Я когда-нибудь стану героем, как ты. Пусть не сразу, но все-таки я научусь. Ты велел не бояться ночной темноты. Это глупо – бояться. И я не боюсь. Если встретится недруг в далеком пути Или яростный зверь на тропинке лесной - Попрошу их с дороги моей отойти! Я не ведаю страха, пока ты со мной. Я от грозного ветра не спрячу лицо И в суде не смолчу, где безвинных винят. Это очень легко – быть лихим храбрецом, Если ты за спиною стоишь у меня. Только даром судьба ничего не дает… Не проси – не допросишься вечных наград. Я не знаю когда, но однажды уйдет И оставит меня мой защитник, мой брат. Кто тогда поспешит на отчаянный зов? Но у края, в кольце занесенных мечей, Если дрогнет душа, я почувствую вновь Побратима ладонь у себя на плече. И такой же мальчонка прижмется к ногам, Как теперешний я, слабосилен и мал, И впервые не станет бояться врага, Потому что героя малец повстречал.
М. Семёнова
Выскочившие на поляну у самого антиаппарационного барьера трое подростков и двое взрослых волшебников застыли при виде открывшейся их взорам ужасной картины. — Ремус! — истошно закричал Гарри, бросаясь к телу Люпина. — Гарри, нет! — Рон едва успел перехватить друга. Поттер несколько раз попробовал вырваться, но скоро обмяк и лишь всхлипывал, глядя на обезглавленное тело. — Ты не понимаешь, — лихорадочно закричал он Рону. — Ремус — последний, кто близко знал моих родителей, кто был их другом! Он столько мог мне о них рассказать! И Тедди, мой крестник… Он же теперь сирота, как я, у него больше нет ни отца, ни матери! Почему, почему так? Уже после того, как мы победили! Не выдержав, он зарыдал, уткнувшись в плечо Рона. Гермиона успокаивающе обняла его, стараясь не смотреть на окровавленные останки. Двое взрослых волшебников склонились над телами Лестрейнджей, а потом озабоченно посмотрели друг на друга. — Он?.. — Артур Уизли не нашёл в себе сил произнести вслух страшную догадку. — Обратился, — подтвердил Кингсли и негромко, чтобы подростки его не услышали, добавил, — может, и к лучшему, что Лестрейнджи с ним покончили, иначе это могло стать проблемой, которой пришлось бы заниматься нам. — Но ведь сейчас не полнолуние, — Артур всеми силами цеплялся за любую возможность укрыться от страшной правды. — Лестрейнджи убили его жену. Он был в ярости, жаждал их крови, и это вызвало спонтанное обращение. Он никогда уже не стал бы прежним Ремусом. Оборотень, попробовавший человеческой крови, подлежит уничтожению, — жёстко произнёс Кингсли. — Аконитовое зелье таким не помогает, жажда крови сильнее. Волшебники снова взглянули на два тела, распростёртые у них под ногами. — С Родольфусом понятно, раны смертельные. Да он и не захотел бы жить оборотнем, слишком гордый. А вот что с Беллатрикс? Она, кажется, невредима, не считая мелких царапин. — Авада? — предположил Уизли. — Непохоже, — возразил Кингсли. — Да и кто бы её заавадил? Люпин в облике зверя не смог бы при всём желании, а больше здесь никого не было. — Здесь был третий Лестрейндж! — Гарри, вывавшись из рук Рона и оттолкнув Гермиону, подскочил к взрослым волшебникам и пнул тело Родольфуса. — Его надо найти! Пусть он ответит и за Тонкс, и за Ремуса! — Видишь ли, Гарри, — Кингсли неторопливо встал, — Скримджер на случай своей смерти оставил ряд распоряжений и среди них — оставить в живых младшего Лестрейнджа, если старшие будут мертвы. Они мертвы. — Скримджер тоже мёртв! — запальчиво выкрикнул Поттер. — Плевать на его распоряжения. Это не его друзей убили Лестрейнджи! — Гарри, — Кингсли посуровел. — Руфуса жестоко пытали перед смертью, но он ничего не сказал и никого не выдал. Из уважения к его памяти я намерен выполнить его последнюю волю. — Выполнить последнюю волю? — Глаза Мальчика-который-выжил метали молнии. — Хорошо! Пусть живёт. Он поцелуя дементора не умирают, правда? Только так мы сможем считать Ремуса и Тонкс отмщёнными. — Гарри… — недовольно начал Шеклболт, но Поттер резко перебил его. — Я победил Волдеморта! И я хочу, чтобы каждый Пожиратель ответил за то, что совершил! — Лестрейнджи ответили за смерть Тонкс, — Кингсли хмуро кивнул на неподвижные тела. — А Рабастана с ними не было. Ремус видел Родольфуса и Беллатрикс, уходящих от того места, где он нашёл тело Доры. Они были вдвоём. — Мне плевать! — снова крикнул Гарри, отталкивая пытавшуюся успокоить его Гермиону. — Рабастан Лестрейндж приговаривается к Поцелую дементора. Я его приговариваю! И лично прослежу, чтобы приговор был приведён в исполнение! — Мы ещё вернёмся к этому разговору, — предупредил Кингсли. — А сейчас нам пора. Волшебники сделали несколько шагов в сторону замка, но Гарри, который никак не мог успокоиться, резко развернулся и взмахнул палочкой: — Адеско Файер! На поляне выросла стена пламени, языки которого, словно живые, причудливо переплетались, принимая формы гигантских огненных зверей — драконов, мантикор, химер, пылающих змей. Во мгновение ока пламя охватило лежащие на траве тела, пожрало их и двинулось в сторону волшебников. — Ты с ума сошёл! — крикнул Кингсли. Он, Артур и Гермиона направили палочки на подступающую к ним вплотную стаю огненных тварей. — Мандукаре те ипсум! Мандукаре те ипсум! Какое-то время казалось, что огонь не остановить, но вот пламя взметнулось ввысь, поднялось высоко над верхушками деревьев, затем рухнуло вниз, словно завернувшись в тугой клубок, распавшийся сотнями искр и обдавший людей хлопьями сажи. От тел Родольфуса и Беллатрикс не осталось и следа. Огонь расплавил даже камни. Остались лишь выемки в спекшемся граните, повторяющие контуры двух тел — сидевшего, привалившись к валунам, и лежащего у его ног. Рон надсадно закашлялся. — Ты чуть не убил нас, Гарри! — воскликнула Гермиона. Поттер ничего не ответил. — Возвращайтесь в замок, — приказал Кингсли. — И отнесите тело Ремуса, он заслужил достойное погребение. — А ты? — удивился Артур. — Я в Министерство. Часть Пожирателей успела удрать, но Волдеморт сделал нам роскошный подарок — полностью продуманный план поимки. Он рассчитывал схватить участников Сопротивления, но мы используем этот план против его приспешников. Не уйдёт никто. А ещё мне нужен Олливандер, срочно. С этими словами Кингсли переместился за барьер и аппарировал. Гарри трансфигурировал саван, с помощью палочки завернул в него останки Люпина и, наложив заклинание левитации, зашагал к замку. Остальные потянулись за ним.**** **** ****
