупать бицепсы, но быстро отваливали, недовольно скривившись. Флиртовать Толян не умел, да и не хотел, поэтому с солдатской прямотой отшивал незадачливых соискательниц.        — Что, ни одна не понравилась? — к Толяну подкатился белобрысый пухляш в обтягивающих брючках. — Я давно за тобой наблюдаю.       — Наблюдаешь? — искренне удивился Толян, окинув пухляша взглядом — Зачем?       — Ты лакомый кусочек, — промурлыкал белобрысый, игриво проводя толстым пальцем по руке Толяна.— От тебя бы тут никто не отказался…       — Чего?! — не сразу въехал Толян, но сразу решил, что от пухлого нужно избавляться. Тем более к столику уже пробирался его Мартыш. — Отвали!       — Прости, что я так долго, любимый! — Мартыш выглядел довольным и, в противовес своим словам, ни фига не виноватым. — Пойдем скорей! Все мои друзья хотят с тобой познакомиться!       — Точно все? — как черт из табакерки за спиной Мартыша возник змеино улыбающийся пухлый. — И все твои бывшие тоже? Артурчик, например, не выглядит как человек, жаждущий знакомства с твоим новым ебарем!       — Артурчик? Бывшие? Ебарем??? — Толян закипел, чувствуя иррациональную ненависть ко всем присутствующим в этом зале.       — Тшшш… Тихо, Удавчик! Я только твой! — Мартыш попятился, цепляясь рукой за стол.       — Мой! Ты только мой! И все! И никаких бывших! Заруби на своем хорошеньком носу! — проревел Толян, подхватывая Мартыша и закидывая себе на плечо.       Оприходованная ранее бутылка виски только подогревала варварский настрой обиженного Толяна. Сейчас он покажет Мартышу всех его бывших! Дайте только добраться до горизонтальной поверхности!       Мартыш бултыхался на плече Толяна, стараясь громко не верещать, дабы сохранить остатки достоинства.       Последнее, что услышал на выходе Толян, были довольно громкие аплодисменты некоторых присутствующих и восхищенный возглас пухлого:       — Мне бы такого мужика!       Мартыш фыркал и отбивался от притязаний Толяна до самого дома. А уж дома Толян так вдохновенно и качественно извинялся, валяя Мартыша по всей кровати и вытрахивая из него остатки обиды, что примирение неизбежно состоялось. Потом Мартыш поклялся, что все его бывшие действительно бывшие, да не так уж много их у него и было, Толян поклялся, что больше не будет вести себя как неандарталец и постарается больше доверять своему парню. Потом опять был секс, уже нежный и чувственный, после которого Мартыш признался, что ему было приятно, что его любимый такой горячий, и все присутствующие на этой вечеринке ему завидовали. А Толян признался, что он гордился, что Мартыш только его, потому что он самый красивый.       Следующий поход с Мартышом на выставку какого-то жутко модного фотохудожника уже прошел в спокойном режиме. Толян, кроме бокала шампанского, ничего не употреблял, старался молчать и вежливо улыбаться всем, с кем Мартыш его знакомил, и произвел впечатление воспитанного ценителя искусства.

