Свободное падение

Зейн не сомневался, что этот день настанет… ну, ладно, иногда сомнения брали верх, потому что, если бы этот человек хотел встречи, то не стал бы скрытно помогать ему, но сердце все равно билось быстрее при мысли, что американец все-таки решил с ним познакомиться. Чего Зейн ждал от этой встречи? Чего ждал некий Джейсон Колчек от Зейна, и при чем тут его отец? У Зейна не было ответов, а этот человек остался единственной ниточкой, которая связывала Зейна с его прошлой жизнью… с его отцом, по которому Зейн тосковал каждый прожитый день, и упускать такой шанс было бы глупо. Отец всегда учил его, что жизнь непредсказуема и нужно с благодарностью принимать любой ее поворот. Зейн не мог быть благодарен за то, что теперь в его жизни не осталось людей, которых он любит, но, возможно, он скажет «спасибо» этому американцу, который прямо сейчас сидит за столиком его любимого кафе и греет руки о нетронутую чашку кофе. Зейн сразу узнает его, хотя понятия не имеет, как он выглядит. Во всяком случае, Зейн уверен, что перед ним солдат, а с чего бы какому-нибудь другому американскому солдату хотеть с ним встречи. Парень встряхнул головой, в попытке отогнать глупые мысли и осторожно приблизился к незнакомому человеку. Обманчиво расслабленная поза не смогла бы одурачить молодого человека, он слишком часто наблюдал ее в своей жизни. Отец всегда был настороже, даже, если казалось, что он занят ерундой. Отец не любил то, чем занимался последние годы. И Зейн с болью вспоминал тот день, когда к ним в дом пожаловал папин армейский друг и все, о чем они говорили, в итоге уместилось в два слова: «Ты обязан». Его отцу не оставили выбора. Именно эти слова привели Зейна сегодня сюда, в этот парк, к этому человеку, который не так давно помог ему покинуть Ирак. Который до этого вторгся в его страну, прикрываясь своими мнимыми идеалами и борьбой за безопасность, который безжалостно отобрал или исковеркал тысячи жизней. Зейн вздохнул, он все же не был уверен, зачем вообще согласился на эту встречу. Что может быть нужно американскому солдату от иракского эмигранта? Но было в его голосе, когда он звонил спустя долгих полгода, нечто такое, что Зейн не смог найти причину для отказа. Да и так он, возможно, сможет узнать хоть что-то о том, как погиб его отец. Потому что полгода назад отец ушел из дома в день его рождения, оставив лишь подарок, а потом Зейн узнал, что он и весь его взвод, который в тот день должен был оставить войну позади, больше никогда не вернется… загадочные обстоятельства, — Зейн мысленно хмыкнул, — потому что никто не потрудился ничего ему объяснить. Теперь его единственной связью с прошлым был этот хмурый человек, который тупо пялился в свою чашку и не смотрел по сторонам. Может, он прольет немного света на те события. — Здравствуйте, лейтенант, — Зейн дружелюбно улыбнулся ему, когда американец поднял на него глаза. Зейн не привык предвзято относиться к людям — этому его учил Салим. — Здравствуй, Зейн. Мое имя Джейсон… — Я знаю, кто вы… мистер Колчек, — Зейн сделал легкий акцент на таком обращении, но Джейсон не придал этому значения. — Верно, — Джейсон смущенно улыбнулся и на его щеках образовались вертикальные ямочки, но Зейн готов был поклясться, что улыбка не достигла его глаз, когда он снова опустил голову. — Верно, — повторил американец и Зейн уселся на свободный стул без приглашения. Он будет вежливым, но никто не говорил, что он не может быть слегка нахальным. Американец молчал и Зейн начинал чувствовать себя неуютно. Он не смотрел на Зейна, но Зейн не мог оторвать от него глаз. Перед ним сидел молодой мужчина, Зейн судил по голосу и думал, что этот человек будет старше, но сейчас понял, что он не сильно