All I Want — Kodaline
Already Gone — Sleeping at Last
Atlantis — Seafret
Home — Edith Whiskers
Losing you — Aquilo
Склоны заснеженных гор виднеются по ту сторону озера, где вершины так плавно убаюкивает туман, спускаясь на заснеженные участки, завораживая собственным видом. Тэхен сидит на холодном берегу, поджав под себя ноги и завороженно наблюдает. Его всегда привлекали горы. Всегда привлекала мысль о том, что за ними может скрываться новая жизнь, о которой ни он, ни другие не знали. Возможно, по ту сторону живет небольшое поселение неизвестных ему оборотней, которые иногда так же смотрят на этот берег, мечтательно вздыхая. Тэхен представляет, как пересекает эту прозрачную водную гладь и, обогнув лесные участки, взбирается на заснеженный верх, за которым открывается вид на плавный и теплый морской берег, где есть поляны, усеянные цветами, которые тот сможет сгребать в охапку и вдыхать их приятный аромат. Но этого никогда не будет, и он это понимает, поэтому украдкой вытирает со своей щеки одинокую слезу. Также он понимает, что завтра, после того, как ему стукнет двадцать один год, его родители окончательно решат дальнейшую судьбу сына, которая и так уже полностью предопределена. Когда Тэхен появился на свет, они сразу написали его книгу жизни, расписав все до единого пунктика, обручив с сыном вожака стаи оборотней. Еще, кажется, тогда омега потерял свое детство: вместо веселья и игр с друзьями он обучался всем манерам и правилам этикета, которые хранились в их роду и передавались из поколения в поколение. Отец нанял опытных учителей, которые с малого возраста учили его читать, писать и решать математические примеры, и хоть ты тресни, Тэхен не понимал, для чего вычисления пригодятся в жизни. Некоторые омеги-одногодки, что водились в стае, иногда потешались над ним, утверждая, что его воспитывают не как омегу, а словно никчемную букашку, которой только и подавай менять свою одежду по щелчку пальцев. А Ким никогда не обращал внимание на пустые словечки в свой адрес, ведь знал, что ему попросту завидовали. Власть в поселении делили между собой два клана. Семья Ким всегда выделялась среди остальных семей в поселении, была знатнее, богаче. Из-за того, у них было во владении больше земель, чем у других, на них работало множество оборотней, которые пытались заработать на сытую жизнь и хороший уютный дом для своих супругов и детенышей. Семья Чон не имела больших владений, как семья Ким, но её члены обладали особым талантом. Все выходцы из семьи были местными лекарями и знахарями, за что в поселении пользовались особым уважением. Несмотря на примерно одинаковую степень уважения среди оборотней, более сильным и властным считалось семейство Ким, ведь более ста лет подряд вожаками стаи были выходцы именно из этой семьи. Будущий альфа Тэхена не был исключением. Красивому оборотню из семейства кошачьих, снежному барсу, от которого текли все молодые омеги поселения, было предписано по определению стать альфой Тэхена и будущим мужем. Тот, в свою очередь станет супругом вожака и разделит с ним полномочия правления в поселении. Все это так сложно, так запутанно, что иногда разрывает голову омеге. Ему ведь не нужно ничего: не нужен альфа, с которым должен прожить всю свою жизнь и даровать тому потомство; не нужны те знания, которыми его пичкают родители с самого детства; не нужны украшения и красивая одежда, которую частенько дарит будущий супруг, стараясь показать свое уважение к омеге; не нужна даже банальная забота, которой его укутывает почти каждый, ведь ведет себя с ним словно с маленьким. Тэхен мечтает лишь об одном… Забраться на вершину снежных гор, на которые так любил глазеть с самого детства, и оказаться по ту сторону. Возможно, там его ждет своя судьба, которую он сможет обрести. Или же его через пару дней раздерут другие стаи оборотней, о которых он не знает. Ему нужно то ощущение удовольствия от путешествий, новых знакомств, в конце концов, свежего воздуха, которые он запомнит на всю оставшуюся жизнь. И будучи