I look inside myself and see my heart is black

      Он не заметил, когда это с ним началось. Не понял, откуда взялось. А главное — почему это случилось именно с ним?       Поначалу дурацкая дрянь никак не мешала нормально жить. Ну пачкал и пачкал раковину и посуду чёрной слюной, да и фиг с этим! Вроде не отравился пока сочащейся из недр организма черняшкой, значит беспокоиться не о чем.       Откуда конкретно протекало, непонятно. Скорее всего ниоткуда, а просто все биологические жидкости тела постепенно становились чёрными.       Роза с подозрением смотрел в раковину на серую сплюнутую после чистки зубов пену. К ней он уже успел привыкнуть — если к такому вообще привыкают — а вот мочиться и сморкаться чернотой сегодня пришлось впервые. Чувствовал — не к добру.       Побочный эффект дерьма неизвестного происхождения оказался более чем неожиданным. Хотя правильнее сказать — пугающим. Жесть как пугающим.       Роза через зеркало глядел на только что натянутую футболку и не мог поверить своим глазам. Эмблема их рок-группы, красная несимпатичная рожа, сама по себе выцветала в чёрный. Вышитая алым надпись "Багровый Фантомас" не заставила себя долго ждать и обуглилась следом.       Роза думал, что он сошёл с ума.       Что характерно, другие оттенки — жёлтые, оранжевые — на футболке сохранились. Может, привиделось ему? Он вышел в коридор.       А собственная дверь ему тоже привиделась?!       Поставить входную дверь с внутренней обивкой красного цвета было, конечно, более чем неординарным дизайнерским решением. Если смотреть с лестничной клетки на то, как она открывается и закрывается, можно было подумать, что она ведёт не в квартиру, а в пасть чудовища. Роза не был бы Розой, если бы пожалел об этом. Но какая же охеренная дверь! Ни у кого такой точно нет!       Теперь и у него самого в его собственной квартире нет его фирменной красной двери. Вместо неё зияло чёрное прямоугольное пятно с жёлтой дверной ручкой. Совсем как в известной присказке — чёрт-те что, и сбоку бантик.       Роза по натуре был оптимистом, а потому почерневшей двери постарался не испугаться. Ну мало ли как свет упал! У него в прихожей всегда темно. Правда, почему коридорный сумрак вдруг перестал позволять разглядеть красное пятно, непонятно…       Одновременно с ним из соседнего подъезда вышел знакомый журналист.       —Здрасьте!..       —О!.. Доброе утро! — ответил сосед, отпирая ключом автомобиль.       —Машина что ль новая? — поинтересовался Роза.       —Э-эм… нет, почему же?       Потому что чёрная, совсем как куртка хозяина. До этого была красная. Всегда была красной.       —А… затупил чёт… Извиняюсь, блин!       Сомнений быть не могло — он болен, причём чем-то странным. Но как вообще могли быть связаны внезапный дальтонизм и загрязнение всех выделяющихся из организма жидкостей?!       Не то что бы он сильно поразился подъехавшему к остановке почерневшему "Икарусу". Расстроился, скорее. Как и тому, что автобус остановился на перекрёстке на чёрный свет светофора. Поразило его кое-что другое.       —Возьмите за проезд, пожалуйста. До НИИ.       Вошедшая молодая девушка протянула деньги водителю. Обычная девчонка, ну, милая, симпотная, конечно, но совершенно обычная! При любых прочих обстоятельствах Роза бы не обратил на неё внимания, но сейчас таращился на неё взглядом маньяка, благо глаза были скрыты за тёмными очками. Красный клетчатый узор на её синем платье так и притягивал Розин взор.       Он пялился на неё всю дорогу и чуть было не выскочил вслед за ней не на нужной ему остановке, лишь бы не терять из вида последние сохранившиеся в его картине мира оттенки красного.       Раз он ещё видит этот цвет… Может, не всё так плохо?..       Следом пропал жёлтый.       Проснувшись на следующий день, он не сразу осознал, что находится в своей комнате — до того она преобразилась в худшую сторону. Немного придя в себя со сна, он понял, что дело, должно быть, в той гадости, паразитировавшей в организме. Из-за неё жёлтые обои перестали быть жёлтыми, а на любимой футболке остались узоры только оранжевого цвета.       