Белый цвет чистый. Белый цвет невинный. Белый цвет красивый. И на белом цвете хорошо смотрится красный цвет.
Цвет крови.
Иногда капли крови на белом полотне смотрятся не только ужасающе, но и завораживающе, правда?
Невеста, смотрящая в зеркало на своё прямое и длинное свадебное платье, даёт волю своим мыслям. Мысли путаются, разжигая в неё сомнение, предвкушение, опаску произошедшего. За всё время. За всю её прожитую жизнь, что полна испытаний и по сей день. Она думает о прошлом, где происходили самые разные ситуации: от встречи с толпой мальчишек, которые сейчас являются её друзьями, и также своеобразное спасение их жизни. «Спасением» это назовёшь разве что без толики совести. Иногда их жизни попросту обрывались, поскольку не успевала. А иногда, хоть и косвенно, умирали по её собственной вине… До сих пор корит себя за эти ошибки.
Она думает о будущем. Точнее, о нескольких вариаций этого будущего: от одного, где она приняла решение изменить судьбы дорогих для неё людей; и от ещё одного, самого страшного, где один близкий человек убил её друзей. Ирония в том, что эти люди дружили не только с ней, но и с самим убийцей. От этого она сжимает свои плечи, из-за неприятных и пугающих воспоминаний ощущая сильный холодок по спине. Последняя встреча с убийцей своих друзей могло закончиться также и для неё летальным исходом, но — выстрел, что спас её, оборвал тогда и его жизнь. Последнего из последних. Того, ради кого вообще ввязалась в эти пытки.
Также, в последнюю очередь она думает о настоящем. Прямо о том, что происходит сейчас. Хочет перебирать воспоминания до этого дня как устаревшую ленту: фокусироваться и рассматривать каждую мелкую деталь. Но её мысли путаются, не может думать о чем-то конкретном. Однако, образ одного человека всё же виднеется перед её глазами, и не может понять, кем именно является. Хмурясь, она вновь направляет свой взор на зеркало. Смотрит на подол платья, поднимается взглядом выше, не особо внимательно изучая кулон на своей шее в форме клевера, и теперь видит своё выразительное лицо. Оно немного глупое и нервное, как всегда. Светлые волосы слегка лохматые, хоть и были причесаны пару раз. Сжатые губы и полуоткрытые веки, которые не сильно скрывают голубой оттенок радужки глаз, выдают в ней волнение. Волнение непонятно от чего. «Свадьба ведь сплошная радость», как принято считать. Но… для
кого? Этот вопрос задаёт себе она, направляя свой взгляд на шкатулку с косметикой, расположенной на тумбе, которую предоставил один из её друзей; один из живущих на данный момент. Она так и не накрасилась. Однако, смотря на её саму, можно сразу понять, что она женщина — стройная, упрямая, нелепая, храбрая, но весьма добрая. И как эти мальчишки не сразу могли понять, что среди их мужской компании находится невинная, забитая чувством ответственности за других в своей голове девушка? Не абы какая, а которая по определённым причинам временно притворялась не только гопником, а ещё и придурковатым пацаном. Хоть и не зная все тонкости мужской физиологии, девушку почти сразу приняли за свою. Иногда, когда вообще никто и никогда не догадывался об её истинной сущности, подкалывали за чрезмерную «нежность». Не сильно ломала лица своим соперникам, когда того требовала ситуация, в общем. От этого даже улыбка возникает на губах. С теплотой прокручивает в памяти удивлённые юношеские лица, когда она предстала себя настоящей. Побитой, перебинтованной, немного смущённой, неловкой от ситуации и нервно улыбающейся. Даже взгадывает своего дружного, но глупого в своих идеальных планах напарника Мацуно. Напарник, который сейчас вызвался быть дружкой, именно для неё, а не со стороны жениха. Видимо, так на него повлиял чересчур большой шок после познания правды.
