Оберег для Мерлина

I'll be the shield for you. The Rasmus. Shot (перевод. Я буду твоим щитом) Пролог Таверна «Восходящее солнце» вовсе не была забита под завязку, но шум, доносившийся из неё, обещал целую толпу подвыпивших и потому весёлых рыцарей. На самом деле их всех было не больше десяти, и сейчас они сгрудились вокруг стола, где король Камелота и его слуга играли в кости на деньги. - Десять! – шепнул Мерлин, кашлянув в кулак и сверкнув золотыми глазами. Брошенные им кубики покладисто показали десять очков. Рыцари хором взревели, кто-то засмеялся, кто-то дружески ткнул парня в бок. Артур же предпочёл обойтись без эмоций. - Наслаждайся победой, пока можешь, Мерлин, – промолвил он, не обращая внимания на непочтительную усмешку своего слуги. И Мерлин продолжил наслаждаться. Следующий бросок, последний, на который он поставил все деньги, принёс ему безоговорочную победу и всю наличность, имевшуюся в карманах короля. Рыцари галдели, Мерлин с широченной улыбкой сгребал в карман выигранное добро, а Артур – Артур опустил глаза и, немного помедлив, нарочито недовольно поглядел в сторону. Только так и получилось сдержать позыв закатить глаза к потолку, а то и, чего доброго, сорваться на слуге. Этот идиот Мерлин, похоже, решил выдать себя с концами. Стоит в метре от короля и его рыцарей и без зазрения совести колдует, сверкая золотыми глазами, когда все присутствующие прямо в упор на него смотрят. Денег Артуру было не жалко, но нельзя позволять ушастой чародейской бестолочи так расслабляться и терять контроль над собой. Сколько раз говорено, чтобы остерегался, столько же раз Мерлин плевать хотел на все просьбы и приказы своего короля. Он немало бы удивился, узнав, что Артур раскрыл его секрет много-много лет назад, прямо на следующий день после их знакомства. И ещё больше он был бы изумлён, поняв, что все эти годы наследный принц оберегал этот секрет едва ли не тщательней, чем сам Мерлин. Так думал Артур до истории с дороко. И посмеивался про себя много лет, разрешая своему другу играть в недотёпу-слугу и притворяясь слепым и недогадливым венценосным ослом, как его и назвал Мерлин в первые дни знакомства. А потом на пороге смерти вдруг узнал, что его чародей давно обо всём в курсе. И с удовольствием каждый день выводит Артура из себя, просто потому что знает наверняка, что ему это можно. Смерть, правда, так и не состоялась, но зато хоть стали понятны причины необъяснимой до этого шкодливости Мерлина. И Артур махнул рукой на все проделки слуги, только изредка напоминая ему о том, чтобы не выдавал свой магический дар с такой беспечной неосторожностью. Глава 1. Свою тайну от меня не пытайся скрыть, Я это видел! Король и Шут. Кукла колдуна *** Драка, завязавшаяся на рынке, очень мало походила на настоящее рукоприкладство. Артур с азартом вращал над головой кистенём и время от времени обрушивал удары в сторону Мерлина, внимательно следя, куда бьёт, чтобы, чего доброго, не убить бестолкового и никудышного соперника. Мерлин, понятия не имевший, как пользоваться оружием и доселе почти никогда не дравшийся, в основном убегал, прячась за корзинами и лотками рыночных торговцев. Вот он споткнулся и, потеряв равновесие, шлёпнулся назад, на мешки с зерном. Усмехающийся Артур встал над ним на расстоянии одного прицельного удара. - У тебя проблемы, – позлорадствовал наследный принц. И вдруг увидел нечто поразительное и необъяснимое. Глаза непочтительного простолюдина на короткий миг вспыхнули золотом и сразу вернулись к своему обычному цвету. Но в этот же миг Артур услышал металлический звон позади себя и ещё до того, как обернулся, понял, что цепь кистеня, которой он игрался, намоталась на висевший рядом серп. «Чародей», озарила догадка. Вместе с догадкой пришло бешенство – магия любого толка была запрещена в Камелоте уже два десятка лет. Утер Пендрагон, его отец, придя к власти, выскреб и вычистил любые проявления чародейства, даже самые слабые и безобидные. Магия убила Игрейну, мать Артура. Магия угрожала самому королю и его народу, и ей не было места в Камелоте. С остервенением размотав цепь, Артур кинулся на