Бестиарий

      Широкие, но низкие белоснежные колонны возвышаются за его спиной, упирающейся в спинку неудобного деревянного стула. Он был здесь и раньше, много, много раз, но не уставал рассматривать интерьер этой комнатки. С балкона открывается вид, кажется, на все земли сервера. Если присмотреться, можно увидеть королевство Киноко или башню Эрета вдалеке, но в основном взгляд падает на Лас-Невадас. Великое государство, построенное на пепле старых, огромная страна, появившаяся из пыли воспоминаний. Всего несколько месяцев назад здесь не было даже лёгкого намёка на создание целой империи. Взглянув на Алекса раньше, на разбитого пьяного мальчика с пугливым взглядом, порванной рубашкой и взъерошенными волосами, Чарли ни за что бы не поверил, что в его руках совсем скоро будет такое творение, принадлежащее ему и только ему по праву. Лас-Невадас — и вправду государство-феникс. Слайм видел, и Слайм знает, как много Алексу пришлось оставить позади, как много воспоминаний ему пришлось холоднокровно сжечь, чтобы продолжить идти вперёд. Он словно скинул старую кожу, ставшую грузом. И Чарли гордится им. Правда, гордится. Руки сжимают перила балкона, и он вытягивается вперёд, чтобы вдохнуть весь прохладный, такой свежий на высоте воздух. Алекс гремит где-то внизу, должно быть, проверяет исправность игровых автоматов, и Чарли, протерев очки и ещё раз окинув взглядом все окрестности, заходит обратно в кабинет. О да, ему определённо нравится, куда его завернула судьба. Конечно, это было немного рискованно, по правде говоря, у него коленки тряслись от страха, когда его нашёл Алекс, но он прижился здесь, и теперь, отпивая газировку из высокого гранёного стакана, Чарли рассматривает уже ставший родным кабинет. Его взгляд сразу цепляется за фоторамку, стоящую на деревянном маленьком столике. Чарли засучивает рукава и аккуратно берёт предмет, словно боясь, что тот вот-вот сломается. Ожидая увидеть нечто совершенно страшное и жуткое, нечто, что раскроет ему все несуществующие тайны Алекса Квакити, он медленно разворачивает рамку к себе лицом, чтобы, наконец, увидеть фотографию, и смотрит… на трёх улыбающихся парней. Чарли немного хмурится, оглядываясь по сторонам, и, боясь быть замеченным, проводит пальцами по изображению. Он без сомнения может сказать, что мальчик в фиолетовой толстовке с вышивкой спирали на груди — Карл, а парень, стоящий по другую руку Алекса, с немного сгоревшими кончиками волос и самодовольным взглядом — не кто иной, как Сапнап. Чарли вглядывается в Квакити, такого радостного, с наивной улыбкой и отчаянной верой в лучшее, отражающейся в тёмных глазах. Таким он его и запомнил, таким он его и знал. Чарли с улыбкой закрывает глаза, прижимая фотографию к груди. Парень со смольными волосами бродит по широким улицам пустынного государства, погружённого в блаженную тишину ночи. Его запястья в синяках и царапинах, и он упорно не хочет возвращаться воспоминаниями к ужасающей бессонной ночи, когда ему приходилось удерживать своего обезумевшего мужа, отчаянно пытавшегося вырваться. Он вопил что-то вроде «не трогай меня, убийца!», звал на помощь и бил напуганного не меньше Сапнапа по рукам и груди. Удар. Они втроём взбираются на