Silencio, Bruno!

Перси любил видеопрокаты — своеобразные точки сохранения для стариков, миллениалов, закостенелых гиков, фанатов физических копий и счастливых работников, большая часть работы которых заключается в периодической инвентаризации, распределении поступивших упаковок с дисками и запойном просмотре франшиз или сериалов. Конечно, в рождественский вечер все магазины закрываются раньше обычного расписания, но именно этот прокат, доживающий свои деньки в глубоком подвале под продуктовым, с покосившейся и выцветшей вывеской над железной дверью — явно бронебойной, — решил выделиться из общей массы и светил белым листочком: «Работаем всю ночь!» Перси медленно вышагивал между стеллажами, ломившихся коробками с самыми разнообразными названиями, начиная с популярных фильмов и заканчивая артхаусным японским кино, сосредоточенно вглядываясь в таблички с жанрами. Где-то на отшибе его сознания методично сверлился червячок, утверждающий, что Нико наверняка понравится вон тот ужастик про туристов, на свою голову приехавших в расчудесный отель в Словакии, который достаточно точно отображал поговорку «в тихом омуте черти водятся». К несчастью Перси, Нико вообще нравилось всякое насилие с морем крови в фильмах. Спасибо вонючке Гейбу, большую часть подобного кошмара Перси уже видел в детстве. Если Перси когда-нибудь занесут ветра к психологу, явно стоит упомянуть об этом жизненном эпизоде. Нико потянулся к какой-то коробке, с изображения которой на него смотрела девушка с двумя ужасными шрамами на лице, начинающихся на уголках губ и скользивших по щекам. Нико стянул к полки диск, и разноцветные детские пластыри на его костяшках встопорщились. Зачем он вообще обмотал все пальцы пластырями с цветочками и динозаврами? Перси мог только догадываться, но выглядело это очень даже мило, особенно в те моменты, когда после тренировок в Лагере Нико стаскивал с пальца пластырь и наклеивал Перси на саднившие коленки. Может, у Уилла научился — частое общение с целителями примерно к таким привычкам и приводит. — Что ты вообще тут ищешь? — спросил Нико, убирая диск обратно на полку без всякого интереса. В его планы не вписывался выход из дома: он с самого начала хотел завернуться в одеяло и не вылезать из него, по меньшей мере, до следующего Великого Пророчества. Перси неопределённо пожал плечами, чуть более беспечно, чем стоило. — Что-нибудь посмотреть, — ответил он неопределённо. — Да, с подпиской на Нетфликс вышло бы быстрее, но мне ужасно лень вводить данные новой карты. Нико непонимающе сощурился. — Что такое Нетфликс? Всё, на что хватило Перси в этот ленивый вечер — недоумённо моргнуть. Шестерёнки в его голове двигались чрезвычайно медленно, но их хода хватило на осознание, что Нико не очень-то и следил на техническим прогрессом. Впервые увидев MP3-плеер, он тут же спросил, как в такую маленькую коробочку может поместиться кассета. Перси его не осуждал. Разве что самую малость, да и то, это было не осуждение — так, лёгкое удивление. — Тебе явно стоит почаще выползать из Царства Мёртвых, — вместо внятного ответа протянул Перси. — Диоген на тебя плохо влияет. Или хорошо, я пока не понял, что хуже. Нико фыркнул и размашистым движением убрал волосы, упавшие на лицо. — Но согласись, что «двуногое без перьев» — такое себе определение для человека, — выдал он, явно ссылаясь на какой-то исторический факт, о котором Перси не имел ни малейшего понятия. — А его споры с Платоном? Лучше любого кино. Перси усмехнулся. Да, Нико как-то затащил его в Царство Мёртвых — очередной квест от Персефоны уровня: «пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что». Поиск выдался довольно кратким, и чтобы не создавалось впечатление, что весь путь был пройден зря, Нико предложил провести своеобразную экскурсию и показал Элизиум. Перси познакомился со своим тёзкой — клёвый мужик! — и стал свидетелем высокоинтеллектуального скандала Платона и Диогена на философские темы. Чтобы сохранить