Аппарировав на знакомую тропу, Рабастан торопливо зашагал к мэнору. Подойдя к воротам, он привычно отвернул левый рукав, но ничего не произошло. Метка на его руке больше не обладала никакой властью. — Бомбарда! Ворота сорвались с петель и рухнули бесполезной грудой металла. Прихрамывая, Рабастан пересёк тисовую аллею, поднялся на крыльцо, толкнул дверь, к счастью, оказавшуюся незапертой — здешние хозяева не боялись незваных гостей, — и вошёл в холл. Его уже поджидали. Напротив входа выстроились домовики Малфоев, в напряжённом молчании недобро взиравшие на гостя. Рабастан вскинул палочку. Домовики синхронно подняли руки. — Не трогайте его! На площадке лестницы, ведущей на второй этаж стояла Нарцисса. Малфоям не было нужды идти от антиаппарационного барьера, они аппарировали прямо в мэнор, опередив Лестрейнджа. — Где Рэндальф? — спросил Рабастан, не тратя времени на прочие выяснения. — Ты один? Белла и Родольфус?.. Нарцисса не закончила фразу. Рабастан сглотнул. Внезапно возникший в горле ком не давал ему выговорить ни слова. Наконец, мужчина прохрипел: — Я один… теперь. Где Рэндальф? Нарцисса на секунду прикрыла глаза, потом щёлкнула пальцами. Один из домовиков исчез и тут же появился с малышом на руках. — Ати! — мальчик радостно потянулся к Рабастану, потом недоумевающе оглянулся и спросил — Мама? Папа? Рабастан стиснул зубы и крепко прижал его к себе. — Басти, — прерывающимся голосом заговорила Нарцисса, — Родольфуса и Беллу уже не вернуть. Ты должен думать о себе и о ребёнке. Лестрейндж непонимающе взглянул на неё. — Скажи, что это они вынудили тебя примкнуть к Лорду и Пожирателям, что заставляли выполнять приказы Волдеморта, что угрожали смертью в случае неповиновения… — Нарцисса, — Рабастан резко перебил женщину, — я никогда не предам брата, ни живого, ни … — он посмотрел на Рэндальфа и осёкся. — Тогда уходи, — потребовала Нарцисса. — Авроры скоро будут здесь. Поторопись. — Позволь мне аппарировать из дома, — попросил Басти. — Каждая минута на счету. Женщина поколебалась, но всё же взмахнула палочкой. Рабастан крутнулся, но ничего не произошло. — Не понимаю… — растерялась Нарцисса. — Я всё сделала, ты должен был аппарировать без проблем. — Барьер, — Рабастан обессиленно вздохнул. — Охота началась. — Уходи! — В голосе Нарциссы зазвучали истерические нотки. — Я не хочу, чтобы нас обвинили в пособничестве. Нам и так непросто будет выпутаться. За свою жизнь Рабастан почти никогда не принимал решений. Для этого были сначала отец, потом брат. Они были старше, умнее, они знали, что делать. Они говорили — Басти выполнял. Потом к ним присоединилась Беллатрикс. До Азкабана её решения чаще были опасными и недальновидными, но всё равно приходилось подчиняться, а после освобождения, когда они с Родольфусом наконец-то нашли общий язык и стали одним целым, решения Беллы были не хуже, а временами и лучше, чем у брата. Но теперь Рабастану предстояло решать самому, и он не имел права на ошибку — от него зависел Рэндальф. Зависело само существование Рода. — Дай мне метлу, — попросил он. — Я могу трансфигурировать, но у таких мётел ни скорости, ни маневренности. — Я ничего тебе не дам! Уходи! — взвизгнула Нарцисса, теряя самообладание. — Хорошо, я уйду, — согласился Басти. — Но ты ведь знаешь, тебе это так не пройдёт. Магия не прощает отказа от родной крови. Нарцисса подняла палочку. Не говоря больше ни слова, Рабастан поудобнее перехватил мальчика и вышел. Несмотря на его опасения, перелёт до Лестрейндж-холла прошёл без приключений. Рэндальф, чувствуя, что сейчас дяде нельзя мешать, сидел смирно, изо всех сил вцепившись в мантию Рабастана. Тот придерживал малыша, управляя одной рукой. Вот когда пригодились отточенные многолетними тренировками навыки игры в квиддич. Выжав всё возможное из наспех трансфигурированной метлы, Басти опустился на лужайке перед входом и, не мешкая, бросился внутрь. Рэндальф оживился при виде родного дома, но снова испуганно притих, когда они с дядей оказались перед портретом Лестрейнджей-старших. Портрет пересекала обугленная полоса, перечеркнувшая лица леди и лорда Лестрейндж. Рабастан стиснул зубы и негромко, чтобы ещё больше не напугать малыша, произнёс: — Я всё исправлю, мама. Клянусь. Когда-нибудь я всё исправлю. Не отводя взгляда от обезображенной картины, он попятился, споткнулся о что-то мягкое, опустил взгляд и узнал в бесформенной, покрытой запёкшейся кровью буроватой массе останки Винки. Басти растерянно остановился. Времени не было, но честь и долг пусть временного, но главы Рода требовали похоронить маленькое существо, не побоявшееся стать на пути самого Волдеморта. — Мистер Лестрейндж, сэр, вам надо идти, — прошелестел слабый, едва слышный голос и из-за расколотой напольной вазы высунулось бледное личико Флинки. — Флинки всё сделать. И сказать злым людям, которые скоро придут, что хозяин не быть дома. — Ики! — обрадовался Рэндальф, потом растерянно посмотрел на Рабастана. — Ики бо-бо? — Да, малыш, Флинки заболела, — подтвердил тот и присел перед эльфийкой. — Хозяйка и хозяин, — всхлипнула та. Рабастан взглядом указал на Рэнди, который тоже начинал подозрительно морщиться. — Что здесь произошло? — Злой человек приходить, сломать защиту дома. Его вести плохой знак на руке хозяев, — робко, запинаясь на каждом слове, рассказывала Флинки. — Винки не пускать его, хотеть предупредить хозяев, но злой человек колдовать, испортить портрет, убить Винки. Я помогать Винки, меня задеть его заклинание, но не до конца, Флинки приходить в себя, когда все ушли. По сморщенному личику катились слёзы. — Мистер Рабастан надо уходить, спасать молодой хозяин Рэндальф, — повторила Флинки. — Я ещё чуть-чуть отдыхать и всё сделать. Мне нельзя с вами, я знаю. Она грустно вздохнула. Басти кивнул, поклонился эльфийке, быстро поднялся в наверх, немного помедлил перед входом в комнаты брата и Беллатрикс, затем решительно толкнул дверь. Всё здесь