Призрак коммунизма

Светло-серые тучи заполняли собою небо насколько хватало глаз. Холодный, пробирающий до костей октябрьский ветер гнал по пустым улицам города листы газет и потемневшую осеннею листву. Новенькие блестящие машины, оставленные словно бы в спешке, стояли молчаливо на дорогах. Темной громадой возле здания Горсовета, над одним из переулков, завис дирижабль. Его темно-серый корпус из лакированной матерчатой ткани застыл между двумя жилыми домами и теперь мрачной громадой нависал над проезжей частью. Ветер время от времени с гулом двигал его вперёд в сторону горсовета. Под кабиной управления дирижаблем на тросах висел огромный плакат. На нем было изображение рабочего с молотом и колхозницы с серпом на фоне башни-ретранслятора. Под изображением было написано всего два слова: Великое Преобразование. Григорий, что уже потерял счет времени, сидел и внимательно вглядывался, и вслушивался в окружение. Исхудавший и психологически вымотанный от пережитого он, одетый в сильно измятую сорочку и коричневые брюки, время от времени отводил свой взгляд от окон и смотрел на придвинутый к входной двери платиной шкаф. Страшные монтажники, что появились три недели назад уже не раз заглядывали в окна Григория. Об их приближение можно было узнать по звуку пропеллеров, за их спинами и треску сварного аппарата. Но сейчас стояла относительная тишина. Лишь слышно, как за окном шумит ветер и гонит по пустым дворам серую городскую пыль. Но вот на безжизненной улице, вдалеке, показалась фигура, такая же мрачная и тусклая, как и все окружение. Она плавно, неспешно вышла из арки, что вела во внутренний двор жилых домов и двинулась в сторону центра города. Шаг за шагом фигура приобретала все более узнаваемые очертания. Это был красноармеец, одетый в старую серую шинель. На груди к левому борту шинели были пришиты три красных разговора, которые пристегивались к серебристым пуговицам правого борта шинели. На голове его была буденовка с темно-красной звездой. В его руках была трехлинейка с надетым четырехгранным штыком. Выглядело это сюрреалистично. Видеть солдата РККА в устаревшей униформе было странно. Но при всем этом он невероятно хорошо вписывался в жуткую картину пустого, некогда живого города. Лица его было не разглядеть из далека, но уже сейчас казалось, что он был невероятно бледным. Тишину нарушил свист и гул, раздавшийся из динамиков рупоров, что висели на столбах. Он быстро закончился и его сменило шипение. Громкий и яркий голос с помехами начал вещать: - Все рабочие, работники, колхозники и колхозницы, инженеры, служащие – все трудящие, ликую и торжествуют свою победу! Победу рабочего класса! Победу труда над своими врагами, извечными врагами – капиталистами и помещиками! На всех рабочих собраниях - собраниях служащих, собраниях колхозников и всех трудящихся - обсуждаться кандидаты в верховный совет, совет национальностей! На всех этих собраниях каждый оратор … о своем кандидате, который выставлен в верховный совет… Договорить пламенную речь диктор не смог. Динамики так же резко выключились, как и включились. Включение динамиков не было чем-то необычным. Это явление было вполне уже привычным. Они включались в определенное время каждый день. Фигура приближалась. И в тот момент, когда она проходила мимо красного троллейбуса, что был оставлен на мостовой, Григорий не просто удивиться, а испытал настоящий ужас. Это был не человек, а скелет, что был одет в форму РККА образца 1918 года. В голове Григория это не укладывалось. Он смотрел в пустые глазницы мертвеца и не мог дать хоть одного логически верного объяснения тому, что он видит. Это не вписывалось в учение диалектического материализма, говорящие о том, что материя первична духа. Но как объяснить тот факт, что скелет человека может ходить по улице с винтовкой в руках? Как что-то мертвое по виду может осознанно куда-то идти? Да и как скелет без мышц может куда бы то ни было идти? Белые кости пальцев крепко сжимали винтовку. Пустые глазницы пусто и холодно смотрели куда-то вперед. Неспешно он шел по мертвой улице. Черные окна смотрели на скелет печально и мрачно. По мере приближения красноармейца слышался стук кирзовых сапог о мощенную камнем мостовую. Невольно в голове Григория промелькнула мысль. Словно бы сам собой напрашивающаяся ─ «Призрак коммунизма». Призрак, что шел средь бетонных могильных плит былого величия. Он словно смерть, что пришла к умирающему в агонии за его душой. Вот оно – светлое коммунистическое будущие. Развалившиеся как колос Родосский - чудо, что было уничтожено силой природы. Вот только колос пал под силами природной стихии, силами энтропии, а