гору, чтобы устроить пикник. Удар. Карл возвращается из портала. Удар. «Воронёнок тебе подходит больше, чем Сапнап». Удар. Отчаяние и потерянность в золотых глазах напротив. Удар. Две пары рук выпутывают из его угольных волос сухие листья. Удар. «Мы знакомы?». Если и есть на сервере человек, способный понять Ника, то он должен быть здесь. — Ник? Ник, постой! — чужой голос заставляет парня остановиться и развернуться на пятках. Алекс. Такой забавный, но похудевший от, должно быть, нескончаемого стресса Алекс. Поломанные золотые крылья выглядывают из-за его спины. Сапнап вспоминает, как перебинтовывал их вместе с Карлом, и на его лице появляется пустая улыбка. Он ничуть не изменился. Глаза кажутся жестокими, не знающими пощады, но Ник замечает внутри искру радости. Кажется, Квакити что-то говорит, удивлённо смотря на незваного гостя с бутылкой виски в руках, но Ник не слушает. Молча подходит и крепко обнимает, вдыхая родной, но забытый запах. — Что случилось? Почему ты здесь? — он оттаивает. Всё хуже маскируется, и в его голосе проскальзывает беспокойство. Они столько времени не виделись, столько всего изменилось. Квакити злился. Безусловно, он злился с той случайной встречи с Джорджем около ворот тюрьмы. Он всё это время жил в ненависти, царапаясь осколками своего сердца. Но, глядя на уничтоженного, потухшего Сапнапа, он сгребает свою ненависть в самый дальний угол. — Карл, он… сошёл с ума, — он устало улыбается и садится на песок. Квакити понимающе кивает и садится рядом, забирая бутылку и делая несколько глотков, позволяя Нику лечь к нему на колени. Пальцы зарываются в чёрные волосы, и сердце Алекса разрывается, когда он слышит чужой всхлип. Карл никогда не проигрывает. Он всегда умудряется держать всё под контролем, всегда успешно лавирует между вселенными, и Сапнап не сразу обращает внимание на его излишнюю забывчивость. Пару раз он не сразу узнаёт Ника, когда выходит из портала, но потом чувствует себя виноватым настолько, что не отходит от него ни на секунду, постоянно бормоча извинения. Всё должно было пройти хорошо. Но, когда Карл возвращается из очередного путешествия и, увидев Ника, сразу достаёт нож, направляя на своего мужа, Ник понимает, что они проебались. Карл запустил себя слишком далеко. Ник его не спас. — Не подходи ко мне! Не смей! Ты убил капитана, хочешь и меня забрать?! — Карл, солнышко, что… — Не подходи ко мне, Джэфф! И Ника словно бьёт током. Он подбегает и выбивает оружие из чужих рук, — всё же, годы шуточных боёв с Панзом и Дримом не прошли зря, — и заключает его в крепкие объятия, не давая вырваться. — Карл, это Ник, ты перепутал меня. Солнышко, прошу, вернись ко мне, пожалуйста, — его тихий голос дрожит от страха, когда он говорит прямо над чужим ухом. — Не трогай меня! Чарли смотрит на двух парней, сидящих на песке и встречающих рассвет. Он лишь сочувственно глядит на поломанного Ника и ск… — Чарли! Господи, Чарли, сколько тебя ещё можно звать? — мужчина треплет Слайма за плечо и аккуратно достаёт из его рук фотографию, грустно улыбаясь и бережно убирая в сторону. — Изучаешь? — Д-да, — он открывает глаза и неловко поднимается с пола. — Я испугался, что что-то случилось. Пойдём, время ужинать.