противника, уже успевшего вскочить на ноги, намереваясь покончить с ним тут же, на месте. И вдруг прямо под ноги ему сам собой выехал деревянный ящик. Не успев затормозить, Артур наступил на него – и сразу же получил жёсткий удар по голени. Это его немного отрезвило. В том, что Мерлин – маг, сомнений уже не оставалось, но орать об этом на весь рынок и требовать задержать преступника Артур не захотел. Мерлин оскорбил его, назвав венценосным ослом, проявил чудовищное неуважение, насмехался над наследным принцем на глазах горожан – и такое поведение требовало самого серьёзного наказания. А наказывать Артур хотел сам. Стоит обличить колдуна, и дело Мерлина безвозвратно перейдёт в руки Утера, не оставив Артуру никаких шансов на отмщение. А если сохранить втайне от отца эту стычку на рынке, у младшего Пендрагона будет примерно вечность, чтобы придумать возмездие и сполна насладиться им. Всё это пронеслось в его голове в короткий промежуток между ударом ящика и внезапно натянувшейся на полу верёвкой, об которую Артур уже без удивления запнулся и повалился в те же пыльные мешки, что и Мерлин минутой ранее. И лишь когда молодой маг повернулся к нему спиной, приветствуя собравшихся зрителей и, видимо, торжествуя победу, Пендрагон решил заканчивать эту нелепую комедию. Рассудив, что маг в бою на пару голов выше любого воина, Артур позволил себе поступиться некоторыми правилами рыцарского кодекса чести, дабы уравнять их шансы, и ударил Мерлина со спины. Впрочем, ударил – громко сказано, просто сильно ткнул попавшейся под руку метлой. А потом ещё раз и ещё, добившись, чтобы захваченный врасплох колдун потерял равновесие и шлёпнулся к ногам принца Камелота. Драка закончилась. Бить Мерлина Артур не стал. И стражникам не позволил. Просто отпустил с миром, напоследок назвав идиотом, но снизойдя до похвалы за смелость. В тот момент он действительно считал своего противника храбрецом, немногие до него отваживались дерзить Артуру, а потом принимать бой, но уходя с рынка и всей кожей ощущая мрачный взгляд Мерлина в спину, он отлично знал, что не простит эту несусветную дерзость. Пусть мальчишка-чародей думает, что этой стычкой всё и закончилось. Пусть расслабится и забудет о том, что сегодня случилось. А Артур за это время придумает достойное наказание за непочтительное поведение и потом, когда отомстит и успокоится, он с чистой совестью передаст Мерлина в руки правосудия, то есть своего отца. И колдун получит то, что он и заслуживает – плаху и топор палача. *** Леди Хелен, обольстительная в своём золотом платье с прозрачной накидкой, пела, не отрывая взгляда от Артура. Пиршественная зала была полна народу, все пришли послушать знаменитую исполнительницу. И никто не мог бы угадать в её облике старую колдунью, которая только вчера днём по приказу Утера потеряла сына и поклялась отомстить королю такой же болью. Леди Хелен пела, и люди в зале засыпали, покрываясь паутиной, чтобы никто не смог помешать свершиться возмездию. Никто, кроме Мерлина, который, увидев происходящее, мгновенно зажал уши руками и отступил в тень, чтобы колдунья не могла его видеть. Она подходила всё ближе и ближе к столу, за которым крепко спали король Камелота, наследный принц и Моргана, первая леди королевства и воспитанница Утера. Мерлин, пока ещё не понимающий, к чему идёт дело, пристально следил за каждым шагом ведьмы – и когда она выхватила из рукава клинок, у него оставалось всего несколько секунд, чтобы помешать злу. Вспыхнули золотом колдовские глаза, под их взглядом на потолке залы надломилось крепление люстры, и огромная махина полетела вниз, прямо на леди Хелен. Сбитая тяжестью, певица упала на пол – и сразу же чары начали рассеиваться. Гости короля просыпались, с недоумением снимая с себя паутину, а сам он, придя в сознание, с ужасом смотрел на лежавшую на полу ведьму. Ведьму, которая вчера прокляла его и пообещала забрать жизнь Артура в обмен на жизнь её собственного сына. Ей оставались считанные минуты, но она не хотела умирать, не выполнив своего обещания. Самый зоркий глаз не успел бы заметить, как ведьма схватила выпавший было из её