Ожившие статуи

Самодельная бомбочка разорвалась с громким хлопком, вспугнув стаю голубей. - Есть, десять очков! - Гокудера-кун! – послышался возмущённый возглас. Ученик старшей школы Намимори по имени Хаято Гокудера откинул пепельную прядь с лица, бросив взгляд на двух своих друзей. Савада Цунаёши и Ямамото Такеши стояли чуть поодаль, изучая карту города N, в который они приехали вместе с классом на школьную экскурсию. Трое старшеклассников незаметно отбились от своей группы, и теперь вовсю наслаждались прелестями свободной жизни. День стоял по-летнему тёплый, на чистом голубом небе не было ни единого облачка. От самодельной взрывчатки Хаято прохожие шарахались в стороны. Но, к счастью, пока никто не пострадал. Подрывник усмехнулся, присоединяясь к парням. - Да ладно тебе, Джудайме, весело же, - примирительным тоном произнёс он, растрепав рукой и без того всклоченные волосы Цуны. - Уж конечно лучше, чем ходить по музеям, - беззаботно рассмеялся Такеши. – Пойдём в суши-бар? - Нет, лучше кафе-мороженое, - загорелся идеей блондин, разглядывая вывеску ближайшего кафе с незатейливым итальянским названием. Пока его друзья спорили о своём, Савада отстранённо изучал карту, которую держал в руках. Взгляд его невольно возвращался к тому месту, куда бы ему очень хотелось сейчас пойти. Это был старый заброшенный парк, где, говорят, по ночам оживают статуи. Две самые красивые из них, – День и Ночь, – воплощение вечной борьбы света и тьмы. Савада последние несколько дней только и говорил, что об этом парке, но Гокудера наотрез отказывался идти туда. Даже Такеши, к огорчению Цуны, с ним согласился. Но желание увидеть всё своими глазами было слишком сильным. - Цуна-кун? – голос Ямамото вырвал парня из его мыслей, и Цуна оторвал взгляд от карты, посмотрев на друзей. - А? - Так куда пойдём? – спросил Хаято, встав чуть в стороне от Такеши. Мирно решить свой спор им, видимо, не удалось. И за Савадой теперь было последнее слово. - Кафе-мороженое, - махнул рукой шатен, убирая карту. Ямамото только пожал плечами, а просиявший Гокудера с победным видом направился в сторону кафе. Остаток дня прошёл спокойно. Парни вернулись в гостиницу и, получив нагоняй от учителя, ввалились в номер. Вечер они провели за обсуждением насыщенного событиями дня и последних новостей. Ямамото, устроившись на своей кровати с ноутбуком, читал о победе школьной команды по бейсболу в последней игре, а Хаято курил, сидя на подоконнике. Оставив друзей в номере, Цуна прихватил полотенце и отправился в душ. Мыслями он витал где-то далеко, на что его друзья не обратили особого внимания. Вечер клонился к закату, городской шум постепенно затихал. Цуна прикрыл окно двухместного гостиничного номера и оглянулся. Ямамото спал прямо в одежде в обнимку со своим ноутбуком. Парень явно слишком устал после активного дня. Гокудера уже ушёл в свой номер. Воспользовавшись моментом, Савада тихо прошёл в коридор, обуваясь и накидывая куртку. - Эй, Гокудера-кун, проснись! – кто-то сильно тряс подрывника за плечо с твёрдым намерением разбудить, во что бы то ни стало. Хаято недовольно замычал, плотнее кутаясь в одеяло. - В чём дело, Такеши? – пробормотал блондин, не открывая глаз. - Савада куда-то ушёл. - Что?? – блондин резко поднялся на кровати, отпихивая рукой сидящего рядом Ямамото. – Как ушёл? Брюнет пожал плечами, с беспокойством глядя на друга. Гокудера нахмурился. Поднявшись с кровати, он начал быстро одеваться. Всего несколько секунд хватило ему, чтобы понять, куда на ночь глядя мог пойти Цуна. И эта догадка его совсем не радовала. Распихав свои бомбочки по карманам кожаной куртки, Хаято повернулся к брюнету. - Идём. - Ты знаешь, куда он пошёл? В ответ Хаято хмыкнул, хватаясь за ручку