<…>

Темно. Сыро. Холодно. Где он? Это пещера? Да, точно, пещера. Глаза, привыкшие к мраку, слепят расставленные факелы. Чарли выбирается на свет. — Томми, верни! — чужой хриплый голос раздаётся в одной из своеобразных комнат. — Ты сходишь с ума, почему ты не понимаешь этого? — в ущелье выбегает мальчик, усердно старающийся казаться собранным и серьёзным, но его голос предательски дрожит от страха. — Не говори чушь и верни мне шприц! Ты представить не можешь, на что я пошёл, чтобы достать эту дозу у крыс Мэнбурга! Следом за подростком выходит мужчина, набрасывающий на худые дёргающиеся плечи старое пальто, рукава которого скрывают перебинтованные предплечья. Он не особо старше самого Томми, но месяцы наркотического безумия явно оставили свой след. Чарли помнит эти глаза, полные азарта и уверенности. Сейчас же это лишь чёрные впадины. Он удивлён, что его глазные яблоки ещё не съели черви. Мужчина хватает подростка за руку и силой разворачивает лицом к себе, не давая малейшего шанса на побег. — Уилбур, ты пугаешь меня! — мальчик жмурится и выкрикивает эти слова в лицо своему другу, сжавшись. Чарли смотрит на это неверяще. Неужели, сработало? Неужели крик, полный страха, какого-то ребёнка привёл в себя заядлого наркомана, забывающего порой собственное имя, способного продать свою гордость за дозу? Уилбур замирает, и Чарли готов хлопать в ладони, глядя на такую картину. Действительно, получилось. — Томми, я… — Хватит! Замолчи! — он вырывается из чужой хватки, выходя в центр каньона. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую, видя, как ты убиваешь себя! Когда мы основали Л’Мэнбург, ты говорил, что держишь себя в руках, что у тебя всё под контролем, и я верил тебе. Верил, закрыв глаза на всё… безумие, которое творилось вокруг! — подросток смотрел на Уилбура со злостью. — Ты думаешь, я не помню, как ты бросался с кулаками на Туббо, когда он выкинул твой зиплок? На нашего Туббо! Или когда у тебя была та штука, и ты просто отрубился… — Серотониновый синдром, — устало поправляет Уилбур мальчика, потирая переносицу, явно устав от чужих истерик. — Мне похуй! — выкрикивает Томми, наплевав на правило, внесённое в Погтопию Техноблейдом, о запрете мата. — Я думал, ты умер! — он сжимает руки в кулаки и кричит эти слова в сторону друга. — Да я давно уже ходячий труп! — он впервые повышает голос в ответ, разъярённо глядя на мальчика, в один миг ставшего тихим. — Открой глаза, идиот! — немного помолчав, он добавляет значительно тише: — и верни мне шприц. Томми смотрит на старшего с приоткрытым ртом и от злости бросает шприц на пол, раздавливая тяжёлым ботинком. Мужчина глядит на Томми, как на предателя, и уходит в свою комнату, громко хлопнув дверью. Уилбур не любит Погтопию. В день смерти Туббо от фейерверков, Мэнбург не должен был уцелеть. Взрывы десятков динамитов должны были уничтожить это место вместе со всеми его жителями. Но, когда Туббо, распинаясь со сцены о будущем этого великого государства, сказал заветную фразу, ставшую для Уильяма сигналом, он попросту не нашёл кнопку. Мэнбург уцелел. Мужчина готовился к тому, что этот день будет его личным финалом, он должен был умереть уже тогда, он был готов к тому, что станет пеплом вместе с землями, на которых он основал Л’Мэнбург. Погтопия стала вынужденной мерой для человека, который не смог умереть в отведённый ему день, просто потому что боги решили, что его время ещё не настало. Он помнит свой страх и хаос в голове, когда не отыскал кнопку. Он помнит, что в ту минуту у него внутри оборвались ниточки, державшие его на плаву. Словно таймер, отсчитывающий время в его голове, тикнул в последний раз, и… ничего не произошло. С того момента его физическая оболочка начала разрушаться. Медленно, но его тело начало гнить, источая омерзительную вонь. Он толком не спит и не ест, оправдываясь перед Томми тем, что готовится к революции. Но Уилбур знал. Он с самого начала знал, что это — его конец. Уилбур цветёт. Буквально. Ему приходится вымывать из своих волос землю, выстригать ростки сорняков, он вопит по ночам, не в силах уснуть, от боли прорезающегося цветка дурмана. Техноблейд приходит к нему практически каждую ночь и выстригает листья у него из спины. То, что принадлежит земле, должно по праву оставаться с ней.       — Попалась! — Чарли окутывает резкая темнота, и его крылья бьются о чужие ладони из-за паники от кончающегося кислорода. — Наконец-то этот писк прекратится. Техно, я поймал эту летучую мышь!