Поднимаясь с кровати, Роза не придал значения неестественной слабости, так некстати заставшей его врасплох. Вроде чуть расшевелился, пока совершал традиционные утренние процедуры, но всё же не избавился от ватного состояния до конца.       Совсем худо стало после того, как со шкафа на бошку свалилась обувная коробка. Удар ощутился больнее, чем должен был. Роза не выдержал и осел на пол, прикрыв руками ушибленную макушку. Угораздило же его полезть за этими долбаными ботинками! Подняться на ноги стоило таких трудов, будто гравитационное поле планеты усилилось в три раза. Или же это он сам как-то внезапно подряхлел, что более вероятно, но менее радостно.       Ещё менее радостно стало ощутить на языке железный привкус крови, сочившейся из носа. Вот это уж вообще странно! Да у него сроду не шла кровь из носа! Неужели это из-за дурацкого удара? Роза отёр нос тыльной стороной ладони. На коже осталось — конечно же! — чёрное мокрое пятно. Ведь красный он уже потерял. Или сама кровь так испортилась? Да какая разница… И то и то плохо.       Вопреки ожиданиям, слабость никуда не делась. Ходить действительно стало как будто труднее, стоять тоже. Наконец дождавшись свой автобус, Роза с облегчением плюхнулся на сидение.       Вчерашняя малышка вошла на следующей. Роза снова проглядел на неё всю дорогу, а когда она вышла у НИИ, проводил долгим взглядом её миниатюрную фигуру. Красные клеточки на синем платье радовали глаз.       Очень скоро потерялся зелёный.       Утренние подъёмы с каждым днём давались всё труднее и труднее, слабость одолевала всё чаще и чаще. Кое-как встав с кровати, Роза бросил быстрый взгляд в окно и чуть не упал от шока. Видеть столько черноты ему ещё не доводилось.       Его двор выглядел, как пепелище. Газон и листва на деревьях превратились в сплошное чёрное полотно, на котором ещё чудом сохранились лоскуты непропавших цветов, но Роза был уверен — они с ним ненадолго.       А что будет потом? Что станет с ним? Чёрная гадость из организма никак не выводилась, а только высасывала из него силы. Эта хрень собралась его убить? Или просто превратить в безвольный овощ, еле двигающийся бессознательный предмет?       Участковый терапевт всеми силами старался не показывать свою беспомощность.       —Ну… Что могу сказать… Случай, конечно, интересный… Я бы даже сказал, неизвестный… хм-м… — задумчиво тянул он, заглядывая Розе в горло, —Анализы сдать надо будет. Ногу на ногу запрокиньте, будьте добры.       —А долго они, блин, будут делаться? Ай!.. С-с-сх!.. — воскликнул Роза, как только по коленке слабо стукнули молоточком.       —Нет, недолго, — ответил врач, решив больше не трогать Розино колено, —Правда, это всё натощак надо. Поэтому сдать самое ранее только завтра сможете.       —А ещё чё мне делать-то, нахрен? Таблетки там какие-то или чёнить такое выпишете мне, да? А то вдруг, блин, не дождусь, ю ноу.       —Ну что Вы сразу нагнетаете, молодой человек? Голову запрокиньте, пожалуйста. Сколько времени уже чувствуете недомогание? Не первый день это у Вас, правда? Динамика, конечно, отрицательная, но ещё чуть-чуть подождать можно. С глазами проблемы когда начались? — спросил доктор, внимательно разглядывая Розин зрительный орган.       —Чё? С глазами? Э-э-э-э… да неделю назад вродь как.       —Нет, я не про зрение.       —А про чё?       —Вот, гляньте, — сказал врач и поднёс к лицу зеркало.       По спине побежал колючий холодок.       Светло-голубая радужка превратилась в одно сплошное чёрное пятно, а белый хрусталик заметно потемнел. Демонический облик, ни дать ни взять, с таким гримом бы на сцене выступать. Только это был не грим…       —Это… Это чё, блин, такое?!... — испуганно воскликнул Роза, бросив на терапевта взгляд, полный отчаяния и непонимания.       Тот лишь глубоко вздохнул.       —Пейте противовирусное пока что. На всякий случай. Ещё витаминов Вам выпишу. Гуляйте на свежем воздухе, двигайтесь побольше. Про анализы не забудьте, направление сейчас сделаю.       