Новый Год втроём

      Му Цин смотрит на носки чёрных коньков, пока едет вперёд по неровному льду. В голове пусто. Он даже не обращает внимания на своих одногруппников, которые разговаривали и над чем-то смеялись.       Ему бы проехать оставшихся 2 круга и отправиться домой. Но ноги уже болят, как и поясница.       Половина седьмого круга. Яркий свет от льда и снега слепит глаза, заставляя прищуриваться. Шарф с внутренней стороны уже стал мокрым.       Эх, поскорей бы домой… — Я закончил. — Все 8 кругов? Хорошо, можешь идти домой. — Мгм       Дома можно покушать, укутаться в тёплый плед, смотреть на одиноко стоящую ёлку, которую он всё ещё не украсил. Надо бы заняться этим, но зачем? Всё равно он не будет праздновать Новый год. Не с кем.       На полпути его сбивают, и Му Цин с этим человеком падает на твердый лед. На языке вертятся все грязные слова, которые он знает, но не успевает открыть рот, ведь узнает человека, из-за которого он сейчас лежит на льду.       Человек, который стал для него первым другом. Человек, с которым пришлось попрощаться, потому что они разъехались. — Прости, я кричал тебе, но ты не слышал, пришлось вот так, — с красными щеками и неловкой улыбкой на губах говорит Се Лянь — Н-ничего…       О, впервые сердце быстро стучит от радости. Му Цин определенно рад увидеть друга. Уголки губ поднимаются в такой же неловкой улыбке. Вся ситуация казалась неловкой. После долгой разлуки непонятно, что сейчас сказать.       Как поживаешь? Где учишься? Чем сейчас занимаешься?       Разве это нужно говорить, когда они сидят на льду и отводят взгляд? — Блядство! — Ещё один человек падает рядом с ними и по инерции продолжает скользить, смотря в небо.       Фэн Синь…       Эпично, ничего не скажешь. — Ты что, кататься не умеешь? — Закатив глаза, спрашивает Му Цин. — Вообще-то умею! Я просто запнулся! — Ага, да.       Се Лянь тихо смеётся, плечи Му Цина расслабляются, он перестает ковырять лёд коротким ногтем.       Как у Фэн Синя удаётся разряжать обстановку? Сколько Му Цин его знает, тот всегда в тяжëлую, странную атмосферу вставлял свои тупые шуточки или что-то делал, после чего все смеялись. — Что… Как вы здесь оказались? — Спрашивает Му Цин, пока все трое продолжали сидеть на льду. (По выражению лица Фэн Синя, можно было понять, что он усердно думает, почему упал) — Ну… Разве это имеет значение? — Се Лянь берёт руки своих друзей. — Мы так давно не виделись. давайте наверстать упущенное, начиная прямо сейчас?       Му Цин чувствует, как горят уши под шапкой, это никто не узнает. Он сжимает руку Се Ляня в ответ, после переплетает пальцы. А последний и не против… Странное чувство пробирается в сердце, смотря на этих двоих…       Втроем они долго катались, держась за руки, совсем как его одногруппники, они разговаривали на самые разные темы, смеялись над чем-то.       Когда с Му Цина спадала шапка или он сам её снимал, Фэн Синь не упускал возможность дернуть его за косичку (да, косичка, так удобней зимой). Вечером они направились к дому Му Цина, потому что он был ближе всего.       И он понял две вещи. Во-первых, теперь ему есть с кем отпраздновать Новый Год, а во-вторых… Нет, он сохранит это в секрете даже от самого себя. ***       Пока Му Цин с Фэн Синем вновь ругаются из-за какой-то мелочи, открывая подарки, Се Лянь сидит на диване и зачарованно смотрит на них, легко улыбаясь. Затылком почувствовав пристальный взгляд, Му Цин оборачивается: — Что?.. — Да нет, ничего. Я просто очень рад, что… Мы вновь вместе.       Му Цин смотрит в ореховые глаза, в которых плескалась радость и забота, и что-то ещё, чего он не мог понять, но что-то знакомое. Что-то знакомое и ему самому, но — Боже! — как же не хочется это признавать. И почему он такой? Что сложного признаться хотя бы самому себе, что любишь друга…ну, больше, чем друга? Ух, кажется щеки покраснели… — Чего щеки красные? — Толкает в плечо своим Фэн Синь. — Жарко? О, да, я горяч. — Ты олень, Фэн Синь. — Закатывает глаза Му Цин. — Да чем тебе не нравится мой свитер?! — громко возмущается Фэн Синь. — На свой ободок посмотри. — Нормальный ободок с нормальными оленьими рогами!       