Ах эта свадьба, свадьба!

Тихий хрип рвался из осипшего горла девушки. Извиваясь, словно змея, славянка отчаянно пыталась высвободиться из крепких рук ведущих ее солдатов. Длинное белое платье, то и дело путалось в ногах, заставляя ее спотыкаться, а после тихо материться себе под нос. Грубые веревки сильно натирали нежную, молочно-белую кожу на запястьях, оставляя после себя уродливые красные следы. Платье неприятно сковывало тело. Наташа яростно упиралась ногами, пытаясь затормозить движение, но нацисты лишь крепче подхватывая ее, безжалостно волокли все ближе к массивным дверям. «Нет, нет, нет! Как же до этого дошло?» - заметались истеричные мысли в голове девушки. - «Зачем ему это нужно?» - солдаты неумолимо подводили девушку все ближе и ближе к злосчастному залу. Стоящие возле дверей мужчины, открыли их на встречу Наташе с ее сопровождающими. Перед взором славянки предстал большой, светлый зал украшенный огромными флагами со свастикой и конечно же цветами. На стульях сидели немногочисленные люди, в нацистской форме, среди которых девушке удалось узнать лишь Гилберта, с Адольфом Алоисовичем. Возле алтаря, в идеально чистой и выглаженной форме СС, стоял, заметно нервничавший Людвиг, а чуть поодаль еще какой-то нацист, видимо который и должен был проводить церемонию. При виде Крауца девушка бешено задергалась, безуспешно стараясь высвободиться. Солдаты, которым порядком надоели сыплющиеся на них удары, чтобы усмирить непокорную славянку, посильнее тряхнули ее. Обреченно всхлипнув, девушка обмякла в руках своих надзирателей. Алтарь, вместе с Людвигом все приближался и приближался. Сейчас ей могло помочь только чудо. Но чудес, как известно, не бывает. -Mist! Beeil dich! (Черт! Давайте быстрее! нем.) – зло зарычал Людвиг, грозно глядя на медливших солдат. Те вздрогнув и испуганно переглянувшись, с новой силой поволокли девушку… Из приоткрытого окна доносилось громкое щебетание птиц. Прохладный летний ветер приятно обдувал, а сладкий цветочный аромат опьянял сознание. Самый разгар июля. Дети задорно смеясь, бегают и играют на улицах, наслаждаясь долгожданными каникулами. Женщины с колясками, безмятежно болтая друг с другом, гуляли по благоухающим паркам. Никакой суеты. Все мирно и чинно… Стоя, с двух сторон придерживаемая солдатами, перед портретом фюрера и книгой «Mein Kampf», Наташа бегала глазами по огромному залу в поисках спасения. Но видела лишь беспристрастные лица нацистских генералов. Лишь Гилберт, гадко ухмыляясь, пилил глазами девушку, как бы говоря ей: «Тебе некуда деться!» Славянка тряхнула головой. Речь эсэсовца пролетала мимо нее. - - Sind Sie damit einverstanden, Ludwig Krautz, Natalia Orlovskaya zu heiraten? Liebe sie sowohl in Trauer als auch in Freude, bis der Tod dich scheidet. (Согласны ли вы, Людвиг Крауц, взять в жены Наталью Орловскую? Любить ее и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас. нем.) – Славянка, словно очнувшись ото сна, с ужасом поглядела на немца, проводившего церемонию. - Ja. (Да. нем.) - кивнул Крауц, в нетерпении вздыхая. - - Und Sie, Natalya Orlovskaya, sind damit einverstanden, Ludwig Krauz zu heiraten? Liebe ihn in Trauer und Gesundheit, bis der Tod dich scheidet. ((А вы, Наталья Орловская, согласны выйти замуж за Людвига Крауца? Любить его и в горе, и в здравии, пока смерть не разлучит вас. нем.) – Орловская инстинктивно завертела головой выражая свою не согласность. Из горла вырвалось мычание. Девушка была бы и рада сказать Людвигу все что думает о нем, но мешал платок во рту, которым Крауц, предварительно «закупорил» белоруску. - Sie ist einverstanden! (Она согласна! нем.) – кивнул «жених» Наташи, не взирая на протесты последней. Эсэсовец, чуть сконфуженно оглядел «молодёжных», после