Домой он возвращался пешком, как доктор прописал. Путь лежал через парк, сейчас напоминавший ему чёрный лабиринт. Роза медленно брёл по дорожке и невесело смотрел на пёстрые пятнышки ярко-оранжевых бархатцев. Покачивающиеся на чёрных стебельках бутоны были похожи на огонёчки костра. Грустная ухмылка тронула его губы — не клумба, а пожарище...       Против своей воли он стал героем очень плохого графического романа. Неизвестно как и неизвестно где подхватил неведомую болезнь, высасывающую из него все соки и запятнавшую его мир чёрным. Это какое-то наказание? Только за что?! В чём он провинился?! Он не безгрешен, конечно… Видно, было за душой что-то такое, за что теперь пристало расплачиваться… Но что?!       Как много вопросов остаётся без ответов…       Как это и бывает в плохих графических романах, объяснения причин случившегося никто не знал, также, как никто не знал, куда в конце концов автор, олицетворяющий судьбу всех действующих лиц, приведёт своего героя. Чем это всё завершится, Роза даже не мог предположить, но был уверен — счастливого финала не предвидится. В плохих графических романах никогда не бывает хорошего конца…       А если это обратимо, то можно ли как-то искупиться? Только вот перед кем?.. Он с радостью бы кинулся в любой омут, если бы это дало хоть призрачную надежду вернуть миру краски обратно.       В почти сплошном чёрном полотне оставшиеся — пока что — в его распоряжении цвета были подобны ярким вспышкам, напоминавшим о былой картине цветного мира. Земля, проглядывавшая сквозь чёрные контуры травинок, казалась неестественно светлой. Проступающие сквозь чёрную листву деревьев лоскутки светлого неба почти сияли. Интересно, а что станет, когда он потеряет и голубой?..       Синий пока что с ним — в этом он убедился, когда в поле зрения попала сидящая на скамейке девушка в синем платье в красную клеточку… с зелёной книжкой в руках!..       Да это же та самая малышка, которую он несколько раз встречал в автобусе!       Роза аж остановился, раскрыв рот и вперившись в отдыхавшую в тени дерева девчонку. Она же, отложив свою зелёную книгу, вскинула на него удивлённый взгляд красивых крупных глаз.       Они смотрели друг на друга, не отрываясь, как будто играли в гляделки. Так и не решившись заговорить, Роза отвёл взгляд и поплёлся прочь, осознав, что он перед ней, должно быть, выглядел до невозможного комично, если не пугающе. Но в её взоре не мелькнуло ни намёка на страх…       Определённо что-то с этой девушкой было не так… Почему нормально он видит только её? Почему с красным костюмом жены соседа-журналиста, произошли изменения, а с этой малышкой — нет?       Может быть, она — его спасение? Не просто так же мир становился цветным именно рядом с ней. Стоило бы как-то познакомиться с ней, хотя бы узнать, как её зовут… Вообще здорово было бы рассказать ей о своей непонятной беде и дать ей знать, что она может ему помочь… Роза вздрогнул от внезапного приступа гнева. И что бы он ей сказал?! Привет, малышка, я Роза, а тя как зовут? Слушай, положняк такой — я с какого-то хера перестаю нормально видеть, а ещё, блин, начал сморкаться, ссать и плевать каким-то чёрным гавном, но это мелочи. Коллапс в том, что я вместо красного, жёлтого и зелёного всё вижу чёрным, но твои, блин, вещички, вижу как надо, ю ноу? Платьишко, блин, твоё красное, книжечку, нахрен, зелёную вижу!.. Во дела, прикинь?! Не могла бы ты мне чёнить, когданить, какнить помочь, а? Прост у меня такое только с тобой, ю ноу. А я в долгу, блин, точно не останусь, чем могу, тем, эт самое, как говорится, ага!..       Представив себе такой нелепый диалог, Роза разозлился на себя ещё больше. Каким надо быть сумасшедшим, чтобы выслушать этот бред, поверить, да ещё и согласиться помочь! Как бы она поступила, интересно? Наверное, вызвала бы санитаров, чтоб свезли его в дурку, и правильно бы сделала! А если б и не вызвала, как бы она ему помогла?!       Сжав руки в кулаки и скривив от досады лицо, Роза поплёлся домой, по кругу гоняя в голове мысли о своём туманном будущем.       Никаких улучшений, конечно, не происходило.       