уже пожилым оборотнем, нежась в теплой постели, будет вспоминать эти редкие моменты счастья и свободы. Что Тэхену точно не нужно, так это заточение себя в золотую клетку, что включает в себя замужество в столь юном возрасте и воспитание детей. Он ещё молод и хочет азарта в своей жизни, приключений. — Знал, что ты будешь тут, — омега лишь закрывает глаза в надежде не видеть этого человека, который потревожил его спокойствие даже сейчас. Его появление не стало сюрпризом, омега слышал, как тот бродил по округе в поисках. Можно было бы уйти в другое место, но покидать любимый пейзаж невиданной красоты снежных гор не хотелось. — Если знал, тогда зачем пришел? — омега лишь ближе пододвигает ноги к себе в надежде хоть немного сохранить былое тепло, которое рассеялось с приходом альфы. На плечи ложится плед и, поправив его, альфа окутывает парня, даря милую улыбку с ямочками. Он присаживается на корточки перед омегой и, заправив волнистую прядь за ухо, замечает, как в зеленых глазах напротив вспыхнул неприятный огонек от этих действий. Мужчина ничего не отвечает, лишь хмыкает. Омега знает ответ, всегда знал, и знает, что будет дальше. Даже сейчас он предугадывает действия мужчины, который садится совсем близко и прижимает худое тельце к себе, оставляя невесомый поцелуй где-то в волосах. Альфа вздыхает. Ему самому не нравится играть эту роль, навязанную родителями еще с двенадцати лет. Ему нравится Тэхен, но больше, скорее всего, как младший брат, которого всегда нужно оберегать от обидчиков и остерегать его сон. Вожак тогда понял, что никогда не воспримет его, как пару. Просто не видел в нем того омегу, которого он смог бы полюбить. Мальчишка был смышлёным, но вечно витающим в облаках, а со стороны казался порой холодным и несколько манерным. Вместе с тем, он был тем, кто вырос рядом, невероятно родным, тем, кого всегда хочется окутать теплом и вниманием. В знак уважения альфа делал дорогие подарки и радовался как маленький, порой замечая, как Тэхен с гордо поднятой головой ходил по поселению, а новые серьги сверкали, подчеркивая красоту изумрудных глаз. Любил дарить и мелочи, например, масла для волос, которые младший наносил на свои пушистые пшеничные локоны, дабы те не казались такими сухими и были приятными на ощупь. Ему нравился омега по-своему, и это свое никогда бы не смогло перерасти во что то большее. — Ты весь продрог, — замечает альфа, когда кокон в руках начинает слегка подрагивать, ничуть не согреваясь в пледе и легких объятиях. — Ведь ты всегда такой холодный, — напоминает Ким, утыкаясь в плечо альфы и вдыхая аромат малины, исходивший от него. Наверное, этот запах всегда будет напоминать омеге о тех крупицах детства, которые смог подарить Намджун и которым был бесконечно благодарен. — Сегодня ночь обряда, — напоминает барс, смотря вдаль на заснеженные горы, за которыми так любит наблюдать омега. — И в эту ночь я буду дарован тебе полностью, — сглатывая, тихо шепчет Ким, не замечая, как слезы скатываются на свитер альфы, оставляя мокрые пятна. — Ты ведь знаешь, что я не буду принуждать тебя к этому, — в очередной раз успокаивает Намджун, сжимая крепче в своих руках тело омеги. — Ты не должен этого делать ни по желанию родителей, ни по законам стаи. Мы лишь притворимся, верно? — он словно убеждает сам себя. — Все будет хорошо, — повторяет он, поджимая губы. Намджун далеко не бесчувственный сухарь, он видит опасения и смятение юноши и понимает его. Знать с самого детства, что тебя связали узами брака еще с ранних лет, игнорируя законы природы. Испокон веков каждому оборотню была дарована своя пара, с которой они сходились, словно были предназначены друг для друга. Но не в этот раз. Родители решили, значит, так будет лучше для всех. Солнце уже давно скрылось за горизонт, прячась где-то в ближайших горах. В это время суток поселение становится невероятно красивым и словно окутывается магией. Каждый житель стаи пытается уловить уходящее золотистое тепло: некоторые омеги даже взбираются на ветки высоких