I.
Корабль прибыл в Кеттардам на рассвете. Джеспер еще не успел ступить на берег, как в нос ударили знакомые запахи: несвежей рыбы, водорослей, сточных канав и лошадиной мочи. И хотя ни один из этих ароматов он бы не смог назвать приятным, все вместе они вызывали волнующий трепет в груди. Грязная мостовая еще некоторое время покачивалась под ногами. Джеспер провел в море несколько долгих однообразных дней, за которые привык к качке. Теперь же следовало привыкать к твердой почве под ногами. Они напали внезапно вчетвером. Джес даже не успел выхватить револьвер, как уже получил чем-то тяжелым по голове. Слишком расслабился за эти три года, проведенные в Равке. Почти отвык от того, что из-за любого угла стоит ожидать опасности. Его рванули назад за заплечную сумку, в которой не было ничего особо ценного, кроме нескольких подарков для друзей, но Джеспер дорожил ими, как дорожил и друзьями. Все еще оглушенный, хотя шляпа смягчила удар, он умудрился двинуть одного из нападавших кулаком в челюсть. В голове помутилось от резкого движения, его затошнило и вырвало бы, если бы Джеспер не получил коленом в живот. Он согнулся пополам, но при этом успел сорвать сумку со спины, прикрывая ею пах. Не было и речи о том, чтобы достать револьверы. Джес получил еще удар в лицо и понял, что с сумкой придется распрощаться. Как бы ни было жаль равкианские сувениры. Но перед этим он пустит пару пуль в нападающих. Помощь пришла внезапно. Джеспер услышал свист рассекаемого воздуха. Какой-то поразительно знакомый, но додумать мысль не успел. Он рванул револьвер из кобуры. В голове мутилось. Темным сгустком тьмы кто-то метнулся перед глазами. Снова послышался свист и глухой удар. Грязное ругательство. Джес хотел выстрелить, но от удара по голове почти ничего не видел. Снова несколько глухих ударов, вскрик. А потом раздался испуганный вопль: — Это ворон! Ворон! Бежим! Только теперь Джеспер понял, почему свист показался ему знакомым. Каз. — Как же ты, к демонам, вовремя, — пробормотал он и рухнул на мостовую.II.
Когда Джес открыл глаза, первое, что увидел — это склоненное над ним обеспокоенное лицо в крови и ореоле рыжих волос. — Уа… Уайлен? — пораженно прошептал Джеспер, моргая. Если бы его чуть крепче ударили по голове, он бы решил, что это именно Каз. В прошлом ему не раз приходилось сталкиваться с тростью, которую он сам помогал создать когда-то. И мог бы опознать свист, с которым она рассекала воздух. — Добро пожаловать домой, Джес, — губы Уайлена искривила незнакомая улыбка. Он весь целиком был будто бы нервной дерганой копией самого себя. Стал выше, немного шире в плечах, но главное — глаза. Глаза были совсем незнакомые, чужие. Если бы не голос, Джеспер решил бы, что перед ним не Уайлен — некогда его Уайлен — а просто немного похожий на него парень. Каких может быть тысячи в Керчии и за ее пределами. Джеспер почти не удивился, когда ему протянули руку, затянутую в перчатку. И когда Уайлен мягко, будто танцуя, шагнул в сторону, стоило только Джесперу попытаться обнять его. Это ведь была только его вина. В том, что они расстались. Уайлен наивно полагал, что Джеспер останется с ним. Улаживать торговые дела, жить в огромном отцовском доме, сотрудничать с Отбросами. Но Джеспер уехал. И до сих пор помнил тот полный отчаяния синий взгляд и брошенное горькое в спину: «Не думай, что я буду ждать твоего возвращения, Джес!» Джес не думал. И в то же время, сейчас глаза Уайлена казались совсем чужими, будто их