руки клинок и метнула его в сына короля. Не раз и не два возвращался потом Мерлин мыслями к этому дню. Зачем он сделал то, что сделал? Артур взбесил его, этот нагловатый наследный принц, венценосный осёл, уверенный в своём праве помыкать людьми и всегда получать то, что хочет. Мерлин был бы рад никогда больше его не видеть – ни на троне Камелота вообще, ни в своём поле зрения в частности. Но в тот момент, когда клинок уже летел в цель, неся смерть Артуру, молодой чародей кинулся к своему врагу и рванул его вниз, сбивая с траектории полёта. Оба рухнули на пол, а остриё клинка едва ли не по рукоять вонзилось в высокую спинку стула. Дракон говорил про судьбу. Дракон говорил про великое будущее. Дракон много чего говорил, но даже он не мог бы предсказать, каким удивительным образом свяжутся жизни принца Камелота Артура Пендрагона и чародея Мерлина. Потрясённый Утер оказал мальчишке высочайшую честь, приняв его в придворные и повелев отныне быть личным слугой Артура. Гаюс, единственный, кто знал о неприязни между парнями, усмехнулся, заметив, как оба с недовольными лицами отвернулись друг от друга. Слуги подбежали убрать с глаз долой тело колдуньи, чтобы ничего больше не омрачало праздник. А Артур, выдернув клинок из спинки стула, сел на место и задумался, уставившись в тарелку. Все его планы рушились. Он хотел придумать для Мерлина наказание, достойное его дерзкой выходки на рынке. А потом сообщить отцу, что нашёл ещё одного мага в Камелоте, которого следует немедленно казнить. Но Мерлин спас ему жизнь. Вполне очевидно и абсолютно реально – этот самонадеянный и непочтительный деревенский прохвост спас ему жизнь. И глядя без всякого аппетита в тарелку, полную соблазнительных яств, Артур понял и мысленно поклялся сам себе, что никогда, ни за что на свете, даже под самыми страшными пытками не расскажет отцу, что Мерлин – чародей. Глава 2. За одни глаза тебя сожгли б на площади, Потому что это – колдовство! В.Ободзинский *** - Рассказывай. - Сир? - Всё, что знаешь. - Я ничего не знаю, сир. Артур начал терять терпение. - Что происходило с Мерлином, пока меня не было? - Ничего, сир. - Совсем-совсем ничего? Гаюс смутился. Он никак не мог понять, чего от него хочет Артур. Мерлин умирал, отравленный цветком смерти. Нимуэ, накликавшая беду и едва не развязавшая войну между двумя королевствами, исчезла из Камелота в полной уверенности, что оставляет позади себя смерть. Мерлину становилось всё хуже, пока в замок не вернулся Артур, ускакавший на поиски того самого цветка, из которого можно было бы приготовить противоядие. Цветок удалось добыть, он, Гаюс, сварил отвар и напоил им Мерлина. Теперь всё плохое позади, и Гаюс решительно не понимает, что такого хочет услышать от него его господин. Артур немного поколебался, не зная, стоит ли доверять придворному лекарю такую тайну, но в конце концов решил выложить правду. Больше всё равно было некому. - Я расскажу тебе, как всё было, – сказал он, – расскажу всю правду. Но и ты должен быть правдив со мной, ты понял? Гаюс кивнул. Ему было очень неуютно под взглядом Артура, и он хорошо понимал, что сейчас разговор пойдёт на такие темы, которых ему хотелось бы никогда не касаться. - В той пещере был свет, – начал Артур, мысленно возвращаясь к недавно пережитому, – какая-то сфера, она плавала в воздухе и светилась. Я не мог до неё дотянуться, но она никуда не улетала. Она показывала мне дорогу, освещала стену, по которой я лез. Снизу подбирались пауки, их было много, не знаю, что бы они со мной сделали, если бы добрались. Шар поднимался всё выше, а я лез за ним, не зная, куда он меня приведёт. Это была магия, точно магия, кто-то позаботился о том, чтобы я выбрался живым. И я выбрался. Сфера растаяла в воздухе сразу же, как я очутился в лесу. А теперь расскажи мне, что это было. Гаюс смотрел в сторону и не знал, что ответить, хотя прекрасно понимал, о чём речь. Точно такая же сфера светилась в руке Мерлина, когда юный маг лежал при смерти, без сознания, и мог только изредка бредить. В бреду он звал Артура и умолял его скорее выбираться из пещеры, куда завела его проклятая