деревьев, после чего тянутся пальцами к последним солнечным лучам, пытаясь ухватиться за них. Такие странные действия, но довольно привычные для оборотней-кошек. В комнате, где горел один ночник, все еще плясали мягкие закатные блики, ловившие улыбку на омежьем лице. Тэхен не мог сдерживать ее, как и свои слезы. Их вызывало осознание того, что через пару часов они сыграют пышную свадьбу, где закрепят союз двух семей. Уже сегодня он будет повязан с вожаком навсегда. Случится то, чего он так боялся всю свою жизнь и чему так отчаянно противился. Омега все еще помнил, как в свои шестнадцать просил родителей отложить свадьбу хотя бы до двадцати лет. Тогда он умолял их подождать, прикрываясь тем, что Намджун станет новым вожаком стаи и все будет в лучших традициях. Год назад это случилось. Альфа сменил своего отца и занял его место в стае всего в тридцать три года. Откладывать брак, который никому из женихов не был интересен, более не представлялось возможным. Однако против семьи не пойдешь, иначе будешь изгнан. Сидя на коленях перед зеркалом на полу, омега рассматривал свое отражение: лёгкая туника золотистого цвета; изысканный атласный пояс украшен багровыми замысловатыми узорами, которые вышивал папа омеги; чокер из того же атласа переливался на шее; едва заметные серьги-ниточки подчёркивали нежный образ, а крупные перстни, подаренные отцом и Намджуном, добавляли роскоши. Волосы омеги, обычно непослушные и забавно пушащиеся, сегодня превратились в идеально гладкие пряди, сформированные в сложную укладку. Поверх туники на груди висела тонкая золотая цепочка, предназначенная для кольца, что будет служить символом замужества. Тэхен сиял ярче солнца, но его изумрудные глаза, казалось, угасли навсегда. После того, как отец помогает снять обувь, омега босиком ступает на поляну и всё же осматривается. Большая часть стаи уже была здесь, но взгляд задерживается на Намджуне: он ожидает свою пару возле величественного дерева. Альфа позаботился о своём образе: массивные чёрные сапоги с позолоченным орнаментом выгодно подчёркивают узкие чёрные брюки на массивных бёдрах, замысловатый бант на тщательно выглаженной льняной рубашке голубого цвета выделяет острые ключицы, а белоснежные волосы аккуратно собраны в низкий хвост и перекинуты через плечо. В руках находится венок из первых распустившихся ромашек, которые он собирал, скорее всего, весь день. Лишь приоткрытый в удивлении от красоты жениха рот вносит лёгкий диссонанс в общее впечатление. Отец омеги с гордостью смотрит на своего сына - тот никогда не выглядел более хрупким, чем сегодня. Тэхен берет родителя под локоть, и, стараясь скрыть дрожь то ли от волнения, то ли от ощущения прохлады, что дарует выступившая на траве роса, вместе с ним ступает в центр круга. Когда они приближаются к вожаку, альфы на мгновение замирают в почтительном поклоне. Наконец, оставив родительский прощальный поцелуй на виске своего совсем взрослого ребенка, отец тепло улыбается, находит глазами своего супруга и возвращается к нему, незаметно коснувшись в знак поддержки. Намджун протягивает руку, и Тэхен медленно отвечает, ощущая, как чужая ладонь неприятно холодит кожу. Сжав тонкие пальцы, альфа наблюдает за тем, как приподняв подол туники омега опускается на колени и аккуратно разглаживает складки свободной рукой. Опустив взор, тот чувствует, как невесомо касаются его волос, надевая тонкий венок из ромашек. Почти мгновенно на чокере появляется тонкая золотая цепочка, тихий щелчок замка которой даёт знак омеге действовать дальше. Аккуратные пальцы касаются завязки на спине, и та ослабевает. Приятная ткань туники струится вниз по гладкой светлой коже, падая к ногам. Зрачки омеги сужаются, и на месте человека уже сидит величественный зверь. Он не двигается, лишь поднимает свою морду, смотря прямо в голубые глаза альфы, что счастливо улыбается. Тэхен покорился вожаку, всем своим видом показал полное подчинение и доверие мужчине, за которым последует теперь и в снег, и в горы, и в адское пекло. Намджун