Я ничего не могу с собою сделать

Первая встреча Ромы с Антоном была крайне не очень приятна, и Роме очень стыдно за свои действия. Он позволил Семёну оставить синяки на бледном теле, а потом и сам из-за неизвестной ревности, чуть не зарезал парня. Теперь всё иначе. Пятифан, будто околдованный, смотрел на то, как Петров снимал с себя привычную, белую рубашку, оголяя бледные плечи, на которых были шрамики, неизвестно из-за чего. Антон был не совсем рад тому, что его заставили поднять хоть как-то оценки хулигана, чтобы тот немного понимал. С одной стороны, светловолосый ненавидит этого человека за физические раны на теле, но с другой, ранее белые щёки, окутывались в красный цвет, тем самым показывая некое смущение от взгляда хулигана на себе. На улице была ночь, и старшая Петрова разрешила гостю остаться на ночь, так как на улице очень опасно в тёмную зиму. В доме было тепло и уютно, будто Рома попал в другой мир с самой красивой нимфой в белых одеяниях, что стояла перед ним. Из-за своей особенности, на теле Антона не было видно особо никаких волос, ноги будто были гладкие, а руки блестели, вместе с выпирающими венами. Поскольку сейчас уже полночь, парни решили прекратить занятие, и лечь спать. Рома быстро сходил в душ, надев лишь футболку, так как в штанах ему некомфортно спать. Лишь Антон стоял вот так к нему спиной, при свете луны, снимал с себя одежду медленно, будто дразнил. Наконец сняв с себя дурацкую рубашку, парень быстро схватил футболку и домашние шорты, бросив Пятифану, мол, через десять минут приду. Казалось, хулиган должен был уже спать, но нет. Он как пёс, ждёт, когда его хозяин придёт и вознаградит за своё ожидание. Через точное время, в комнату зашёл Антон.  — Выглядел как педик, когда снимал с себя это всё, — наконец заговорил Рома, сидя на краю кровати, как только к нему подошёл светловолосый вплотную. Схватил того за руки, рассматривая их. Длинные, тонкие пальцы, совсем не такие, как у Ромы. Антон, будто, из другой вселенной, ангел во плоти, или же грех, который застал Пятифана врасплох.  — Как это мило, что ты смотрел лишь на меня, — Антон аккуратно освободил свою руку с чужих, и положил ладонь на щеку хулигана, а потом и вовсе наклонился, оставив короткий поцелуй на губах. Когда они впервые поцеловались, Рома не мог от этого отойти месяц. Это было неожиданно, и это было так клёво, поэтому парень редко ходил в школу. Он не понимал, почему ему понравилось. Это так ужасно, противно, но так вкусно, хотелось ещё насытиться. Каждый день, он только и делал, что лежал в кровати, проворачивая в голове это событие. Но когда он вернулся в школу, лицо Антона было таким, будто поцелуя вовсе и не было. Такое мрачное, холодное. Полно загадок и тайн. Разгадывание новенького длилось полтора года. Трудный период. Стоило Роме осмелиться и зажать парня за углом и впиться в губы, как все тайны оказались вовсе не тайнами, а ответы на загадки всегда были под рукой. И прямо сейчас. Петров сидит на его коленях, обнимая за шею, отвечает на мокрые поцелуи, пока одна рука крепко сжимала светлые пряди, другая скользила по талии сквозь футболку. Пятифан прерывал поцелуй только для того, чтобы оставить следы на контурах обветренных губ, бледных щеках. Лишь глаза казались живыми и влюбленные в хулигана. Такие же как и у Ромы. Не сдерживаясь, Пятифан повалил парня на кровать, а сам навис над ним, сразу же приподняв футболку к груди, впиваясь клыками в бледную кожу, оставляя много красных, кровавых следов. Антон прикрыл рот, стараясь не издавать звуки, другая же ладонь была запутана в тёмных волосах. В какой-то момент янтарные глаза взглянули на него из-под ресниц, а губы продолжали липнуть к светлой коже. Антон чувствовал себя диким. Хотелось, чтобы эти сухие губы были на его члене, хотелось, чтобы Рома задыхался им. Чтобы хулиган был личной собакой, сидел дома и никуда не высовывался. Антона бесит, что все к Пятифану лезут, и Рома знает страхи парня. Пользуется этим, тем самым сводя с ума очкарика. Доминантом был всегда Рома в их отношениях. Антон на людях был молчаливым, стеснительный такой весь ботан. Стоило их двоих закрыть в одной комнате, как милый мальчик превращался в ревнивого монстра, который крепко сжимал волосы в своей ладони, пока родные губы в сотый раз изучали его тело. Хотелось убить. Роме хотелось убить Антона. Положить труп в огромную стеклянную коробку, и перелить весь формалин, чтобы бледная, мраморная от холода, кожа, всегда казалась живой. Сняв с Петрова футболку, хулиган буквально, как вампир, всосался в мягкую на ощупь шею, оставляя ужасный, болезненный след. На кровати были капли крови, на зубах также виднелись следы, и Антон притянул к себе темноволосого, слизывая собственную же кровь с манящих клыков. На парнях уже не было ничего, кроме укусов друг от друга. Антон также, как хищный заяц, оставлял страшные следы на смугловатой коже, что дико одурманивало Рому. Пятифан спустился ниже, взяв в мозолистую ладонь вставший член, сразу же беря в рот, от чего Петров смог лишь прошипеть. Слишком много эмоций, всё тело чувствительное до чёртиков. Рома сосал грубо и быстро, от чего светловолосый быстро излился в рот, но схватив за волосы парня, не отпускал, дабы тот всё проглотил. Те же янтарные глаза смотрели прямо на него, сжигали, как ведьму на костре. Это было пыткой, парням этого недостаточно. Достав презерватив, который лежал под подушкой светловолосого, Пятифан быстро надел, сразу же грубо вошёл в родное тело. Антон всегда был подготовлен, так как сам этого хочет, самому это нравится. Нравится себя трахать пальцами, а потом прямо на уроках шептать на ушко Ромы о том, как он это делал и как долго. Знает, что уши темноволосого чувствительны, поэтому специально обнял за шею, притянув к себе, пока тот его грубо трахает, начал тихо постанывать прямо в ухо хулигана. Было жарко, ужасно, плохо. Было прекрасно, одурманивающе, сказочно. Будто они дикие животные, которые не могут насытиться друг другом. Через некоторое время, Рома кончил вместе с светловолосым, после чего провалился на кровать, тяжело дыша. Антон аккуратно положил свою голову на крепкую грудь, укрывая двоих тёплым одеялом, в последний раз поцеловал в шею, засыпая прямо на нём. Рома усмехнулся, сжав глаза. Этот парень сводит его с ума.