заменили на фальшивую копию. Будто Уайлен превратился в статую божка на далеких островах, которым вместо глаз вставляли драгоценные камни. Ну что же, Джеспер почти был к этому готов. Нельзя уехать на три года и думать, что, вернувшись, застанешь всех нужных людей на тех же местах. Он ведь тоже изменился. Они все изменились. Светало. Из канала поблизости воняло тиной и канализацией. Джеспер поднял из грязи смятую ударом шляпу, задумчиво повертел в руках и швырнул в затхлую воду, распугивая прикорнувших на парапете сонных голубей. Уайлен резко обернулся на шум, рыжие грязные волосы хлестнули по лицу. В руках он сжимал трость с головой ворона, ту самую трость. — Идем, — бросил он, хищно сощурившись и окидывая Джеспера внимательным взглядом. — Тебе нужно помыться, а в Клёпке есть пара свободных комнат. — Так ты теперь живешь в Клёпке? — Джеспер неловко забросил сумку на плечо и понял, что одна из лямок вырвана с «мясом». — А дом отца на кого отставил? Я ужасно скучал по всем вам. Очень хочу увидеть брюзгу Бреккера. И, кстати, почему у тебя его трость? Взгляд Уайлена окончательно окаменел. Уголок рта нервно дернулся и пополз вниз. Джеспер был всего лишь фабрикатором, не сердцебитом, но почему-то все понял раньше, чем Уайлен открыл рот. «Фахи вернулся, вместе с боссом», — шептали в Клёпке, стоило только Джесперу переступить порог. Кое-кто подошел пожать руку, но большая часть предпочла сидеть на заднице и молча сверлить его взглядом. Что ж, он для всех стал отступником. Только Инеж в то утро пришла проводить его до трапа. «Мы всегда будем ждать тебя, ты же знаешь, — сказала она тогда, глядя поверх его плеча на залив. Вокруг сновали матросы, кто-то грязно ругался, скрипели снасти. — Я и Бреккер. Что бы ни случилось». Что бы ни случилось. Джеспер тихо хмыкнул. — Выпьем? — Уайлен торопливо махнул бармену за стойкой и перед ними оказались стаканы с двойной порцией виски. Джеспер подтянул свой, впервые осмеливаясь посмотреть Купчику прямо в его неживые глаза. Над правой бровью — запекшаяся кровь. Губа разбита. Над левой скулой — неровно сросшийся шрам. — Ты же был против насилия, — тихо сказал Джес, опуская глаза, чтобы рассмотреть коричневатую жидкость в стакане. — А тебе хотелось бы сегодня закончить свой путь в канале? — парировал Уайлен, опрокидывая в себя виски. Ответить Джесперу было нечего. Он проснулся от жуткого крика, прорезавшего ночную тишину, будто свист трости сегодня утром. Джеспер сел на постели, пытаясь унять дрожь в руках. Ему доводилось слышать такие крики в Равке. У тех, кто прошел войну. Да и в Керчии тоже порой. Снова стало тихо. Джеспер откинулся на подушку, твердую как камень, но выбирать было не из чего. По крайней мере, в эту первую ночь. Хотя он предпочел бы провести ее в постели Ван Эка. Даже несмотря на то, что тот был холоден, как могильная плита. Джеспер прикрыл глаза, но тут жуткий отчаянный крик повторился снова. Торопливо натянув штаны и захватив портупею с револьверами, он выглянул в коридор и столкнулся лицом к лицу с Коротышкой, парнем которого он помнил по прошлой здешней жизни. Тот шел по стеночке, с полупустой бутылкой в руке. — Совсем рехнулся, так орать? — прошипел Джеспер, раздраженно глядя на этого несчастного в драной рубахе. — Это Ван Эк, — отозвался Коротышка, отмахиваясь от револьвера бутылкой. — Он вечно кричит по ночам. После того, как… Ты понял. Если Джеспер что-то и понял, так только то, что спокойного сна у него сегодня не будет.III.