поднимает венок с земли и вновь надевает его на голову своему супругу, аккуратно поправляя уши с кисточками, на которые невольно засмотрелся. Когда стая зажгла факелы, вожак взял в руки золотую цепочку, что висела на омеге и, поманив его коротким кивком, двинулся в сторону своего дома. Рысь покорно шла за альфой, понуро опустив голову. Тэхен всегда считал эту часть ритуала унижающей - омега в истинном обличии полностью подчиняется альфе, давая общее с внутренней частичкой своей души согласие. Несмотря на то, что это так тяготило его, зверь медленно брел вслед за вожаком в их теперь общий дом, а после и в спальню, где они будут отрезаны от всего мира. По обонянию ударяет приятный цветочный аромат, и омега довольно ведет носом по воздуху. Намджун же улыбается, заранее зная, что младшему понравится, ведь всегда тот ассоциировался у него с цветочными полями, где они еще в детстве могли пропадать часами, лежа на спине и считая проплывающие облака. Альфа опускается на колени перед оборотнем и, заглянув прямо в зеленые глаза, где отражались его собственные светло-голубые, аккуратно прижимается своим лбом ко лбу омеги. Тэхен тихо урчит, ему приятен этот жест. Опустив голову к полу, он принимает человеческий облик, полностью доверяя вожаку в данный момент, и поджимает свои пухлые губы. — Ты прекрасен, — шепчет альфа, притягивая полностью обнажённое тело ближе к себе, оставляя легкий поцелуй на остром плече и замечая, как кожа от этого действия покрывается мурашками. Не желая продолжения, стягивает с кровати простынь и укутывает в неё омегу. Тэхен немного сконфужен заботой, но всё же принимает её, крепко обнимает широкие плечи и кладет голову на грудь, слушая спокойное сердцебиение и успокаиваясь от легкого поглаживания по волосам. Застыв в таком положении на пару мгновений, отодвигается от вожака, заглядывает в ярко горящие в темноте глаза и касается холодной щеки ладонью, большим пальцем аккуратно поглаживая нежную кожу. Намджун урчит от незамысловатой ласки и, перехватывая ладонь, целует длинные пальцы, заставляя омегу ещё больше смутиться. — Нам нужно кое-что сделать, чтобы все поверили в нашу маленькую ложь, — напоминает альфа, смотря на человека, в которого так хотел бы влюбиться, но не выходит, не выходит иначе. — Да, верно, — соглашается омега и, отодвинув край простыни, наклоняет голову на бок, открывая взор на бледноватую кожу в области шеи, где виднеются пульсирующие синие линии, по которым бежит алая кровь. Ким нервно сглатывает, силясь решиться. Он наклоняется ниже, ближе к основанию шеи, и, ведя носом по гладкой коже, вдыхает ее молочный аромат, нервно сглатывая. Дойдя до середины, он замедляется, легким движением касается затылка омеги, придерживая голову, и лизнув кожу, томно выдыхает от сладости на языке. Лизнув вновь, альфа чувствует, как вздрагивает тело в его руках, аккуратно засасывает кожицу, проходится языком по травмированному участку. Оставив на нём лёгкий поцелуй, он с надеждой поднимает взгляд, но находит в глазах напротив лишь печаль и сожаление. Вздохнув и невесомо коснувшись губами лба супруга, наконец отстраняется. Омега, прижимая к себе простынь, отодвигается от альфы, от которого веяло холодом, а от кожи приятно пахло свежей малиной. Рядом с кроватью стоит стул, на котором замечает вещи и, зыркнув на Намджуна, видит, что тот смотрит совсем в другую сторону. Разжимает ладони, и ткань простыни плавно струится по хрупкому телу. Нагнувшись к стулу, он берет в руки чёрную толстовку и быстро ныряет в нее, а затем ныряет в тонкие хлопковые брюки, висевшие там же. Взяв с тумбы золотистые ножницы и расческу, омега касается волос альфы, опустившись позади него на колени. Проведя рукой по белоснежным волосам, он выпускает их из хвоста, тщательно расчесывает и делает первый неровный надрез. С каждым тихим движением прядки волос осыпаются вдоль спины, глаза альфы закрыты, а лицо выражает полное спокойствие. По традиции, после первой проведённой перед замужеством ночи, каждый омега обрезает своему альфе