старше него самого, однако выглядел тот уставшим и даже измученным. Зейну вдруг стало интересно, что так могло на него повлиять. Война не приносит людям ничего хорошего, — говорил в свое время отец. — Тааак… — неуверенно протянул он, заерзал на стуле, потому что молчание становилось еще и странным. Он же не помолчать вместе пригласил его? — Да, извини, задумался. Заказать тебе кофе? — улыбка на его лице вышла кособокой, но искренней, и ямочка со щеки никуда не делась. — Спасибо, не могу отказаться, — Зейн был благодарен за предложение, — он мог и сам себе заказать, но Колчек опередил его, — потому что вставать на пары приходилось раньше, чем он вставал, когда дома учился в школе, и сегодня у него еще не было возможности насладиться бодрящим кофейным вкусом. Отец бы не одобрил, что он не завтракает с утра. Хотя отец не одобрял и его любовь к кофе. Пока он витал в облаках, официантка с доброжелательной улыбкой поставила перед ним точно такую же, как у Колчека, чашечку кофе. — Спасибо, — пробормотал Зейн, сделав глоток, и официантка, не переставая улыбаться, в основном Джейсону, ушла восвояси. Зейн фыркнул, но промолчал. Мистер «очаровательные ямочки». Парень проследил за ней взглядом аж до барной стойки, где она взяла еще один заказ и окончательно скрылась с его глаз. — Зейн… кхм… прости, это... неловко, — что именно «неловко» — внимание официантки или их затянувшееся молчание, — Зейн решил не уточнять, а Колчек от волнения не знал, куда девать руки, поэтому не выпускал из них свою чашечку с кофе. — Есть такое, но вы бы не просили о встрече, если бы это не было важно. Я понимаю, — Колчек облегченно вздохнул, а Зейн не находил в себе желания злиться, упрекать или уйти, послав этого странного американца подальше. — Я думал, будет легче. Времени было достаточно, но разве к такому можно быть готовым? — пока Зейн копался в своих ощущениях, Джейсон снова нашел свой голос и то, что он говорил, заставило Зейна внутренне сжаться и мысленно вернуться на полгода назад. Когда к нему в дверь постучали, вручили смятую бумажку и ничего не объяснив, свалили, у Зейна земля ушла из-под ног. Отец больше не вернется — это он понял, когда смог прочитать, что было написано на том листке. Тело отца ему тоже не отдали. Когда он практически смирился со всем, что случилось в его жизни, в том числе с перспективой отказа от стипендии в Лондоне, ему под дверь подкинули билет на самолет, пластиковую карту европейского банка и адрес, в неприметном сером конверте. А, еще в том конверте было письмо: бла-бла-бла ты меня не знаешь, Зейн, бла-бла-бла, но я знал твоего отца… Это все, что у него было, когда он покидал Ирак. А когда прилетел в Лондон — у него было еще меньше. — Он гордился тобой, Зейн, — Колчек произнес эти слова так, будто он его давно не навещавший дядюшка и отца знал всю жизнь. — Вы служили вместе? — вырвалось у Зейна, он не собирался задавать таких дурацких вопросов, но ему до черта хотелось понять, кем этот американец приходился его отцу! — Мы вместе воевали. Твой отец был хорошим человеком. Милосердным, смелым, с отменным чувством юмора. Господи, я знал его от силы часов десять, но никто другой никогда не влиял так сильно на мою жизнь, — Джейсон горько усмехнулся. Зейн опешил, но виду не подал, да и Колчек не смотрел на него. Десять часов? О чем он? — Да, похоже на отца, — ответил младший Осман. — У него был талант находить общий язык с самыми разными людьми, — Зейн не смог сдержать теплую улыбку при этих словах. — Он пять раз в буквальном смысле спасал мою жизнь… — Отец всех вокруг пытался спасти, — Зейн голосом выделил последнее слово, но быстро взял себя в руки: ему нужно больше информации, он совсем запутался. — Но… что вы