Ломая канон, идём своим путём

      Это утро началось не как обычно.       Не началось оно с привычной мелодии будильника под ухом – суббота, как никак, можно и поспать подольше, – ни с того, что в глаза резко ударили лучи солнца, благо, с вечера шторы закрыты, и ни с лёгкой дремоты после долгого, но сладкого сна.       Не с этого. Не сегодня. Не судь-ба. — Тошка, тюлень ты спящий, вставай! — хлопок двери об стену, и отчаянный скрип кровати после грузного на неё прыжка.       Ну-с, с добрым утречком. — Марта, я сплю, какого чёрта... — парень потянул на себя одеяло, что так бесцеремонно сдёрнули с него пару секунд назад. — А такого, что вставай, засоня! — цепкие пальцы не позволили накрыться с головой, поэтому пришлось прятаться под подушку. — Ой, — прохрипел Антон, почувствовав на себе всю тяжесть падения тела его сестры. — Да отстань ты от меня, дай поспать... — А кто будет игру проходить? — Марта начала трясти его за плечи. — Не ленись, ну же! Это же новый «FNaF»! Ну, То-о-оша! — Да ладно, ладно, встаю! — в прямом смысле вытряхнула та из него согласие. Ведь не отстанет же, пока не добьётся своего...       Счастливый визг ударил по барабанным перепонкам, создавая противный звон в ушах. Быстро протараторив угрозы, чтобы он не смел даже думать о сне, девчонка выбежала из комнаты, всё ещё радостно выкрикивая какую-то несусветицу.       Антон тяжело простонал, садясь и тут же обратно заваливаясь на бок. Желания вставать не появлялось от слова «совсем». Наоборот, так и тянуло к мягкой подушке и тёплому одеялу, к тому, чтобы вновь погрузиться в мир приятных сновидений. Но жестокая реальность и уже данное обещание провести за приставкой весь день не позволяли этого – совесть замучает, когда в глазах сестры появятся обида и разочарование. А кому, как не ему, знать, насколько она ранимая в этом плане, когда кто-то близкий нарушает своё слово, даже если это такие мелочи – недоверие начинается именно с них. Особенно, если это делает он.       Глянув на время, всплывшее на дисплее телефона, и чуть ли не подавившись цифрами «07:17», парень устало вздохнул и всё же собрал в себе силы встать на ноги. Заправив сразу же постель, чтобы потом не искушаться лечь в неё обратно, он поплёлся в ванную.       Ледяная вода смыла остатки сонливости, а крепкий чай взбодрил окончательно. Спасибо сестрёнке – она хоть и подняла его в такую рань, но заранее чайник вскипятила, да и завтрак из бутербродов на двоих сделала. Вот сейчас и сидит напротив, уплетая за обе щеки хлеб с сыром и колбасой, попутно обжигаясь об кипяток из кружки. — Не торопись, — хмыкнул Антон, когда та закашлялась, подавившись. — Твоя игра не убежит. Лучше скажи, куда родители уехали, пока я спал. Только прожуй сначала, — добавил потом он сразу. — Они поехали к дедушке и бабушке – там у них, кажется, какие-то проблемы с протечкой крыши или водопровод замёрз, — пояснила Марта, проглотив еду, а на вопросительный взгляд брата ухмыльнулась. — Вернутся к понедельнику. И да, это я уговорила их, чтобы мы остались. — Я, в принципе, и не против, — пожал он плечами. — Хотя твои мотивы так поступить мне вполне понятны. — Ну не каждый же день выпадает возможность посвятить всё время прохождению игры! — оправдалась девчонка, разведя руками, а потом запихнула в рот остаток бутерброда. — Тем бофее на приштафке. — Да ты за эту неделю её уже всю изучила, — усмехнулся тот, вставая из-за стола и слегка щёлкая её по веснушчатому носу, на что получил возмущённое «эй!». — Готов поспорить, что ты и все пасхалки знаешь. — Не все, — многозначительно вскинула та указательный палец вверх. — Наизусть я только каждую концовку знаю. Точнее, как её добиться. — И после этого тебе разве будет интересно играть? — спросил Антон, убирая посуду и лишнее со стола. — Да! Смотреть – это одно, а самому проходить – совсем другое! — девочка допила чай, вновь обжёгшись, а потом рванула из кухни. — Всё, жду тебя!       