окинув взглядом зал. Вдруг, увидев что-то позади, мужчина испуганно встрепенулся и быстро выдал: - Lassen Sie den Führer Ihre Ehe theologische sprechen! (Пусть фюррер богословит ваш брак! нем.) – громко произнес нацист, Людвиг чуть развернувшись, что бы видеть Адольфа, выжидающе на него посмотрел. Гитлер тот час же кивнул и улыбнулся, как бы «одобряя брак». Белоруска тихо захныкала. Теперь она была точно обречена. - - Dann erkläre ich Sie Mann und Frau! Sie können Ihre Ringe anziehen und küssen! (Тогда, объявляю вас мужем и женой! Можете надеть кольца и поцеловаться! нем.) – объявил мужчина. По залу разнеслись аплодисменты. Людвиг взял у незаметно подошедшего солдата кольца и схватил Наталью, теперь уже Крауц, за руки. Отделив от кисти безымянный палец, немец поднес к нему кольцо, надевая. Теперь на руке красовалось шикарное золотое кольцо, со свастикой, выложенной драгоценными камнями. * * * Распахнув глаза, девушка беспокойно огляделась. Солнечный свет заливал просторную гостиную, слепя еще не отошедшую ото сна славянку. Мирно щебечущие птицы успокаивали воспалённое сознание. А ветер приятно ласкал, чуть вспотевшее после тревожного сна, тело. Приподнявшись на руках, Наташа тяжело задышала, окончательно просыпаясь. Просто дурной сон. Славянка откинула голову на спинку дивана, на котором и прикорнула. Погружаться в воспоминания про не слишком приятное прошлое девушка не хотела, а оставшись бы она и дальше восседать на тахте, то это бы непременно произошло. Поэтому сразу же, чтобы отвлечься, она спрыгнула с дивана и шлепая босыми ногами, по нагретому солнцем полу, отправилась на кухню, чтобы смочить горло. Наташа с сомнением оглядела просторную гостиную, выполненную в белых тонах, прекрасный, зеленеющий сад, в который вели стеклянные двери, длинные коридоры с высокими потолками. Ей почему-то с самого начала не понравился этот дом. Большой, светлый, красивый и ухоженный. Но нахождение в нем вызывало такое тяжелое и до ужаса противное чувство, которое появлялось в груди, в самом сердце. Неспешно проходя возле лестницы на второй этаж, славянка услышала возню, откуда-то сверху. Недоверчиво поглядев на верх, девушка тихими шагами, принялась подниматься по лестничке. Как оказалось, подозрительные звуки исходили не со второго этажа, а с чердака. Славянка в размышлениях оглядела деревянную, раскладную лестницу. Подниматься или нет? Но решение было принято моментально. Быть одной в этом гнетущем доме, она больше просто не могла. Придерживаясь за ступеньки, чтобы не упасть, девушка поднялась еще выше. Чердак был, не сказать, что просторным, но и не маленьким. В воздухе витал противный запах пыли. Орловская ели удержалась, что бы не чихнуть. Воровато оглядевшись, Наташа среди груд старых, пожелтевших от времени коробок, заметила Людвига. Мужчина сидел на старых, потертых подушках, держа в руках небольшую деревянную коробку и изучая ее содержимое. Приблизившись к немцу, славянка плюхнулась на одну из разбросанных подушек подле него, поправляя, чуть задравшийся, белый, с нежным цветочным принтом, сарафан. - Bist du schon aufgewacht? (Ты уже проснулась? Нем.) – задал риторический вопрос Крауц, после наклоняясь и нежно целуя девушку в лоб. Наташа потянулась, разминая затекшие после сна конечности, после, заинтересованно наклоняясь по ближе к немцу, чтобы разглядеть, что тот держит в руках. - А ты, что тут делаешь? – спросила девушка, ложа голову на широкое плечо Людвига, сонно зевая и пододвигаясь вплотную к нему. Мужчина инстинктивно обнял славянку одной рукой, второй все так же держа загадочную коробку. - - Du bist so tief eingeschlafen, dass ich dich nicht wecken wollte, also beschloss ich, den Dachboden aufzuräumen. Ich wollte es schon lange machen, aber