Невеста неуверенно улыбается, предаваясь таким воспоминаниям: весёлым, дружным, полные приключений и подростковых проблем. Мысли понемногу стали приходить в норму, ставать более яснее и чётче. Появляются образы конкретных людей, после сменяясь другими. Друзья, враги, родные, соперники, и просто знакомые. Всё очень быстро перематывается, словно это были последние минуты её жизни, и старается запечатлеть этот важный момент. Не забыть, навсегда сберечь. Сберечь воспоминания, ибо только благодаря им дошла до того, что происходит в этом, в ещё одном варианте «будущего». Вот вновь Мацуно с его очередным планом. Потом все капитаны с их заместителями банды, в которой она тоже состояла. Затем заместитель главы. А в конце… глава. Теперь она вспоминает виновника. Того, который первым раскрыл её настоящую личность.
Сама это не замечая, с её губ срываются звуки, и она шепчет имя:
— Майки…
Имя «виновника». Имя «друга». Имя «лучшего из лучших». Имя того, с которого всё и началось.
До сих пор не выяснено, как он тогда разузнал в неё не просто слабого члена Токийской Свастики, но и простую девушку. Вроде бы, глава не сильно зацикливался на женскую часть, если вообще об этом думал. Больше волновался за свою банду и семью. Следовательно, из-за этого девушке, которую он раскусил, пришлось изрядно объясняться за свои действия. Хоть и после этого никто не перестал с ней дружить, всё равно она была тогда сильно удивлена. Всё потому, что Майки был каким-то довольным в тот момент. Такие слова, как «это ещё лучше» было странно услышать с его стороны. Немного дико, не правда ли? Или, точнее быть, противоестественно. Подросток, который славился своей силой, сильной группировкой, и вообще сильным боевым духом, никогда не мог сказать что-то такое. Или это было заблуждением?
Как бы там не было,
тот Майки теперь в прошлом.
— Дурёха ты, Такемичи… Полная идиотка.
Такемичи Ханагаки, которая вскоре поставит подпись на именном документе и поменяет свою фамилию навсегда, поменялась в лице. Теперь грустно улыбаясь, начинает сомневаться во всём этом.
Да, она выходит замуж. Да, у неё сегодня свадьба. Да, ей нравится её жених, который вскоре станет мужем. Однако, он нелюбим ей — Тачибана занимал место в её сердце, но оно не было особенным. Сейчас, в такой сложившейся ситуации, это была некая обязанность. За то, что долго его защищала, спасала,
любила. Именно из-за него всё и началось. Сожалеет ли Ханагаки о своём поступке? Нет. Хотела бы, чтобы на месте Тачибаны был другой? Как не стыдно это признать, но да. Стоит признаться, Хината, её чудесный жених, в прошлом помог ей в трудной ситуации. В той ситуации, когда все могли отвернуться от неё, принимая за шарлатанку; и той, из-за которой сейчас Майки находится невесть где. Точнее, Такемичи предполагает, где он может находиться. Однако не до конца уверена в этом.
Помнится, когда она «очнулась», то первым делом хотела узнать об Майки: жив ли он?.. Возможно, она немного перебарщивала, раз думала о самом худшем варианте, но с её искренними переживаниями по-другому и быть не могло. Узнать об этом сразу не вышло — многие были заняты свадьбой Па-чина, и многие не хотели давать конкретный ответ. Почему Такемичи решила, что если друзья не врут, так до конца не говорят всю правду? Они боялись. Этот страх, который ощущался от них при напоминании Майки, трудно описать простыми словами. Было такое чувство, что что-то произошло между ними, во время отсутствия главной причины. Ханагаки, понятное дело, и в мыслях не допускала такую возможность, что именно она является «причиной». В общем и целом, было трудно разузнать хоть какую-то информацию.
Лишь Казутора, единственный, кто находился на момент
знакомого инцидента в совсем другом месте, добровольно решил ей помочь. Помочь, поскольку сам не знал многое. Его тоже пугала такая изменчивость в людях, которых он помнил совсем другими. Между этим делом, ещё до назначенной даты свадьбы с Тачибаной, они пытались узнать хоть что-то, что касалось бы Сано. Поиски были сложными. Даже мучительными. И по этому поводу Дракен,
бывший лучший друг Майки лишь намекнул им, как стоит поступить. Это дало результат. Кое-что всё же узнали: конечно, знать, что Сано Манджиро является главой самой опасной группировки в Японии, и подтверждает звание организации своими ужасными действиями, было настоящим шоком. Можно было попытаться понять, почему он так поступил, и стал таким человеком, но на это ушло бы слишком много времени. Было принято решение продолжать поиски.