Нимуэ. Но, видимо, понимал, что Артур сам не выберется. И тогда, собрав угасающие силы, Мерлин создал эту сферу, спасительный свет которой указал принцу дорогу во тьме. Гаюс не мог знать, что происходило с Артуром, он лишь в недоумении следил, как сияет невесомый шар на ладони бессознательного мага, и когда шар погас, Мерлин коротко выдохнул и затих, успокаиваясь. Теперь, после рассказа принца, всё встало на свои места. Но объяснить Артуру истинную природу этих чудес старик лекарь не торопился. - Сир, почему вы думаете, что я могу что-то знать о магии? - Потому что ты всегда знаешь больше, чем другие о тебе думают. А ещё потому что вы с Мерлином очень близки. И я крепко подозреваю, что без него тут не обошлось. - Простите, мой господин, – Гаюс так смешался, что поклонился невпопад, лишь бы не выдать Артуру смятение на лице. – Какое отношение к этому всему может иметь Мерлин? - Готов поклясться короной моего отца, что самое прямое, – медленно сказал Артур. – Там, в пещере, была магия, и она спасла мне жизнь. Маги Камелота, если кто ещё и остался в живых, ненавидят моего отца. И есть за что. С чего бы им вызволять меня? Но я знаю одного человека, который уже дважды спасал мне жизнь. Один раз, когда не позволил той ведьме всадить в меня клинок. И второй – недавно, на приёме короля Баярда, когда отнял у меня отравленную чашу и сам выпил из неё. И ещё я знаю наверняка, что этот человек – маг. Гаюс, ты обещал быть со мной честным. Так скажи, Мерлин имеет какое-то отношение к тому, что со мной произошло в пещере? Гаюс вздохнул, отвёл глаза, без причины почесал щёку, надеясь выиграть себе время на обдумывание ответа. Ему было страшно. Так страшно, что он, скорее, согласился бы провести неделю в темнице с крысами, чем отвечать сейчас на такой простой вопрос Артура. За себя он не боялся, но Мерлин, к которому старик лекарь привязался, как к родному сыну, не должен был пострадать из-за болтливости своего учителя. И Гаюс опасливо помотал головой в отрицательном жесте. - Ты уверен? - Да, сир. - А я уверен совсем в другом. - Сир? - Мерлин – маг, даже не пытайся разубедить меня, я всё видел в тот день на рынке. У него глаза светятся золотом – это ли не магия? И сейчас я хочу знать только одно: он помог мне выбраться или это был кто-то другой? Гаюс сдался. Тон наследного принца не оставлял сомнений, что ему действительно известно намного больше того, что Гаюс хотел бы от него скрыть. И старик, обмирая от страха, рассказал всё, что знал. Подтвердил, что Мерлин – действительно чародей, и это только его заслуга в том, что Артур до сих пор жив. Напомнил историю с сэром Валиантом и его змеями, которые должны были убить будущего короля Камелота в поединке один на один, но только благодаря вмешательству Мерлина трагедии удалось избежать. Рассказал и о нескольких других случаях, о которых Артур даже не подозревал, списывая всё на случайное везение. - Сир, – дрожащим голосом закончил Гаюс, – я умоляю вас сохранить тайну Мерлина от вашего отца. Магия столько раз спасала вам жизнь, подумайте об этом, будьте благоразумны. Не вина Мерлина в том, что он родился чародеем, но я клянусь вам своей жизнью, что он никогда не использовал свою магию во зло и не будет этого делать впредь. - Я знаю, – промолвил Артур. – Я понял, что он маг, ещё до истории с леди Хелен. И если бы хотел рассказать отцу, Мерлин давно бы уже стал кучкой пепла. Но я не смогу убедить отца, что нам в замке нужен слуга-колдун. Пусть Мерлин не знает об этом разговоре. И не знает, что я знаю обо всём. Если ему придётся скрывать правду ото всех, включая меня, он будет более осторожен и, может быть, сохранит себе жизнь. Гаюс перевёл дух. Мысли Артура совпадали с его собственными, и он был несказанно благодарен своему господину за это. *** - Чтооооооо? – вопль Мерлина донёсся, кажется, до самых глубоких подвалов Камелота. - Он и так всё знал. Он сам сказал мне об этом. - А ты подтвердил?! Гаюс, я ушам не верю. Ты столько времени учил меня скрываться, никому не доверять – а теперь Артур знает, что я маг! И ты сам сказал ему об этом! И почему в таком случае я до сих пор