Уайлен часто видел кошмары. Первые начались ещё три года назад, когда за Джеспером закрылась дверь отцовского особняка. Уайлен знал, что его нельзя было удерживать и всё-таки сломался, когда тот уехал. Каждую ночь ему снилось, как корабль разбивается о скалы, как тонет из-за пробоины на борту, как неделями стоит в штиле и люди бросаются за борт, чтобы не умирать от жажды. Слуги разбегались от его криков. Уайлен ничего не мог с этим сделать. Ни со слугами, ни со своими снами. Этот непрекращающийся кошмар остановил Бреккер. Уайлен не знал, что тот находится в доме, а когда Каз все же явился на его истошные вопли, то как следует врезал по лицу и бросил, что нашел, чем занять Купчика. Они вернулись в Клёпку. Отцовский дом ушел с молотка. Вырученные с этого деньги отправились в дело. Каз не шутил. Он вознамерился воспитать из Уайлена своего преемника, если что-то пойдет не так. И хотя формально у них была разница в возрасте всего три года, по части полученного опыта это стоило пары десятилей. Все шло неплохо. Если не считать того, что Инеж тоже отправилась в море на поиски своего счастья. Это… отчасти сблизило их обоих. Каз никогда не был разговорчив, но у них с Уайленом появилась привычка запираться в кабинете и пить полночи, чтобы хоть как-то заглушить обоюдную утрату. Каз не говорил об этом вслух, но Уайлен мог его понять. Однажды, напившись вдрызг, Уайлен осознал себя рыдающим, уткнувшись Бреккеру в колени. Каз перебирал его волосы рукой в перчатке и по обыкновению молчал. Оказалось, это невыразимо приятно — иметь возможность плакать на чьих-то коленях. Каз не смеялся над ним, не говорил, что слезы недостойны мужчины. Быть может, ему самому втайне хотелось всплакнуть, но Бреккер не мог себе этого позволить. А потому позволял Уайлену. Ещё они провернули вместе немало удачных дел. Бреккер научил Уайлена защищать себя и других. Научил финансовым махинациям и тому, как в Кеттердаме можно заработать не самым честным, но крайне прибыльным путем. А потом…IV.
Джеспер приблизился к двери, из-за которой предположительно слышал крики, и прислушался. Теперь там царила тишина. Он поколебался несколько мгновений. Уайлен четко дал понять, что не простил его за эти три года. Нужен ли ему Джеспер сейчас? Был ли нужен хоть когда-нибудь? Они не хранили друг другу верность, ведь расстались очень паршиво. А что сейчас? Почему даже будучи главным среди Отбросов, Уайлен не подыскал себе кого-то, чтобы греть постель по ночам? И спасать от кошмаров. А может быть, как раз подыскал и потому успокоился так быстро? Джеспер хотел уже уйти восвояси, но нечаянно толкнул дверь и та бесшумно приоткрылась, будто приглашая. Странно, что Уайлен позволяет себе спать в незапертой на ночь комнате. Даже будучи главарем банды. Очень тихо он ступил через порог, вглядываясь в темноту. Убийцам положено хорошо видеть в темноте, даже если они привыкли стрелять во врага открыто, а не резать горло исподтишка. Джеспер увидел широкую постель, на которой в коконе из одеяла и подушек, спал Уайлен. Обстановка комнаты не слишком его интересовала, но Джес заметил, что она не отличается богатым убранством и предметами роскоши. Похоже, Уайлен окончательно распрощался с купеческими замашками, которых, впрочем, у него и так было немного. Но зато кроме шкафа, письменного стола и пары кресел, здесь стоял мольберт. И еще у окна темнела громадина рояля. Джеспер подумал, что отдал бы все на свете, лишь бы снова услышать, как Купчик играет на рояле. Замечтавшись, он сделал неосторожный шаг и зацепил ботинком трость, прислоненную к прикроватной тумбочке. Грохот, который мог раздаться за этим, разбудил бы не только Уайлена, но и всю Клёпку. Джеспер отчаянно метнулся за тростью, вытянул руку, только каким-то чудом поймав ее у самого пола. Едва слышно вздохнув, он отступил назад, но половица громко скрипнула под подошвой ботинка. Купчик моментально вскинулся на кровати. Джеспер замер, подыскивая оправдания своему появлению здесь, ожидая то ли отповеди, то ли приглашения прилечь рядом. То ли выстрела. Ведь Уайлен наверняка уже умеет стрелять из пистолета. Но тот не двигался, напряженно вглядываясь в полумрак. И вдруг позвал, очень тихо и с надрывной надеждой: — Каз?.. Проглотив все придуманные ранее слова оправдания и утешения, Джеспер выскочил из комнаты.V.