выглядело так, словно хозяева недавно покинули дом и вот-вот вернутся. Домашнее платье Беллы небрежно переброшено через спинку кресла. На столе шахматная доска с незаконченной партией, пометки Родольфуса, книга, которая никогда не будет дочитана, на ковре у камина недостроенная башенка из кубиков… Рабастан стиснул зубы, не позволяя чувствам взять верх над собой, и взял со стола альбом, в котором рисовал Рэнди с момента рождения и до года. На многих рисунках малыш был с отцом или матерью, пусть у него останется хоть такая память о них. Больше здесь делать было ничего, всё, необходимое для побега, давно хранилось в коттедже на окраине магловского городка. Время стремительно уходило, нужно было двигаться дальше. Проще всего было воспользоваться камином, но Лестрейндж не был уверен, что сумеет разрушить его изнутри так, чтобы специалисты отдела магического транспорта не смогли определить точку выхода. Значит, снова предстояло лететь. Прошептав малышу « Не бойся, милый», Рабастан прикрыл ему глаза и уши ладонью и взмахнул палочкой. — Бомбарда максима! Взметнулись тучи пыли и кирпичной крошки, на месте камина зияла дыра в полуразрушенной стене. Басти, не оглядываясь, вышел, призвал свою метлу (мельком подумав при этом «хорошо, что не удержался и заказал последнюю «Молнию»), для вящей надёжности пристегнул Рэндальфа к груди, в последний раз окинул взглядом Лестрейндж-холл, повторив про себя клятву обязательно вернуться, и стартовал прямо из окна, взяв курс на Ньюбери. Внизу уже показались знакомые очертания, когда он понял, что задел сигнальные чары. Будь Рабастан чуть менее опытным наездником, а Молния чуть менее чувствительной моделью, он не ощутил бы, как метла под ним слабо рыскнула, словно натолкнувшись на препятствие, и тут же, будто ничего не случилось, легла на прежний курс. Но Басти недаром провёл в воздухе многие сотни часов, которые его брат предпочитал посвящать книгам и экспериментам. Крепче прижав к себе Рэнди, Рабастан спустился вниз, нырнул в просвет между деревьями, отшвырнул метлу, наскоро забросав её ветками и сухими листьями, и торопливо, насколько позволял остаток сил, устремился к коттеджу. В небе недалеко от того места, где Лестрейндж почувствовал опасность, появилось три полуразмытых силуэта. Такие же размытые силуэты подлетели к ним с противоположной стороны. Сделав несколько бесцельных кругов над лесом, все они устремились к земле. — Что его спугнуло? — с досадой спросил старший, снимая с себя и остальных Дезиллюминационные чары. — Неужели почувствовал? — Тут могут быть маглы, — предостерёг его напарник, — их городок недалеко. — И что? — хмыкнул тот. — Обливиэйт для чего? Маглорождённый аврор нахмурился, но возражать не решился. — А сигналки вообще реально почувствовать? — поинтересовался кто-то из группы поддержки. — На хорошей метле можно, — кивнул старший. — Осмотрите здесь всё. Кто бы он ни был, навряд ли с метлой побежит. Авроры разбрелись по лесу, осматривая подозрительные груды веток и листьев. Вскоре один из них с победным кличем вытащил из-под очередной кучи валежника метлу и протянул её начальнику. — Ничего себе! — присвистнул тот. — «Молния», последняя модификация. Стоит как зарплата за три года. Даже среди Пожирателей мало кто мог её себе позволить. Отследить покупателя будет несложно, надо связаться… Пальцы аврора, любовно оглаживающие идеально отполированное древко метлы, натолкнулись на какие-то неровности. Тот всмотрелся в них и хищно усмехнулся, разобрав миниатюрный герб и инициалы владельца. — Пожалуй, не надо ни с кем связываться. Рб. Л. — Рабастан Лестрейндж. Объявился, мерзавец. — Я слышал, Гарри Поттер очень заинтересован в его поимке, — осторожно произнёс аврор, нашедший метлу. — Что ж, порадуем мальчика, который не просто выжил, а убил Тёмного Лорда. На плечо ему, хлопая крыльями, опустилась сова. Аврор взял записку, привязанную к её лапке, прочёл и брови его изумлённо взметнулись вверх. — Рабастан Лестрейндж может быть с маленьким ребёнком, мальчиком примерно одного года. — Чей ребёнок, его или брата? — спросил кто-то. — Может, брата, а может, и самого… — Аврор выразительно замолчал. — Беллатрикс, как все знают, на Волдеморта чуть ли не молилась. Так что вполне может оказаться, что это Волдемортово отродье. При звуках ранее запретного имени присутствующие привычно вздрогнули, но тут же, устыдившись своей слабости, разразились воинственными криками. — С ребёнком Лестрейндж в лесу прятаться не сможет, ребёнка надо чем-то кормить, переодевать, купать, — размышлял аврор. — Он выйдет к людям. Здесь недалеко есть магловский городишко, пойдём-ка туда, расспросим жителей. — Может, подождём, пока он воспользуется палочкой? — предложил мракоборец, который нашёл метлу. — До сих пор не воспользовался, — нахмурился начальник. — Не аппарировал, хотя это было бы быстрее, не попытался сделать портал, развалил камин в Лестрейндж-холле, как мне сообщили. Он знает о плане поимки. Многие Пожиратели при Волдеморте, — произнося это имя, аврор едва заметно сглотнул, — работали в Министерстве и участвовали в разработке. План был секретным, но со своими, видать, поделились. Но Лестрейнджу это не поможет. Скоро попадётся. Пошли. Он решительно зашагал вперёд. Авроры, настороженно оглядываясь, потянулись за ним.*** *** ***