Парень лишь вздохнул – в который раз за утро – и, убравшись, поплёлся за ней в зал. Ну а там уже творился «удобный» беспорядок: перед телевизором на ковре хаотично валялись мягкие подушки, а рядом были разложены «вкусняшки», что они ещё вчера купили – дискуссия насчёт того, что лучше: чипсы или сухарики – продолжалась минут так десять, это точно. Антон усмехнулся, задумавшись, во сколько же сестра встала, чтобы всё подготовить. Сама же Марта сейчас настраивала приставку с напряжённым лицом, щёлкая кнопками на джойстике и всё пытаясь разобраться, где искать игру в многочисленных папках. — Давай найду, — та, поглядев на его протянутую руку, кивнула, сдаваясь, и отдала джойстик.       Поиск не занял много времени, и через несколько минут на телевизоре стала проигрываться начальная анимация. Девчонка выкрикнула торжествующее «ура!» и, вновь взяв на себя управление, уселась в позе лотоса, с искрящейся радостью в ясно-голубых глазах наблюдая за экраном. Брат же, усмехнувшись её настрою, устроился рядом, облокотившись об одну из подушек. — Мне кажется, или формат прохождения совсем другой? — подметил он, смотря на то, как Марта довольно ловко управляет протагонистом. — Раньше мы обычно на одном месте сидели. А тут бродилки пошли. — Ну, от этого не становится менее интереснее! — воскликнула та, широко улыбаясь и откидывая с лица непослушную прядь рыжих волос. — Да и мне нравится, что теперь я могу играть примерно за своего ровесника. — О, так ты признаешь, что мелкая? — в него прилетела подушка, хоть это и не убрало с его лица ухмылку. — На правду не дуются – тебе всего двенадцать. — С половиной! — привычно поправила она его, возмущаясь. — И разница между нами только три с половиной года! — И всё равно я старше и мудрее, — она на это закатила глаза, а Тоха, хмыкнув, сменил свой голос на более грубый и таинственный. — Так что, Марта Соловьёва, вам следует прислушиваться к моим словам. — Ага, щас. Вникаю и запоминаю, — саркастично отозвалась та, вновь оборачиваясь к игре.       Парень лишь неодобрительно цокнул языком, а потом, улыбнувшись, также вник в процесс прохождения.       Шло время, стрелки часов неуклонно сдвигались по извечному круговому маршруту, подходя к отметке в пять вечера. За такой приличный промежуток ребята успели пройти игру на истинную концовку, по пути открыв несколько пасхалок, а также сделав небольшой перерыв посреди прохождения, чтобы отдохнуть и пообедать.       Созвонившись с родителями и оторвавшись на полчаса от приставки, они успели обговорить о том, насколько живучий этот гад Афтон, что уже до фазы Бёрнтрапа добрался, а потом и посмеялись на тему, как же владельцы Пицца-плекса будут принимать тот факт, что какой-то мальчишка виновен в полном крахе здания, а вдобавок и увёл с собой главного аниматроника.       Остальная часть дня до самой глубокой ночи прошла в открытии всех остальных многочисленных концовок и некоторых секретов. Брат и сестра поочерёдно брали в руки джойстик — хоть первый обычно получал его на самых потных и замороченных моментах, которые никак не могла пройти девчонка, — а также постоянно о чём-то болтали, будь то построение обоснованных и шуточных теорий, или просто обсуждения, даже не касающиеся самой игры.       В итоге, ближе к трём часам ночи, Антон отключил телевизор и накинул лёгкое одеяло на уже видевшую десятый сон Марту, что посапывала на мягком матрасе среди подушек на полу. Сам же парень лёг на диван и вскоре следом за сестрой погрузился в сновидения.       В квартире повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и слабым жужжанием приставки на полу. Огонёк на кнопке питания мигал, указывая на работу устройства, которое забыли отключить. Щелчок. Экран телевизора вдруг загорелся, и начался внезапный автоматический запуск игры. Но что-то пошло не так, и появилось предупреждение об ошибке.       Яркий свет падал на лицо Марты и мешал ей спать нормально. Она поморщилась и приподнялась на локте, жмурясь. Разбуженная посреди ночи девочка недовольно покосилась на работающий телевизор, а потом поискала сонным взглядом пульт. Обнаружив его, она выключила источник света, а потом ткнула в кнопку питания на приставке, вырубая и её, ибо нечего гудеть под ухом.       Но её голова так и не опустилась вновь на подушку.       Часы тикали, отсчитывая секунду за секундой, а сквозь шторки пробивались первые лучи позднего зимнего солнца. Зал, поглощённый полутьмой, пустел, а заодно и матрас на полу, и диван.