Они вдвоем стояли у могильной плиты. Молча. На значительном расстоянии друг от друга. Джеспер сжимал рукоять револьвера в кобуре. Уайлен — трость с головой ворона. Мелкий противный дождь скапливался на полях шляпы, то и дело капая за шиворот. Джеспер передергивал плечами, но не пытался снять шляпу, отряхнуть ее или пойти под крышу. Он смотрел на черный мрамор, на котором серебрилась гравировка ворона и стояла только одна дата: «13 октября». Ни имени, ни даты рождения. Забавно, что за все время знакомства, ни он, на Уайлен не удосужились узнать, когда же у Бреккера день рождения. Наверное потому, что они оба — просто два самовлюбленных идиота. Ещё забавнее, что излюбленный Бреккером девиз: «ни траура, ни похорон» после его смерти Отбросы в итоге проигнорировали. Впрочем, лишь отчасти, ведь имени на плите не было. — Я не успел с ним проститься, — вдруг нарушил молчание Уайлен. Его голос, глухой и будто бы неживой, казался чужим. Как и все вокруг. Весь Кеттердам. Вся проклятая страна. — Все произошло так неожиданно… — Я уезжаю завтра, — признался Джеспер, глядя, как вода капает в лужу на мраморной плите. — Вернусь в Равку. Надеюсь, хоть там что-то осталось, как прежде. — Труп нашли только через два дня, — Уайлен будто не слышал его слов. Джесперу начало казаться, будто и не слышал никогда. — Лица было не опознать, все обглодали крысы. Было только его пальто и трость. С тех пор я всегда ношу ее с собой. Слова отдавались свинцовым холодом у сердца. — Ты — чужой, — сказал Джеспер, не поворачиваясь. Холодные капли дождя противно ползли по позвоночнику. — Ты когда-нибудь был моим? — Был. Джеспер вздрогнул, вскидывая голову. Поток воды с полей шляпы пролился ему за воротник. Неживые синие глаза, похожие на камни, смотрели прямо на него. — Был, пока ты не уехал. Джеспер сжал кулаки. Больше всего на свете ему хотелось заорать, выстрелить из револьвера прямо между льдистых синих глаз, пинать ногами мокрый от дождя мрамор. — Я же не мог… — вместо этого выдавил он. Горло будто сжала невидимая петля. — Не мог оставаться с тобой до смерти! — Ты — не мог, — глухо сказал Уайлен, отвернулся и медленно зашагал прочь.VI.
