Ошибка заклинателя

Эмма осталась снаружи перед коваными воротами, цепляясь за железные кольца, осыпаемая репликами собравшейся толпы девиц. На нее указывали зонтиками, осуждали и высмеивали. Но не подходили. Замеченная ранее туча, наконец закрыла пол неба и внезапно разразилась сплошным холодным весенним ливнем. Девицы запричитали и рассыпались кто-куда. Эмма стояла на подламывающихся ногах. Ей было некуда идти. Струи дождя на ее щеках мешались со слезами. Тоненькая фигурка скорчилась подле величественных алых ворот с золотыми узорами. Спутанные волосы, некогда красивое израненное лицо, бурые пятна крови на белизне нижней одежды. Никто не протянет руку помощи. Она совершенно одна. Эмме было знакомо чувство одиночества в большом городе. Когда она только переехала в Манхеттен, знакомая помогла устроится в пару клубов уборщицей. Работа была грязная, но Эмма привыкла все делать с совестью. За квартиру нужно было внести залог, да отправить хоть что-нибудь на лекарства маме, поэтому она работала по восемнадцать часов в сутки, как заведенная. В ее память врезалась насмешка хозяйки клубов, одетой в блестящее черное платье, заявившей, что зарплаты Эмме не видать, а если она заартачится, то ее выселят с нелегальной дешевой квартиры. Тогда она тоже чувствовала себя очень одинокой, но на той стороне телефонного разговора ждали Лиза и Вера. Они купили лекарства для мамы, прислали перевод и заверили, что все будет хорошо. Теперь же у нее никого нет. Никому нет дела до ее измученного тела. Мир заклинателя показал зубы и с наслаждением впился в беззащитную плоть, стоило ей выглянуть за порог. Эмма злилась на себя за беспомощность. Она никогда не была жертвой. Она не позволит вылепить из себя жертву! Но что она может сделать? Секунды тягуче тянулись, наслаиваясь в бесконечные минуты. Ледяной дождь барабанил по голове и плечам, застилая глаза и высасывая тепло. Эмма дрожа сгорбилась, уткнувшись лбом а крашенное дерево ворот. Она надеялась, последней, глупой надеждой, что Адаму сообщат о ней, что он появится оградить от всех опасностей, как обещал. На улице почти не осталось прохожих. Молодой паренек, одетый в зеленый халат, держащий синий зонт над головой, пробежал по тротуару, одарив Эмму удивленным взглядом. Силы иссякали, ей уже не казалось ужасным усесться прямо в хлюпающую грязь. Эмма держалась на остатках упрямства. Внезапно, она почувствовала, что прямо перед ней остановился человек и протянул вперед некий предмет. Это был недавно увиденный мальчик с зонтом. На вид ему было лет двенадцать, в нем еще ощущалась милая округлость молодости. В руках он держал поношенное верхнее одеяние мутно зеленого цвета и настойчиво протягивал его Эмме. Осторожно, чтобы не повредить раненное лицо, мальчик помог ей натянуть платье через голову. Ткань тут же намокла от проливного дождя. Балахон был великоват на хрупкое кукольное тело, и ткань была грубой, но Эмма чувствовала бесконечную благодарность. Мальчик опять широко улыбнулся, так, что Эмма показалось, что он ведет себя слишком по детски. — Шпашибо! – искренне поблагодарила она. – Как тшебя шовут? Он отрицательно покачал головой и прикоснулся кончиков пальцев к губам. — Как ше так? – расстроенно пробормотала Эмма.