имели в виду, когда сказали, что знали отца десять часов? Зейн нахмурился, он и правда хотел понять, как за десять часов можно так привязаться к человеку, которого не знаешь. — Мы… — Джейсон сглотнул, явно подбирая слова и Зейн, наверное, понимал почему: какая-нибудь договоренность о неразглашении, американцы это любят. — Мы попали в… ловушку, мои люди и люди твоего отца, и нам пришлось сражаться за то, чтобы выбраться оттуда. Я не сумел уберечь его и отплатить ему тем же. Прости, — последнее слово Колчек прошептал. Зейн не был уверен, к нему ли обращено это слово, но ему было не по себе от того, как этого человека мучает прошлое. Помолчав, Колчек добавил, подняв глаза: — Прости меня, Зейн. — Я уверен, вы сделали все, что могли, чтобы помочь моему отцу, — а потом помогли мне. Зейн правда верил в свои слова. — Это не ваша вина, — опустив голову, почти шепотом ответил Зейн. «Не лично ваша» повисло в воздухе, Зейн не знал, как ему реагировать на слова лейтенанта. — И твой папа сделал все, что мог, чтобы вернуться к тебе. Он хотел этого больше всего на свете. Колчек замолчал и снова уставился в свою чашку. Кофе давно остыл, Зейн не был уверен, пил ли тот его вообще. Парень почувствовал, что разговор заходит в тупик, и украдкой глянув на часы, он увидел, что до начала следующей пары оставалось время и, внезапно, он был бы не против посидеть тут еще, даже если просто помолчать. Зейн не смог бы объяснить, почему. От Джейсона не укрылось его движение и он, оставив, наконец, чашку в покое, поднялся на ноги. Не в своей тарелке здесь был не только Зейн, но Зейн не собирался жаловаться. — У меня есть еще полчаса, — на пробу улыбнулся он и посмотрел Джейсону в глаза. Удивление на своем лице Колчеку скрыть не удалось, но он охотно сел на место. — Вы служите в морской пехоте? — Зейн прикусил язык, и отхлебнул свой кофе, пытаясь скрыть смущение, но было уже поздно. Джейсон снова усмехнулся одним уголком рта. — Служил, но после произошедшего понял, что больше не смогу. На этом военное прошлое осталось в прошлом, и они просто болтали о всякой ерунде все то время, которое Зейн мог позволить себе прогулять. Так он узнал, кого Джейсон хочет видеть победителем Супербоула в будущей игре, и что это вообще такое, а еще из первых уст он узнал, что климат на юге США летом довольно жесткий: высокая влажность воздуха с жарой под сорок градусов и ураганом за окном — то еще удовольствие. И когда Джейсон, забывшись, случайно бросил взгляд на висящие на дальней стене часы, вина ярко — испуганными глазами и чертовыми ямочками на щеках, — отразилась у него на лице, Зейн заверил его, что все впорядке и посерьезнев, сказал: — Спасибо за то, что помогли мне уехать, мистер Колчек. За все спасибо. — Зови меня Джейсон, пожалуйста. И Зейн непринужденно кивнул в знак согласия. Поднялся из-за столика, натягивая шапку — погода в Лондоне была не совсем привычной для парня. Да и как к этому вообще можно привыкнуть?! Джейсон с легкостью поднялся следом и от того угрюмого парня, которого Зейн встретил два часа назад, не осталось и следа. Даже румянец проступил под этими его ямочками. — Тебя куда-нибудь подкинуть? — придержав ему дверь, спросил Джейсон, но Зейн смущенно помотал головой. — Мне на пары надо вернуться, а тут буквально два шага сделать. Никто не спешил прощаться, Джейсон и вовсе поймал себя на мысли, что перед ним Салим, — живой, скинувший двадцатку лет, искренний… господи. Зейн достал пачку сигарет из кармана. Колчек не удивился тому, что Зейн курит, с жалостью подумал, что не знает, курил ли Салим. — Поддержите? — спросил Зейн, протягивая ему сигареты, уже зажав одну губами. Он растерянно похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. — Спасибо… я