Только своё тело он видел, как прежде, а остальной мир становился всё мрачнее и мрачнее. Состояние ухудшалось. Результатами его анализов заинтересовались лишь с тем, чтобы изучить доселе неведомую гадость, но не оказать ему помощь. Никто попросту не знал, что с ним делать — как помочь больному, когда не знаешь, чем он болен? Ожидаемо, конечно, вот только Розу это никак не устраивало.       Цвета стремительно терялись, и теперь он видел окружающий его мир во всех оттенках чёрного, с редкими яркими проблесками пока неисчезнувших цветов. Отличные от чёрного краски сохранялись лишь в воспоминаниях.       Небо пока что сохраняло все оттенки голубого, какие только были в запасе, но сомневаться не стоило — скоро исчезнут и они. Тогда, наверное, и наступит конец, и он, Роза, очутится в полной тёмноте… Если вообще доживёт до этого момента.       Сомнения в своей жизнеспособности были отнюдь не беспочвенными. С каждым днём организм всё слабел, и сил хватало лишь на то, чтобы ходить до аптеки, покупать лекарства и возвращаться обратно. Не ходить, точнее, а, сгорбившись, волочиться, еле переставляя ноги; не покупать, а протягивать дрожащей рукой деньги и слабым голосом произносить название препарата; не возвращаться, а, прилагая титанические усилия, тащиться, хватаясь за стены, тяжело дыша на каждом шаге.       У него не хватало ни физических ни умственных сил воспринимать реакции окружающих на своё странное состояние. "Солнышко, дай мне руку и не подходи к этому дяде, он, кажется, не в себе," — говорили родители своим детям. Старческий бубнёж, который он слышал каждый божий раз, плетясь в аптеку, был всё об одном: "гляньте на него, как так можно!", "ишь, что за молодёжь пошла!", "совсем уже страх и стыд потеряли" и прочее, прочее, прочее… Нелестные фразы доносились до его ушей постоянно, и будь он в лучшей форме, обязательно бы вступил с надоевшими ворчунами в словесную баталию, но поскольку каждый звук извлекался с невыносимым трудом, слова, в самом прямом смысле, становились на вес золота.       Люди превратились в тени с бледными лицами, в страхе — наверное, в страхе, потому что Роза не мог точно разглядеть их эмоции — отшатывавшиеся, как только он приближался к ним.       На улице только и разговоров, что он наркоман.       Один-единственный человек ни разу не посмотрел на него с осуждением, страхом или отвращением. Только один человек не бросил ему вслед неприятное ругательство, глядя на его неуверенную походку. Один… Точнее — одна.       Ту самую девушку он встречал на остановке каждый раз по пути в аптеку. На контрасте с чёрным миром она была настолько цветной, что Роза замечал её ещё издалека. Замечал и её взгляд, полный недоумения и, кажется, сочувствия… Глупые догадки — а вдруг она хочет ему помочь — Роза гнал от себя всеми силами. Но слишком уж неоднозначным был её обращённый на него взор… За ним стояло что-то большее, чем простое любопытство, это Роза понимал даже ослабевшим рассудком.       В зеркале постоянно обнаруживались какие-то неприятные сюрпризы. Хрусталик всё темнел, и в один прекрасный день вместо собственного отражения Роза увидел инопланетянина. Глаза превратились в два чернильных пятна миндалевидной формы.       Каждый день он просыпался с мыслью, что хуже уже быть не может, в которой постоянно разубеждался. Поражение организма продолжалось, но предвидеть такого Роза не мог.       Он недоверчиво смотрел на кончики пальцев и усиленно вспоминал, где и во что он мог вляпаться. Самое странное — оно не смывалось. Чёрт знает сколько времени он провёл у раковины, оттирая черноту, но результата не добился — мутная вода стекала с рук, а грязь совсем не исчезала. Может, это и не грязь вовсе?..       Роза провёл пальцем по зеркалу, оставив на стекле чёрный след. Оно ещё и пачкает… Вообще отлично…       Кончиками дело не ограничилось, и очень скоро почернели верхние фаланги, а после и все пальцы целиком. Затем начали обугливаться ладони. Во время вынужденных вылазок в аптеку Роза отчаянно прятал руки в карманы, очень быстро швырял на прилавок деньги и спешно сгребал лекарства, пряча от аптекаря не кисти, но лицо, чтобы избежать лишних вопросов.       