притворство.

— что ж, могу вас поздравить, Сергей. вы совершенно здоровы! — тянет руку один из ведущих психиатров, которую неуверенно пожимает в ответ рыжий парень. все оказалось гораздо проще, чем он мог себе предположить. достаточно было оставить рассудок Серёжи во время терапий и обследования, хоть и на протяжении года, хоть и через силу. в какой-то момент альтер-эго ушло на задний план. он стал наблюдать. он изучал Разумовского, нового. настоящего. и изучение доставляло ему удовольствие, даже больше писем, что были переданы от уже знакомого адреса. эти письма он перечитывал в последний раз, чуть ли не выучил каждый абзац и строчку за строчкой перечитывал их в моменты, когда Сережа уставал и сдавался. чаще всего он задерживал взгляд на последних словах «я люблю тебя, Сереж, пойми, так надо.» а писем было много: за год их накопилось с десяток штук, но ответа Игорь не получил ни на одно. в тот вечер, когда Разумовского официально признали здоровым, в момент, когда он зашёл в камеру собрать небольшую кучку вещей, которые накопились за время пребывания тут, Чумной Доктор кое-что понял. точнее, только заинтересовался. эти письма он сгреб с собой, убрав их в самый низ сумки, заталкивая так же глубоко, как и сознание Сережи. выходя оттуда, он уже не был собой, а когда его встретил Игорь, в глазах вспыхнул огонёк ненависти, который постепенно угасал, стоило ему увидеть, что в Игоре нет ни капли злобы, что Игорь л ю б и т. Птица ещё не осознавал, что это, но видел в слове «любовь» контекст «манипуляция». и тогда его осенило. — Игорь.. — он сглотнул, ком ненависти провалился на дно, и он сделал шаг вперёд. вместо этих чувств пришло удивление, когда его обхватили и обняли, по-настоящему. в чувствах разбираться он не мог, но определенно видел слабость в их проявлениях. поэтому сжал все свои силы в кулак, поэтому без колебаний обнял в ответ, чувствуя, как чужая спина подрагивает. — давай уйдем отсюда..поскорее. — и он чувствует, как Игорь кивает. наконец его выпускают из объятий, пока руки холодеют и сильнее сжимают сумку на плече. в голове всплывают воспоминания. пытки и побоища, залитые кровью. десятки безуспешных попыток оказаться правым и десятки поражений. все это перечеркнуло гадкое чувство «любовь». в его понимание пришло ещё слово — наивность. он видел ее с примесью надежды в глазах Грома, он ждал слов, которым поверит. он х о т е л верить. и тут ему становится интересно, а Сергею Разумовскому перекрывают кислород. навсегда. — Чумного доктора больше нет, слышишь? все прошло..Игорь. всё позади. — я скучал по тебе, Сереж. по тебе настоящему. правда скучал. — настоящему. они садятся в такси и едут домой. не к Сереже— к Игорю. поднимаются в квартиру и рыжеволосый отмечает, что его прошлое жильё было куда лучше. а потом взгляд падает на столик, который расположил на себе две шавермы, уже остывшие. чай и догорающую свечу. он подготовился. Чумной Доктор корчит недовольную гримасу, пока Игорь проходит вглубь квартиры, но быстро натягивает слабую улыбку и, строя из себя невинного щенка, проходит вслед за ним. к понимаю любви приходит следующее слово — забота, когда на протяжении нескольких дней тот, вспоминая поведение Разумовского, копировал его с точностью до миллиметра. лишь иногда осекался, когда становилось слишком гадко и противно. в эти моменты Гром смотрел на него по-другому. и "Сережа" падал на него с объятиями, потому что понял их незамысловатую способность улаживать всё, а чтобы больше утонуть в любви, чтобы познать её смысл, тот пересиливал себя и тихо произносил «я люблю тебя», получая взаимный отвел и облегченно выдыхая. снова обошлось. любовь — это жертвы. они идут по улице, прошёл уже месяц с момента, как Птица играет роль того, кого защищал и ненавидел одновременно. он проявляет интерес к Игорю, видит его совершенно с другой стороны и холодеет от чуткого взгляда, когда речь заходит о Чумном Докторе. он не хочет, чтобы его видели, он хочет узнать и прочувствовать любовь, но пока от её проявлений его только знобит. останавливаться он не собирается. проходит полгода, пока втайне от Игоря тот отплевывается от всего и слишком долго задерживается в душе. проблемы с башней решились и они наконец перебрались туда, где Чумной Доктор ощущал большую свободу. общее понимание любви складывалось примерно так: будь удобным и тебя не ударят. стань собой и воспримут в штыки. так и жил, пока забота Игоря постепенно откалывала заледеневшее сердце Птицы. пока Птица не понял, что любовь, даже эта, фальшивая. он слышал слова любви и заботы только одному человеку — Сергею Разумовскому. при упоминании Птицы он следил за Громом, видел, как тот напрягается и тревожится. казалось, начнет говорить о нем больше и снова увидит ту жгучую ненависть. и продолжал играть щенка дальше, да только стал понимать, что не его любили все это время, а щенка, которого он так хорошо изображал. вот и складывалось, что любви-то к нему никакой нет и не было. вякнет он про то, что настоящий Сережа сгинул уже полгода тому назад и его убьют. даже не в СИЗО отправят, потому что спасать-то больше некого. вот и оставалось глушить все таблетками от себя же, да хуже он делал только себе. особенно на задних лапках прыгая перед Игорем, лишь бы тот не догадался. а тот догадывался, моментами это было отчетливо видно и в какой-то момент ответ на вопрос сам себя нашёл: любовь страшнее ненависти. ты не замечаешь, как тебя приручают, а другого слова Птица не находил. и ему надо было что-то делать. те письма лежали в полке, практически нетронутые с момента выхода из камеры, сейчас же они пылали. а "Серёжа " сидел рядом и смотрел на языки пламени, протягивая в них руку и обжигаясь. сгорел бы он в этом пламени, да только Игорь вовремя забежал. крикнул только «Сережа?», а в ответ на него уставились янтарного цвета глаза, которые тот перестал перекрывать линзами. но в них не читалась уже та сильная ненависть, в них читалась только боль и беспомощность.