<…>

Чарли ненавидит это. Ненавидит переходы, ненавидит перерождения. Каждый раз пытаешься привыкнуть к новому телу, пока не умрёшь в очередной раз. Холодно. Почти так же, как в ущелье Погтопии или в подземных тоннелях сервера. Он открывает глаза и первое, что видит, — стаю волков в огромной пустой выкопанной вручную пещере. На некоторых есть ошейники с золотыми медальонами, на которых выгравированы, должно быть, их имена. Камни, перекрывающие проход, отодвигаются, и высокий человекоподобный силуэт, едва сумев протиснуться в проём, но сохранив грациозность и величественность, вешает фонарь на специальный настенный крючок, освещая всё помещение. Псы вскакивают с земли и подбегают к хозяину, заполняя всю пещеру довольным лаем, вызывая у пиглина смех. Он садится на колени, позволяя животным царапать его лапы и вылизывать морду, покусывая его торчащие клыки и пятачок. Техноблейд поднимается на ноги, выпрямляется, расправляя плечи, и задумчиво смотрит на стаю, но его взгляд останавливается на бегающем за своим хвостом безымянном волке. — Итак, дружище, смотри, что нам достал Филза, — он трясёт перед чужой мордой новым ошейником. — Назовём тебя Финном. Надеюсь, ты не против, — он застёгивает на шее Чарли ошейник и гладит по голове, почти сразу выходя в пустой коридор с холодными каменными стенами, замуровав проход, едва услышав чужой зов. Долгое время Чарли даже не может сказать, сколько прошло дней. Он успевает привыкнуть к безостановочному лаю и рычанию вокруг, когда Томми, решив навестить животных, забывает закрыть проход, и Чарли вместе с несколькими другими псами выбирается наружу. Он усердно пытается уговорить пса по кличке Дориан пойти за ним, но никакого ответа не получает. Техноблейд злится и почти кричит, когда замечает оплошность Томми, возвращает собак на место, подбирая их в туннеле, но позволяет нескольким пойти с ним домой. Томми не спит, кажется, всё время, что живёт у Техноблейда. Они несколько раз вместе ходят за ресурсами, но, какой бы тяжёлой не была работа, Томми неустанно шутит и не затыкается ни на минуту. Техно однажды признаётся Филу, что научился выключать звук, игнорируя подростка, ведь даже разговоры надоедливых голосов в голове порой были более интересными, чем бессвязный лепет Томми. Он пытается казаться беззаботным и жизнерадостным, но тоска и ужас застыли в его взгляде ещё давно. Он в тишине просиживает наиболее холодные вечера у окна, вглядываясь в мрак зимних ночей, когда дом заполняет лишь треск дров в камине и лай нескольких собак, забравшихся в избу. Техноблейд сидит на кресле в другом конце комнаты и читает книгу, изредка поглядывая на подростка, и в итоге не выдерживает. — Почему ты никогда не спишь? — не получив никакой реакции, пиглин спешит объясниться, не отводя взгляда от спины мальчика, уставившегося в окно. — Я имею в виду… ты живёшь тут несколько недель, мы много работаем, но ты ни капли не отдыхаешь. Я не хочу, чтобы восстание, к которому мы готовимся, пошло под откос из-за тебя. Если тебе неудобно спать на той кровати внизу, ты можешь попросить Филзу отдать тебе старые одеяла, чтобы было теплее и мягче, я могу… — Что, если он придёт за мной? — тихий голос прерывает нескончаемый поток речи, несвойственный старшему. Техноблейд впервые не находит, что ответить.

