Плохое слово

      — Для хулигана у тебя больно губы пухлые, девчачьи, — задумчиво протянул Антон, неотрывно смотря на друга.       — А че это ты на мои губы смотришь, пидор?! — остервенело прошипел Рома, прекращая теребить в руках розовую заколку.       — Это пельмени твои ярко-красные на меня смотрят, — криво улыбнулся Антон, продолжая блуждать взглядом по лицу хулигана.       Пока Ромкино лицо перекосилось в гневной гримасе, тоненький девчачий голос искренне поинтересовался:       — А что значит «пидор»?       — Оля! — встрепенулся Антон. — Забудь это слово!       Парень наконец захлопнул дверь в комнату ногой, положил на прикроватную тумбочку поднос с тремя чашками чая, хлебом и сгущёнкой, и, нахмурившись, продолжил:       — Это плохое слово! Его говорить нельзя! Тем более девочкам.       Рома, притихший с вопроса Оленьки, нахмурился и чуть наклонившись к маленькому ушку, только собирался что-то ей шепнуть, как его перебил Антон, мягко стукая хулигана по макушке указательным пальцем:       — Не учи гадостям мою сестру!       — Тоша, не порть причёску! — звонко возмутилась Оля, вскакивая на кровати и перехватывая руку брата. Рома ехидно улыбнулся, одними глазами говоря «Она меня защищает. Что ты сделаешь? А, Тошка?» Антон недовольно поджал губы.       — Оленька, пидоры — это такие нехорошие мальчики, которые хотят чтоб другие мальчики им в попу залезли, — ласковым голосом пояснил хулиган под резко бледнеющее лицо Антона. Оля ужаснулась, роняя из рук мамину кисточку для туши:       — Зачем?!       — Не слушай Рому, — севшим голосом пробормотал Антон, садясь на колени перед сестренкой. Та в свою очередь, вновь села на кровать и теперь сверху вниз смотрела на брата, растерянно хлопая глазами. Рома же в привычном жесте вскинул одну бровь, которая сейчас была ярко накрашена маминым карандашом для чего-то на лице («наверное для глаз,» — с грустью думал парень, осознавая как же им потом влетит за такое издевательство над маминой косметикой, пока Оля радостно ломала карандаш о Ромину не сильно довольную физиономию), развалился рядом с Олей широко расставив ноги, вновь крутил в руках розовую заколку и всем своим видом показывал, что от своих слов не отказывается.       — Оль, во-первых, это действительно плохое слово и при маме его говорить нельзя, — аккуратно начал Антон. Девочка настороженно кивнула. — А во-вторых, пидоры — это мальчики, которым нравятся другие мальчики.       — А в попу зачем?.. — неуверенно и искренне не понимая спросила Оля.       Друзья одновременно выдали:       — Им такое нравится! — уверенно кивнул сам себе Рома.       — Сказал же не слушать Рому, — устало выдохнул Антон, потирая пальцами глаза.       Оля моргнула, а Антон уставился на Рому, недобро зыркая исподлобья. Тот же, игнорируя взгляд друга, поучительным голосом продолжил:       — Они, Олька, эти проклятые гомики, любят у себя и у других в жопе ковыряться. Не по-пацански это, понимаешь?       Оля отрицательно помотала головой. Рома нахмурился, «отлип» от стены и перевёл вес тела вперёд, опираясь на широко расставленные коленки. Заколку из рук не выпустил и продолжал её размеренно пощелкивать.       — Ну че тут непонятного? — в воздух взмыла свободная рука. — Для пацана жопа — это место, к которому даже ты сам прикасаться не должен! — указательный палец поучительно показывал в потолок.       Оля скривилась:       — То есть мальчики попу не моют?       — Не ну так-то моют, — задумчиво ответил Ромка, почесывая голубыми ногтями шею и отводят взгляд в сторону. — Я имею в виду, что если какая другая причина, то пацан права не имеет туда лезть. Его честь, как бы сказать...       — Зависит от неприкасаемости жопы? — давя в себе улыбку предположил Антон.       Рома злобно зыркнул на него.       Пока друзья переглядывались, Оля подняла взгляд к потолку, и, приложив ко рту пальчик, начала рассуждать:       — То есть пидоры — это мальчики, которым нравятся мальчики… и попы?       — Ну не совсем, — поморщился Антон.       — А что плохого в том, что им это нравится? — опустила взгляд девочка.       — Это не по-пацански, — отчеканил Рома.       Оля вопросительно наклонила голову. Рома раздражённо цокнул языком:       — Не все что тебе нравится — всегда хорошо. Уставы есть какие-никакие, понимаешь? И если ты в обществе хочешь иметь репутацию и статус, то должен этим уставам следовать.       Оля нахмурилась:       — Ну и глупости. Если мне что-то нравится, то как это касается кого-то другого?       — Касается и все тут. Люди ж всегда смотрят и всегда судят. А пидоры тут в жопы друг другу лезут, есесно это нехорошо. Вот если парень с тёлочкой, то эт нормально. Природа, Оля, так и задумала, чтоб парень с девочкой, девочка с парнем. Дети откуда берутся знаешь?       Оля хлопнула глазами, а Антон напрягся, готовясь закрыть сестре уши.       — От любви парня с девушкой они берутся, — коротко пояснил Рома, опять указывая пальцем в потолок. Антон выдохнул. — Парень от парня ребёнка получить не сможет сколько бы в жопе не ковырялся. Природой так заложено. Надо, Оленька, природу слушать и пидорами не быть.       Антон усмехнулся. Ромка, целиком разукрашенный маминой косметикой, с двумя маленькими хиленькими хвостиками на макушке и бесчисленным количеством заколок, задвигающий про пидоров выглядел, честно признаться, особенно комично.       — У тебя помада на зубах, натурал.       Ромка скосил глаза на рот, будто надеясь что-то там увидеть, и начать накрашенным ногтем ковыряться в зубах.       — Не тут, — Оля, отвлеклась от тяжких рассуждений и легко стёрла с белого зуба ярко красную помаду.       Рома благодарно кивнул девочке, а потом потянулся к тумбочке и взял две чашки с уже подостывшим чаем.       — И все равно это глупо, — Оля взяла из рук хулигана чай. — Разве не более по-пацански, взять и начать ковыряться в попе у мальчика, который тебе нравится? Это же страшно наверное, ну, признаться, что тебе кто-то нравится.       — Откуда это ты знаешь что это страшно, — нахмурился Антон. Оля же, наконец перешедшая с домашнего обучения в школу, покраснела и отвернулась.       Пока Антон выполнял свой братский долг и взволнованно пытался понять кто это там и кому признаться боится, Рома протянул:       — И что на такой «пацанский» поступок подумают пацаны?       — Что ты очень храбрый, раз не боишься чужого мнения и можешь делать то, что любишь с тем, кто нравится, — с радостью отвлеклась от брата Оля.       Рома нахмурился, прикусывая губу. Ему ответ явно не понравился, но против маленькой Оленьки он безоружен.       — Ты ешь помаду, — сообщил Антон, отведя на мгновение хмурый взгляд с сестры.       — Да хватит смотреть на мои губы!