Рабастан вышел из леса, на негнущихся шагах подошёл к крыльцу, достал из тайника в щели между брёвнами ключ (на этом тайнике настояла Беллатрикс, заявив, что раз уж они намерены притворяться маглами, значит, и прятать ключ должны как маглы, не используя волшебства), вошёл в коттедж и без сил опустился на пол. Рэнди неуверенно встал на ножки и и с интересом замотал головой, осматривая незнакомое место. Вдруг лицо его просияло. — Мама! Папа! — заулыбался мальчик, замахав рукой. Рабастан вздрогнул, потом посмотрел туда, куда показывал Рэндальф. На каминной полке стояла та самая фотография, что они сделали, гуляя по Лондону. На ней Родольфус и Беллатрикс обнимали друг друга и смеялись от счастья. Белла принесла сюда это фото, объяснив, что чем больше мелких деталей, тем меньше подозрений они вызовут у соседей. Рабастан прикрыл глаза, изо всех сил удерживая слёзы, чтобы не напугать малыша. Надо было вставать, покормить и вымыть Рэнди, забрать вещи и документы и бежать дальше, но у него не было сил. А потом на крыльце раздались торопливые шаги. Лестрейндж вытащил палочку. Раз уж его нашли, прятаться не имеет смысла. Если наложить на Рэндальфа Петрификус Тоталус и Дезиллюминационные чары и переместить его куда-то, где есть шанс, что авроры его не найдут, может, мальчика не заметят, а когда чары рассеются, его плач привлечёт кого-то из местных. Он не будет знать, кто он, но хотя бы выживет. Слова заклинания уже были готовы сорваться с губ, когда Басти остановил дребезжащий старческий голос: — Мистер Грант, Аннабель, вы здесь? Дверь открылась и на пороге возникла бойкая старушка-соседка. Как её… Джоан, — с трудом вспомнил Басти. — Баба! — радостно поприветствовал её Рэндальф и ткнув пальцем в сторону фото, проинформировал: — Мама. Папа. — И мальчик с вами, — вздохнула старуха, совершенно не удивившись присутствию ребёнка. — Вас там ищут какие-то люди. Они нам не понравились. Мина направила их в другую сторону, но вам нужно уходить. — Мне некуда идти, — прошептал Рабастан и тут же вскинул голову, с мольбой глядя на женщину. — Заберите ребёнка. Пожалуйста. Его зовут Рэндальф. Рэндальф Лестрейндж, — поколебавшись, добавил он. — Только никому не называйте его фамилию. Если я выживу, я вернусь за ним. Когда-нибудь. Когда смогу. — Там стоит моя машина, — прервала его Джоан. — Идёмте. Я вас спрячу. А мальчика… Погодите секунду. Соберите пока самое необходимое. И со скоростью, которую трудно было предположить в тщедушном старушечьем теле, она сбежала с крыльца. Всё было готово заранее. Необходимый багаж уменьшен и уложен в одну магловскую сумку, документы спрятаны в боковом кармане. Рабастан обвёл глазами комнату, потом подошёл к камину, забрал фотографию и сунул её к документам. — Давай, милый, мы тебя переоденем, — старуха, вернувшаяся с ворохом каких-то ярких тряпок, склонилась над Рэнди. — Тебя и помыть бы не мешало, но это уже потом. Сейчас мы должны поторопиться. Ручку сюда, теперь сюда, головку… Ну как? — обратилась она к Рабастану. Рэнди, одетый в розовое платьице, с бантиком на ободке и в розовых туфельках, удивлённо осмотрел себя, перевёл взгляд на своё отражение в зеркале и спросил: — Ляля? — Да, мы немного поиграем. Будто ты не мальчик Рэндальф, а девочка Джоан, моя правнучка. Когда на тебе платьице, ты Джоан, хорошо? -Даан, — кивнул Рэнди, снова осмотрел себя и засмеялся, потом повторил. — Даан. — Я выйду с ребёнком, — продолжала старуха, а вы идите за мной, только пригнитесь. Если я увижу что-то подозрительное, я дам вам знать. Скажу «А что это у нас там», — будто разговариваю с малышкой. Тогда падайте на землю, прячьтесь и молитесь, чтобы вас не заметили. У самого выхода она, не удержавшись, спросила. — Дуглас и Аннабель?.. Рабастан помотал головой. Старуха вздохнула и, щекоча Рэндальфу подбородок, вышла во двор. Лестрейндж, крадучись, двинулся следом. За углом дома, невидимый со стороны дороги, стоял старенький фордик миссис Брайс. Джоан распахнула дверь и попыталась усадить Рэндальфа в детское автокресло, но мальчик испуганно завертелся у неё на руках, стараясь вывернуться. — Рэнди, не бойся, — прошептал Рабастан, прячась за открытой дверью. — Садись, леди Джоан знает, что делает. При слове «леди» старушка зарделась от удовольствия. Рэндальф прекратил упираться и позволил усадить себя и пристегнуть. — Теперь вы, Себастьян, — обратилась женщина к Рабастану, кивнув на заднее сидение. Рэндальф широко распахнул глаза от удивления и повернулся к дяде. — Ати? — переспросил он. «Басти, — подумала Джоан, не раз слышавшая, как Дуглас и Аннабель называли младшего Гранта. — Но не Себастьян. И, скорее всего, не Грант. Как он там сказал? Лестрейндж?». Но сейчас раздумывать над этим было некогда. — Сиди тихо, детка, — попросила она. — Ты помнишь, что сейчас ты Джоан? — Даан, — засмеялся Рэнди, показывая на платьице. Рабастан улёгся на заднем сидении, положив рядом сумку, и старуха принялась забрасывать его ворохом тряпья, беспорядочно валявшегося на полу. Критически осмотрев получившуюся кучу, она добавила ещё из багажника, забив пространство позади едва ли не до потолка. — Теперь можно ехать. Старайтесь не шевелиться, особенно если нас остановят. А ты, детка, молчи, делай вид, что спишь или боишься чужих людей. Ты же умный ребёнок, всё понимаешь, да? — Дя, — согласился Рэндальф. Джоан села на водительское сидение, повернула ключ зажигания, включила фары, и автомобиль медленно тронулся. Она проехала несколько кварталов, когда машину остановили. Высокий человек в странной, незнакомой ей форме, властно дал знак остановиться. Джоан притормозила у обочины, разглядев группу людей в такой же одежде и среди них местного констебля Стива Андерсона. Стив выглядел растерянным и дезориентированным, казалось, он не совсем понимал, что делает и где находится. Джоан это совсем не понравилось. — Добрый вечер, миссис, — вежливо поздоровался остановивший её мужчина. — Вы случайно не видели на дороге мужчину с маленьким ребёнком? — Нет, — покачала головой Джоан. — А почему вы его ищете? Что он сделал? Неужели украл ребёнка? — Э-э-э… — замялся мужчина. — Нет, ребёнок — его племянник. Но он преступник. — Ребёнок? — переспросила старуха. — Джон, не трать время, — окликнул мужчину кто-то из его приятелей. — Эта спятившая магла тебе ничего не скажет. Джоан поджала губы. Джон не обратил внимания на оклик. — Эта девочка ваша внучка? — поинтересовался он. — Правнучка, — гордо сообщила женщина. — Тоже Джоан, как и я. Её назвали в мою честь. Жена моего внука отправилась в роддом, у моей крошки Джоан скоро будет братик, мы думали, что малышка останется у своей бабушки, моей невестки, но та слегла с давлением — переволновалась, бедняжка, поэтому девочка пока побудет у меня. — А что это за куча хлама? — второй мужчина в странной форме подошёл ближе и через приспущенное стекло силился рассмотреть бесформенную груду вещей на полу и заднем сидении. — О, это вещи для местного отделения Армии Спасения, — охотно пояснила Джоан. — Мы