<…>

Листая разные летописи, хранящиеся в библиотеке сервера, Чарли всегда с усмешкой замечает чуть ли не отдельные блоки о великом и ужасном хранителе сервера. Карл, — конечно, автор всегда остаётся неизвестным, но не узнать чужой слог сложно, — в своих текстах часто начинает повествование с начала всех начал — Войны за Диски. Безусловно, с этого и началась пере-вражда и недо-дружба Томми и Клэя, но Чарли лишь закатывает глаза и чуть ли не вырывает эти листы. Бред. Полнейший бред. Какая разница, в какой момент Клэй сошёл с ума? Какая разница, что служило этому причиной? Имеет значение лишь то, что он сделал за последние месяцы, кому не всё равно на причинно-следственную связь? И всё же… Что сделал Дрим? Что такого сделал хранитель сервера, что его признали общим врагом и запихнули в самое охраняемое и отчуждённое место этих земель? На самом деле, многие на сервере уже давно задаются этим вопросом, ведь в этих краях Клэй так и прослыл поехавшим манипулятором-безумцем, чуть ли не дьяволом во плоти, и народ просто был вынужден согласиться с этим, не вдаваясь в подробности. Однако Чарли отчётливо помнит разрушенный Логстедшир, обломки брёвен и досок, выжженную землю от постоянных взрывов. Он до сих пор иногда вспоминает истошные вопли Томми, его мольбы прекратить, маниакальный смех Дрима. Чарли никогда не осмеливался заглянуть внутрь и теперь благодарен самому себе. Винил ли он когда-нибудь себя за бездействие? Он не осмеливался идти наперекор судьбе. Его участь — наблюдать, не более. Он помнит Томми, плачущего на песчаном берегу и поливающего свои многочисленные раны морской водой, тихо разговаривая с самим собой в попытке хоть как-то успокоиться. Он помнит вырезанную на его рёбрах улыбку. Он помнит, как смотрел на подростка, строящего грязевой столп, устремлённый в небеса. Он помнит улыбку на лице подростка, когда он летел в небольшой пруд. Чарли когда-то слышал, что Уилбур сравнивал его с Икаром. Глядя на то, как тело разрезает облака, он с печальной усмешкой подумал, что Томми, наконец, взлетел. Чарли помнит ужас в глазах президента Л’Мэнбурга, когда тот пришёл навестить своего друга. Он испуганно пятился, неотрывно глядя на устремляющийся в небеса столп, пока не врезался спиной в дерево. Ему пришлось закрыть рот ладонями, чтобы крик не привлёк волков в окрестностях. Туббо. Несчастный мальчик, которому не повезло с окружающими его людьми. Когда Томми уговаривает Уилбура взять под опеку Туббо, устроив в своём государстве, Чарли уже понимает, что жизнь ребёнка сломана. Пожалуй, увидев вспышки на сцене и Техноблейда с арбалетом в руках, услышав радостное «это же такой рекламный ход!» Уилбура, Чарли впервые ловит себя на мысли, что действительно сочувствует кому-то. Не должна была у семнадцатилетнего подростка выработаться привычка сжимать кулаки, чтобы чувствовать себя безопаснее. Не должна была жизнь такого радостного и солнечного мальчика превратиться в кромешный ад, в сгусток ненависти, вины и страха, выплёскивающихся во время беспрерывных панических атак. Туббо запирается в кабинете и плачет от груза на своих хрупких плечах, он кричит, что не хочет никого видеть, когда к нему пытаются подойти Фанди или Квакити. Алекс лишь тяжело вздыхает и закрывает дверь, оставив президента в одиночестве, а лис отыскивает единственного, кто способен помочь, и, ничего не объясняя, приводит его в чужой кабинет. — Хэй, Туббо, ты… ты как? — мальчик, свернувшийся в комок на полу, зыркает на вошедшего, но не прогоняет. Ранбу опускается на колени и, боясь спугнуть, протягивает длинные руки, сразу ощущая чужие, оплетающие его торс. Чарли, наблюдая из угла, спокойно выдыхает и юркает тенью в окно, веря, что теперь Туббо в безопасности. О нём есть кому позаботиться. Чарли не может сдержать улыбку, когда узнаёт, что эти двое решили съехаться. И у Чарли плавится сердце, когда он, прогуливаясь по серверу, через белое оконное