Се Лянь смеётся, прикрыв рот ладонью. Некоторое время слушает друзей, затем поправляет белую бороду и идёт к почему-то всё ещё не украшенной ёлки. — Ладно, давайте что ли её украсим. — Предлагает он, накинув на голову шапку в виде смайлика какашки. И где он только её откопал? — Кстати, почему мы все действия делаем наоборот? То есть, сначала же ёлку украшают… — Потому что есть олень под именем Фэн Синь… — Эй! — …Который захотел открыть подарки, а не заняться ёлкой.       Фэн Синь обиженно бурчит и идёт к зелёной голой красавице, рядом с котором давным-давно лежат её украшения. Му Цин окидывает образ Се Ляня взглядом, полного непонимания, прежде чем пойти помогать Фэн Синю.       Фэн Синь поднимает красный блестящий шарик на уровень глаз. Шарик крутится вокруг своей оси. Подносит его к лицу Му Цина. Красный цвет контрастирует с бледной кожей парня. — Я ещё на выпускном в школе заметил, как тебе красный цвет идёт. И его оттенки. — Говорит Фэн Синь, наблюдая за шариком, который теперь ещё и болтается из стороны в сторону. — Чего?.. — Фэн Синь имеет в виду, что ему очень понравилось, как ты выглядел в той алой рубашке из атласа. — Поясняет Се Лянь, вернувшись в зал с запутанными гирляндами в руках. — Что? Нет! Нет… — Фэн Синь, секрет которого так подло раскрыли, смущается и отворачивается, прикрывая нижнюю часть лица. — Неправда…       Му Цин от такого признания начинает нервно теребить кончик хвоста, прежде чем встать на ноги, оперевшись ладонью об о твёрдое плечо Фэн Синя. Парень идёт к Се Ляню, чтобы помочь с распутыванием гирлянд. А Фэн Синь трет плечо, на котором кажется осталось тепло ладони вечно холодного и язвительного Му Цина. Улыбнувшись своим мыслям, он продолжает в одиночку украшать ёлку, пока к нему не присоединились (пока ещё) друзья.       С каких пор он влюбился в них? Или это было не одновременно? Да какая разница, когда. Главное, что любит. Да, сразу двоих. Да, это действительно та любовь, которая происходит между двумя людьми, а не тремя. Ну да, любовь втроём. А разве у вас не так? Странные какие-то… ***       Му Цин на кухне готовит напитки для них. Себе обычный чай, Фэн Синю апельсиновый сок, а Се Ляню клубничный коктейль. Никто из троицы не хотел становиться пьяным, поэтому и без алкоголя.       Комплимент от Фэн Синя ощущается значимее, нежели от Се Ляня. Последний в любой удобный и неудобный момент говорил ему о том, что ему идёт, как он красив, умён… С Фэн Синем вечно они дрались, ругались, перекидывались оскорблениями, но никак не дарили друг другу комплименты. И услышать такое сегодня очень неожиданно, приятно… И на душе тепло становится, а сердце заходится в бешенном ритме.       В голове крутится ворох мыслей, пытаясь всё анализировать: свои чувства, свои и чужие действия, взгляды, слова, прикосновения… От этого бесконечного комка хочется завыть. Такой прекрасный сегодня вечер, а он вновь занимает себя мыслями, нагоняя тревожность.       Выдохнув, Му Цин возвращается в зал, неся поднос с напитками. Перешагнув порог, поднимает голову и видит милую картину: Се Лянь (наконец-то снял отвратительную шапку и бороду) положил голову на плечо Фэн Синя, который играется с прядью волос, напевая рождественскую песню, и поджал под себя ноги.       Приподняв уголок губ в лёгкой улыбке, Му Цин ставит поднос на низкий столик, а сам садится справа от Фэн Синя на дистанции вытянутой руки. Снимает ободок с оленьими рогами и расплетает волосы, чтобы сделать низкий хвост, но резко оказывается в горизонтальном положении: Фэн Синь, положив руку на плечо парня, он укладывает того головой на свои колени. И пока он не начал сопротивляться, вплетает пальцы в шелковистые чёрные волосы, что весь вечер маячили перед его лицом.       Фэн Синь нежно и аккуратно трет подушечками пальцем кожу головы — своеобразный массаж. Но Му Цину приятно, даже муражки пробегают по коже. Он прикрывает глаза в удовольствии. Се Лянь тянет руку к Му Цину, который тут же берёт его ладонь в свою, переплетая пальцы, словно так и надо. Укладывается поудобней, повыше.       