собираем то, что может пригодится несчастным людям, попавшим в тяжёлые обстоятельства. Эмигрантам, беженцам, нищим, сиротам. Если у вас есть ненужные вещи… — Ага, штаны могу снять, — загоготал спутник Джона. -…или вы можете пожертвовать несколько фунтов в пользу обездоленных людей, которые. — Мы не так много получаем, — грубо прервал её Джон. — Если увидите высокого темноволосого мужчину с маленьким мальчиком, который плохо ориентируется в городе, не умеет пользоваться обычными вещами, странно себя ведёт — мужчина, а не ребёнок, — язвительно уточнил он, — то немедленно сообщите о нём вашему констеблю. Этот человек очень опасен. Он убийца. Пока он на свободе, и вы, и ваша очаровательная правнучка, и все жители этого городка находятся под угрозой. — Убийца? — ахнула Джоан. Рабастан, и без того почти не дышавший, замер. Если Долиш, — он узнал проклятого аврора по голосу, — сумел убедить старуху, она его выдаст. И его, и Рэнди. — Убийца, — жёстко подтвердил Джон. — На его руках кровь невинных людей. Вы точно никого не видели? — Кажется, я что-то припоминаю, — голос Джоан дрожал. — Офицер, я не могу быть уверена, но когда я проезжала мимо Мемориала Фолкленда, там был… да-да, сейчас я определённо уверена, что там был мужчина и на руках у него, возможно, был ребёнок. Прошу меня простить, я не всматривалась, я следила за дорогой, ведь у меня в машине моя крошка Джоан, я должна быть втройне осторожна… — Где этот Мемориал? — уже не слушая её, Джон развернулся к констеблю. Тот вяло махнул рукой. — Пошли, — скомандовал мужчина, больше не обращая внимания на Джоан. — Они ушли, — отъехав на достаточное расстояние, обратилась она к Рабастану, — но на всякий случай не двигайтесь, пока мы не приедем. Рабастан промолчал. Рэндальф, покрутившись, задремал, убаюканный плавным движением автомобиля. Старуха осторожно вела машину и напряжённо размышляла. Гранты с самого начала казались странными и подозрительными. Джоан не поверила рассказам Аннабель (она привычно называла их этими именами) о подвозящих их друзьях. Там, откуда они приходили, не было дороги. Более того, несколько раз она замечала, как Гранты выходили из запертого пустого дома. Не поверила она и словам про ахроматопсию. На её глазах Дуглас безошибочно выбирал самые спелые яблоки, а Себастьян неплохо рисовал, ни разу не перепутав цвета, не ошибившись даже в малейших оттенках. Но машину они действительно не водили — ребёнок явно видел её в первый раз. Ребёнок… Если бы не этот малыш, Джоан высадила бы Себастьяна или как его там зовут на самом деле, и пусть бы выпутывался сам. Она чувствовала, что называя его убийцей, Джон не лгал, хотя, говоря откровенно, на убийцу больше походил Дуглас. Нет, Джоан не чувствовала в старшем Гранте ни жестокости, ни кровожадности, но была в нём какая-то непреклонность, готовность на всё, и это поначалу пугало старушку. Впрочем, скоро она привыкла к новым обитателям коттеджа. Они оказались приятным людьми, особенно Аннабель. А что до странностей — так они есть у всех, у каждого свои. Но убийца… Час назад ей позвонила Вильгельмина и прерывающимся от волнения голосом рассказала, как только что к ней заходили очень неприятные люди и расспрашивали о мужчине, в котором она по описанию узнала Себастьяна Гранта. Вильгельмину поразило, что Себастьян, по их мнению, был с маленьким ребёнком. Эти типы, несмотря на присутствие с ними констебля Андерсона, ей не понравились, и на всякий случай миссис Максвелл отправила их на противоположный конец города. Мужчины покинули её дом, негромко переговариваясь. Мина, несмотря на возраст, сохранившая прекрасный слух, разобрала слова «думаешь, мальчишка может быть сыном лорда?» Не успев мысленно возмутиться такому предположению, она услышала ответ и похолодела. «Всё может быть, — ответил спрашивающему один из собеседников. — В любом случае будет лучше, если щенок случайно погибнет в схватке. Даже если схватки не будет. Кто б ни был его отец, у мальчишки порченая кровь и ничего хорошего из него не выйдет. Этот проклятый род давно пора пресечь». Собеседники признали это прекрасной идеей. Констебль, к возмущению Вильгельмины, промолчал. Впрочем, он выглядел сбитым с толку, растерянным, не понимающим, где он и с кем. Наверняка эти люди что-то сделали с ним, поняла Вильгельмина и бросилась к телефону звонить подруге. Сама она машину не водила — увы, в отличие от слуха, её зрение оставляло желать лучшего. Выслушав Мину, Джоан помчалась к коттеджу и застала там измученного, окровавленного Себастьяна с маленьким мальчиком на руках. Одного взгляда на ребёнка было достаточно, чтобы понять, что его отец — Дуглас, и никто другой. Да иначе и быть не могло — Джоан не раз отмечала, как нежно относились друг к другу Дуглас и Аннабель, как смотрели друг на друга, как прикасались. Мысль о том, что Аннабель могла родить ребёнка от какого-то лорда, показалась Джоан абсурдной, хотя люди, охотящиеся за Себастьяном, по словам Мины, в это верили. Известие, что Себастьян преступник и может быть опасен, не давало Джоан покоя. Но выгнать его с ребёнком она не могла. Оставить ребёнка у себя тоже не вариант, она понимала, что эти люди не успокоятся, похоже, мальчик интересовал их едва ли не больше, чем мужчина. Гранты прятали ребёнка, догадалась она, и, похоже, готовились к бегству. Навряд ли у Себастьяна было время собрать вещи, когда он пришла, он ещё даже не отдышался, однако вышел с готовой сумкой. Они знали, что им грозит опасность. Но не успели. Возможно, появление ребёнка побудило Грантов бросить то, чем они занимались, но им этого не позволили и теперь охотятся за последними оставшимися в живых членами семьи. Джоан смущало присутствие констебля среди охотников. Могло ли это означать, что Гранты были членами какой-то тайной правительственной организации или секретной службы? Это многое объясняло бы. Старушка знала одно — она не выбросит на дорогу измученного, растерянного человека и не позволит убить беззащитного малыша. Чем бы Гранты ни занимались раньше, вряд ли Себастьян станет это продолжать, его сейчас беспокоит одно — ребёнок. И они оба заслуживают шанса на жизнь, решила