двери. - Догадываюсь. Пробравшись сквозь дыру в ограде, Цуна оказался на территории заброшенно парка. Сердце сильно стучало о грудную клетку, но отступать сейчас уже было поздно. Перед парнем стояла плотная стена колючих кустов, через которые он медленно начал пробираться по узкой тропинке, оставленной здесь редкими гостями. На первый взгляд парк не выглядел столь романтичным и привлекательным местом, каким его описывали. Давно не хоженые дорожки были едва видны в темноте, а в лицо то и дело лезли ветви колючего кустарника. Но вскоре Савада вышел на более широкую аллею и остановился, заворожено оглядываясь по сторонам. Здесь кроны деревьев расходились, и свет только что взошедшей полной луны освещал всё пространство вокруг. По бокам аллеи стояли скамейки с изогнутыми спинками, бывшие когда-то белыми, а ныне покрытые грязью и прошлогодней листвой. Призрачный свет луны предавал представшей перед глазами юноши картине эфемерную холодную нереальность. Словно ему всё это снилось. И стоит только пошевелиться, всё сразу исчезнет. При взгляде на статуи, которые скромно стояли по краям аллеи, у парня мурашки поползли по коже. С виду они были совершенно обычные, но слишком сильно выделялись на фоне общей заброшенности. Вездесущий вьюн лениво полз вверх по покрытому мхом постаменту и обрывался там, где начинались причудливые скульптуры. Все они, казалось, с любопытством наблюдали за незваным гостем. Цуна невольно ускорил шаг, плотнее застегнув куртку. В воздухе заметно посвежело. Широкая аллея привела его к аттракционам. Над деревьями возвышалось покосившееся колесо обозрения, а остановившиеся навсегда аттракционы навевали грустные мысли своим унылым видом. Внимание Савады привлекла разноцветная карусель с замершими в едином порыве лошадьми. Такие карусели традиционно изображались на многих красивых праздничных открытках. Она напомнила юноше о том, что когда-то это место было наполнено смехом и весельем. И его собственное детство. В голове возникли светлые воспоминания, а губы юноши тронула лёгкая улыбка. Он снова видел себя маленьким мальчиком, с восторгом взирающим на белых лошадей, резво несущихся по кругу. Остановившись рядом с каруселью, Цуна провёл ладонью по морде одной из лошадей. Она была холодная. - Джудайме! Парень вздрогнул, отдёрнув руку. К нему подбежали Гокудера с Ямамото, оба с перепачканными лицами и застрявшими в волосах веточками и листьями. - Вы что здесь делаете? - Ты же не думал, что мы тебе позволим одному в таком месте гулять? – хмыкнул Гокудера, а Савада нахмурился. Но только для вида. Ему самому стало намного спокойнее рядом с друзьями. - Забавное местечко, - беспечно улыбнулся бейсболист, окинув взглядом карусель, около которой они стояли. Хаято покосился на него, но ничего не сказал. Присев на край карусели, он закурил. Дым от сигареты лениво вился кольцами, лёгкий ветер подхватывал его и уносил в высоту. Школьники молчали, глядя по сторонам. Даже Такеши притих, невольно поёжившись, словно от холодного дуновения. - Э, Гокудера-кун, - вдруг оживился он, посмотрев куда-то за спину блондина. - Ну? - Как думаешь, это так и должно быть? - Что? – Хаято вздрогнул, вдруг ощутив, как под ним ожила карусель. Он оглянулся. Многочисленные лампочки засияли тусклым светом, где-то внутри огромного механизма что-то заскрипело, и свет зажёгся ярче. Гокудера подскочил с места, встав рядом с друзьями. Все трое с испугом смотрели на то, как карусель приходила в движение. С протяжным вздохом, словно нехотя, лошади тронулись с места. Заиграла тихая музыка, и парк начал оживать. Другие аттракционы тоже пришли в движение. - Что за чёрт?! – Хаято невольно схватился за руку Ямамото, отступая назад. Не сговариваясь, парни бросились