жив? - Потому что Артур не хочет твоей смерти, – примирительно сказал Гаюс, – успокойся и прекрати орать. Я рассказал, сколько раз ты спасал ему жизнь, он ответил, что Утер об этом знать не должен, а тебе не мешало бы быть более осторожным, если хочешь остаться в живых. - Как он узнал? - Увидел. Сказал, что в тот день, когда вы сцепились на рынке, он видел, как у тебя глаза светятся золотом. - Почему же он никому не сказал об этом? - Поди знай. Может, не захотел, может, не догадался. А теперь уже он никогда никому тебя не выдаст. Только сделай милость, не выдай себя сам. Если Артур узнает, что я, поперёк его просьбы, рассказал тебе о нашем разговоре, в Камелоте станет одним Гаюсом меньше. Мерлин замолчал, задумавшись о чём-то. И вдруг улыбнулся. - Гаюс, – сказал он, – ты принёс мне самую добрую весть на свете. *** Сколько звёзд на небе, примерно столько же раз в день Артур бесился из-за выходок своего несносного слуги. Толкнуть господина на охоте, как раз когда тот берёт на мушку оленя, и при этом ещё обозвать его дураком – позволить себе такое и остаться безнаказанным только Мерлин был способен. Влезть прямо в сапогах на королевскую кровать, засунуть Артуру в рот какую-то ватрушку вместо завтрака и стащить его вместе с покрывалом на пол, чтобы быстрее разбудить – да, отличная идея, а главное, сколько уважения! Когда они вдвоём шли в Ишмир выручать пленённых Морганой рыцарей, Мерлин не отказал себе в удовольствии даже пошвыряться в своего короля помоями и, разумеется, громко посмеяться при этом. - Не заменить ли тебе слугу? – бывало, интересовался ныне покойный король Утер, который и сам пару раз становился свидетелем слишком развязного поведения Мерлина. - Он же вас совсем не слушается, как вы это терпите? – удивлялись рыцари. «Это ещё что», думал Артур, усмехаясь про себя. И отец, и придворные, и рыцари не догадывались даже о десятой части тех выходок, что позволял себе Мерлин. Артур отлично помнил, как в страшную ночь захвата замка бессмертной армией Сенреда и ведьмы Моргаузы он, больной, в лихорадке, пытался найти отца и что-то там велел делать Мерлину, а слуга без тени смущения выдал великолепное: «К чёрту твои приказы, ты идёшь со мной». После чего сам отдал рыцарям несколько приказов, а его, Артура, потащил к Гаюсу – лечиться. За подобную дерзость и самоуправство любой другой король казнил бы слугу в этот же день. Но Артур не был любым другим, он просто махнул рукой, повис на плечах своего чародея и разрешил ему делать всё, что вздумается. Да, его выходки раздражали. Да, язвительный тон, так непохожий на подобострастные речи придворных, и насмешки, и колкости, и обидные шутки выводили из себя. Да, развязное поведение разительно отличалось от той услужливости, которую вправе был требовать король. Артур всё прощал. И только молча улыбался на удивлённые вопросы отца и рыцарей. Они же не знали, сколько раз Артур был уже обязан жизнью этому смешному лопоухому парнишке. Не видели, как убивался Мерлин, рыдая над полумёртвым Артуром за несколько минут до появления Талиесина. Не понимали, что он молча пойдёт в огонь и воду и за Артуром, и вместо него. А молодой Пендрагон знал, видел и понимал. И готов был простить и позволить Мерлину в десять раз больше дерзостей за его преданность. Их общая тайна вязала их путами покрепче морских канатов. Несколько лет Артур думал, что Мерлин ничего не подозревает и тщательно изображает из себя обычного человека. Он берёг его секрет ото всех – от отца, от Гвен, от всех, кому доверял и кого любил. Он хотел бы, чтобы и Гаюс ничего не знал, слишком уж соблазнительно было единолично владеть таким огромным и важным секретом – но тут он, конечно, безнадёжно опоздал. Едва ли сознавая до конца всю ту безграничную верность, которую дарил ему Мерлин, Артур тем не менее готов был положить собственную жизнь за то, чтобы его чародей оставался в безопасности. Чтобы ни одна душа не узнала о его магическом даре. Напуганные магией и за много лет царствования Утера привыкшие к тому, что магия – зло, люди непременно ополчились бы против Мерлина. И тогда его не смог бы спасти и