***

      На даче у Лысого собралось человек двадцать пять. Как думалось Удаву, это все из-за Мартыша. Всем не терпелось, наконец, с ним познакомиться. То, что Мартыш без труда завоюет сердца его друзей, Удав был уверен. Но все равно как-то немного боязно было. А вот Мартыш нервничал по-настоящему.       Ребята не подкачали. Никто солдафонских шуточек не отпускал, тупых анекдотов не рассказывал. Под шашлычок с водочкой обсудили все темы от футбола до автопрома, как водится, малость проехались по политике. Мартыш в разговорах активно участвовал и, кажется, чувствовал себя вполне в своей тарелке. Потом Мартыш в лицах рассказал несколько пикантных историй из жизни отечественного бомонда, парни ржали так, что последние осенние листья с деревьев сыпались. А потом девчонки, чрезвычайно увлеченные идеей поучаствовать в съемке телешоу, приглашение на которое им пообещал неугомонный продюсер, утащили Мартыша куда-то в укромное место, чтобы спокойно обсудить это дело.       — Ну че, классный парень, — первым нарушил молчание командир. — Рад за тебя, Толян. И прям на лбу у обоих написано, что у вас все на мази.       — Точно! — загомонили разом парни, хлопая Толяна по плечу. — Наш Удав теперь под присмотром! И кольца купи! Здорово! Поженим вас! А давайте тут, на даче у Лысого? Парни, ну че женить сразу! Пусть пока в кино походят, на свидания! Какие на хер свидания? Чтоб шляпа задымилась? Я тебя вполне понимаю, Удав! Такой красавчик! Никаких свиданий! В койку сразу!       — Вы такие долбоебы, парни! — ржал Толян, отбрыкиваясь от всех сразу. — Сами разберемся!       — Да пока вы сами разберетесь! Через три дня нам снова на войну, не забыл? — встрял командир. — Мы просто рады, что тебя тоже дома ждать будут. Там так легче, сам знаешь.       — На какую войну? — Мартыш вынырнул откуда-то из-за деревьев, ошарашенно глядя на Толяна. — Толь?!       — Ну это, отпуск заканчивается, командировка у нас скоро… — пробормотал Толян, глядя в окаменевшее лицо Мартыша.       — И когда ты собирался мне об этом сказать? — Мартыш уже тыкал в экран телефона, вызывая такси.       — Так это… — Толян совсем растерялся. — Мартыш, это ж служба…       Вот как ему сказать, что самому тоскливо от предстоящей разлуки, как никогда в жизни еще не было. Как донести сейчас до своего любимого, что уже несколько дней свет не мил, от того, что язык не поворачивается сказать, что совсем скоро они расстанутся. Пусть на время, но расстанутся. Мартыш злится, и Толяну придется потрудиться, чтобы он его простил.       — Приятно было познакомиться, парни, — Мартыш нацепил свою лучшую голливудскую улыбку, прощаясь с ребятами. — Жду тебя за воротами, — это уже Толяну, холодно, сквозь зубы.       — Да, Удав… — протянул Лысый. — Сейчас твой Мартыш тебе устроит тридцать восемь попугаев… *       — Парни… Если он меня бросит — мне пиздец, — просто сказал Толян, прощаясь. Парни хором выразили уверенность, что все будет хорошо, что Мартыш классный пацан, но Толяну это не сильно помогло. Настроение было ниже плинтуса. Неужели он умудрился все просрать…

***

      Больше всего Толян боялся, что Мартыш закомандует везти его к себе домой. Тогда вообще не понятно, что делать. Но Мартыш молча вышел из такси возле дома Толяна, молча поднялся с ним в квартиру и молча начал собирать свои вещи. Толян маялся рядом, горестно вздыхая и боясь произнести хоть слово. В сердце была дыра. Огромная и черная. А главное, было не очень понятно — за что? Это же служба. Почему Мартыш так обиделся?        — Почему? — так и спросил Толян, схватив своего Мартыша в охапку, когда тот немного перестал мельтешить по квартире.       — Почему? — задохнулся Мартыш, видимо, уже давно ожидая от заторможенного Удава этого вопроса. — Потому что я влюбился в тебя, долбоеба! По уши! По самые помидоры! И что мне теперь делать? Ждать, как Пенелопа? А если с тобой что-нибудь случится? Сдохнуть?! Я тогда точно и сам сдохну! А я не хочу! Хочу жить с тобой! Спокойно! Счастливо! Долго! Ты правда не понимаешь?!       Ошарашенный таким бурным признанием Толян сконцентрировал в своей башке только «влюбился» и «хочу жить с тобой долго», поэтому заломал любимого Мартыша в какой-то бублик и, вылизав его от макушки до пяток, долго трахал, подвывая от страсти. Мартыш расслабился и тоже всем видом показывал, как ему заебись, но утром насупил светлые брови и сообщил Толяну, что раз такое дело, и Толяна какое-то время не будет дома, он тоже уедет. В Лондон. Обсудить новое шоу, которое ему предлагают продюсировать.       Толян проводил утром Мартыша до дверей и все оставшиеся дни до своей собственной командировки боролся с комом в горле. Да, они с разных полюсов, с разных планет. Странно, что вообще их орбиты пересеклись. Но ведь пересеклись! И чувства вспыхнули. У обоих. Толян изо всех сил надеялся, что его Мартыш все же успокоится и поймет, что свою работу Толян любит и никогда не пойдет работать в охрану какой-то там паршивенькой певички Лели Тузовой, к которой все стремился устроить его Мартыш, и что парней своих тоже никогда не подведет. Они тоже его семья. А если Мартыш этого не поймет, значит, неправильную любовь себе выбрал Толик Удалов по прозвищу Удав, значит, снова ошибся.       Думать так Толяну не хотелось. И когда садились с ребятами в самолет, последнее, что сделал Толик, прежде чем сдать все гаджеты перед командировкой, отправил Мартышу короткое сообщение: «Жди меня»