Джоан и, успокоившись на этот счёт, преодолела остаток пути и притормозила у дома Вильгельмины. В ответ на знакомый сигнал автоматическая дверь поднялась и Джоан въехала в гараж, теперь, после того как умер муж Мины и машину пришлось продать, превращённый в мастерскую и склад для хранения вещей, собранных на благотворительность. — Можете выходить, Себастьян, — сказала женщина, одновременно доставая Рэндальфа из автокресла. Разбуженный малыш горько расплакался. Рабастан, кое-как выбравшийся из-под кучи тряпок, неумело попробовал его успокоить. — Когда он ел в последний раз? — спросила Вильгельмина. Басти беспомощно пожал плечами. — Тогда мы сейчас займёмся ребёнком, — решила Джоан. — Его надо помыть и переодеть. Мина за это время сварит кашу. А вы подождите немного. Старушки умчались в дом. Вильгельмина загремела кастрюльками на кухне, Джоан скрылась в ванной. Рабастан обессиленно опустился на пол в коридоре и прикрыл глаза. Когда через четверть часа Джоан с вымытым Рэндальфом, завёрнутым в полотенце, вышла из ванной, он уже крепко спал. Женщина вздохнула, отнесла мальчика на кухню, где он сразу же накинулся на еду, подложила Рабастану под голову подушку, укрыла одеялом и присоединилась к подруге.*** *** ***
— Нет его здесь! И похоже, что никогда не было, — зло сплюнул аврор, когда они закончили прочёсывать местность в окрестностях Мемориала Фолкленда. — Наврала старуха. — Джон её напугал, — поддержал аврора его товарищ. — Убийца, убийца — вот ей и за каждым кустом убийца и стал мерещиться. А мы время потеряли. Долиш нахмурился, потом повернулся к констеблю. — У этой старухи действительно есть правнучка? — Да, — кивнул Андерсон. Если бы аврор спросил, действительно ли в машине была правнучка Джоан, констебль Андерсон, находящийся под действием сразу нескольких заклятий, сказал бы, что нет, это был совсем другой, незнакомый ему ребёнок. Но наложенные на него заклятия сковывали любую инициативу, оставляя возможность лишь исполнять прямые приказы и отвечать точно на заданные вопросы. — Один, с ребёнком на руках, не используя магию, Лестрейндж не мог далеко уйти! — взорвался Долиш. — Ищите лучше! Он не знает магловского мира, он должен, слышите, должен оставить следы! — Может, ему кто-то помогает? — предположил один из младших мракоборцев. Долиш задумался. — Здесь в окрестностях живёт кто-то из наших? — спросил он. После недолгих выяснений оказалось, что на окраине города действительно жил волшебник, подозреваемый авроратом в приверженности к тёмной магии, но отпущенный за неимением доказательств. Долиш, взревев от ярости, метнулся по указанному адресу. — Гоменум Ревелио! — воскликнул он, остановившись на крыльце. Заклинание показало, что людей поблизости нет. Долиш осторожно толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Авроры вошли в тёмный, пустой дом. — Люмос! На конце палочки затрепетал огонёк. — Здесь есть электричество, — маглорождённый аврор заметил выключатель и повернул его. Комнату залил яркий свет и первое, что бросилось в глаза мракоборцам — плошка с летучим порохом на камине. — Вот почему он потратил время на то, чтобы вернуться в Лестрейндж-холл и разрушить камин, — процедил Долиш. — Иначе мы бы уже давно были здесь. — Но сам он здесь не остался, — заметил его помощник. — Он понимал, что что мы осмотрим все дома и рано или поздно его найдём. Значит, ему нужно было что-то отсюда забрать. Долиш подошёл к столу, взял листок с напечатанным текстом, бегло прочитал его, пожал плечами и отбросил в сторону. Потом перелистал несколько справочников с расписанием автобусов, поездов и паромов. — Он будет пытаться покинуть страну. В Британии его рано или поздно схватят, и он это знает. Магические способы мы перекрыли, значит, остаются магловские. Не так уж плохо, оказывается, Лестрейнджи в них разбирались, — Долиш кивнул на справочники. — Проверим каждого, но его найдём. С такой приметой, как ребёнок, ему не скрыться. А ребёнка он не бросит. Сообщи в Аврорат, пусть поставят на контроль все случаи колдовства в этом районе, — обернулся он к своему помощнику, — у Лестрейнджа может быть ещё одна палочка. Но она ему не поможет. Охота обещает быть захватывающей. Авроры вышли из коттеджа, Долиш повернулся и взмахнул палочкой: — Конфринго! Стены дома разлетелись от ужасающего взрыва. Полыхнуло пламя. Помощник Долиша наставил палочку на констебля. — Обливиэйт! Авроры растворились во мраке. Стив Андерсон растерянно моргал, пытаясь понять, как он здесь оказался. Через сонный городок с воем мчались пожарные машины. В одном из домиков на противоположной стороне города две старушки со страхом переглянулись. Спящих там же мужчину и мальчика не потревожили ни взрыв, ни вой сирен — они слишком устали.*** *** ***
Басти проснулся от смеха Рэндальфа. В первые секунды ему показалось, что всё случившееся накануне не более, чем ночной кошмар, что сейчас он выйдет из спальни и брат добродушно проворчит «Что, соня, опять всю ночь рисовал?», а Винки заботливо скажет «хозяин, завтрак вас ждёт», но тупая боль в измученном теле вернула его к действительности. Рабастан рывком сел, лихорадочно соображая, где он и как здесь оказался. Вспомнив события прошлой ночи, он встал и, пошатываясь, двинулся в сторону гостиной, где снова звучал смех Рэнди и дребезжали негромкие старушечьи голоса. — Ати! — Рэндальф радостно бросился к дяде и, показывая на рубашечку и штанишки с лямками, гордо сказал, — не Даан, Эди. Потом выжидающе взглянул на дверь и спросил — Мама? Папа? У Рабастана снова, уже привычно перехватило горло. Он подхватил мальчика на руки, крепко прижал к себе и хрипло выдавил, — Нет, только я. Рэнди обнял его в ответ, потом выскользнул из рук, подбежал к столу и с триумфальным видом схватил фотографию. — Мама! Папа! Воть! — Не думайте, мы не рылись в ваших вещах, — поспешила объяснить Джоан. — Но он ни за что не хотел ложиться, пока не привёл нас к сумке и не достал фотографию. Рабастан кивнул. Джоан отметила про себя, что мальчик спокойно воспринял отсутствие родителей. Очевидно, его не раз оставляли, но потом возвращались, и он уже привык к таким отлучкам. Бедный ребёнок, он ещё