Звёзды.

      На каждом концерте Роксана выкладывалась по полной. Она играла так, будто всю жизнь только и знала, что эти клавиши синтезатора, свою группу и сцену. Будто не было ни полного зала людей перед ней, ни капли неуверенности во всём мире.       После каждого концерта Роксана часами твердила себе одни и те же слова. Отражение в зеркале неизменно повторяло каждое движение, каждую букву, но в этом не было никакого смысла. Она продолжала до боли в голове, до слёз из глаз убеждать себя, что красива и любима.       И всё равно перед каждым концертом Роксана гневно сжимала руки в кулаки, потому что тряслись, словно в них что-то сломалось. Даже ожидая начала за кулисами, она слышала сотни голосов в зале. Было страшно сделать ошибку, оступиться, разочаровать. Было просто страшно.       А потом заново: безупречный концерт, отражение в зеркале, неясный страх, концерт, зеркало, страх. Всё слилось в бесконечный цикл одинаковых дней, ярких и громких, но пустых. В какой-то момент Рокси действительно задумалась, не застряла ли она во временной петле. Сколько недель прошло, прежде чем всё изменилось? И знать не хотелось.       Просто однажды входная дверь вдруг открылась, пока Роксана плакала, склонившись перед пыльным зеркалом, в очередной раз отчаявшись верить. В этом же зеркале появилось отражение Фредди. Он молча стоял в двух шагах позади, загадочно сверкал в полутьме глазами и совершенно точно никуда не собирался.       Благодаря гитаре Чики и грохоту из комнаты Монти, тишина ощущалась особенно остро, и если это не было причиной её разрушить, то ничто не было. — Фредди, выйди из моей комнаты!       Но он по-прежнему никуда не собирался, поэтому лишь медленно склонил голову вбок и продолжил задумчиво разглядывать Рокси. — Ты что, помолчать пришёл? — зло спросила она. — Нет, я… Нет, конечно. Не помолчать. Хотел спросить, нужна ли тебе помощь.       Вот уж тогда тишина стала совсем невыносимой. Холодной и плотной, как если бы вся эта комната вдруг оказалась под толщей воды. Было тяжело. Это не могло продолжаться и секунду дольше. — О чём ты вообще? Хочешь сказать, что я могу с чем-то не справляться? Я — лучшая! У меня всё отлично.       И пусть звучало грубо, пусть он обидится. Может не станет донимать её больше. И какой смысл, что звучало уверенно, если сил не хватило посмотреть ему в глаза. Только бы отстал. — Даже самым сильным иногда бывает сложно. К тому же, ты плакала, вот я и подумал… — Ты слишком много думаешь, Фредди.       Он стоял пару секунд неподвижно, потом неуверенно кивнул и подошёл ближе. Слегка наклонился, чтобы быть на одном уровне с Рокси, и тихо заговорил. — Понимаешь, звезда ведь не знает, насколько она яркая. Она видит вокруг только бесконечную тьму и другие звёзды. И ей кажется, что все они намного ярче, что приблизиться к их красоте можно только притворяясь такой же. Но в этом и есть сложность. Во всей вселенной нет абсолютно одинаковых звёзд, каждая — особенная.       А она слушала. Очень внимательно, впитывая каждое слово, и смотрела куда-то вперёд затуманенным взглядом. И всё плыло перед глазами. — Не смотря ни на что, эта одинокая звезда светит для бесчисленных планет ничуть не хуже остальных. Может быть она и не греет днями ни одну из них, но это не делает её менее важной. Так ведь только кажется, что убери одну — ничего не изменится. На самом деле, начни они вдруг исчезать одна за другой, пока не останутся только самые яркие, и небо станет пустым. Тёмным и холодным.       Фредди опять замолчал, словно задумавшись, стоит продолжать или всё же нет, затем придвинулся ещё совсем чуть-чуть ближе к уху Рокси, заговорщически сощурился и продолжил, пока она не успела хоть что-нибудь ответить на его корявую, только что выдуманную попытку воодушевления. — Я тебе скажу кое-что по-секрету. Только тебе, — он сделал совсем короткую паузу. — Та самая звезда, с которой я начал. Ей было бы намного проще, если бы кто-нибудь смог ей рассказать, что она самая яркая, самая красивая из всех, что возможно увидеть на небе.       А потом, спустя несколько мгновений тишины, уже не такой ужасной, Фредди просто молча вышел из комнаты. Будто ничего и не случилось.       И Роксана соврала бы себе, если бы сказала, что ничего не случилось, что вся эта сентиментальная чушь никак не повлияла на неё, что она злилась.       Может быть ей и правда было нужно просто от кого-то это услышать.