Джеспер не знал, сколько стоял на кладбище под дождем, глядя на увеличивающуюся лужу под большим дубом. Дышать становилось все труднее, но он не мог закричать или прослезиться. Не мог догнать Уайлена, сказать, что все это время, пока его не было здесь, он мечтал вернуться в родной город настоящим гришом. Не убийцей, не картежником, не горе-студентом, горе-любовником и горе-сыном. Настоящим магом. Мечтал стать достойным такого парня, как Уайлен, и таких друзей, как Каз и Инеж. И что стало в итоге? Брекер — в земле, Инеж — святые знают где. Уайлен его ненавидит. Джеспер с силой стиснул рукоять револьвера, а потом вдруг выхватил его и разрядил весь барабан в могильный камень. Пули со свистом рикошетили в разные стороны, выбивая из мрамора мелкую крошку, но каким-то чудом не задели Джеспера. Хотя, наверное, в глубине души ему хотелось, чтобы это произошло. Когда стихли выстрелы, откуда-то из-за дуба послышалось шипение. Тяжело дыша, Джеспер вскинул голову, оглядываясь по сторонам. Острый глаз стрелка заметил едва уловимое движение за деревом. Не долго думая, он устремился туда, сам толком не понимая, что хотел найти. Размокшая земля скользила под ногами. Джеспер едва не грохнулся носом прямо в чью-то могилу победнее, лишь чудом устоял и успел схватить за горло того, кто скрывался за деревом. — Бреккер! Какого хрена?! Он совершенно точно не был похож на призрака. Все такой же долговязый, в неизменных пальто и перчатках. Разве что трость теперь у него была обычная, с круглым набалдашником. — Какого хрена, Бреккер?! — Джеспер тряхнул его снова. Казу ничего бы не стоило дать ему по морде, Джес прекрасно это помнил, но тот почему-то не сопротивлялся. — Ты знаешь, как он по тебе убивается? Не спит ночами? Кричит от кошмаров? Ты вообще знаешь, на что его обрек?! Джеспера трясло едва ли не сильнее, чем он сам тряс Бреккера, будто демон сухой миндаль. Он смотрел в черные глаза напротив и не мог понять. Не мог понять, какого рожна Каз делает? — Он бы никогда не повзрослел, — Каз цепко перехватил его за запястье, стискивая руку и вынуждая разжать пальцы. Голос звучал привычно хрипло. Может быть, это пули выбили ворона из могильного камня и воплотили здесь, среди грязи и могил? — Если бы я остался с ним, он бы никогда не повзрослел. Так и остался бы плакать у меня на коленях, маленький несчастный рыжий котенок, которого мы подобрали. Джеспер зарычал, будто пес, и с силой пихнул Бреккера в грудь, тот налетел спиной на ствол дуба, дорогие туфли заскользили по глине, но Каз устоял. — Ты сам его бросил, помнишь? — кашлянул Каз, невозмутимо глядя на Джеспера. — Это из-за тебя он начал видеть кошмары и кричать по ночам. Но знаешь в чем подвох? Ты бы тоже не повзрослел, если бы остался с ним. Понимаешь, как все глупо завязано? — А ты… ты… — Джеспер отшатнулся, глядя в это бесстыжее, аристократически красивое лицо, которое как никогда хотелось разбить кулаками. — Бесчувственный чурбан? — Каз приподнял одну бровь. — А ты никогда не повзрослеешь, если продолжишь притворяться, что люди тебе не нужны! — Джеспер крутанулся на пятках, едва удержал равновесие и бросился прочь, у выходу с кладбища. — Ты разобьешь ему сердце, если скажешь, что я — жив! — донеслось ему вслед, но Джесперу казалось, что это каркает ворон.VII.
В промокшем до нитки пальто, Уайлен сидел за барной стойкой, опрокидывая в себя стакан за стаканом. Он редко напивался до невменяемого состояния, разве что тогда, в компании Каза. А сейчас решил исправить эту оплошность. Махнув очередной раз «повторить» Уайлен вскинул голову и расфокусированным взглядом уставился на бармена, который упорно пытался раздвоиться у него на глазах. А то и разтроиться. — Наливай, говорю! — нетвердым голосом сказал Уайлен. Но бармен — как там его звали? — только отрицательно качнул головой. — Нет, босс, вам уже хватит. Пора идти в постель. — К демону постель! — Уайлен резко сгреб со стойки пустые стаканы и те со стеклянным грохотом посыпались на пол. — Почему вы все обращаетесь со мной, будто с ребенком?! Я — ваш босс! Ваш босс, демон вас раздери! Я бы тоже хотел, чтобы им был Бреккер, но есть только я, понятно? Только я! Хренов Уайлен Ван Эк! И вы должны мне подчиняться! Двое парней, кажется из новеньких, попытались взять его под руки, чтобы отвести наверх, но Уайлен пихнул одного локтем, а второму с размаху вмазал тростью по ноге. Он с трудом удерживал равновесие, но оборонялся так, будто от исхода битвы зависела его жизнь. — Совсем рехнулся, — послышалось с одной стороны. — Где Фахи? Пусть утихомирит его как-нибудь! — донеслось с другой. — Он был слишком привязан к боссу, а тут — труп, обглоданный крысами, у кого угодно крыша поедет!.. — А ну заткнулись все! — рявкнул Уайлен, грохнув тростью по стойке. — Кто еще ляпнет хоть слово, будет иметь дело со мной! И я покажу вам, как у меня крыша поехала! Воцарилась тишина. Шатаясь и опираясь на трость, Уайлен добрел до лестницы и начал медленно подниматься. Трость стучала по деревянным ступеням. Капли тихо падали на пол. Преодолев последнюю ступень, Уайлен сделал шаг и… полетел в темноту. Его подхватили руки, затянутые в перчатки.VIII.