к ближайшей аллее, снова продираясь сквозь густой кустарник. Цуна старался не отставать. От чего они бежали, было совершенно непонятно, но страшно ему почему-то не было. Со всех сторон сияли праздничные огоньки, и играла музыка, похожая на тихую мелодию из музыкальной шкатулки. Сколько они ломились сквозь буйные заросли, сложно было сказать. Цуна потерял счёт времени. Неожиданно Хаято с Такеши остановились, словно наткнувшись на какое-то препятствие, Савада налетел на них, вместе с друзьями заваливаясь на землю. - Что случилось? – спросил он, от чего-то шёпотом, потирая ушибленный при падении локоть. - Я не знаю, - отозвался Гокудера,- слезь с меня, бейсбольный придурок! - Ой, прости, - послышался виноватый голос Такеши. Цуна тряхнул головой, поднимая взгляд. Они оказались на краю небольшой поляны с красивым фонтаном в центре. Вокруг в ветвях деревьев горели, слегка покачиваясь на ветру, китайские фонарики. Здесь звуки едва были слышны, тишину нарушало только тихое журчание воды в фонтане. Савада этому даже не удивился. Около самого фонтана стояли всего две статуи. Они-то и привлекли внимание парня. Одна из них олицетворяла День. Это был красивый стройный мужчина, весь в белом и с белыми же волосами. Сама его вальяжная поза и лёгкая полуулыбка выражали крайнее спокойствие. В одной руке, прижатой к груди, был виден изящный цветок, выполненный настолько искусно, что казался настоящим. Белый плащ словно развевался от ветра, ниспадая на постамент лёгкими складками. Второй был Ночь. Он сидел на краю фонтана, закинув ногу на ногу. Мужчина был облачён во всё чёрное, а на его плече сидела белая сова. Лицо статуи было по-своему прекрасным. Резкие черты, чувственные губы, неровная чёлка спадала на лицо, скрывая взгляд. Длинные волосы змеились по плечам до самой поясницы. Казалось, что время не было властно над скульптурами. Как будто их поставили здесь только вчера. Это были те самые статуи, которые так хотел увидеть Савада. Парень даже затаил дыхание, любуясь их изящностью и красотой. - Цуна-кун, - позвал его Ямамото, и Савада словно спустился с небес на землю. Он вопросительно посмотрел на друга, но тот так же заворожено рассматривал застывшие около фонтана фигуры, не глядя на парня. – Это они, да? - Ага, - кивнул Цунаёши, чуть приподнявшись на локтях. Гокудера нервно мял в пальцах незажжённую сигарету, сев на земле в позе лотоса. Школьники словно приросли к одному месту, не решаясь подняться. - Джудайме, мне это не нравится, - тихо выдохнул блондин. Савада ничего не успел ответить, Такеши потянул его за рукав, указывая в сторону статуй. Они ожили. Белая сова, встряхнувшись, сорвалась с плеча Ночи и исчезла в темноте с тихим шорохом. День сошёл со своего постамента, он мягко улыбнулся, глядя на вторую статую. Глаза его оказались фиалкового цвета. Ночь откинулся назад, опираясь руками в чёрных перчатках о край фонтана. Кожа его словно засветилась изнутри, ветер играл с шелковистыми иссиня-чёрными волосами, роняя отдельные пряди на лицо. Время остановилось в этот момент. Цуна вдруг почувствовал, что не может пошевелиться. Он и не пытался. Ему почему-то совсем не хотелось привлечь внимание тех двоих, между которыми происходил немой диалог. Белая лилия упала к ногам Ночи. День склонился к нему, беря узкое лицо за подбородок и касаясь призывно приоткрытых губ своими. Поцелуй этих существ не был похож на обычную ласку двух любовников. Между ними словно происходила немая борьба. Оттолкнув от себя любовника, Ночь поднялся, отходя на пару шагов. Глядя на него, Савада ощутил, как по телу пробежал холодок. На губах Ночи играла хищная улыбка, а его глаза... Ночь поднял руку, затянутую в чёрную перчатку, отводя в сторону чёлку. Один глаз