Пока цветет азалия

      Непривычно для самого себя, орудуя на кухне, Эрен пытался выдавить из себя это самое желание приготовить хоть что-то. Собственно, в результате он ограничился минимумом, выкинув при этом в мусорку несколько подгоревших тостов. Обычная готовая еда, разогретая в микроволновке, спасла ситуацию.       Когда все было готово к завтраку, Йегер остановил ролик на ютубе, прошел в спальню и разбудил Микасу, прошептав, что вместо завтрака может дождаться ее и в душе. Усмехнувшись, он принялся копаться в вещах, пока Аккерман выдвинулась в сторону кухни. Мелодия оповещения резанула слух, когда он уже был готов выходить из спальни. Потом снова. И снова. Пока звук не оборвался, явно сброшенный нарочно.       Внутри все похолодело, и Йегер кинулся к выходу, понимая, что оставил смартфон на кухне. И там сейчас была Микаса. И этот звук был поставлен только на одного человека. Чтобы вырвать телефон из рук Микасы и предотвратить все проблемы, хватило бы минуты, если бы не подвернувшийся под ноги стул, спровоцировавший полет Йегера в коридор.       — Микаса, солнце мое, там телефон… Оставь, пусть… — Но быстрые шаги и захлопнувшаяся дверь в ванную поставили точку и растоптали надежду на благополучный исход. — Блять!       Смартфона не было на месте. Катастрофа. Эрен в считанные секунды оказался возле двери в ванную, стуча сперва осторожно, прося вежливо Микасу выйти оттуда.       Микаса села в ванную, набирая пароль от смартфона Эрена. Конечно же, он не додумался его сменить. Еще лучше — сам выдал его Микасе еще давно. Очень примитивно: ставить свою дату рождения на пароль. Найти ту самую переписку не составило особого труда. По спине сразу же пробежался холодок, сердце начало биться медленнее, от чего кончики пальцев словно отморозились. Переписка с девушкой. И не просто переписка, а самый настоящий рассадник похотливых фраз и предложений. Начитавшись достаточно, Аккерман залезла во вложения, сразу же натыкаясь на видео, в котором был запечатлен минет. Дата съемки была как раз незадолго до ее возвращения из отпуска. И с тех пор переписка продолжалась до этого дня.       — Охренеть... — прошептала она.       — Микаса, открой дверь. — Он продолжал уже настойчивее, нервно дергая ручку и начиная стучать в дверь. — Открой. Лучше тебе самой это сделать, Аккерман. Ну, же, сладенькая, хорошая, открой, и просто отдай мне этот грёбаный телефон! — Его голос прыгал от спокойствия до взвинченного требования, но вновь вернулся к мягкости: — Пожалуйста, Микаса, открой.       — Не открою! — громко сказала она, продолжая рыться в его телефоне. С каждой секундой все больше и больше начиная злиться. — Оставь меня!       — Твою мать, выходи! — Он прорычал, и вместе с этим раздался грохот — ударил кулаком по дереву, из-за чего даже дверь скрипнула. — Я ни на секунду нахер тебя не оставлю, впусти меня живо! Открою чёртову дверь, и мы поговорим. Блять! Эти ебаные петли не выдержат. Твою же мать, Аккерман!       Он даже не стал ждать, врезаясь плечом в дверь, что пока еще держалась, но уже жаловалась треском.       — Ты что, совсем конченный? — взвизгнула она, поднимаясь. — Хватит ломать дверь! Уйди!       — Я вышибу к хуям эту дверь, если ты не откроешь и не отдашь мой телефон! Выходи, блять, Аккерман! Сейчас же! — Дверь затрещала. Видимо, Эрен умудрился подцепить её чем-то, потому что появился просвет из-за прогнувшегося дерева. — Давай же, хорошая, открой. Мы с тобой сядем, поговорим, обсудим… Мы же взрослые люди, любим друг друга. Ты же такая умная, а сейчас заперлась от меня и что-то там надумываешь, вместо разговора… Открывай!       