психику всех присутствующих, Перси принял судьбоносное решение не блистать своими познаниями и не говорить, что самого Диогена большинство живых помнит только как немытого, прилюдно испражняющегося бездомного. И нет, Перси сам решил это не говорить, а не Нико вовремя пнул его под колено, когда он уже открыл рот. Перси обернулся к ближайшему стеллажу с мультфильмами, вгляделся в несколько названий и ахнул настолько эмоционально, что Нико невольно вскинулся. — Да ну?! — горячо зашептал Перси, выхватывая коробку с диском. — Он уже есть на блю-рей? Нико склонил голову, выглядывая из-за его плеча, и сощурился. — «Лука»? — прочитал название он и перевёл взгляд на Перси. — Я не смотрел. — Я тоже, — зачем-то кивнул Перси и прижал коробку к груди. — Давно хотел, но всё не получалось. Давай возьмём его, ну пожалуйста! Нико смущённо ухмыльнулся и потёр затылок, кивая. На кассе Перси протянул смятую двадцатку парню с кривым бейджиком на груди и покосившимся колпаком Санты, едва-едва прикрывающим немытую макушку. Тот без лишней спешки расправил купюру, натянул края, провёл ей по углу картонной коробки, служившей кассовым аппаратом, и высыпал на прилавок горку мелочи из бумажного стакана из-под кофе. Отсчитав несколько десятков центов, парень протянул сдачу, безэмоционально пожелал счастливого Рождества и самозабвенно уткнулся в пухленький телевизор под потолком, где показывался какой-то французский фильм — такая детализация в постельных сценах бывает только там. Манхэттен в преддверии Рождества даже днём сверкал так, что наверняка его было видно из космоса: мелькали фары вставших в десятибалльной пробке автомобилей, мигали бесчисленные гирлянды на деревьях, домах, фонарных столбах, общественном транспорте и в чьих-то окнах. Под ногами хлюпала слякоть — тепло подземных труб и жар выхлопных труб растапливали небольшие сугробы после продолжительного снегопада. Прохожие, поддатые и трезвые, спешили куда-то, фотографировались на фоне рождественских елей, шумно болтали, стоя в очереди в популярные бары. Ещё больше, чем видеопрокаты, Перси любил только вот такую рождественскую суету. Ему всегда казалось, что среди этого организованного хаоса он выглядит неподвижной статуей, которую, как ни крути, довольно сложно затянуть в общую бурю. Странно, наверное, но Перси каждый год было совершенно некуда спешить в Рождество. Как правило, они с мамой и отчимом оставались дома, ужинали в семейном кругу, раздавали подарки и веселились чуть ли не до первых лучей солнца. В этом году Салли и Пол уехали отмечать Рождество в Монтаук — конечно, звали Перси с собой, но тот отказался, поскольку хотел провести этот вечер только с Нико. Они виделись не так уж часто с тех пор, как Нико поселился во дворце отца в Подземном Мире, и хотелось хоть как-то восполнить упущенное. За час до прихода Нико Перси скакал по дому, словно ужаленный, развешивая новогодние украшения на все выступающие поверхности, поэтому квартира выглядела так, будто прошла войну. К счастью, Нико не стал ничего говорить по этому поводу, лишь с интересом оглядел пышную искусственную ель и без лишних слов выгрузил на журнальных столик в гостиной пакет-майку с ингредиентами безалкогольного пунша. На любые уговоры Перси плеснуть в кастрюлю литр текилы Нико отвечал безоговорочным отказом. Ну и ладно. Перелив содержимое кастрюли в гигантскую стеклянную чашу, Перси вынес пунш в гостиную, поставил рядом два стакана и опустился напротив телевизора. DVD-проигрыватель, стоящий на полке под телевизором, покрылся таким слоем пыли, что создавалось впечатление, что он стоит здесь ещё с рождения богов. Вобрав в лёгкие воздуха, Перси сдул большую часть пыли и тут же чихнул, стоило только подняться едва заметному облаку. Нико залез с ногами на диван и укутался в синий плед. Он с прикрытым интересом наблюдал за тем, как Перси подключает проигрыватель к розетке, с лицом человека, спустя шесть лет севшего на велосипед, водит пальцами по