flashback
Маленький тощий мальчик в мешковатой грязной футболке, которому на вид можно было дать лет 5-6, из последних сил пытался вырвать свою ногу из тисков собачьей пасти, но всё было тщетно. Эта уличная бродяга была голодна и так просто отпускать свою добычу не собиралась. Поначалу Гарри плакал, кричал, бил дворнягу по морде и звал на помощь, однако вскоре затих, окончательно выбившись из сил. Как вдруг почувствовал, что собака раскрыла пасть и оставила его ногу в покое. Когда малыш вытер слёзы и нашёл в траве очки, то понял, что опасность миновала — пса не было видно рядом. Вместо него на траве сидел юноша лет семнадцати. Он представился Марселем, помог маленькому Гарри встать и отвёл в больничный пункт, где рану мальчика обработали и перевязали. Потом на руках отнёс домой. В тот день Дурсли впервые не кричали на Гарри за опоздание... Так началась странная дружба двух совершенно разных людей: весёлого, харизматичного Марселя и робкого,молчаливого малыша по имени Гарри. Ребёнку было на тот момент шесть лет, а его старшему товарищу пятнадцать. Марсель оказался начинающим художником. Он учился в школе с углубленным изучением исскуств: музыки, живописи, танцев. Поэтому, приходя на Тисовую 4, чтобы пообщаться с Гарри, юноша всегда приносил с собой пару листов акварельной бумаги, пастель и пачку простых карандашей.***
Спустя год ребёнок начал оттаивать. Он понял, что такое радость, проводя время со своим другом. Слушая рассказы Марселя о школьных буднях, Гарри понемногу стал интересоваться миром исскусства. Юноша был этому рад и с интересом начал учить его рисованию: терпеливо объяснял основы, следил за первыми серьёзными опытами своего подопечного на бумаге. Марс радовался успехам мальчика больше, чем он сам. Так прошёл ещё год.***
Гарри восемь и он уже вполне сносно рисует наброски пейзажей и портреты людей, проходящих мимо старого, заросшего сквера, где любит заниматься мальчик.Получается криво и скособоченно, неправдоподобно, однако Марсель в восхищении рассматривает творения мальчишки, говоря, что у того настоящий талант! "Просто магия какая-то, Гарри! Ну ты посмотри!"- восклицает он однажды. Гарри смеётся. Он рад иметь такого замечательного друга и такого хорошего наставника. Жаль только, что приходится скрывать рисунки от тёти, дяди и кузена — они не оценят... лишь порвут все его драгоценные листы да запрут в чулане без еды на несколько дней. А кушать хочется...***
Гарри десять. За два года произошло многое. Родственники не дают ему нормально учиться: он регулярно получает оплеухи от тёти, если его оценки лучше, чем у их обожаемого Дадли. Но это не главное. Марсель... Он уже окончил курсы художественного мастерства, на которые записался после окончания школы, и переехал в другой город. Это произошло несколько месяцев назад.… Всё, что у юного Поттера осталось от улыбчивого наставника - это его академические конспекты по рисованию и портрет самого мальчика, нарисованный Марселем за неделю до переезда. Гарри было грустно терять единственного друга и заступника. Но он не забыл его прощальных слов: «Гарри, солнышко, послушай меня. Я уеду... возможно, что мы с тобой больше никогда не увидимся. И мне очень хочется верить, что мои труды не пропали напрасно — не бросай рисовать. У тебя талант, какого нет ни у меня, ни у моих товарищей по классу. Поэтому, в память о нашей дружбе, прошу, развивай его. Тебе не будет равных в этом деле! Я вижу это, я это знаю. Я верю в тебя, Гарри. Прощай.» С этими словами молодой человек вручил мальчику свою папку для рисунков, толстую упаковку акварельной бумаги и несколько пачек простых карандашей и пастели, после чего навсегда покинул Литтл Уингинг. Ребёнок запомнил эти слова; последние слова самого доброго, близкого...самого дорогого Гарри человека, который за несколько лет стал для него старшим братом, опорой, жизненным ориентиром для мальчика. После его отъезда в груди у Гарри что-то сильно запекло, так, что стало больно. И тогда юный Поттер увидел мир по другому. Что-то внутри него изменилось. Его портреты стали другими: они словно оживали под рукой маленького мастера: кажется, ещё чуть-чуть – и человек с листа бумаги повернётся, нахмурится или улыбнётся, словно это и не портрет вовсе. А пейзажи с трудом отличил бы от фотографии даже большой специалист. Нет, ребёнок не забудет того, кто спас ему жизнь. Слова Марселя навсегда отпечатались в душе вихрастого мальчишки с зелёными глазами, спрятанными за стёклами сломанных очков. Мальчишки со шрамом-молнией на лбу.End flashback
