Это была новая рубашка

      Холодный ветер раздувает огненные волосы и уносит дым от, неизвестно какой по счету, сигареты в сторону. Пальто с плеч было снято и накинуто на спинку старого деревянного стула, дабы избежать потерю вещи из-за ветра.       Юноша расположился на балконе одного из заброшенных зданий, что находилось неподалеку от того, в котором он недавно проводил зачистку. Грязная работа, Чуя не любит её. Одежда и обувь в пыли, присутствуют даже капли крови, как бы он не пытался избежать этого, не получилось.       Возможно, лучше стоило уехать к себе домой, отстирать одежду, выпить дорого вина и отдохнуть, но по одной причине Накахара этого не сделал. По одной очень идиотской причине.       Тишину нарушает хруст стекла на полу, под ногами той самой причины, но Накахара никак не отреагировал. Лишь потушил сигарету о перила и опустил голову на согнутые в локтях руки. — Чу~уя, ты не рад меня видеть? — ласковым голосом спрашивает Дазай, подходя к юноше сзади и заглядывая чуть сбоку. — Мог и побыстрее прийти! Невежливо заставлять ждать того, кого собираешься убить, — Накахара вздрагивает, то ли от холода, то ли от своих же слов. Конечно, он может уйти и Дазай его не остановит, но раз такова судьба его, он должен принять её достойно.       Чужие руки оказываются на тонкой талии и насильно разворачивают лицом к себе. Непроизвольно взгляд поднимается и упирается в карие глаза, рыжеволосый щурится, будто ища что-то кроме пустоты в них. Но нет, ни-че-го. Всё та же пугающая пустота.      Осаму наклоняется и одной рукой прижимает Чую к себе, невнятно шепча извинения.Свободной рукой он подносит пистолет к животу Накахары, на что рыжий усмехается, а сам Дазай жмурится. — Чего застыл? Мафиози, чей список убийств написан кровью… Или эти сопляки из агентства сделали тебя слабохарактерным? — он произносит это и утыкается лицом в плечо человека напротив, — ну же, скумбрия, чего ты ждешь? — шипя, кидает Чуя. Сегодня Осаму слишком много молчит и это раздражает.       Если бы Осаму сам знал, почему не может сделать это. Теперь они враги, не более. А убить своего врага не должно быть чем-то тяжелым. Нажать на курок и всё. Дело сделано, можно идти на все четыре стороны. Вдруг, поверх его руки ложатся две чужие. Такие холодные и дрожащие. — Ну же, давай, — в голосе читаются нотки издевки и явная ухмылка, он старается говорить твёрдо, но дрожащий голос выдает его страх. Ни смотря на это, Накахара прижимается к дулу пистолета, — не промажешь.       И Осаму не останется ничего, кроме как отвернуться, словно испуганный ребёнок, и нажать на курок, после отстраняясь и с распахнутыми глазами смотреть на рыжеволосого, который уже согнулся от боли. — Черт, это была новая рубашка, — хрипит Чуя, срываясь на кашель.