Артур. А Мерлин, в свою очередь, прекрасно знал и о том, что Артур в курсе, и о том, что Артур своим молчанием всю жизнь защищает его. И это знание даже в самые плохие дни поднимало ему настроение до небес и прямо-таки вынуждало шкодить, бесить Артура и смеяться над его бешенством. - Что теперь будет, сир? – аккуратно спросил Гаюс в чёрные дни после смерти Утера. – Есть ли у магии надежда? Артур ответил не сразу. Он понял, о чём его спрашивает старик лекарь, но ответ был трудным, произносить его не хотелось. - Нет, Гаюс. Надежды нет. - Но сир… - Я знаю, что ты хочешь сказать. Но как объясню я это своему народу? Моя мать умерла от магии. Мой отец погиб от руки ведьмы. Утер всю жизнь положил на то, чтобы избавить Камелот от этой напасти, и люди ждут, что я продолжу его дело. Сколько раз я сам клялся в своей нетерпимости к магии. И теперь – ты хочешь, чтобы я объявил Мерлина придворным чародеем и перечеркнул не только двадцать лет гонений на колдунов, но и собственные клятвы? - Что вы хотите сделать, сир? - Ничего. Я буду продолжать дело своего отца, я постараюсь, чтобы люди Камелота жили в довольстве и были счастливы. Но магии в моём королевстве места не будет. - А Мерлин? Артур усмехнулся. - А что Мерлин? Никто же не знает, что он маг. Ни ты, ни я, ни кто-то ещё. Выслушав пересказ Гаюса, юный чародей улыбнулся. Магия оставалась под запретом, но он уже так привык скрывать ото всех свой дар, что даже не расстроился. Артур продолжал охранять его тайну. А Мерлин продолжал охранять самого Артура, влипающего в неприятности с упорством, достойным лучшего применения. *** - Думаю, будь всё иначе, мы бы стали друзьями, – доверительно сказал Мерлин, когда жить им обоим оставались считанные минуты. Артур кивнул. – Но, к несчастью, ты высокомерный, глупый болван. Оба засмеялись. Странно было слышать смех в этих угрюмых, не освещаемых ничем развалинах, где из каждого угла доносились душераздирающие крики дороко. Огня не было, и в любую секунду из тьмы могло появиться призрачное лицо, которое с воплем кидалось на каждого встречного и убивало его на месте. - А я думаю, – ответил Артур, – что будь всё иначе, ты бы наколдовал нам сейчас огня, чтобы мы не сидели, как два идиота, дрожа от ужаса. Он замолчал, перебитый громким смехом Мерлина, и в другой ситуации обязательно рассердился бы за такое неуважение, но сейчас просто фыркнул и дружески пихнул чародея в бок. - А ты думал, что я ничего не знаю, да? Не такой уж я осёл, каким ты меня считаешь. - Артур, ты ещё хуже осёл, чем ты думаешь. Я давно всё знаю. Кстати, у тебя здорово получается изображать удивление, когда на твоих врагов внезапно падают ветки и камни. Продолжай! - Гаюс, да? Убью. Просил же молчать. - Ну он и молчал, сколько мог. Целый час молчал. - А ты потом четыре года просто валял дурака и прикидывался передо мной идиотом, зная, что я в курсе о твоём даре? - Ну да. Ты же всё равно считаешь меня идиотом, так какая разница, волшебный я идиот или обычный? Артур засмеялся. - Ну так что? Ты сделаешь уже что-нибудь, или Камелот как-нибудь без Артура Пендрагона проживёт? - Ах какая возможность пропадает! – мечтательно вздохнул Мерлин. Сразу же получил новый тычок в бок и со смехом развёл на полу жаркий костёр, отпугивающий дороко. - Сжечь бы тебя на главной площади Камелота, – миролюбиво сказал Артур, – за твои золотые глаза. Поверить не могу, что я, наследник Пендрагонов, сын Утера, сижу тут с магом и даже не пытаюсь его казнить за измену королевству. - Ты можешь сжечь меня прямо сейчас, – пожал плечами Мерлин, хитро улыбаясь. – Огня, поди, хватит. Ну а дальше сам отсюда выбирайся, как знаешь. Все горести ещё были впереди. Гибель Утера от рук Морганы, ставшей тёмной ведьмой. Гибель и магическое воскрешение Ланселота и измена Гвиневры. Захват Камелота армией Морганы. Но сейчас в этих убогих каменных развалинах, окружённые несущими смерть призраками, Артур и Мерлин уютно расположились около огня и, смеясь, болтали о всякой ерунде. И маленькие золотистые дракончики, послушные взгляду Мерлина, плясали на языках пламени, погасая в неистовом танце и снова разгораясь.