Дверь вновь поддалась ему, почти уже снимаясь с петель.       — Ты чертов обманщик! Говорил, как тебе плохо, как я тебя обидела, и в этот же момент трахался с какой-то девкой! Пошел ты нахер, Йегер! Ты лживый кусок говна. — Крикнула она, и после встала рядом с дверью, чтобы выскользнуть сразу.       — Я всё. Тебе. Объясню. — Рывок, и дверь слетела, ломаясь, позволив Микасе прошмыгнуть мимо, и Эрен едва вновь чуть не оплошал, чуть не упустил ее, но в этот раз он успел схватить Аккерман за плечо и прижать к стене. Ярость все еще кипела а нем, и можно было подумать, что он как минимум впечатает голову Микасы в стену несколько раз, но он только смотрел на нее, как ожидающий ошибки своей жертвы хищник.       — Ну? Пытайся объяснить, что вылупился? — прошептала Микаса, с силой сжимая телефон. — Зачем обманывал? Так бы и сказал: «Прости, не могу ответить на твое сообщение, потому что трахаюсь, а потом буду выносить тебе этим мозги».       — Я не трахался! — выкрикнул он, не сдвинувшись с места. — Ебаный пиздец в своей голове уйми уже! Че за херня, Микаса?! Ты вламываешься в мой телефон, чтобы потом тыкать меня в какое-то дерьмо, даже не разобравшись! Ты блять совсем без мозгов что ли? Я не трахался ни с кем! Я для тебя еблан, который ухаживает за девушкой, а сам ебет другую? Сдурела что ли? Мне она нахер не нужна. Липнет ко мне из-за старого случая. Ты мне даже объясниться спокойно не дала! Довела меня до такого состояния. Блять. Сразу не открыть было, да? Издеваться надо мной нравится? Хватит уже. Мы идём в спальню. Я рассказываю, ты слушаешь, а не прячешься. Ясно?       — Какого хера? Считаешь я виновата в том, что увидела сообщение «заедешь сегодня?» и следом фотку, блять, чужих сисек?! Ты сам дал мне пароль, сам наворотил всю эту фигню. Хватит винить во всем меня! — Она оттолкнула его, возмущенно всматриваясь в лицо. — Ты что, за дуру меня держишь, которая не помнит, что ты говорил? А?! Признавался, что любил всегда, а сам спал с другими. Чем этот случай хуже? Мне надоело уже носить рога на голове. Ты сам себя довел до этого состояния. Что ты так смотришь? Давай, попробуй, ударь меня. Я по глазам твоим вижу, что хочется. И не нужно мне лгать, что это не так, я тебя насквозь вижу.       — Да блять! — зарычал Йегер, стукнув с размаху по стене рядом с Микасой. С силой схватив ее за запястье, он потащил ее в спальню, заталкивая и закрывая за собой дверь. — Ты. Да. Ты виновата, что я так психую! И ты еще имеешь совесть отнекиваться?! Ну ты… Бля-я-ять! Ты святая такая, да? Ты святая? Когда я к тебе приполз, признавался, ты что делала? Ебалась в десны с тем уродом! Разделась еще перед ним наверняка. Я тебе хоть слово об этом сказал?! Нихера! Проглотил, как придурок! А тут — скандал! Как же! Эрен Йегер вдруг помог проработать роль этой суке, потому что она ебаный сталкер и не отлипала от меня, пока не согласился! Сука. Конечно, я нашел старый видос с ней, чтобы, если что, заставить ее заткнуться! А ты всерьез решила, что, пока я ждал твоего ответа, я мог думать о другой? Идеальная картина получается, Микаса. А может, ты сама в пуху извалялась, а на меня свои грехи вешаешь, а?! Да в голове уже не укладывается все это дерьмо. Мы закрыли тему с прошлым, только решили жить дальше, но ты все равно припоминаешь мне всех этих моделек. Это ненормально, Аккерман. Я заслуживаю доверия от тебя.       