коммунистический рай рухнул из-за высшего проявления природы – человека, а точнее от его амбиций и твердой уверенности в том, что никто не помешает его построить. Строители допустили критическую ошибку. Но в чем? Теперь эта тень из прошлого пришла на похороны великих благих стремлений и начинаний. Пришла посмотреть на достижения нового человека – строителя светлого будущего. Вот только теперь величественные высотки стояли и пронзали серый небосвод своими шпилями и глядели своими пустыми глазницами окон. -Верно это всего лишь обман моего сознания… Ведь быть того не может… Стресс, голод…-Шептал про себя Григорий, смотря на фигуру красноармейца, что величественно шла мимо оставленного в спешке черного ЗИМа. Но мысль его прервалась яркой вспышкой образа того самого дня. Пестрые красные флаги на центральной площади. Яркое солнечное небо. Тысячи горожан с транспарантами и цветами, что шли по улицам под красивый вальс. От этого стало невыносимо тоскливо. Он кристально чисто вспомнил как тогда сам шел среди людей с красными вымпелами. Вспоминал как в парке шла демонстрация новых технологий и возможностей советской науки и промышленности. Показывали механические протезы для рабочих, что лишились в годы войны конечностей, новый шагающий погрузчик, что выглядел несколько аляповато, но тем не менее показывал свою эффективность. И так же он с ужасом вспомнил тот самый день, когда весь мир рухнул. Когда люди буквально начали сходить с ума у него на глазах. Это было на металлургическом комбинате. Он до сих пор с ужасом вспоминал, когда три металлурга забили насмерть рабочего, что решил уйти пораньше домой, чтобы навестить жену, что лежала в больнице. Они, обезумевшие, исказившие понятие «перевыполнение плана», теперь готовы были пойти на все, для достижение максимальной эффективности для выполнения поставленных задач, на сколько бы это не было ужасно, жестоко, не логично, не рационально. Никто не мог уже остановить запущенный маховик ужасных преобразований. Казалось, что кто-то намеренно искажает коммунистическую мораль и идеи для того, чтобы создать то безумное представление о советских гражданах, что рисовали себе в головах люди, живущих в странах центра капитала. -Не мог же весь Союз погрязнуть в этом? Должен же кто-то приди на помощь? – с отчаяньем подумал он. Но мысль его прервалась, когда он услышал стук в дверь и невнятное бормотание. Григорий замер и затаил дыхание. За его баррикадой слышались возня, грохот и невнятная речь. Дверь за шкафом сотрясалась и трещала от ударов пожарного топора. На ватных ногах Григорий добрался до окна и распахнув его осмотрелся по сторонам. Призрак все так же шел по улице, но мрачный вестник смерти мира внезапно остановился и посмотрел своими пустыми глазницами испуганного серого человечка, что сейчас спасался бегством из своего собственного дома. Цепляясь за кирпичную стену Григорий, оцепеневший от ужаса, смотрел на скелет. Ему казалось, что сейчас он наведет на него свою трехлинейку и пристрелит. И страшный образ того, как истощённый инженер камнем рухнет в темный переулок с простреленной головой, вернул силу и волю. Григорий торопливо засеменил по карнизу в сторону пожарной лестницы. Он сейчас не думал о том, чтобы искать себе новое убежище. Цель была просто остаться в живых. Раздался страшный грохот и через пару секунд в открытом окне показалось здоровенное тело пожарника. Он одетый в желтый-зеленый комбинезон и желтый шлем что-то нечленораздельно кричал сквозь противогаз. Держа в руках топор, он им размахивал, пытаясь достать Григория. Медлить было нельзя и Григорий наконец завернул за угол и торопливо шел к пожарной лестнице. Руки тряслись и время от времени соскальзывали с шершавой поверхности стены. Раздался выстрел. Оглушающий. Крики и бухтения за углом стены сменилось на бульканье, которое продлилось лишь мгновение после чего наступила тишина. Думать о том, что произошло времени не было. Григорий наконец добрался до пожарной лестницы. В голове его появилась мысль – бежать прочь из города. Как это сделать теперь не имело значения. Главное теперь просто бежать прочь из этого ада. Позади себя он услышал знакомый звук. Звук пионерского горна. Он, держась за лестницу правой рукой посмотрел в сторону откуда шел звук. На крыше одного из троллейбусов стоял пионер. Бледный, с неестественно крупной головой на тонкой шее, маленьким тельцем и длинными ногами. Одетый в белую рубашку и короткие синие шорты. На его длинном остром носу были надеты очки. На звуки пионерского горна начали собираться безумцы. Преобразованные «новые строители коммунизма» теперь готовились к охоте на врага светлого будущего.