Голубое небо пока что оставалось с ним, пока пропадали остальные оттенки. Страшнее потери цветов, к которой он давно успел привыкнуть, было только состояние организма.       Роза смотрел на посеревшую шею и думал, что это и есть начало конца. Пульсировавшие под кожей артерии проступали на теле некрасивыми серыми следами. Страшно представить, что они несли к его голове. Роза кинул взгляд на руки. Кожа на них была тоньше, и чёрные вены на сгибах кистей и локтей проступали ещё явнее, чем на шее. Он уже ничему не удивлялся. На удивление не хватало сил.       Не хватало сил и смотреть на провожавший его взглядом островочек цвета, который он неизменно встречал по пути в аптеку. Но чувствовать, что незнакомой малышке вроде как не всё равно, было приятно. Может быть, засчёт её скрытой поддержки он и продержался так долго?.. Сущая глупость, но Розе хотелось в неё верить.       Впрочем, увеличение продолжительности вялотекущего состояния увеличивало и постоянное ожидание приближающегося конца, что изводило Розу не хуже въевшейся в него копоти. Ничего он не желал сильнее, чем прекратить страдания.       Очередная тяжёлая ночь осталась позади, и для всех людей мира наступило яркое приветливое утро. Для всех, кроме одного. Роза взглянул в окно и понял, что судьба его решится именно в этот день.       Неба больше не было.       Хотелось верить, что он всего-навсего проснулся посреди ночи, когда солнце ещё пряталось далеко-далеко за горизонтом, и ни один его лучик не спешил озарять предрассветное небо. Нет… тусклый чёрный шар с сияющим ореолом по краям, заменивший настоящее солнце, покоился на своём месте. А вокруг него была сплошная чернота.       Окончательное смирение наступило в ванной.       Он здорово похудел за время "болезни", но сейчас от разглядывания в зеркале своего тела отвлекало тёмное пятно на груди. Кожа почернела ровно там, где находилось сердце. От черноты в разные стороны тянулись крупные и мелкие сосуды, разнося по телу испорченную кровь.       Он умрёт сегодня — в этом сомневаться не приходилось. Пусть и был к этому готов, даже хотел, чтобы конец пришёл поскорее, всё равно, когда увидел дыру вместо сердца, не выдержал и позволил накатившему волной ужасу взять над собой верх. Из глаз брызнули испорченные слёзы, оставляя на щеках чёрные разводы.       Несмотря на самое плачевное состояние, от рутинного похода в аптеку он не отказался. Кое-как собравшись, Роза вышел из дома.       Он брёл по дороге, гоняя в голове мысли о том, что всё кончится не иначе, как смертью. Альтернативного выхода просто не видел, как не видел почти ничего вокруг себя. Кроме смерти думал он и о жизни. О том, как потратил отпущенный ему несправедливо короткий срок. Сделал вроде много — и несколько альбомов выпустил, и кучу концертов сыграл — но не сделал ещё больше... Много песен ещё не сочинил, много музыки не записал… Знал бы, что проживёт именно столько и закончит именно так, провёл бы бывшие в его распоряжении годы по-другому. Но что уж теперь о них жалеть — ему осталось жить считанные часы, если не минуты!..       Жалел Роза о только том, что для него навсегда осталась загадкой та малышка, в прямом смысле раскрасившая собой его мрачные будни. Сколько раз он её встречал, столько раз не решился подойти и заговорить, хотя бы узнать её имя…       Цветное пятнышко показалось вдалеке. Ослабшие ноги дрожали. Изо всех сил борясь с недомоганием, Роза медленно и неуверенно приближался к маячку, что столько времени дарил ему надежду на исцеление. От этой самой надежды, всю болезнь согревавшей его чёрную душу, осталась лишь кучка пепла, но Роза, сам не зная, зачем, мужественно двигался к ней. Больше было не к кому — весь мир погрузился во мрак. А она осталась…       Ужасно хотелось снять тёмные очки и разглядеть её получше, но он догадывался, чем это будет чревато. Его и без того дикий вид пугал прохожих, а если ещё и явить миру свои ненормальные глаза… Девчонка не заслужила видеть эту мерзость.       Отвлёкшись от дурных мыслей — какая голова, такие и мысли! — Роза заметил, что малышка с нескрываемым интересом и без капли страха смотрит прямо на него.       