не понимает, что больше их не увидит, — подумала женщина. — Ики? — между тем продолжал допытываться Рэндальф. Джоан навострила уши. Малыш уже не раз повторял это слово, показывая то на тарелку с кашей, то на чашку, то на Вильгельмину, мывшую посуду. — Флинки дома, — Рабастан присел рядом с мальчиком и осторожно поправил кирпичик на башенке, которую тот уже успел выстроить. — Она заболела и не может поехать с нами. — Исё Ики? — Винки… она теперь будет с мамой и папой. Флинки? Винки? Собачки, что ли? — удивилась старушка. Но вряд ли собачки пили из чашки и мыли посуду. Может, прислуга с Филиппин или ещё откуда-то? Гранты выглядели небедными людьми. Рэндальф уже успел удивить старушек настойчивыми попытками поговорить с портретом Вильгельмины в молодости. Он явно ждал ответа и был очень разочарован, не получив его. Также мальчик пытался добиться чего-то от игрушек и всё время спрашивал, не заболели ли они. — Я ничего не могу вам рассказать, — Рабастан пересел в кресло, бросил на собеседниц быстрый настороженный взгляд и опустил голову. — Это слишком опасно… в первую очередь для вас. Джоан вспомнила констебля Андерсона и решила, что, пожалуй, Себастьян прав. — Эти люди говорили, что вы… — она бросила быстрый взгляд на Рэндальфа, что-то увлечённо втолковывающего игрушечной панде, оставшейся от выросших внуков Вильгельмины. — В молодости мы, — Рабастан заговорил, осторожно подбирая слова, — примкнули к не тому человеку. Мы были молоды, глупы, он так красиво говорил, столько обещал, мы ему поверили. А уйти от него оказалось не так-то просто. Мы хотели, но не успели… совсем чуть-чуть. — Это лорд? — спросила Вильгельмина. Рабастан изумлённо посмотрел на неё. — Откуда вы знаете? — Люди, которые искали вас, говорили, что мальчик может быть сыном какого-то лорда. — Ложь! — вскинулся Басти. — Рэндальф — сын моего брата. — Это сразу видно, — поспешила успокоить его Джоан. — Но этим людям, по большому счёту, всё равно. Они хотят избавиться от ребёнка. Рабастан побледнел. — Мы оставили бы его у себя, но как мы объясним, кто он и откуда взялся? А ваши враги настроены очень серьёзно. Я боюсь, что они вернутся и найдут малыша, — извиняющимся тоном закончила женщина. — Вам есть, где спрятаться? — Я должен уехать. Брат сказал, чтобы я увёз Рэнди во Францию. Там у нас… родственники. — Рабастан на секунду запнулся. — Мы не общались много лет, но, надеюсь, они не откажут в помощи. Брат в это верил. Но я не знаю, как это сделать. Старушки задумались, потом Мина уверенно произнесла: — Вам нужно в Ньюхэйвен. Оттуда ходит паром до Дьеппа. Но… — она немного замялась — как вы сможете вывезти мальчика? У вас есть документы для него? — Да, — кивнул Рабастан. — Беллатри… Белла настояла, чтобы оформить мне разрешение. На всякий случай. — Тогда я закажу билеты, а Джоан отвезёт вас в порт. — Спасибо, что помогаете, — поблагодарил Лестрейндж. — Надеюсь, Себастьян, вы не вернётесь к тому, чем занимались, и убережёте от этого мальчика, — сурово заметила Джоан. — Это последнее желание Беллы, — кивнул Рабастан. — Она сказал, чтобы я ни в коем случае не растил из него мстителя. Я сделаю всё, чтобы он вырос. Это мой долг перед братом. Я всем ему обязан. Пришло время возвращать долги. Брат. Не кузен, — заметила про себя Джоан. Но Себастьян прав, не нужны ей их тайны. Пусть уезжает, увозит мальчика и начинает новую жизнь. На всякий случай решили выждать два дня. По мнению старушек, за это время поисковый азарт у преследователей должен был немного схлынуть. И часть ресурсов авроры переключат на тех, кого удалось поймать, подумал Рабастан. Рэндальф по-прежнему ждал маму и папу. Он делал всё, что говорили ему Мина и Джоан, которые не могли нарадоваться на такого умного, послушного мальчика, играл, но постоянно смотрел на дверь, часто подходил к фотографии, гладил её и что-то лепетал. Рабастан набросал ему несколько рисунков Родольфуса и Беллатрикс, нарисовал мальчика вместе с ними. — У вас большой талант, Себастьян, — сказала Вильгельмина. — Не зарывайте его в землю. Наконец, наступил день отъезда. Билеты накануне доставил курьер, Джоан на несколько тонов осветлила Рабастану волосы, нашла очки с простыми стёклами, искусственно состарила кожу лица и рук. Рэндальф с любопытством наблюдал за этими пертурбациями, однако, увидев результат, спрятался за спину Вильгельмины и вышел только на знакомый голос дяди. Малыша снова одели в платьице. К сожалению, все эти меры были предназначены только на время дороги. Рабастан должен был походить на своё изображение в паспорте, а детские документы были оформлены на мальчика. Вильгельмина тепло попрощалась с Рабастаном, поцеловала Рэндальфа и вручила ему игрушечного единорога. Малыш просиял. — Храни вас Бог, — вздохнула женщина. — Будьте осторожны, Себастьян. Берегите себя и ребёнка. Басти кивнул, поблагодарил Мину, помог Джоан усадить Рэнди в автокресло и машина неспешно покатила в сторону Ньюхэйвена. Доехать удалось спокойно, но на въезде в порт стоящий рядом с полицейским мужчина в уже знакомой миссис Брайс форме сделал машине знак остановиться, подошёл и окинул пассажиров внимательным взглядом. Рабастан развернул газету и уткнулся в неё, выставив лишь прорезанный фальшивыми морщинами лоб да сморщенные руки. Рэнди увлечённо беседовал с единорогом. Джоан вопросительно взглянула на незнакомца. — Вам не встречался по дороге мужчина с маленьким мальчиком? — спросил тот, уже вглядываясь в следующую машину. — Нет, офицер, — покачала головой старушка. — А он похититель детей? Маньяк-педофил? Боже, какой ужас! Бедный малыш! Надеюсь, вы обязательно поймаете мерзавца! А что это за форма у вас? Вы из Ми-5? — округлив глаза, спросила она. — Проезжайте! — раздражённо рявкнул аврор. Джоан тут же отъехала, освободив место следующей машине, покрутилась в портовых закоулках и остановилась у небольшого закутка, образованного несколькими контейнерами, откуда отлично просматривался причал, на котором стоял паром. — Вам пора, Себастьян, — тихо произнесла она. — Удачи! Если сможете, дайте знать, когда будете в безопасности. — Спасибо вам, — прошептал Рабастан, — спасибо за всё. Он отложил