***

      Толян очнулся в госпитале. Вокруг белые стены, воняет чем-то медицинским, во рту трубка, в руке капельница. Сто пудов госпиталь. Чувствовал себя неплохо, только в голове туман и во рту сушь. Первая мысль — как ребята, вторая — где Мартыш. Появившийся в поле зрения врач ответил на оба вопроса, сообщив, что все его ребята живы, только еще двое в соседних палатах, а Мартыш его — это такой невысокий красивый парень с командирскими замашками? — уже третьи сутки сидит возле палаты. Толян заулыбался, закивал, представив, как Мартыш тут пытался руководить. Врач напомнил Толяну, что разговаривать ему категорически нельзя, можно только слушать и получать положительные эмоции. Толян снова энергично закивал, и доктор, наконец, сжалился. У Толяна горло перехватило, насколько встревоженным и взъерошенным Мартыш появился на пороге палаты. А еще таким безумно родным, что у Толяна в груди беспрестанно начали вспыхивать какие-то теплые фейерверки.       — Толечка, любимый! — Мартыш незамедлительно потерся носом о давно не бритую щеку Толяна и облапил укрытое тонким покрывалом тело. — Мне ребята сказали, что после ранения тебя теперь не скоро в командировку отправят. А потом и пенсия недалеко. Я подожду. Я точно буду ждать. Всегда! Прости меня!       Мартыш запорхал ласковыми поцелуями по лицу Толяна, а тот выпучивал глаза, изо всех сил сдерживая слезы. Ну не хватало еще разреветься тут от счастья. Еще чего! Мужик он, или кто…       — Я елочку нам принес. Мне с тобой разрешили Новый год отметить. Ты помнишь, что сегодня Новый год? Я пообещал, что буду вести себя прилично! Ну как прилично… Минет точно у нас с тобой в программе, это нам никто запретить не может. А там, глядишь, разойдемся и дальше продолжим. Я подготовлюсь на всякий случай. Знаешь, как я соскучился!       Мартыш расхаживал по палате, устанавливая елочку, развешивая какую-то мишуру, игрушки, в общем, наполняя больничную палату праздником. То есть, собой. Толян с любовью водил глазами за его передвижениями, слушал его воркотню и думал, что счастливей его человека нет на свете.       — Доктор сказал, что тебе пока можно только перетертую пищу, — продолжал Мартыш, — поэтому твоя мама перекрутила на мясорубке твой любимый оливье и мясо. А я тебя из ложечки покормлю. Мммм… это будет так эротично… Да, знаешь, я подружился с твоей мамой. Она такая классная оказалась! Мы с ней начали ремонт в твоей квартире. Но ты не беспокойся, все эскизы я тебе потом покажу. Завтра. И отцу своему я про тебя рассказал. Он обрадовался. Сказал, что только настоящему мужику смог бы меня доверить. Сам же военный бывший. Ждет, когда сможет с тобой познакомиться.       Толяну хотелось смеяться и плакать одновременно. Эмоции переполняли и требовали выхода. Больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять своего Мартыша и больше никогда-никогда не отпускать. Но самое большое, что смог себе позволить Толян, это выплюнуть трубку и пробулькать:       — Я так люблю тебя, моя Мартышка! И тут же услышать радостный шепот куда-то в шею мгновенно прижавшегося к нему Мартыша:       — Обожаю тебя, мой Удав!