Ван Эк был лёгкий, будто Каз нес котенка. Нашкодившего рыжего котенка, обожравшегося украденной рыбы и уснувшего прямо на месте преступления. С той разницей, что этот «котенок» был вусмерть пьян. Бреккеру не раз приходилось таскать на руках Инеж и девушка, конечно же, была легче. Но почему-то сейчас казалось, будто полумертвое тело Уайлена весит немногим больше. Хромая сильнее, чем обычно, Каз дотащил свою ношу до спальни, а там аккуратно положил на кровать, чтобы стащить с нее замаранные жидкой грязью сапоги. Каз не знал, зачем вернулся. Несколько месяцев он скрывался в тени, наблюдая за тем, как Уайлен ведёт дела и поражаясь, насколько ловко у того получается. Каз Бреккер будто бы уже и не был нужен Отбросам и Кеттердаму. Он сам не знал, кому был нужен. Пока не понял, зачем Уайлен и Джеспер отправились на кладбище. И не подслушав невольно разговор. Хотя нет, ладно-ладно. Нарочно подслушав их разговор. Опустив грязные сапоги на пол, Каз присел на край постели, вглядываясь в лицо спящего. Уайлен хмурился во сне. Разбитые губы с запекшейся кровью у края рта, кривила горькая улыбка. Он будто насмехался над тем, как Бреккер позорно сбежал, инсценировав собственную смерть. Сбежал, когда понял, что слишком… Каз протянул руку в перчатке, чтобы отвести от лица Купчика слипшиеся от грязи волосы. «Ты не повзрослеешь, если продолжишь притворяться, что люди тебе не нужны!» — снова прозвучал в его голове голос Джеспера. Уайлен тихо вздохнул во сне, пошевелился и… Каз не успел отдернуть руку. Синие глаза открылись, глядя прямо на него. Расфокусировано, но прямо. Сердце, которое Каз уже давно считал лишь мотором, прокачивающим кровь по телу, замерло. — Ты — глюк, — хрипло прошептал Уайлен, взмахивая рукой перед лицом. Каз молчал, пытаясь совладать с дыханием. — И у меня поехала крыша… Договорив это, Купчик уронил руку Казу на бедро и снова отключился. Очень медленно, стараясь не производить шума, Бреккер встал, чтобы выйти прочь.XI.