стекло видит, как Туббо и Ранбу бодаются, смеясь и держась за руки, сидя на большой кровати. Конечно, эндерволкинг Ранбу не остаётся незамеченным. Чарли знает, что это. Раньше Чарли проводил свободные вечера в библиотеках и много путешествовал, находя в других краях древние письмена. Когда он видит Ранбу, топящего себя в котле с остывшей водой, он старается заткнуть уши, чтобы не слышать крика боли. — Сэм, отправь меня в тюрьму, — быстро проговаривает парень, найдя гибрида возле ящика Пандоры. — Хэй, эмм… что? Ты в порядке? — Д-да, в абсолютном, но ты обязан… поместить меня туда. Пожалуйста. — Ранбу, я… — Сэм глядит на собеседника и протягивает руку, пытаясь дотронуться до чужого плеча. — Почему я должен сделать это? — Я не могу сказать тебе, что я сделал, ты не поймёшь меня! — он срывается на крик и прячет трясущиеся ладони в карманах старого пальто. — Прости, но я… не могу этого сделать. Ты хороший парень, и ты не делал ничего плохого. У тебя жар? Туббо знает, что ты здесь? Погоди секунду, я пошлю ему весть, и он… — Нет! — Ранбу выбивает из рук Сэма подобие пейджера. Через несколько месяцев Чарли видит, как Сэм, угрожая и целясь в Ранбу из арбалета, заводит его в тюрьму. Техноблейд озадаченно наблюдает за происходящим, застыв на месте с чертежами тюрьмы в руках. Крик Туббо, держащего в руках фотографию, протянутую Техноблейдом, кажется, слышит весь сервер. Когда мальчик впервые видит Гостбу, по его щекам текут разъедающие кожу слёзы. Дни принятия одиночества, часы истерик от мысли, что Ранбу больше нет, оказываются абсолютно пустыми и напрасными. Он глядит на точную копию своего мёртвого возлюбленного с отвратительной раной на животе, служащей напоминанием о содеянном, и… убегает.

<…>

Чарли видел всё. Он прятался во время взрывов Судного дня, со стороны наблюдал за истериками Ранбу, тенью блуждал по серверу, глядя на казнь Техноблейда. Он был везде и всегда. Он знает секрет каждого, и хихикает внутри, когда кто-то в Лас-Невадас смотрит на него, как на идиота. Квакити не был глупым никогда. Квакити с самого начала понял, что Чарли знает куда больше, чем остальные, и уж точно не покажет всех своих воспоминаний. Чарли был здесь задолго до Клэя, он помнит эти земли пустующими, помнит природу этих окрестностей дикой и свободной. Он не знает, как появился на свет, он не знает, кто его создатель, не знает, была ли это воля ДримаXD или нет. Он видел своими глазами, как в этих местах зарождалась жизнь, как строились и исчезали империи. Чарли, сказать честно, свободно вздыхает, когда Пёрплед сталкивает его в лаву. Он рад вновь ощущать свою грядущую смерть — ему несвойственно оставаться в одной оболочке на такое долгое время. Когда его тело растворяется в лаве, а Алекс упорно пытается вытащить его на песок, Чарли лишь с тоской улыбается своему другу и позволяет себе забыть об ужасающей боли, расслабившись в чужих руках. Почему ты плачешь, Алекс? Всё хорошо. Если мы больше никогда не встретимся в этой жизни, я обязательно отыщу тебя в следующей. — Чарли, прошу, не уходи и ты от меня! Он вопит изо всех сил, прижимая к своей груди чужое тающее туловище. — Спасибо, что показал мне, что такое — быть человеком. Даже если это было не по-настоящему, — Чарли в последний раз улыбается и закрывает глаза, исчезнув в жгучей лаве. Но что-то не так. Чёрный экран перед глазами затягивается. У него нет оболочки, но он может чувствовать, как его сдавливают и растягивают во все стороны, перемалывая все внутренности, а потом… просто выкидывают. Он обнаруживает себя сидящим на песке, и ему требуется несколько долгих минут, чтобы прийти в себя. Когда он поднимается на ноги, то с ужасом замечает, что парит над землёй. Чарли оборачивается и видит возвышающиеся небоскрёбы Лас-Невадас. Он почти бежит, — если это слово уместно для его нынешней оболочки, — к единственному человеку, способному разобраться в происходящем, и находит его, идущим