газету, перекинул сумку через плечо, прижал себе Рэнди, вцепившегося в единорога, и выскользнул из машины. Джоан улыбнулась ему на прощание, послала воздушный поцелуй с энтузиазмом машущему ей мальчику и влилась в поток автомобилей, покидающих порт. Рабастан снял с Рэнди платьице, оставив малыша в комбинезончике, вытер лицо и руки, убирая возрастной грим. Очки решил оставить — если на контроле попросят, всегда можно снять, а так они хоть немного меняли его лицо. Он понимал, что успокаивает себя — главной приметой, по которой его легко могли опознать, был Рэндальф, и тут уже ничего нельзя сделать. — Не называй меня Басти при чужих, хорошо? — шепнул он мальчику. Рэнди серьёзно кивнул. Рабастан взглянул на причал. Вроде всё тихо. Он поправил сумку, удобнее перехватил племянника и шагнул было к очереди на паром, но тут мужчина, стоявший у трапа, присел завязать шнурок и в образовавшемся просвете Лестрейндж увидел развалившихся на шезлонгах авроров. Одного из них он мгновенно узнал — Алан Сэвидж ещё в Азкабане попортил им с братом немало крови. Второго, помоложе, Басти видел впервые. Оба аврора следили за потоком пассажиров, поднимавшихся на борт. Рабастан замер. Путь к парому был отрезан. Что делать? — лихорадочно соображал он. Выйти из порта уже не получится. Можно попробовать спрятаться в одном из заброшенных строений или в лабиринте контейнеров, но Рэнди скоро захочет есть, его надо будет переодеть… И что потом? Попробовать украсть лодку и на ней добраться до Франции? Это слишком рискованно. Будь он один, он бы решился, но с мальчиком это нереально. Мужчина с отчаянием смотрел, как тает очередь, когда рядом с ним раздался грохот, какой бывает, когда тяжёлую вещь волокут по земле. Осторожно выглянув, он увидел невысокую полную девушку, чуть не плача тащившую огромный чемодан с отвалившимся колёсиком. «Семейная пара с ребёнком не привлечёт внимания, в отличие от одинокого мужчины с ребёнком», — вспомнил Рабастан слова Беллы. Авроры не проверяют посадочные документы, это он разглядел, они просто присматриваются к пассажирам. Если ему удастся создать видимость обычной семьи, это станет их с Рэндальфом шансом. Возможно, последним. Что будет, если его план провалится, Рабастан предпочёл не думать. — Вам помочь? — спросил он, выступая из-за контейнеров. — Вы тоже на паром до Дьеппа? Девушка отшатнулась, но вид ребёнка на руках у незнакомца её успокоил. — Если вас не затруднит, — кивнула она. — Буду вам очень благодарна. — Но вам придётся помочь мне, — улыбнулся Басти, кивая на мальчика. — Мне кажется, он весит куда меньше, чем ваш багаж. Пойдёшь к мисс? — спросил он Рэндальфа. — Дя, — согласился Рэнди и, показав на девушку, добавил, — Ива. — Он говорит, что вы красивая, — перевёл Басти. — Неужели? — девушка недоверчиво прищурилась. — Ива, ива, — подтвердил Рэнди. — Ух ты, какой любезный молодой человек, — засмеялась та. — Ваш сын? — Племянник. Его родители… Мой брат с невесткой… — голос Рабастана дрогнул. — Мы с ним вдвоём, — неловко закончил он. Девушка распахнула глаза, но, повинуясь знаку нового знакомого, ничего не сказала, лишь непроизвольно прижала к себе ребёнка. Рэндальф широко улыбнулся ей. — Но нам стоит поторопиться, посадка заканчивается, — сменил тему Лестрейндж. — Пойдёмте. Извините, я не представился. Себастьян Грант. А этого юношу зовут Рэндальф. — Мадлен Дюбуа, — в свою очередь представилась девушка. Они подошли к причалу и стали в конец очереди. Сердце Рабастана гулко колотилось. «Скорее, скорее, скорее», — молил он про себя. Как назло, толстяк впереди никак не мог найти свой билет, потом выронил паспорт, потом долго собирал рассыпавшиеся бумаги… Рабастан словно невзначай повернулся к аврорам спиной. Мадлен что-то говорила, он машинально кивал. — Себастьян, вы в порядке? — с тревогой спросила девушка. Ответить он не успел. — Смотри, вроде мальчишка подходящего возраста, — произнёс за его спиной Сэвидж. — Правда, там женщина, но всё равно, проверю, пожалуй. «Вот и всё», — отстранённо подумал Лестрейндж. Не вышло. Если сейчас броситься на авроров первым, может, удастся прикончить хотя бы одного, а второму будет не до Рэндальфа? Но с таким кабаном как Сэвидж ему не совладать. Они, конечно, не посмеют причинить ребёнку вред на глазах такого количества маглов, но потом, что будет потом, когда они заберут малыша в Министерство? Он не справился, он ведь говорил Белле, что не сможет, а теперь… Теперь всё. Эти мысли вихрем проносились в голове Рабастана, пока Сэвидж неспешно поднимался с шезлонга. На секунду мелькнула безумная надежда, что эта девушка, Мадлен, не позволит аврорам забрать малыша. Хотя кто её будет спрашивать? Для светлых волшебников, кичащихся своим отношением к маглам, простецы на деле такой же второй сорт, как и для них, чистокровных. Басти напрягся, готовясь всё же вступить в безнадёжную схватку. Он Лестрейндж, а Лестрейнджи не сдаются. Они сражаются до конца. Занятый этими мыслями, Рабастан не заметил, как в волосах у него заплясал крохотный яркий огонёк. Но его заметил сразу оживившийся Рэнди. — Папа! — малыш радостно потянулся к Басти. Второй огонёк зажёгся у виска Мадлен. — Мама! — Рэндальф повернулся к девушке и погладил её по лицу. Та ещё крепче сжала его в объятиях. Сэвидж снова опустился в кресло. — Мальчишку не подучишь, слишком маленький, — пояснил он напарнику. — Маглы путешествуют. Негнущимися пальцами Рабастан протянул билеты и паспорт. Контролёр равнодушно взглянул на документы, улыбнулся Рэндальфу и дал знак проходить. Рабастан и Мадлен поднялись на паром одними из последних. Почти сразу прозвучала команда к отплытию. Пассажиры сгрудились у борта, размахивая руками и прощаясь с провожающими. Рабастан отнёс чемодан Мадлен в её каюту и с Рэндальфом на руках поднялся на палубу, став спиной к удаляющемуся берегу Британии. Он не знал, как всё сложится дальше, согласится ли Корвус им помогать и что потребует взамен, но первый, самый сложный раунд борьбы за жизнь он выиграл. Рэндальф доверчиво прильнул к нему, с интересом разглядывая волны внизу и людей на борту. А над ними, незаметные в сгущающихся сумерках, кружились два огонька.