Призрак

      Пришёл последний месяц, во время которого я должен был нанести «решающий удар». Мои глаза и уши находились в непрерывном напряжении от ссор, исходящих из дома 2703 по Мерседес– стрит.       Изо дня в день я слышал грубый голос, тихий женский плач и поганые извинения от Ли Освальда, и, как ни странно, жена прощала его — и так каждый раз.       Она любила его или, может, терпела все рукоприкладства ради своей дочери Джун и мнимого благополучия семьи.       Глаза Марины сверкали, когда она видела, как муж напевает своей дочке колыбельную. Она словно уходила в другую реальность⁚ в ту, где Освальд не бил её за каждую ошибку, в ту где он не бросал тряпки ей прямо в лицо, в ту, где Ли Харви Освальд не был убийцей президента Кеннеди.       Раз в неделю я слышал возгласы Маргариты о том, что её хороший мальчик слишком тощий; И слышал уже привычные мне, бесконечные похлопывания по щекам, что значительно портило настроение Ли(если оно вообще было).       — Mamochka, Ли это не нравится, — заявила Марина, когда мамаша в очередной раз похлопала сына по щекам.       Маргарита повернула голову, натягивая на лице улыбку. Но я готов был поклясться, что увидел не улыбку, а настоящий животный оскал. Вероятно, Марина тоже его увидела, потому что, взглянув на женщину, она сжалась всем телом.       — О, поверь, милая, Ли никогда ничего не нравится. Он всегда чем-то недоволен, правда, Ли?        Освальд промолчал, лишь хмуро взглянув на жену.       И будь я проклят, если скажу вам, что был не согласен с этим утверждением. Впервые за долгие месяцы наблюдения за этой безумной (во всех смыслах)семьей я был согласен с этой женщиной, которая защищала его, словно он сосунок в пелёнках.       — Ли всегда что-то не нравится… — пробормотал я, представляя, как он вновь будет бить жену после ухода матери.       Но он этого не сделал: лишь отругал её за поведение, будто она маленькая девочка, которая сказала что-то лишнее перед важными гостями. Я всё ещё беспокоился за неё и кричал про себя до боли знакомые слова⁚       «Уйди от него, чёрт побери!»       Но я знал, что она не уйдёт. Знал, что только после смерти Ли Марина сможет прожить полноценную жизнь. Иногда знать всё наперёд — не такая уж и плохая привилегия…       И только в тот день я осознал, что Марина может прожить свою счастливую жизнь гораздо раньше. Убив Ли Освальда, я смогу помочь ей в этом.

Но прошлое упрямо, и оно не хочет, чтобы его меняли.

***

      Этой ночью я не думал о Сейди, все мои мысли заполнили Марина и её дочь. Всю ночь я думал о них. Размышлял о том, как бы сложилась судьба этой несчастной женщины, не встреть она его. Она прожила бы хорошую (ну или, почти хорошую) жизнь у себя на родине, устроилась бы на работу, завела семью и детей, вела бы обычную, среднестатистическую скромную жизнь. Но что я не мог знать наверняка, так это о семейной жизни в России. Я не знал, будет она хорошей, или история повторится вновь. Но я точно знал, что на родину она больше не вернётся.       — Миз Марина, — шепнул я, перед тем, как провалиться в свой чуткий сон.

***

      Настал мой звёздный час.       Ранним утром Освальд выполз наружу, нервно оглядываясь по сторонам. На шумной улице не было ни души — он вышел слишком рано. Затем, оглядевшись во второй раз, он пошел вдоль дороги, получать свою долгожданную посылку: винтовку, из которой собирался трижды выстрелить прямо в голову Кеннеди. Я прекрасно знал, что к полудню эта винтовка исчезнет из гаража Освальдов, знал, что ФБР будут опрашивать семью Пейна в отсутствии Харви. И раз уж полиция Далласа не удосужилась начать поиски, его должен найти тот, кто и должен его остановить.       Но вместо того, чтобы ринуться за ним, я сделал нечто иное. Принял очень рискованное, но крайне нужное для меня решение. Я должен был встретиться с Мариной, так же, как встретился и с Дорис Даннинг.       Два часа спустя я увидел, как Марина с Джун отправляются за продуктами. На их лицах я видел широкие улыбки, доходящие до ушей. Девочка звонко смеялась, сжимая руку матери сильнее прежнего, когда та целовала её нос. И видя эту картину, я почувствовал, как сердце сжимается в груди, но меня переполняли радостные эмоции от их радостных лиц.       — Вот какой она могла быть без него… — ответил я сам себе.       Я ждал. Ждал того, что вновь увижу Марину и Джун, и не ошибся. Через двадцать минут они вновь появились передо мной. Я стоял в тени, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Я наблюдал за их медленными шажкам. Они выглядели уставшими, но настроение оставалось на уровне. Я думал, что всё пройдёт без происшествий, однако вновь ошибался.       Джун, увидев девочек-попрыгунов, заискрилась, блеснув глазами. Они помахали ей, она ответила им своей очаровательной улыбкой. Но тут случилось непредвиденное: то, чего не ожидал ни я, ни Марина.       Дочь внезапно выскользнула из рук матери, чтобы поднять закатившийся на дорогу грязный мяч. Рефлекс сработал, женщина округлила полные ужаса глаза, закричала, звала её обратно, но девочка будто не слышала и продолжала свой путь.       Краем глаза я заметил пикап, который несся, как чёртов байк, и теперь глаза округлились уже у меня. Не теряя ни секунды своего времени, я побежал к Джун. Сердце билось с той же скоростью, что и мотор моего автомобиля, а пикап всё так же катил, приближаясь к девочке. Казалось, что я не успею и совершу одну большую, нет, колоссальную ошибку в жизни, которую никогда себе не прощу.       Успел.       — Ублюдок… — прошипел я, провожая взглядом огромный пикап.       Я отдёрнул её от дороги вместе с грязным мячом в руках. Джун заморгала, не понимая, как она оказалась на руках у незнакомца, как и того, что была спасена от смерти. Я прижал девочку к груди, благодаря небеса за это чудо, иначе и не назовёшь.       Сглотнув ком в горле, я направился к Марине Освальд, из глаз которой текли слёзы. Гримаса ужаса словно маска застыла на её лице. По дороге к матери Джун посмотрела на меня. Прямо в мои глаза — своими маленькими глазками. Я выдавил из себя жалкое подобие улыбки, она же ответила своей искренней — чистой, детской, — после чего моё сердце растаяло, словно мороженое на солнце.       Вот он — маленький луч света в кромешной тьме.       Подойдя к Марине, я протянул девочку в материнские объятия. Она ахнула, целуя каждый сантиметр её лица. Я видел, как её страх постепенно рассевается, сменяясь радостью. Марина прижала её к себе так, как прижимают плюшевого мишку во сне. Я больше не видел её, потому что вновь возвращался в тень, принимая позицию наблюдающего шпиона. Но я вдруг остановился, застыл, услышав её голос.       — Кто вы? — спросила она меня дрожащим голосом.       «Ангел-хранитель вашего мужа», — хотел ответить я, но, повернувшись к ней, произнёс лишь одно:       — Зовите меня «призрак», миз Освальд.       Жизнь — странная штука. Часто она идёт против тебя, совсем как время. Но порой она помогает тебе в осуществлении своих планов. Иногда — в самый неожиданный момент…