в один из подвалов, кажется, являющимся служебным помещением. — Квакити! Почему ты не слушаешь меня? Я здесь! — выкрикивает Чарли, пока не замечает в руках Алекса до боли знакомую книгу. Нет. Точно, нет. Он же не идиот, он же всегда действует рационально, так почему же в этот раз он удумал обмануть судьбу? Почему же в этот раз он пошёл наперекор правилам, дав волю чувствам?! Чарли видит собственное тело. Гниющее и воняющее, наверняка, до головной боли. — Хэй, дружище, я… пришёл к тебе с новостями, — Алекс садится на деревянный стул и рассказывает безучастному собеседнику вести сервера, боясь даже допускать, что его надежды на живое сознание Чарли внутри разлагающейся оболочки тщетны. Чарли садится на пол, сбоку от Алекса, и с тяжёлым чувством внутри смотрит на своего друга. Отёкшее лицо, грязная рубашка, порванные штаны, заплаканные глаза. Он не позволяет в груди появиться боли. Он — обычный трикстер. Его роль — быть наблюдателем. У таких, как он, нет права чувствовать боль. У таких, как он, нет права привязываться к людям. — Я не знаю, слышишь ли ты меня… Фанди говорит, что я придумал это, и мне нужно забыть тебя, но я… я не могу, понимаешь? — Квакити встаёт со стула и уже собирается уходить, как вдруг останавливается. — Прости за это, — он приподнимает руку с книгой, — я знаю, ты не любил всю эту… магию. Но я просто хотел вернуть тебя. И, кажется, только всё испортил. Чарли смотрит на задувающего свечи Алекса и с тоской понимает, что облажался. Через неделю Чарли сидит на собственных похоронах, стараясь не смотреть на плачущего друга. Что случилось дальше? Ох, Чарли не помнит. Он тогда потерялся в веренице однотипных дней, слоняясь по серверу. Каждый год Алекс приходил к его могиле, разговаривая, словно ожидая, что тот вылезет из ямы. Но каждый раз он лишь неловко прощался, а Чарли оставался сидеть возле этого нелепого надгробного камня. Он продолжал наблюдать. Ходил по серверу, изучал жизни людей, смотрел за происходящим со стороны. И сейчас, спустя десятки лет, он перепрыгивает с одного камня на другой, довольствуясь тем, что смог вернуться в свою старую форму. Алекс вскоре перестал навещать его, и Чарли хотел верить, что его раны на сердце, наконец, зажили. Он вселился в свою гниющую оболочку и сбежал, потратив годы на восстановление своего тела. Он благодарен Фанди, оставившему перед своим уездом на другие земли вместе с Ники и Джеком кучу книг с применением целебных трав. Чарли потягивается, разминая затёкшую спину, и жмурится уходящему солнцу. Он слезает с обломков каменных кирпичей и перепрыгивает на тропинку из прогнивших деревянных досок. Проходя Л’Мэнбург, он слышит привычный плач в одном из когда-то уютных домиков. Заглянув в разбитое окно, он приветливо машет призраку. — Здравствуй, Гостбу! В конечном счёте здесь только ты и я, да? Призрак затихает, взглянув на Слайма, и начинает плакать ещё громче. Он не осуждает Гостбу. Ему пришлось увидеть, как его когда-то любимый человек сошёл с ума. Туббо и Техноблейд скоро отыскали Сэма и жестоко убили, отомстив за Ранбу. Парень сидел на нём и раз за разом вонзал ему в грудь кинжал, крича от боли, растекавшейся где-то внутри. Техноблейду пришлось оттаскивать мальчика, глаза которого покрыла пелена ненависти. Сэм не успел сказать им, где прятал Майкла, и он так и не был найден. Вскоре Туббо, не в силах бороться с горем, начал пить и, когда алкоголь проел ему мозг, оставляя чистое безумие в глазах и мыслях, нашёл тело Ранбу и сделал из него манекен в жалкой надежде, что сумеет справиться с одиночеством. Туббо умер в 22 от сердечного приступа, повторив участь Шлатта. Сейчас, оглядываясь на пустынные дома, когда-то давно принадлежавшие другим людям, смерти которых он застал, Чарли с досадой признаёт участь Туббо Смита самой жестокой и трагичной. Он запрыгивает на тропу Прайма и блуждает, пока не натыкается на старую хижину. Возле входа стоит табличка.