Она стояла метрах в трёх — совсем близко, по сравнению с тем расстоянием, которое он уже прошёл, и в то же время невозможно далеко, учитывая, сколько ещё он мог пройти. Мощи хватило на один короткий шаг.       —Простите, Вы, кажется?..       Роза не мог поверить своим ушам — она подошла поближе к нему и заговорила. Она заговорила с ним первая!       —Я…       Очередное вымученное усилие (как только сумел?!), и расстояние между ними уменьшилось ещё на чуть-чуть.       —Вам плохо?       Внятного ответа не получилось, получилось только громко выдохнуть воздух и уронить голову на грудь. С носа на усы и подбородок потекли чернила.       Ругань ожидавших автобус людей, чей покой Роза бессовестно потревожил своим безобразным видом, не заставила себя долго ждать.       —Наркоман!       —Проваливай отсюда, паршивец!       —Средь бела дня, ну ты подумай!..       Как только сердце прищемило болью, ноги подогнулись, и он осел на землю, хватаясь рукой за неспокойную грудь и комкая футболку сливавшимися с ней чёрными пальцами.       На помощь кинулась только его знакомая незнакомка.       —Вам же совсем плохо!.. Надо в больницу скорее, я сейчас вызову врачей, подождите!.. — тоненьким взволнованным голоском говорила она, поддерживая Розу за плечи.       Как только не побрезговала дотронуться до него, такого…       —Обезбол… в аптеке… Пожалуйста… — еле слышно простонал он, протягивая ей зажатые в чёрном кулаке деньги, которые он всю дорогу комкал в кармане.       —Я Вам помогу, Вы только не отключайтесь, прошу!.. — воскликнула девчонка, всё ещё бережно придерживая его и одновременно что-то ища в своей сумочке.       —Ага… М-м… — сквозь зубы выцедил он, чувствуя, как стремительно теряет сознание.       —Вы только говорите со мной, не отключайтесь!..       Это было последнее, что Роза услышал перед тем, как отключиться. Забавно.       Света в конце тоннеля не было, как не было и самого тоннеля. Была, конечно же, тьма, густая и вязкая, целиком обволакивающая его слабое тело. Впрочем, Роза не был уверен в том, что у него осталось тело. Душа? Возможно. Как бы то ни было, снова оказаться в темноте обидно и больно — в мире людей он блуждал во мраке, так и теперь, перейдя рубеж, полученную в распоряжение вечность он проведёт в потёмках!..       Да за что ему это всё?!       Прорезавшемуся между створками глаз свету он был рад, как благому знамению. Чем больше становилось света, тем спокойнее было на душе.       Не сразу Роза осознал, что это не высшее проведение озаряло его своими божественными лучами, а просто глаза раскрывались шире, и он потихоньку приходил в себя. Лишь когда смог чётко разглядеть пересечение плоскостей стены и потолка, в душу закралось сомнение о наступлении конца.       Он повернул голову в сторону и приятно поразился тому, как легко далось ему это движение. Руки шевелились также свободно, без скованности и вялости, без болезненной отдачи в тело. Но сильнее радовало другое.       Взгляд был ещё немного затянут мутной тёмной пеленой, но даже сквозь неё Роза видел, что стена, у которой стоит его кровать, светло-зелёного цвета, но у потолка окрашена в белый. На самом потолке, который по задумке должен быть белым, неровными кругами проступали коричневые и серые разводы. Одеяло, которым он укрыт — белое в тонкую синюю полоску.       Ошеломлённый открытием, Роза закрыл лицо руками, что было силы потёр глаза и одёрнул руки. Ничего не изменилось.       А руки-то! При виде чистых розовых ладоней и тонких светлых пальцев, он едва не заплакал. Следом поспешно оттянул футболку и заглянул под ткань — чёрная дыра на левой половине его груди исчезла.       Неужели всё?!       В палате — в том, что это была больничная палата, он не сомневался — Роза лежал один, отчаянно стараясь сообразить, что с ним произошло. В то, что он по-настоящему жив, пока не верилось.       Дверь открылась, и в помещение вошёл врач.       —О, Вы уже пришли в себя. Чудненько. Ну, расскажите, как самочувствие?       —Э-э-э-э… Нормально вроде, ю ноу, — сказал Роза, приподнявшись на локте, —А чё со мной было-то?!       