волосы в знак принадлежности и любви. Тэхен делает это аккуратно, старается ровно отрезать волосы по бокам и сделать ровную красивую прическу, которая подойдет вожаку. Если они уже завтра станут официальной парой и разделят бразды правления, значит все нужно сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил. Самое сложное - это поверить в это самим. Может быть, пройдет время и, живя под одной крышей, Тэхен полюбит его? Хоть немного, чтобы ложные пылинки стали частью правды. Лежа в одиночестве на кровати и сжимая пальцами края теплого одеяла, Тэхен думал о многом. Думал о том, что ему делать дальше, точнее, как ему дальше быть. Этой ночью, когда ему исполнился двадцать один год, он сыграл свою самую первую и сложную роль. А может, только он так думал. Думал, что поступил правильно, когда подставил свою нетронутую шею под легкий засос, который пришлось оставить вожаку дабы убедить стаю в том, что Тэхен на самом деле был дарован ему. Им обоим было страшно. Намджун за стеной также лежал, погрузившись в свои мысли, смотря нечитаемым взглядом в потолоки плотно сомкнув губы. Правильно ли он поступил? Он вожак в стае, он мог дать этому омеге лучшую жизнь, которую тот безусловно заслуживает. Например, отправить его учиться в университет в соседний город, что находился севернее их поселения. Однако, он согласился на эту недо-авантюру, в которой каждый теперь должен был играть роль примерных супругов. Игра, которая в любом из случаев зайдет далеко. А что дальше? Как ни крути, придется завести детей и проводить течки и гоны вместе, дабы не вызвать подозрений. Как к этому отнесется омега? Как он отнесется к поцелуям, что так неприятны? К нежным прикосновениям и заботе, таким нужным точно не от лица вожака? Тэхен думает о том, что не Намджун ему противен, а он сам себе, во многом из-за того, что альфу воспринимает как старшего брата, на которого он всегда может положиться. Ему кажется неправильным даже тот факт, что сейчас он лежит в его постели и его одежде, в то время как альфа ютится на неудобном диванчике за стеной. Ему всё кажется неправильным, даже собственное существование, собственная жизнь — не иначе. Все неправильно, все омерзительное и все гнилое. Может, стоит сбежать? Но куда? Куда может уйти омега, договором дарения привязанный к альфе навсегда? Даже если и уйти, то нужно уходить сегодня же, пока их не обручили, и пока совесть не загрызет окончательно. Внутренний зверь скулит, рычит и отворачивается от человека, ведь давно намекал тому, что стоит сбежать и не выносить позора дальше. Но разве это позор? Определенно, думает омега. Побег. Тэхена словно озаряет, и его глаза загораются от предвкушения, ведь это так пугает и одновременно окрыляет. Он даже поджимает пальцы ног и переворачивается на другой бок, чтобы не погружаться в раздумья об этом слишком глубоко, иначе все будет слишком очевидно. Наутро, когда солнце уже давно освещает поселение и лучи кокетливо играют с волосами омеги, он носом ловит запах трав с нотами ландыша. О косяк двери легонько стучат и, повернувшись на звук, Тэхен застает в проходе альфу, в руках которого находится поднос с чайником и ручной мельницей. Тот лишь многозначительно ухмыляется, как и его внутренний зверь, и, подойдя ближе, ставит поднос на тумбу. Ким поднимается и садится, учтиво откинув край одеяла для того, чтобы альфа присел. Хосок садится и, не церемонясь, пальцами касается шеи омеги, где видит одинокий засос, поставленный накануне вожаком. Альфа тихо выдыхает, наполняет чашку травяным чаем и протягивает младшему. — Как долго вы будете играть? — косо поглядывая на омегу, толчет травы во втулке, добавляя пару семян льна. — Столько, сколько понадобится, — прихлебывая горячим напитком, задумчиво тянут в ответ. — Ты же понимаешь, что не сможешь вечно так вести себя? В конце концов, через месяц у тебя наступит течка, которую ты должен будешь провести с ним и как минимум в тот период вы должны зачать детей, — вяло объясняет лекарь, вытирая руки полотенцем и наблюдая за