"Если Вы хотите меня обворовать — милости прошу. Не ищите меня, если Вы не Туббо Смит или Уилбур, мать его, Сут.

— точно НЕ ТоммиИннит."

Томми. Чарли усмехается, смотря в даль. Он не знает, жив ли этот мальчик сейчас, но надеется, что он обрёл покой. Помнит лишь, как тот спустя несколько лет, не выдержав безумство лучшего друга, собрал необходимые вещи и ушёл, оставив всё на своих местах. Он навестил Техноблейда и принёс ему свои извинения. Чарли не слышал, о чём они говорили, сидя у камина, но объятия, в которые Техноблейд заключил парня, говорили громче слов. После этого Томми никто никогда не видел. Техноблейд и Филза, пожалуй, единственные, кто остались. Их нерушимая декадами дружба крепко связала их, и они остались проживать свои бесконечные жизни здесь. Техноблейд часто исчезал на аренах, возвращая себе былое величие, а Филза помогал старым знакомым со строительством новых баз. Их изба в заснеженной пустыни была и осталась безопасным местом, их домом. Паффи достроила свой корабль и исчезла, изучая далёкие края. Её больше ничего не держало здесь. Все, о ком она заботилась, умерли или бесследно исчезли, подавшись в отшельники. Карл ушёл в очередное путешествие по вселенным и… не вернулся. Портал закрылся, оставляя Сапнапа в абсолютном отчаянии. На плаву его держала лишь месть, некий долг, обещание, которое он был обязан сдержать. Их сражение с Клэем точно вошло бы в историю. Умирающий злодей, лежащий в руках своего друга, проткнутый мечом с чудной гравировкой «DT». С них можно было бы писать картины. — Мне жаль. Мне очень… очень жаль, Клэй. — Всё в порядке. Ты всегда выполняешь свои обещания. Тело Ника нашли через несколько дней в петле в одном из домов королевства Киноко. Джордж, потеряв всех своих друзей, пытался утопиться, но неизвестный в длинном плаще вытащил его из пруда и привёл в сознание, демоническим голосом прошептав заклинания над самым ухом. Через несколько дней он надел свою излюбленную шляпу и ушёл в глубокую чащу леса, исчезнув навсегда. Чарли навещал его, спящего на опушке, заросшего мхом и васильками. — Вот я и вернулся, Квакити из Лас-Невадас! — Чарли весело перепрыгивает через руины казино, пробираясь к собеседнику. — Я принёс тебе ландыши, как и обещал. Он хватает кувшин с водой, достаёт ножницы и отрезает лианы, смахивает пыль с валунов и залезает на один из них. — Знаешь, я всегда был рядом, когда ты навещал меня. И я терпеть не мог, когда ты грустил, — он смеётся, — ты мой друг, я не хотел видеть, как ты плачешь. И, думаю, если ты сейчас где-то здесь, то тоже этого не хочешь. — Чарли вытягивает шею, чтобы поймать последний луч уходящего солнца. — Смерть ты, конечно, выбрал такую себе. Случайно упасть с балкона? Серьёзно? — Слайм усмехается и возвращает свой взгляд на друга. — Когда я умирал на твоих руках, я не сказал тебе кое-что, — он спрыгивает с камня и ставит вазу, которую держал в руках всё это время, на пол. — Если мы больше никогда не встретимся в этой жизни, я обязательно отыщу тебя в следующей. Он разворачивается на пятках и выбирается из-под обломков на улицу, встречая ночной воздух.

Алекс Квакити. 2000 — 2034. Верный друг, любимый муж, великий президент. Ты оставил своё наследие, Квакити из Лас-Невадас.