Когда короткая и не очень содержательная беседа с доктором, так толком и не объяснившим, что с ним случилось, закончилась, Роза снова опустился на кровать.       —А, кстати, к Вам посетитель. Войдите, уже можно.       На пороге палаты застыла его прекрасная спасительница, несмотря на разрешение врача, так и не решавшаяся зайти внутрь.       —А… Э-э… Привет.       —Добрый день!..       Поздоровавшись и переборов смущение, малышка подошла поближе. Роза поднял подушку выше и сел, прислонившись к ней спиной.       —Как Вы?       —Лучше всех, ю ноу, — ответил он, сверкнув зубами. Девчонка тепло улыбнулась в ответ.       —Здорово, что Вам лучше! Я так рада!.. Ой, а я Вам тут принесла… Чтобы поправлялись быстрее, вот.       На тумбочке возле Розиной кровати появилась авоська с крупными ярко-оранжевыми апельсинами.       Всего лишь какие-то фрукты, от вида которых чуть не засвербило в носу. Он рассеянно осклабился, тронутый её заботой и обрадованный вновь вернувшимися к нему красками. Неужели теперь всё станет, как прежде?..       —Спасибо, блин, так приятно, ю ноу…       —Ну что Вы… — смущённо пробормотала она.       —А тя как звать-то, малышка?       —Зина. Зина Кашина.       —Мои глубочайшие почтения, ю ноу, Зина. А меня Розой звать.       —Очень приятно. Какое у Вас необычное имя…       —Ну тип того. Да ты мне не "выкай", я ж не дед какой-то.       Зина улыбнулась, опустила глаза и невинным девичьим движением завела за ухо выбившуюся прядку волос.       —Ты меня, блин, спасла, Зина.       —Ох, ну какое спасла?.. Тебе на улице стало плохо, а я просто… Сделала то, что должна была сделать.       —О!.. И чё ты сделала? Расскажи, я ваще ничё не помню, голяк просто, ю ноу?       —А… Ну…       Её сбивчивый рассказ о каком-то составчике, который они с коллегами разрабатывали в местном НИИ, который, по счастливому стечению обстоятельств, у неё был с собой, и который она ввела ему, когда он отключился, Роза слушал очень внимательно. Хоть и постарался вникнуть, но мало что понял из её объяснений химических терминов и других научных слов. И, конечно, не поверил, что дело именно в Зинином лекарстве.       —Роза?.. Ты был болен чем-то, да?.. Я тебя часто видела, ты очень плохо выглядел. Расскажешь? Если хочешь, конечно…       —Да базара ноль, расскажу. Ток ты не поверишь, я думаю.       —Ну почему же?       —Да потому что это… Не болезнь, а какая-то демоническая страшная сказка, нахрен.       —Я не испугаюсь!       —Хах, ладно! Ну, значит, эт самое…       Зина выслушала его историю, ни разу не перебив, и, как и пообещала, не испугавшись. Недоумение, смешавшееся с интересом, не сходило с её миленького личика, на которое Роза нет-нет, да заглядывался. Хорошенькая она была девчонка… Он откровенно радовался тому, что мог видеть её не издалека, а вблизи.       —Это… Так странно… — задумчиво протянула Зина, как только Роза закончил рассказ.       —Да ваще, блин, капец, я думал, что помру!       Зина, погружённая в свои мысли, ничего не отвечала, лишь монотонно кивала. Роза истолковал её молчание по-своему.       —Не веришь, блин, да?..       —А?.. Нет, что ты, я верю, верю, правда! Я просто задумалась немножко…       Он облегчённо выдохнул и улыбнулся. Так и знал, что именно ей можно доверить этот рассказ в жанре паранаучной фантастики. Что она поверит, не засмеёт и не сочтёт за сумасшедшего.       —Так много непонятного…       —А мне всё понятно! Это ты меня вылечила, ю ноу.       —Я?! Почему я?.. — оживилась Зина, —Я же просто… Да нет!.. Я не могла тебя вылечить, я же не лекарство!..       —Ага. Ток почему-то никто кроме тебя мне не помог, нахрен.       Зина медлила с ответом.       —Ну… всему же должно быть какое-то объяснение… И даже… Вот этому!.. Только… Ох, я не знаю!..       —Да ты не кипитярься, я тоже не знаю. Судьба такая, наверно, блин. Чё ещё-то? Прально?       Зина посмотрела на него долгим взглядом и беззлобно усмехнулась. Тут же покраснела, смутившись, улыбнулась и отвела глаза.       Хорошенькая.       —Ах-х… ну может и судьба!..       Роза смотрел на неё с плохо скрываемой нежностью и убеждался в правильности своей догадки.       Наверное, это судьба.