Но неожиданно, когда ещё немного, и можно было узнать местонахождение Бонтена — так называлась организация, которая не сулит ничего хорошего — Казутора Ханемия отказался от поисков. Не только это. Он настоятельно требовал с Ханагаки, чтобы она тоже прекратила вторгаться в жизнь прошлого главы. Так и сказал напрямую: «Оставь Майки в покое». А так же, как и до этого, аргументировал тем, что у неё на носу свадьба. Дескать, у неё складывается вполне нормальная жизнь, и ей не стоит вновь лезть в передряги. Она была непоколебима, несмотря на нарастающую панику где-то в подсознании. Такемичи бы не послушалась: всё равно спасёт… Пока не услышала, что это ещё последняя воля Майки. Таковы его слова из записки в капсуле, которые все вместе, все члены когда-то существующей Токийской Свастики, закопали до расставания.
Расставание. Одно слово, но сколько чувств. Сколько боли. Словно сердце неугомонно скребут кошки. Такемичи наконец поняла, и лишь тяжело вздохнула. Осознаёт, что Сано единственный, с кем она больше всего хотела встретиться. И всё ещё хочет.
— А не много ли я хочу?.. Достаточно ли с меня? Сколько ещё
попыток будет? — Такемичи вновь спрашивает саму себя, глупо улыбаясь.
Дабы отвлечься от навязчивой мысли, пытается накинуть на свою голову длинную и полупрозрачную фату — можно ли надеется, что в случае чего эта белая ткань спрячет горькие слёзы?.. По свадебной традиции, глаза тоже должна прикрыть. Закрепив фату заколкой, хотела спрятать свои глаза тканью, но услышала посторонний звук. Звук стука, и как дверь сзади неё медленно открывалась. Сердце как будто замерло на секунду, но потом Такемичи пришла в «норму».
Предполагая, что это Хината, невеста насильно выдала некое подобие улыбки, и повернулась, по привычке щурясь. Из-за маленького кругозора увидела тёмное пятно, после вспоминая чёрный костюм жениха.
— Прости, Хината, я немного задержалась, — не придав значение тому, что Тачибана априори и прийти сюда не мог, незамедлительно стала присматриваться, таким же тихим голосом говоря: — Я уже… готова…
Последнее слово она произнесла на последнем выдохе, шокировано раскрыв глаза полностью. Человек, стоящий впереди неё, был не Хината. Не товарищ Мацуно. Даже не Казутора. Не кто-либо ещё, кто мог бы забеспокоится за её долгое отсутствие… А Сано. Манджиро Сано. Настоящий Майки. Поначалу ощутила ложное счастье. Однако, она усомнилась — точно ли перед ней тот, которого она поздно осознала, что любит?
Безжизненный взгляд, мешки под глазами от усталости, перекрашенные в светлый цвет короткие волосы, и чёрная одежда. Всё так, словно он чёрное пятно в этой жизни. На лице ни намёка какой-то эмоции. Ни злость, ни радость. Ни даже презрение, которое часто сопровождалось Чёрным Импульсом. Безэмоциональное лицо. Лицо, которое не выдавало никакую эмоцию, когда его губы выдавали приказ своим подчинённым убить кого-то. В первые минуты, когда Ханагаки узнала такое сокровенное из его жизни, ей всё это казалось сном. Страшным кошмаром. Но… всё до несправедливости реально.
А если… Он и её убьёт? Что если Чёрный Импульс, его второе «Я», окончательно взял контроль над его разумом, и всему придёт конец? Вдруг больше не осталось никакого шанса, и его больше не спасти?.. Она не верит в это, хоть и такой страх есть.