отражением внутренних переживаний на лице напротив. Хосок является тем самым другом, который всегда рядом, который окружает заботой, словно невидимой вуалью. К нему, как и к Намджуну, омега может всегда обратиться за помощью или же просто прийти на вкусный травяной чай, который, к слову, тот отлично мог заваривать. Тэхен мог доверять Чону как себе, да и как иначе, если они втроем провели всё детство бок о бок. И Тэхену даже сейчас, лежа с засосами в кровати и стараясь уменьшить красноту примочками, хочется верить, что этот альфа всегда будет на их стороне и всегда будет играть с ними в эту игру. — Знаю, — отвечает спустя долгое молчание омега, — Но мне страшно, — добавляет едва слышно. Хосок кидает вопросительный взгляд и, отложив лекарства, садится ближе, едва ощутимо сжимает ладошки друга и мягко ложится на него, слушая тихое сердцебиение. Омега прыскает, но не отодвигается, он знает, что это тайный способ альфы высказать и передать свою поддержку. Он гордый, как и его внутренний зверь, поэтому обсуждение разного рода чувств давались нелегко. На контрасте с обманчивой строгостью действия или легкие объятия говорили громче всех слов. И Тэхену это нравилось. Нравилось, когда Хосок порой так мог прижиматься к нему без всяких подтекстов и глупых шуток, что могли быть адресованы в их адрес. — Он никогда не причинит тебе зла, — вновь заверяет Чон, отстраняясь, — Я знаю его всю жизнь, как и ты, и он никогда бы не сделал тебе больно, пойми это. — Понимаю, — отвечает омега, — И мой зверь тоже это чувствует и знает, но почему-то мне все равно не спокойно. — Есть причина? — Горы, — сдается он, — Они тянут меня туда, за горизонт, который находится прямо за ними. Понимаешь, Хосок, они словно зовут меня и говорят, что там моя жизнь и никак не иначе. Я словно чувствую опасность, находясь тут, и знаю, что там я найду свою скалу, за которой смогу быть в безопасности. — Глупости, Тэхен, — отмахивается лекарь, мягко улыбаясь. — А вдруг там живет моя родственная душа? — бросает тихо омега, когда остался в комнате наедине с бесконечными мыслями по этому поводу.***
Завтрак проходил в полной тишине. Тэхен то и дело ковырял в тарелке еду, жуя собственную нижнюю губу чуть ли не до крови. Намджун же в свою очередь пытался наколоть на вилку горошину, которая никак не поддавалась влечению. Кажется, только один Хосок активно уплетал завтрак, хотя полчаса назад заявлял, что успел поесть дома, но они оба знают этого альфу, поэтому на него тоже приготовился вкусный омлет с овощами. Омега отодвигает тарелку с характерным скрипом и, взяв в руки стакан, где плескался апельсиновый сок, делает глоток, немного скривившись от кислоты цитрусов. Вожак бросает мимолетный взгляд на омегу и, вскинув идеальную бровь, тоже отодвигает тарелку и складывает руки на груди. Повисает напряженное молчание, которое выматывает Чона сильнее, чем молчание, в котором они находились прежде. Тот, что-то бубня себе под нос, быстро ретируется с кухни, говоря, что зайдет через часa четыре, чтобы подготовить младшего Кима к предстоящей свадьбе. — Что? — выдает первое слово, пророненное за день в сторону вожака, омега. Он поднимает свои зеленые глаза, которые скрывались за пшеничной челкой вьющихся волос. Альфа лишь хмурится и, подперев руками подбородок, то и дело смотрит на сидящего напротив парня. От него исходит холод. Вновь. Настолько привычный и настолько же обжигающий. В такие неловкие, напряженные моменты омеге было страшно. Страшно от власти, которую излучал альфа, всем своим видом показывая, кто здесь главный и кто тут вожак в стае. — Ты в порядке? — прочистив горло, мягко спрашивает Ким, поджимая губы и придавая своему серьезному лицу более мягкое выражение, ведь его внутренний зверь начинает ощущать нотки страха, что исходят от рыси. — Настолько плохо выгляжу? — пытается унять дрожь Тэхен, и натягивает рукава черной толстовки, пряча в них ладони, которые сжимаются в небольшие кулачки. — Настолько плохо, что мой снежный барс не может найти себе место, — признается