Я, Гарри Поттер, ученик пятого курса школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, слабо улыбнулся, погружённый в воспомининия… как вдруг: — Вот так встреча! А я уж думал, что этой ночью все в школе спят. Видимо, всё же ошибся, — внезапно произнёс низкий бархатистый голос прямо за моей спиной. В тишине ночного коридора он прозвучал словно выстрел — неожиданно и громко... совершенно ошеломляюще. Я крупно вздрогнул, запнулся на ровном месте и замер, когда толстая папка из теснёной кожи от испуга вылетела у меня из рук, устилая своим содержимым пол. Этот голос просто невозможно было не узнать… — П-профессор Снейп?! «Вот это я попал… О, Мордред и Моргана! Я мантию-невидимку на Астрономической башне забыл! Мне не жить.... Баллам моего факультета тоже. Лишь бы до папки не докопался!…» — метались мысли у меня в голове, в то время как сам я повернулся к учителю лицом. — Я смотрю, Вы не с пустыми руками по коридорам шастаете, – взмахивая волшебной палочкой, произнёс зельевар. Я обречённо смотрел, как листы собираются в аккуратную стопку и отправляются вместе с папкой прямо в ладонь преподавателя. Чертовски раздражённого преподавателя, стоит сказать. —Ну что же Вы так неаккуратны, мистер Поттер? Уже не боитесь ходить без мантии? – едко и торжествующе насмехался он, – Вы думали, что всё сойдёт Вам с рук? Так? Что ж, попрошу идти за мной. Профессор обошёл меня сбоку и пошёл дальше по коридору. А я поплёлся следом. Что ещё мне оставалось? Так, минуя коридор за коридором, этаж за этажём, мы дошли до его кабинета. Уже сидя на одном из стульев и осматривая незнакомую обстановку, я, наконец, осознал всю глубину той задницы, в которую умудрился попасть. И перспективы не радовали... Снейп тем временем запер дверь комнаты и встал напротив меня. — Что это? - Папка летит на стол, заставляя меня вздрогнуть. Я в ответ молчу, не смея поднять взгляд. — Немедленно говорите, что в этой папке такого, что Вы осмелились нарушить комендантский час, Поттер! "Сказать честно, соврать или смолчать? – думалось тем временем мне, – Скажу правду - и Снейп будет дёргать меня по поводу и без с этими рисунками... Солгу или смолчу - сам посмотрит... Как быть?" — Рисунки, сэр. Мои рисунки. — Вот как. Позволите? Вопрос был чисто риторическим, потому что эта сальноволосая сволочь, не дожидаясь моего ответа, уже открывала застёжки. — Профессор Сне... — Помолчите! Вы, Поттер, меня уже порядком задержали, поэтому извольте успокоится. Содержимое, - взгляд на папку, – я осмотрю в любом случае. Мало ли, какие там рисунки. — Но... — Хватит. И до меня дошло, что, как бы я ни старался, ничего сделать не смогу. Так что оставалось лишь тяжело вздохнуть и постараться не смотреть на учителя - того гляди, своим же ядом траванётся, а виноват будет кто? Правильно - Поттер! С тихим шуршанием желтовато-белые листы бумаги были извлечены из папки, которую тотчас отложили подальше на столешницу. Взглянув на меня исподлобья, Снейп стал неспеша перебирать наброски, эскизы, портреты, пейзажи... И я узнавал каждую свою работу, даже не смотря на неё: по шелесту бумаги, загнутым уголкам, по той энергетике, которую я вкладывал в лист, когда начинал осуществлять очередную расслабляющую задумку. Мои рисунки не были простыми. Это была магическая живопись: очень сложная как в изучении, так и технике,- и оттого невостребованная среди молодых представителей магического мира. Я, к примеру, "видел", что вот это - набросок квиддичного поля с высоты птичьего полёта, следующий лист - портрет Макгонагал на уроке Трансфигурации, дальше - Миона и Рон, сидящие в гостинной возле камина; опушка Запретного Леса, усыпанная ромашками и клевером; сам замок, классы, заброшенные помещения, подземелья, факультетская гостинная Слизерина, портрет Снейпа, стоящего возле дос... Ой... Зельевар аккуратно вытащил рисунок и стал внимательно приглядываться к деталям. "Ну зачем же так смотреть! - досадовал я про себя, - рисунок и рисунок, не масло, не акварель, не акрил - простой угольный карандаш и растушёвка, ничего более." — Весьма.. неплохо, мистер Поттер. Не ожидал от Вас такого мастерства, - тихо проговорил он, всё так же смотря исключительно на зарисовку. ЧТО??? Я НЕ ОСЛЫШАЛСЯ??? ОН МЕНЯ ПОХВАЛИЛ!!??? Серьёзно? Вау... — Верните свою челюсть на место, Поттер. Минус 25 баллов с Гриффиндора за ночные прогулки по замку, плюс неделя отработок с мистером Филчем. Забирайте свои художества и сгиньте немедля из моего кабинета! Всё ещё прибывая в шоке от услышанного ранее, я бросился к папке, складывая протянутую мне учителем бумагу внутрь. Закончив, бросил нерешительный взгляд на портрет, всё также находящийся в руках профессора Снейпа. — Это останется у меня, если Вы не против, - усмехнулся тот на мой немой вопрос, - Это же мой портрет, не так ли? — Да, сэр. Извините, сэр. Опустив голову и стараясь даже случайно не посмотреть на слизеринского декана, я бегом забрал свои вещи и стал подниматься по лестнице, желая скорее убраться куда подальше отсюда. В спину мне прилетел приглушённый смех и тихое, едва слышное: "Неожиданно... Такой редкий талант... Десять баллов Гриффиндору за хороший рисунок. Спокойной ночи, мистер Поттер..." Моя рука дрогнула на дверной ручке. Я замер... и улыбнулся уголками рта. "А ты ведь вовсе не такой гад, каким хочешь казаться, Снейп." — И Вам спокойной ночи, профессор. Я поднялся в башню и посмотрел в окно. Ночь. Рассвет ещё не скоро. Как это всё-таки красиво. *** Воистину, осень - лучшее время года. Да, нечасто от слизеринцев услышишь о том, какой красивый магический портрет появился у их декана в кабинете, да не где-нибудь, а "прямо на рабочем столе! Он же там только особенные вещи хранит!" Обожаю осень!