Один из подчиненных Сано стоял сзади него, оценивающе смотря на невесту. Такемичи лишь на секунду взглянула на того, приметив шрамы возле уголков его губ. Насмешливый взгляд этого мужчины, который казался ей почему-то знакомым, заставил её вновь взглянуть на Майки. Мужчина и дальше бы разглядывал Такемичи, но после, словно вспомнил своё предназначение, ушёл в другую сторону — Ханагаки успела заметить, как тот доставал огнестрельное оружие из пазухи… Для чего? Зачем кому-то ходить здесь с оружием? Она не могла долго думать над этим, поскольку Сано закрыл за собой дверь, от хлопка вернув её в реальность. Он стоял, не собираясь к ней подходить. Она тоже стояла. Но нахлынувшие чувства, которые вот-вот выйдут наружу, заставили её сделать один шаг в его сторону.
— Ты сделаешь огромную ошибку, если подойдешь ближе ко мне, Ханагаки, — холодно известил прибывший, и только.
«Ханагаки»… Не Такемучи, как когда-то. Не «дурёха», не «спасительница наша», не «плакса», не «гопница». Ничего из этого. Кажется, это должно было опечалить её? Но нет. Лишь разозлило, как не удивительно.
Да так вызвало злость, что она громко произнесла:
— Замолчи! Я… Я всё равно противлюсь тебе!
Говоря эти слова, она, постукивая своими каблуками, побежала в его сторону. Сано не изменился в лице, лишь высунув одну руку из карманов штанов для одного действия. Вот девушка настигла его, а он готов «сопротивляться». И случилось это…
Последовал громкий удар. Шокировано смотря в сторону и ощущая, как ноет щека от удара, Майки оказывается в её объятиях. Конечно, это не так сильно удивило, как её твердый кулак, после которого он действительно что-то ощутил, но всё же. Рука у Такемичи тоже ныла — вложила в этот удар всю свою силу и обиду. Между этим, обняла его за шею, прикасаясь своей щекой к его ключице. Майки стоял как вкопанный, ощущая прикосновение, которым он был обделён очень много лет подряд. Не думал он, что эта слабачка когда-то покажет свою силу, тем более, в его сторону. Но на это неожиданности не закончились.
— Дурак! Дурак ты, Майки! Полный Дурак! Какой же ты!.. Ты!
В сопровождении этих слов этот самый дурак ощущал, как его футболка становится мокрой с каждым произнесённым словом невесты. Эта женщина опять плачет. Как и раньше. Как в старые времена, когда всё было по-другому. Уж точно не так, как сейчас… Что ж, Чёрный Импульс затаился, но ненадолго.
— Сама дурёха, — говорит, начиная поглаживать по голове.
Она ещё сильнее заплакала, услышав одно из любимых прозвищ. Не сосчитать тех дней, сколько времени она этого ждала. Невыносимо долго.
— Где ты всё это время был, Майки?.. Где? Как ты? Отвечай, пожалуйста… Я волновалась.
Сано молчит, словно обдумывал что-то. Действительно, как он? Где он был, и что всё это время он делал? Хочется ответить, но, к сожалению, сам не знает. Всё это время, начиная с расставания, его разум затуманен.
Тогда, что происходило все эти годы?.. Он вспомнил слова Импульса, который «ответил» ему в подсознании. Из-за этого он посмотрел на зеркало, стоящее далеко впереди.
Замечая, что надолго его не хватит, решил в конце сказать то, из-за которого и пришёл сюда:
— Я искал.
Такемичи немного отодвинулась, смотря на его мокрую от своих слёз майку, думая о словах Манджиро. Его голос поменялся, отдавая какую-то жалость. Так знакомо.
— Искал? — неуверенно переспросила Ханагаки, невовремя вспоминая то, каким сейчас является Майки в преступном мире, но отбросила эту мысль куда подальше.
Зря она не думает над этим. Зря верит только в хорошее. Очень зря.
— Да. И я нашёл это… Я пришёл за тобой… Чтобы забрать.