немногочисленным кнопкам, открывает дисковод и вставляет сверкающий диск. Перси понимал, насколько тот любит наблюдать за такими повседневными вещами, которые, в большинстве своём, остаются многими людьми незамеченными. Нико в этом, конечно, ни за что не признается, а Перси и не особенно нуждается в такого рода признаниях, если и сам всё прекрасно замечает, хоть и не с первого раза. Дисковод с жужжанием въехал в проигрыватель, Перси поднялся с корточек и пересел на диван. Отыскав в складках пледа пульт, Перси включил телевизор и в настройках отыскал демонстрацию экрана с проигрывателя. Нико подхватил черпак из чаши и налил им обоим ягодного пунша, пока проходила диснеевская заставка. Запела на итальянском девушка какую-то нежную песню, и Перси неспешно начал покачивать ступней в такт. — О чём она поёт? — спросил Перси, и Нико вслушался в слова песни. Закусил губу, мысленно переводя услышанные фразы на английский. — Полночь создана, чтобы влюбиться, — наконец, сказал он, и Перси не сдержал улыбки. Первые двадцать минут мультфильма они молчали, разве что Перси в какой-то момент принялся тихо рассуждать, видом каких морских существ являются герои и почему у дяди Луки на лбу такой же фонарь, как у глубоководных удильщиков. Нико в этот момент лишь скосил на него глаза и фыркнул. — Это же просто мультфильм, — насмешливо протянул он. — А тебе стоит поменьше носиться по океанскому дну вместе с Тайсоном. — Мы как-то там наткнулись на акулу, — без капли стеснения заговорил Перси, поставив кино на паузу. — Она спускалась к курильщикам и поедала местных креветок. Я спросил, типа, как она вообще спустилась так глубоко, а та только пробормотала, что у курильщиков креветки вкуснее. Наверное, те газы как-то влияли на неё. Ты когда-нибудь видел накуренную акулу? Мы вот с Тайсоном увидели. Нико не сдержал тихого смешка. Перси вытянулся на диване и уложил голову ему на колени, снимая паузу. От чувства тонких пальцев у себя в волосах Перси едва не отъехал куда-то в дальние края. Нико пропускал сквозь пальцы его тёмные пряди, крутил седину и почесывал за ухом — это вводило в некую сонливость. Когда Лука познакомился с Альберто, Нико тепло улыбнулся. Он ткнул пальцем в щёку Перси, выводя того из дремоты, и ворчливо протянул, выделяя звук «р»: — Silencio, Bruno! Перси наигранно обиженно надул щёки. — Я вообще молчал. — Нико фыркнул, и в глазах у него заблестели звёзды. Когда герои выбрались в прибрежный городок Порто Россо, Нико заметно притих. Перси заёрзал у него на коленях и лёг так, чтобы видеть его лицо. Заметив чужой взгляд, Нико повёл плечом. — Такое чувство, будто я уже был в похожем городе, — сказал он задумчиво. — То есть, тогда. Они старались не говорить о жизни Нико в двадцатом веке. Порой воспоминания лёгким флёром всплывали где-то на задворках сознания Нико, но воспоминания эти были больше похожи на отдалённые образы — такие, как вид прибрежного итальянского городка. А Перси просто не решался заговорить о том, что, по сути, является чуть ли не единственным человеком, который помнил мать Нико — пускай и благодаря давнему сну. Они не договаривались молчать об этом — просто так получилось. — Может, ты и правда там был? — нерешительно предложил Перси и тут же исправился: — Не в Порто Россо, в смысле, а… ну, ты понял. Нико выдавил грустную улыбку и щёлкнул его по лбу. Сочтя это потрясающей возможностью сменить тему, Перси вложил все свои театральные способности и застонал так, будто Нико не просто щёлкнул его по лбу, а по меньшей мере ударил железной булавой. Нико хохотнул. С появлением Джулии с лица Нико не сходила какая-то ностальгическая улыбка. Перси решил не вдаваться в подробности, кого именно напомнила тому Джулия. К середине третьего акта Перси успел отвоевать у Нико половину пледа, пролить на себя пунш в битве за одеяло, высушиться и пожаловаться, что от него теперь наверняка несёт замороженной клубникой. На сцене с железнодорожным вокзалом он