был небесно-синего цвета, второй загорелся красным огоньком, вызывая в душе парня противоречивые эмоции. Появившийся из ниоткуда туман мягко окутывал призрачные фигуры оживших статуй. Разгоняя его движением руки, День снова улыбнулся. Все движения статуй были плавными и совершенными, словно некий танец, на языке которого эти двое общались между собой. Наконец, День поймал Ночь в свои объятия, прижав его телом к ближайшему дереву. Заведя его руки над головой, одной рукой он сжал изящные запястья, не позволяя любовнику освободиться. Их губы снова встретились в жадном опустошающем поцелуе. Любовь и ненависть, извечная война между светом и тьмой. Но тьмы без света не бывает, как и День с Ночью не могли существовать друг без друга. Их битва была заранее проиграна. Мужчина в белом плавно опускался поцелуями ниже, одной рукой он скользил по груди Ночи, расстёгивая пуговицы рубашки. Ночь судорожно сжимал пальцы на его плечах, белый плащ скользнул на землю. А День, повинуясь молчаливой просьбе, опустился на колени, медленно подбираясь к самому заветному. Грудь черноволосого мужчины тяжело вздымалась, на его красивом лице было написано выражение крайнего блаженства. Глаза были закрыты, а губа закушена. Он только слегка вздрогнул, когда губы любовника коснулись самого низа его живота. И тихо застонал, когда тот опустился ласками ниже. Рукой Ночь зарылся в белые волосы на затылке любовника, чуть сжимая пальцы и прогибаясь телом навстречу. Савада, казалось, забыл, как дышать. Сокровенная сцена, представшая перед его глазами, вовсе не выглядела пошлой. Это было прекрасно. Он шумно выдохнул и тут же испуганно вздрогнул, ощутив на себе прожигающий взгляд. Ночь заметил троих школьников, притаившихся на краю поляны под низкорастущими ветвями кустов. Его чувственные губы медленно растянулись в усмешке. В этот момент Савада ощутил, как мир вокруг сделал сальто, он только и успел схватиться за руку Такеши, крепко зажмурившись... Мир всё ещё вращался вокруг своей оси, но уже медленнее. Цуна пытался понять, что именно произошло, но безуспешно. Перед глазами всё ещё мелькали призрачные образы двух оживших статуй. Сказочно-прекрасные, словно древние божества, невесть как оказавшиеся в заброшенном парке в мире людей. Ночь словно звал его к себе, его гипнотический взгляд завораживал, но он становился всё дальше и холоднее. А после и вовсе исчез в белой пелене тумана. - Цуна-кун! – звал его чей-то голос. Савада поморщился, пытаясь открыть глаза. - Эй, Джудайме, - это был голос Хаято. Сделав над собой усилие, юноша всё же смог открыть глаза. Он посмотрел на друзей, которые выглядели так, словно неделю провели в лесу. Одежда в чём-то перемазана, а лица и руки все в царапинах и какой-то грязи. Наверное, и сам он выглядел не лучше. - Очнулся, - облегчённо выдохнул Такеши. - Так это был не сон? – Савада с удивлением для себя отметил, что они находятся не в том заброшенном парке, а в своём гостиничном номере. – Как я здесь оказался? - Мы бы тоже хотели это знать, - нахмурился Хаято, почесав затылок. – Тот, который в чёрном, что-то сделал, и мы проснулись в номере. Цуна озадачено молчал. - Вот что, - Гокудера поднялся, направляясь в сторону ванной, - я предлагаю обо всём этом забыть и никому не рассказывать. Я не хочу в психушку. - Такое едва ли можно забыть, - покачал головой Такеши и улыбнулся. – Но было весело. - Весело?? Ты неисправим, - Хаято скрылся за дверью ванной комнаты, наградив друга тяжёлым взглядом. Савада невольно улыбнулся. Жизнь возвращалась в прежнее русло, но всё же Ямамото был прав. Такое он вряд ли забудет. Словно частичка его души навсегда осталась в том заброшенном парке. Савада точно был уверен, что его друзья чувствуют то же самое.