Голос вдруг поменялся, как и значение его слов. Ханагаки быстро посмотрела на его глаза, и замечая чужое, но такое же безопасное, не отстранилась. Думала. Думала, что он имеет ввиду. Однако, грохоты где-то издалека заставило её переосмыслить поведение мужчины.
— Что ты?..
Она не успела спросить, поскольку её поцеловали. Да, именно так. Причём грубо, стараясь не отпускать её, и также грубо прижимая к себе. Майки творит безумное, позволяя себе то, о чём она хоть и мечтала когда-то, но не сейчас. Слишком… странно. Его губы холодные, сухие. На нижней чётко ощущается, что часто её кусает. И, не сразу заметив это из-за сложившийся ситуации, ощутила на своём языке металлический вкус. Видимо, он вновь кусал свои губы недавно, до крови. Сколько же он терпит, раз даже это скрывает? Сколько времени Майки изображает из себя спокойного и сдержанного человека, когда на самом деле он с трудом сдерживает собственные чувства?
Вновь слышен грохот, но на этот раз уже громче. Ханагаки начала паниковать, резко отстранившись от чужих губ, всё ещё ощущая вкус крови. Но на этот раз кровоточит уже её губа. Вытирая кровь — да так сильно, что несколько капель всё же упали на белое платье — неосознанно вновь поддалась в объятия. Ощущая, как кулон словно разорвали на её шее, и он упал вниз, услышала ещё больше страшные звуки. Крики, выстрелы, и как её зовут. Как кто-то пытается найти её, уберечь, и говорит убежать отсюда. А также… как кто-то вновь зовёт на помощь.
Такемичи начала всё понимать. И бояться. Перед ней уже не Майки, а посторонний человек. Тот Майки в прошлом, теперь только там и останется. Тот, который был сейчас с ней, лишь её собственная иллюзия. Больная фантазия. Неосуществимая мечта.
— М-Майки… Зачем ты пришёл… Зачем?! — она изменилась, наконец-то понимая, что всё обстоит не так, чтобы она смогла это исправить.
Услышала усмешку, и после увидела безумный взгляд. Он не отпускал Ханагаки, прикасаясь лбом к её собственному. Чтобы не прервать зрительный контакт, из-за которого у неё начинается внутренняя паника. Душа снова болит.
— Я знаю, насколько «они» тебе дороги. Поэтому не дам тебе видеть и слышать их страдания.
Ещё одно доказательство того, что перед ней другой Майки. Настоящий бы назвал этих людей своими друзьями. А так… лишь считает их незнакомцами, чужаками, бесполезными смертными.
И после этого дикая боль в шее. Длинная игла от шприца вонзилось в её шею, вводя в неё некий наркотик. От невыносимой боли у неё расширились зрачки. Она смотрела в глаза теперь уже поддельному Сано, спрашивая «за что?». Ей никогда не понять этого. Что побудило его стать отчуждённым? Всегда ли он был таким? Где она ошиблась, раз не может его спасти?
Но вместо ответа получила лёгкий удар с другой стороны в шею. Помутнение. Она непонимающе сжимала его футболку за спину, медленно проваливаясь в искусственный сон. Лишь в конце, ощущая душевную боль от предательства и слыша предсмертные крики друзей, потеряла сознание, когда её подняли на руки.
— Тебе больше не нужно страдать. «Они» не сделают тебе больно. Их больше не будет.
Напоследок он поцеловал её в лоб. Сзади него открылась дверь. Его предшественников оказалось куда больше, чем предполагалось. И именно они все начали уничтожать это место, а после и людей. Чтобы ничего не напоминало о сегодняшнем событии. Ничего о том, что тут была Такемичи Ханагаки. Только не она… Ему сообщили, что всё закончено, и осталось только зачистить место от улик.
— Уходим…
Похищая её, Сано больше никогда не вернётся сюда. И ей не позволит. Он постарается, чтобы она хотела быть только с ним, и дальше.
Вскоре, когда их всех уже не было здесь, это место начало гореть, не оставляя за собой никаких следов. Лишь разорванный кулон в форме клевера в пепле, от которого не осталось ни улик от преступников, ни смысла.