подозрительно притих, и Нико мельком глянул в его сторону. Лицо его чуть вытянулось. — Ты что, плачешь? — спросил он, и Перси закопошился в пледе. — Нет-нет-нет-нет-нет, ты что, да ни разу, — затараторил он, и Нико фыркнул. — А почему глаза красные? — Я накурился. Размеренность гостиной разбил неудержимый смех. Когда пошли по чёрному фону финальные титры, Нико потянулся, разминая кости. Он прохрустел запястьями и локтями, и Перси поёжился. Часовая стрелка неумолимо близилась к шести вечера. — Чем займёмся в ближайшие… — Перси ещё раз взглянул на часы, — шесть часов? Нико лениво повернулся к нему. — А поехали в Италию? — улыбнувшись одним уголком губ, предложил он. Перси даже не успел возмутиться, сам не понимая, чему именно возмущается, как Нико продолжил: — Сомневаюсь, что ты хоть что-то запомнил с того поиска на Арго II. Перси закрыл рот и глубокомысленно покивал. И не поспоришь, он почти ничего не помнил о тех городах, в которых ему удалось побывать. — Но ведь Италия далеко, — наконец, сказал он и несмело взглянул Нико в глаза. — Ты устанешь, как минимум. Нико закатил глаза. — Прошло четыре года, — сказал он, прекрасно понимая, что Перси имеет в виду. — Я много тренировался в Царстве Мёртвых. Могу хоть сейчас высадить нас на Шри-Ланке и даже не почешусь. Перси понятия не имел, где находится Шри-Ланка, но предположил, что она немногим дальше Италии. — И вообще, — продолжил Нико. — Мы отметим Рождество дважды. Классно же. — Но… Нико резко обхватил руками его лицо и близко склонился над ним. — Silencio, Bruno, — прошептал он, не сводя взгляда с глубоких зелёных глаз напротив. Перси выдохнул шумно. — Подожди, — сказал он, быстро подался вперёд и кратко поцеловал Нико в уголок губ. — Уговорил. Silencio, Bruno. Куда хоть отправимся? Только не в Рим. У меня начнётся ПТСР. Нико фыркнул и бездумно провёл большим пальцем по щеке Перси. — Встретим Рождество в Паоле, — сказал он медленно, параллельно продумывая план на ближайшие сорок минут. — Потом отправимся в Венецию, Франческа там устраивает вечеринку, очень просила меня прийти. — Франческа? — переспросил Перси. Нико ухмыльнулся. — Гарпия, — сказал он. — Мы вместе играем в гольф на Полях Наказаний. Вместо мячиков — головы. Перси поджал губы, скептично оглядывая лицо Нико. Тот был предельно серьёзен. — Ты просто ужасен, — заключил он, и Нико не сдержал смешка. Он отнял руки от лица Перси и почесал затылок. — В общем, побудем у Франчески часок, а потом отправимся в Милан. Там на площади Дуомо каждый год проводят масштабный праздник… Или это в парке Семпионе? Неважно, везде успеем. Вернёмся в Нью-Йорк где-то к одиннадцати. Перси сощурился, с подозрением оглядывая Нико. Обычно подобные приключения-пятиминутки заканчивались во дворце Посейдона, где они зализывали раны и ожоги третьей степени. Амфитрита охала над ними, позабыв на несколько минут, что этот самый зеленоглазый мальчишка, вообще-то, не её сын, а Тритон только глаза закатывал и выдавал лучшие перлы о полном отсутствии инстинкта самосохранения у полубогов. Перси никогда не находился с ответом, поэтому беспечно кивал, пока Нико отчаянно пытался слиться со стеной. С другой стороны, ожоги третьей степени и бубнёж Тритона — не самое страшное наказание, которое можно придумать. Перспектива дважды отметить Рождество оказалась очень даже заманчивой. — Ладно, хороший план. Отчаливаем. Нико улыбнулся ему, поднялся с дивана и направился к шкафу в коридоре. Итальянцев наверняка хватит удар, если они заявятся на праздник жизни босые и в футболках. Одевшись, Нико сплёл его с Перси пальцы и утянул в тень от дверного косяка. В тихой квартире раздавалось жужжание DVD-проигрывателя, а на стены отбрасывал тени свет включенного телевизора. Салли и Пол одновременно схватятся за головы, когда увидят счета за электричество, но это уже будет потом. Сейчас они плясали в Монтауке под песни с пластинок, а Перси пытался затащить Нико в воды Средиземного моря. Всё было хорошо.