Корабль отплывал на рассвете. В доках царили вечные сумерки. Джеспер стоял у причала, придерживая изрядно полегчавшую сумку на плече. Отвратно кричали чайки. Пара матросов ругнулись на то, что Джеспер стоял на пути и он отошел в сторону, поскользнулся на вонючем комке водорослей и точно свалился бы в воду, если бы его не удержала рука в черной перчатке. — Каз? — удивленно обернулся Джес, но увидел хмурого Уайлена. Пожалуй, даже вчерашнее явление условно мертвого Бреккера удивило его меньше. Быть может просто потому, что как раз от него можно было ожидать чудесного воскрешения. Он не стал возвращаться в Клёпку, чтобы проститься с Купчиком. Они ведь уже сказали друг другу все, что могли. Больше слов не осталось. А найти силы и сообщить новость о том, что Бреккер все еще жив, а его могила — не более, чем пафосный мраморный фарс, Джеспер просто не смог. Уайлен не заслуживал такого обращения. Никто не заслуживал. — Прости, — тихо сказал Уайлен. Убедившись, что Джеспер твердо стоит на ногах, он медленно разжал пальцы и опустил ладонь на набалдашник трости. — Прости, за то, что тогда наговорил тебе… Я просто был очень зол. А ты меня бросил. — Я просто уехал, Уай, — Джеспер растерянно потер переносицу. — И ты мог бы поехать со мной. — Ты не звал, — просто ответил тот, глядя через плечо Джеспера куда-то вдаль, на светлеющий горизонт. Джеспер открыл, было, рот и снова его закрыл. Он ведь правда не звал. Думал, что его желание быть рядом с Купчиком настолько очевидно, что даже не стал его озвучивать. — Поплыли сейчас! — Джеспер порывисто схватил Уайлена за плечо. — Поплыли, у меня есть деньги, я оплачу тебе билет! Я — дурак, Уайлен, прости. Я… Он тот только мотнул головой. — Мое место здесь. — Где здесь, Купчик? — Джесперу показалось, будто перед глазами поплыло, но он не выпустил это упертое создание. — В Клёпке? В Кеттердаме? Это не твое место, Уай! Твое — за роялем! За мольбертом! Где угодно, только не здесь, в этой выгребной яме! Ты не должен был становиться таким… таким… Безжизненные синие глаза остановились на нем. — Каким? — тихо спросил Уайлен, а Джеспер опустил руку. Он вдруг понял, что у него больше нет сил бороться. — Чужим. Другим. Уайлен поджал губы, совершенно Бреккерским жестом откинул волосы со лба пятерней. Джеспер невольно вздрогнул. Уайлен будто впитал личность Бреккера, как губка — мыльную воду. Это не было глупое подражательство, какое свойственно детям и подросткам. Уайлен будто перевоплотился и Джеспер не мог понять, почему заметил это только сейчас. Если бы он не видел вчера Каза собственными глазами, он бы решил, что это Бреккер зачем-то позволил кому-то из портных перекроить свое лицо под Уайлена. — Тот Купчик, которого ты знал — умер, — сказал этот лже-Бреккер глухо. — Его больше нет. Есть только я. Джеспер выронил сумку с вещами на мокрые камни пристани. — Да очнись ты! — крикнул он, хлопая в ладоши перед самым лицом Уая. Тот моргнул, вздрогнул всем телом от неожиданности, чуть не выронив трость. — Ты — не умер, ты — живой! И даже Бреккер, демон его раздери, тоже живой! Я видел его вчера на кладбище! Говорил с ним! Он просто прячется от тебя, потому что… потому что… Договорить Джеспер не успел. Высокая черная тень отделилась из-за вороха мешков, сваленных в кучу неподалеку и, прихрамывая, приблизилась к ним. — Потому что главный идиот среди нас троих — это я… — прозвучал хриплый голос, похожий на карканье ворона. Уайлен замер. Тонкий лед в его глазах будто треснул. Джесперу показалось, что осколки этого льда попали ему прямо в глаз и в сердце. Затаив дыхание, он стоял и смотрел, как Купчик, уже не его Купчик, медленно, словно сомнамбула, разворачивается к Бреккеру и наотмашь бьет его раскрытой ладонью по лицу. А потом хватает за одежду и, рыдая навзрыд, прижимается к его груди. В левом глазу защипало. Джеспер медленно поднял с брусчатки свою сумку, уже изрядно попахивающую рыбой, и побрел к трапу. С корабля послышался звон колокола: пассажиров и экипаж созывали на борт. Джеспер не обернулся. Глаза застилала тонкая пелена льда.