ich habe meine Hände nicht aufgegeben. (Ты так крепко уснула, я не хотел тебя будить, так что, я решил прибраться на чердаке. Давно хотел это сделать, но руки все не доходили. нем.) – ответил немец, начиная неспеша, рукой перебирать, платиновые, шелковые волосы возлюбленной, нежно поглаживая ту по голове. Наташа в ответ, довольно заурчала в плечо мужчины и обняла Крауца за туловище, закидывая ноги тому на колени, чуть ли не всем телом перебираясь на того. - Ну а там что? – чуть склонив голову на бок, славянка хрупким пальчиком указывала на таинственную коробочку, которую Людвиг уже хотел отложить в сторону. - Ach, das! (Ах, это! нем.) – вздохнул Крауц, поднося коробку поближе к Наташе, давая ей разглядеть содержимое. Внутри лежали пожелтевшие письма. На некоторых виднелся герб Третьего рейха. Так же разного рода награды времен того же Рейха. - - Beim Aufräumen fand ich diese Kiste unter den Dielen. Ich habe diesen Cache in 45 gemacht. Als klar war, dass das Reich dem Untergang geweiht war. Ich wollte zumindest etwas aus dieser Zeit bewahren. Und dann habe ich ihn komplett vergessen. (Когда я прибирался, то под половицами нашел эту коробку. Этот тайник я сделал еще в 45 году. Когда было понятно, что Рейх обречен. Я хотел сохранить хоть что-то из той эпохи. нем.) – грустно усмехнувшись, рассказал немец. -Mit der Zeit habe ich ihn komplett vergessen. (Со временем, я совсем и забыл про него. нем.) – славянка чуть нахмурилась, беря в руки одну из наград, повертев ее несколько секунд между пальцами и ложа обратно. - Что ты будешь делать с этими вещами? Сдашь в музей? – Орловская подняла голову, встречаясь со взглядом Крауца и изучающе смотря в невероятно глубокие и притягательные, голубые омуты глаз немца. Мужчина неопределенно пожал плечами, отводя взгляд от возлюбленной и смотря куда-то в бок, явно не слишком желая отвечать на поставленный вопрос. - Nein, ich werde sie bei mir behalten. Wie eine Erinnerung... (Нет, оставлю их у себя. Как память... нем.) – задумчиво сказал мужчина, все продолжая перебирать роскошные волосы славянки. Наталья все больше нахмурилась. - Разве тебе нравилось то время? Тот ужас и тирания? Те миллионы загубленных жизней? Зачем тебе воспоминания про то кровавое время? – чуть повышая голос, спросила Орловская, вновь давя на больную для них обоих тему. Людвиг тяжело вздохнул и отложил коробку подальше. - - Diese verdammte Zeit, wie du es ausdrückst, ist Teil meiner Geschichte. Morgendämmerung meiner Macht! (Это кровавое, как ты выразилась, время, это часть моей истории. Рассвет моего могущества! нем.) – тише добавил немец. --Vieles wird mich an ihn erinnern. Zumindest dieses Haus. (Мне многое будет напоминать про него. Хотя бы этот дом. нем.) - А при чем здесь дом? – наклонила голову Наташа, удивленно глядя на Крауца. - - Nun ja... (Ну… нем.) – замялся мужчина, как бы сомневаясь, стоит ли рассказывать правду своей возлюбленной. - - Ich habe dieses Haus in den 30er Jahre gebaut, als Hitler an die Macht kam. Oft haben wir uns hier versammelt, um wichtige Themen anzusprechen. (Этот дом я построил еще в 30-ых годах, когда Гитлер пришел к власти. Зачастую, мы собирались здесь для решения важных вопрос. нем.) – «Хм, вот почему меня так коробил этот дом.» - задумалась Наташа. Повисла напряженная пауза. - Übrigens! (Кстати! нем.) – вспомнил немец, отвлекая славянку от своих размышлений. – Schau, was ich sonst noch gefunden habe! (Смотри, что я еще нашел! нем.) – воскликнул Крауц, протянув руку и пошарив в коробке, достал что-то поблескивающие и протянул Наташе. Девушка, по ребяческому, взяла мужчину за кисть и разогнула его пальцы. На ладони Людвига лежало шикарное золотое кольцо, со свастикой, выложенной драгоценными камнями.