альфа, и резко встав с места, уходит прочь из комнаты. Тэхен тихо выдыхает. Но вновь начинает рвано дышать, когда слышит приближающие шаги альфы. Тот заходит в кухню, а в его руках поблескивает одна вещица. Подойдя ближе, разворачивает омегу к себе и, присев на корточки, поднимает руку, откуда свисает красивый кулон серебристого оттенка с небольшой снежинкой, которая переливалась на лучах солнца. Омега тихо вздыхает и, улыбнувшись, позволяет тому надеть на шею прекрасный кулон, касается длинными пальцами снежинки и его глаза наливаются теплом. Зверь довольно урчит, а Тэхен делает шаг навстречу своему зверю. Он обнимает альфу за шею, а тот, обвив его талию, притягивает парня к себе, отчего они падают на пол, весело хохоча. Намджун оставляет вновь поцелуй где-то в густых волосах цвета спелой пшеницы, за что получает локтем в бок. Зверь внутри него доволен, он урчит, так же как и зверь Тэхена. Украшение слабое место всех кошек. Давно пора это признать. Остальную часть дня омега проводит один на один с самим собой. Он ходит по знакомому дому, в котором бывал пару раз. Заглядывает в каждую комнату и изучает в них каждую деталь. Намджун очень любил чистоту и пространство, поэтому не удивительно, что его дом был выполнен в пастельных тонах, где находилось минимум вещей. В спальне, где он сегодня проводил ночь, не было ничего, кроме двух тумб по обе стороны кровати, где стояли красивые светильники в виде распустившихся деревьев, которые очень красиво горели в темноте. Чисто белое постельное белье и такое же белое покрывало, которым была заправлена постель. Тумба с тремя рамками с фотографиями, на первой из которых альфа был со своими родителями и младшим братом альфой. Они все обнимались, весело улыбаясь. На второй он стоял с книгами, а рядом с ним стоял Хосок, в руках которого были полевые цветы, а его лицо излучало рассеянность от того, что того застали врасплох. И третье фото — они стояли вдвоем. Омега держал альфу под локоть и смущенно улыбался, Намджун неловко почесывал затылок, а за их спинами прыгает счастливый Чон с дурным выражением лица. Всегда вместе. И, пожалуй, будут вновь вместе до самой старости. Пожалуй, это и пугало Тэхена. Его пугал тот факт, что он должен был разделить свою жизнь с человеком, которого считает своим братом, который заботился о нем всю его жизнь, который любил его как младшего брата и любил даровать ему подарки, получая улыбку и море слов благодарности. Его пугало, что те заснеженные горы манили. И манили они сейчас сильнее, чем раньше. И Ким соврет, если не думал о родственной душе. Папа в детстве читал ему сказки, что раньше у каждого оборотня была своя родственная душа, которую природа даровала каждому. Но не каждый мог найти свою родственную душу ведь бывало так, что она жила или далеко за пределами стаи, или за пределами местных окрестностей. Бывало так, что стаи враждовали между собой, поэтому те родственные души, что были в обеих стаях, никогда не могли быть вместе. Да, сейчас было немного проще, ведь как рассказывал папа, то оборотни давно перестали верить в родственную душу, ведь природа порой несколько раз ошибалась. Оборотни вступали в брак по выгодным сделкам или же просто по любви и комфорту к данной персоне. Безусловно, везло тем, которые действительно встречали свои родственные души, с которыми они были в несколько раз счастливее. И Тэхен верил. Верил в свою родственную душу, которую ему даровала природа, и верил, что она его ждет. Возможно ждет, а возможно, он давно забил, и у того давно есть своя семья. Но что если нет? Ведь омега не может объяснить тягу к горам. К лесу, что находится по ту сторону озера. Просто не может. А его внутренний зверь только при упоминание гор словно сходит с ума. Он крутится вокруг своей оси и кричит: «Давай же, человек! Беги, беги туда к горам!». Держа в ладонях кулон, что был дарован вожаком, тот тяжело вздыхает и, найдя лист бумаги, заносит перо, предварительно макнув в чернила. Он царапает пару слов, и сердце начинает биться еще