В зале стояла уютная атмосфера: свет не горел, только гирлянды, которые они с горем пополам всë таки повесили (Фэн Синь чуть не упал со стула, тем самым чуть не уронив ëлку, но это неважно), по телевизору крутили Гарри Поттера.       Внезапно Фэн Синь подаёт голос: — Гарри Поттер! Мальчик, который выжил. Пришёл умереть. — И начинает кашлять. Связки не были готовы к надрывному шепоту, как у Воланд де Морта. — Боже, Фэн Синь. — Му Цин закрывает лицо ладонями, пытаясь скрыть смех, в отличие от Се Ляня, который не скрываясь смеётся, задрав голову к потолку.       Приведя в порядок свой голос, Фэн Синь говорит: — Бля, я вас так люблю… — Мы тоже, Фэн Синь. — Отвечает ему Се Лянь, всё ещё сотрясаясь от смеха.       По правде говоря, у него сердце подскочило до горла при этих словах. — Нет. — Закатывает карие глаза Фэн Синь. — Я на серьёзных щах вам говорю: я вас люблю.       Се Лянь застывает с нескрываемым удивлением на лице, даже забывает закрыть рот. Му Цин, не менее удивлённый, аж падает с колен парня на пол, попытавшись встать, но забыл, что опоры под второй рукой нет, и он опирался на воздух. Фэн Синь тут же подрывается ему помогать сесть обратно, кладя одну руку на предплечье, а вторую на талию «друга», который вздрагивает от прикосновения, но не отталкивает. — Мы тоже, Фэн Синь. — Нежно улыбаясь, повторяет фразу Се Лянь. — Мы? — Тут уже время Фэн Синю удивляться. — Ладно… Но ты? — Поворачивается с надеждой в глазах к Му Цину. — Я??? — Му Цин ещё не отошёл от предыдущего шока, как на него накидывают новый. Беспредел. — Не… Неправда… — Как-то даже обиженно отвечает парень, краснея как помидор.       Фэн Синь на радостях принимается сжимать в своих медвежьих объятиях Му Цина, который не очень-то этим доволен. Ему сейчас кости все сломают! Но за недовольным ворчанием скрывается такая же детская радость, облегчение и счастье. А так же знание того, что ты любим. И ты любишь. Поэтому позволяет себя дальше обнимать и сам же обнимает в ответ.       У Се Ляня от вида такой картины от сердца отлегло. Стало так легко на душе: всë это время он сидел в напряжении, какова будет их реакция, не осудят ли. А если и нет, то продолжат ли общаться?.. Страшно было услышать ответ. Но как и всегда Фэн Синь самый первый, даже если не до конца разобрался в теме, идёт вперёд, каким-то волшебным образом давая им уверенность.       Широко улыбаясь, Се Лянь со словами: меня забыли! — протискивается в тёплые и родные объятия. Ворчание Му Цина становится громче так же, как и смех вокруг него. — Ой-ëй, Му Цин, тащи листочки, желание надо загадать, пока куранты бьют! — Спохватывается Фэн Синь. — Сущий ребёнок.       Отплевываясь от своих же волос во рту, Му Цин быстро отдаёт каждому по листку и ручки со спичками. Пока Фэн Синь тщательно выводит буквы Се Лянь тянет руки к Му Цину и сажает его рядом с собой, после чего тоже пишет желание на листке. — А ты не будешь писать? — Интересуется он у Му Цина.       Последний вздыхает и берёт ручку в руки. Что-то быстро пишет и поджигает. За ним повторяют и Фэн Синь с Се Лянем. — Значит, теперь мы типа… Ну… Встречаемся? — Спрашивает Му Цин и, не глядя, берёт стакан с жидкостью и отпивает.       Его лицо тут же морщится, так как выпивает не свой остывший давным-давно чай, а апельсиновый сок. Фэн Синь злорадно улыбается этой сцене. — Ну получается, что так. А что, не хочешь? — На вопрос Му Цин отрицательно качает головой. — Ну вот и всё, какие проблемы? — Как у тебя всё просто. — Закатывает глаза Му Цин. — Давайте обо всём этом подумаем потом. А сейчас у нас наконец-таки Новый Год!       Се Лянь встревает между двумя парнями и приобнимает их за плечи, прижимая ближе к себе. Весь такой обманчиво мягкий в своём молочном свитере и кофейного цвета штанах и распущенными волосами. Му Цин, одетый в чёрные узкие джинсы с болтающимися цепями на ремне и в чёрно-фиолетовом кроп-топе, кажущийся худым. И Фэн Синь — единственный хоть кто-то одетый на новогодний стиль: тёплый коричневый свитер, рукава которого засучил до локтя, с изображением оленя на груди и обычные серые штаны.