не курю, — ответил Колчек, но увидев недоверчивый взгляд темных глаз, добавил с улыбкой: — Бросил. — Шайтан, снова потерял, — растерянно пробурчал Зейн, когда понял, что зажигалки нет. Джейсон зажмурился. Ник осуждающе смотрел на него с внутренней стороны век. Он не одобрял то, что Джейсон решил встретиться с сыном Салима. — Не порть пацану жизнь, — сказал ему Ник тогда. Джейсон даже не смог на него обидеться. Ник всегда выступал голосом совести и всегда говорил правду при любом раскладе. В редкие моменты благодарности Джейсон ценил друга за это. Но слова Салима, его просьба, когда он думал, что ему конец, прочно засели у Джейсона в мозгу, и никак не получалось от них избавиться. Даже, когда Зейн оказался в безопасности на британской земле, когда поступил в университет, когда более или менее устроился в незнакомой и не всегда дружелюбной среде, Джейсон не считал, что отдал Салиму долг. И сейчас, стоя тут, рядом с его сыном, который не хочет спустить с Джейсона шкуру после разговора, Колчек не собирался читать Зейну мораль, учить его жизни или еще что-то в этом духе, он не имел на это права. Он сказал ему все, что хотел. Скорее всего он видит этого парня первый и последний раз, поэтому не успев подумать, Джейсон поднес зажигалку к его губам, заботливо прикрывая огонек от промозглого лондонского ветра. — Спа… это же зажигалка отца, — пораженно уставился на нее Зейн, забыв про сигарету. Она выпала изо рта и упала на мокрый асфальт. — Да, она, — не стал врать Джейсон и протянул ее Зейну. Эту зажигалку он нашел около тела Салима, когда тьма рассеялась и твари с диким визгом отступили. Она — это все, что от него Джейсону осталось. Ну, еще могила, потому что Джейсон пошел на сделку с правительством только при условии, что Салима похоронят, как человека. Ему тогда было все равно, что он может без промедления лечь рядом с ним. В какие-то моменты после случившегося, он был бы даже рад. — Вы отдаете ее мне? — в голосе Зейна были легкие нотки сомнения, он даже руку не протянул к ней. — Она принадлежала твоему отцу, думаю, будет правильно, если ты ее заберешь, да и…я ведь не курю, — уверенно произнес Джейсон, умолчав о том, что регулярно заправляет ее, потому что так же регулярно газ в ней странным образом заканчивается. Сердце предательски кольнуло на мгновение, и наверное, это отразилось на его лице, потому что Зейн внимательно посмотрел на него с еще большим недоверием. А потом, как гром среди ясного неба: — Вы скучаете по нему? Черт, этот пацан был точной копией своего отца, Джейсон невесело усмехнулся. Врать ему не было смысла, тем более, что себе он врал с завидным постоянством вот уже полгода. — Очень, — Зейн понимающе кивнул и сжал его ладонь, в которой лежала отцовская зажигалка, в кулак. — Думаю, отец хотел бы, чтобы она осталась у вас, — он улыбался, легко, светло, невыносимо — прямо как Салим. — Ею можно не только сигареты поджигать, — подмигнув, весело добавил парень, убирая руку. Джейсон просто кивнул, потому что горло сдавило спазмом и он не сильно доверял своему голосу, и послушно спрятал зажигалку в нагрудный карман своей куртки. — У вас дома есть камин, Джейсон? — веселье из его голоса никуда не делось, поэтому Колчек прогнал свои тоскливые мысли о том, что у него и дома-то нет, а Зейну искренне ответил: — Я бы хотел однажды дом с камином, и чтобы камин был на пол стены! Горе и тревога, не покидавшие бывшего морпеха со дня похорон, пропали окончательно, когда он увидел, как мечтательно Зейн закатил глаза и блаженно протянул: — О, даааа… Зейн с улыбкой протянул ему руку в прощальном жесте, но отпустив ее, Джейсон просто пошел рядом с ним, и ни один из них и слова не сказал о том, что им не по пути.