сильнее, словно сходит с ума. Он находит в шкафу небольшой рюкзак, который больше похож на мешок, кидает туда теплую толстовку черного цвета, такого же цвета штаны и пару теплых носков с кроссовками. Думает, что одежда ему точно понадобится. Сняв с себя одежду, и ровно сложив ее на кровати хозяина, тот в последний раз оглядывает комнату и понимает, что готов. Глупо. Но он готов. Настолько сильно, что выпускает своего довольного зверя наружу и тот, подцепив рюкзак зубами, перекидывает его на спину и смотрит в предварительно открытое окно. И рысь моментом прыгает в него, срываясь на бег. Быстрый, бешеный бег, не обращая внимания, что сбивает кого-то с ног. Он мчится. Далеко. Быстро. Даже не оглядываясь. Наконец-то, думается зверю, наконец-то я свободен! Мы бежим в сторону нашего лучшего и общего будущего! Хосок, стоя на кухне, рассыпает травы по баночкам и даже не замечает, как в дверях стоит его муж, который мило улыбается, а после подплывает к альфе, словно хитрая лиса, обвивает руки вокруг его талии и кладет подбородок. Давон игриво кусает за мочку уха, слыша довольное урчание альфы и оставляет мягкий поцелуй на шее. Альфа же в свою очередь прижимается к любимому и улыбается, ведь слышит, как входная дверь хлопает и на пороге показывается запыхавшийся Джиан. Он подлетает к родителям и пытается отдышаться. — Что случилось, малыш? — ласково спрашивает Давон, присаживаясь на корточки и, замечает грязь на щеке, от чего принимает вытирать след рукавом кофты. — Там, там, — растерянно говорит он, указывая на улицу. Альфа настораживается и, прекратив свою работу, смотрит выжидающе на сына, который хлопает глазками. — Я видел дядю Тэхена, — объясняет он и поворачивается к отцу. — Но он был в облике рыси, я узнал его по запаху. А еще на его звере был рюкзак, и он куда-то быстро бежал. — Куда бежал? — Хосок приходит в легкую панику, это становится ясно по тому, как начинает бегать его взгляд. — Где озеро, — вспоминает малыш и опускает голову вниз, но после смотрит на папу. — Он поссорился с дядей Намджуном? Почему? У них не будет сегодня свадьбы? Чон дальше уже не слышал часть вопросов, которыми усыпал их маленький омега. Альфа держится за столешницу и, недолго думая, тут же срывается с места. Выбежав на улицу альфа, выпускает своего зверя, разрывая одежду, и мчится прочь из поселения в сторону озера. Он бежит так быстро, насколько может гепард. Но прибежав к озеру, понимает что пусто. Никого нет. Тогда гепард рычит и шипит на проклятую воду и сосредотачивается на связи с вожаком. «Намджун?!» — рычит зверь, пытаясь связаться с вожаком. «Хосок?» «Тэхен. Он сбежал. Джиан видел, как рысь с рюкзаком на спине бежала в сторону озера. Но тут его след обрывается, его больше нет в поселении» — договаривает оборотень и возвращается обратно в поселение. Альфа застает вожака в центре поселения, где собралось уже несколько альф. — Найти его, — рычит вожак, чьи глаза пылают яростью и синим адским пламенем. — Найти его и привести ко мне! — отдает он приказ и альфы поклонившись, ждут еще одного указа. — С чего начать нам поиски? — отзывается Арон, смотря на вожака. — Думаю с озера, — отвечает уже обратившийся обратно Хосок, смотря на друга и остальных. — Утром он говорил, что его тянет в горы. Стоит как-то перейти озеро и заняться его поиском на той стороне озера. — Найти его, иначе я растерзаю каждого из вас, — в последний раз шипит Намджун и, разрывая на себе одежду, выпускает своего снежного барса, который тут же срывается с характерным рыком в сторону озера, а за ним еще несколько оборотней. Хосок смотрит на Давона, кратко ему кивает, и вновь выпустив гепарда, срывается прочь за своим другом, покидая поселение. Эта погоня за сбежавшим омегой будет сложной, ведь альфа знает, что тот, если решил для себя сбежать — сбежит. И он даже не удивится, если он переплыл озеро, будучи оборотнем из семейства кошачьих. Учитывая, что они терпеть не могли воду, а для рыси Тэхена хоть бы хны, всегда по жаркому лету любил плескаться в прохладной воде.