Он медленно успокаивался, и вскоре уже тише подошел к Микасе и прижал ладони к ее щекам, заставляя смотреть ему в глаза.       — Не трогай меня. — Она отстранилась снова, говоря намного тише. — Я не хочу с тобой разговаривать сейчас. Забирай свой чертов телефон и проваливай куда хочешь. Мне все равно. Сейчас я опаздываю.       Она достала из шкафа свои джинсы, бежевый свитер и кинула их на кровать.       — Я серьезно говорю тебе, Эрен. Уйди. Иначе я не сдержусь.       — Нет. Так не делается, Микаса. Так нельзя, если ты уйдешь, мы оба останемся с этой проблемой, а потом будем злиться еще сильнее. — Эрен прижался спиной к двери и, закрыв глаза, выдохнул. — Извини, что напугал сейчас. Это было… Неправильно, я не сдержался. И прости, что не сказал тебе сразу о Хистории. Дай мне возможность загладить этот конфликт, и я буду молчать, дам тебе свободу столько, сколько тебе нужно.       — Я сказала, уйди! Оставь меня, блять, одну, и не затирай эту фигню из передач с семейными психологами! — вдруг закричала она, поворачиваясь к нему. — Ты меня чуть ли не в шлюхи возвел, и теперь ждешь, что я успокоюсь?! Пошел вон! Хотя знаешь, я пойду. Думаю, лучше я буду жить у себя.       — Я не называл так! Я ведь… — Эрен осунулся, отходя в сторону. Его плечи опустились, и голова вжалась в них. Упершийся в пол взгляд стал иным, рассредоточенным. — Не хотел так называть. И держать, принуждать не хочу, не могу. Наверное, тебе нужно выдохнуть. Я слишком душу тебя, хоть без тебя и сам… Микаса! Ты же не настолько обиделась, чтобы уходить. Нет. Настолько… Но я хочу, чтобы ты осталась.       Он попытался взять ее за руку, но отстранился, хмурясь. Отвернувшись, он пробурчал:       — Иди. Ты опаздываешь, а мне тебя уже не подвезти. Иди же.       — В каком это смысле «уже»? — переодевшись, спросила она, скрещивая руки на груди. — Слушай, тебе самому не надоело, что мы вечно ругаемся? Если мы разъедемся — будет намного легче.       — Ты не хочешь сейчас меня видеть, сама сказала. — Он пожал плечами, хмыкнув, и, подцепив с тумбы брелок с ключами, всунул его Микасе. — Так удобнее же. И ругаться я не хочу. Слушай, езжай, нам обоим есть что обдумать, пока не наворотили дров.       — Ну, как знаешь. — Она вернула ему ключи, сразу же выходя в коридор. — За мной Энни заехала.       — Ладно. Хорошо. Я все же подожду. До вечера. Наверное. Езжай. — Отмахнувшись, Эрен вернулся в кухню, и оттуда сразу раздался щелчок зажигалки.       Аккерман впала в ступор. Стоя в середине коридора, она всматривалась в свое пальто, которое держала в руке, и думала о том, как вообще докатилась до такой жизни. Микаса не могла заставить себя сделать даже маленький шаг, словно скованная сонным параличом, она все думала, и думала, пока настойчивый звонок не вывел ее из транса. Захватив свою сумку, она выскочила из квартиры, сразу же спускаясь вниз, к Энни. Серебристый Audi Армина, который он так любезно одолжил своей будущей жене (кажется, уже насовсем) стоял припаркованный прямо напротив стеклянных дверей холла. Леонхарт недовольно постукивала по рулю.       Микаса шумно села в салон, даже не позаботившись о том, чтобы надеть пальто. На бледных щеках и тонких пальцах проявился морозный румянец. Тишина затянулась.       — Значит, теперь вы вместе? — тихо спросила Энни, поправляя свои солнцезащитные очки. Хоть на улице было холодно, но солнце светило так ярко, словно сейчас был июль.       — Да. Вместе, — едва слышно ответила Микаса.       — Что-то ты не совсем в восторге. Не хочешь поговорить об этом? — Энни нетерпеливо нажала на кнопку зажигания, после чего машина послушно зарычала. Аккерман сморщилась, словно вот-вот расплачется.       — Нет. Нет, совсем не хочу. — Ее голос задрожал, из-за чего она порывисто вдохнула воздух. — Поставь что-нибудь веселое. У нас ведь много дел сегодня, а я вот так опоздала.       — Ничего страшного. — Энни включила плейлист, первая песня которого была: «DARE — Gorillaz». Улыбка Микасы тут же переросла в смех, от чего Леонхарт и сама ухмыльнулась.       — Знаешь, в сексе он полный ноль. — Аккерман смеялась так, как никогда. Было ли это проявлением разочарования, или просто досады — черт его поймет, но Энни рассмеялась. — Абсолютный. Я даже не знаю, как на это реагировать!       — Я так и знала! — Энни попыталась перестать смеяться, но вышло плохо. Смех так и норовил вырваться. — Могла бы с другим попробовать, что ли. Может, даже понравилось бы.       — Не знаю, мы ведь в отношениях, и все дела. Решила попробовать… — Микаса стала серьезной. — И зря. Нужно было и дальше хранить целибат.       Этот небольшой диалог по пути до агентства приподнял ей настроение. Конечно, потом оно опустилось еще ниже, чем было до. Видеть то, с какой любовью ее друзья готовились к свадьбе, было тяжело. Учитывая, что ее партнер банально не хочет использовать презервативы ради ее удобства. Но Микаса улыбалась, подсказывала какие цветы лучше взять, и как бы их расположить так, чтобы они никого не смущали.       Затем была какая-то подготовка к фотосессии, обеденный перерыв за чашечкой кофе и воздушной булкой с начинкой. Когда они добрались до ее квартиры, было уже четыре. Энни как-то странно посмотрела на нее и добавила, что можно не спешить.       Воздух в квартире застоялся. Сердце болезненно сжалось от вида родных комнат, мебели. Оказывается, что она сильно скучала по своей маленькой квартирке, где могла побыть сама с собой, тихо ухаживая за цветами. Все было ложью. Самые комфортные моменты в ее жизни — притворство. Микаса попыталась вздохнуть, но легкие словно были уже полны, из-за чего с ее уст сорвался ик безысходности. Сев на диване, даже не включая свет, она уткнулась лицом в небольшую розовую подушку и громко расплакалась. Не жалея сил, она сжимала ее, словно она была ее последним островком надежды, бессовестно уплывающим вдаль. Дверь тихо щелкнула, от чего Мика резко поднялась. Слезы не переставали идти, но она выглядела спокойно. Так называемое затишье перед бурей. Кирштейн стоял в проеме, хмуро всматриваясь в ее лицо. Это словно был совершенно чужой, теперь уже страшный человек, не чувствующий и капли любви или сочувствия. Она всхлипнула.       — Я верила тебе, — тихо начала она. — И всему, что ты говоришь. Ты водил меня за нос, как маленькую дурочку. Мало того, что ты обманул меня не единожды, но еще и следил за мной. За моей жизнью. Все это время ты шел к цели.       — Верно. — Его тон был холодным. Он не сдвинулся с места, продолжая стоять на месте. — Я лгал.       — Для чего? — Голос Аккерман дрогнул. — Неужели только потому, что так захотелось моему брату?       — Нет. Не только из-за этого. — Жан покачал головой. — В разговорах с тобой я был искренним, но я лгал о многих вещах. Лгал, что не знаю твоего брата. Лгал, чтобы пробраться в твою квартиру. Лгал, что переехал сюда просто так. Я делал все, чтобы ты отдалилась от Эрена, потому что хотел этого сам.       — Чем ты тогда лучше? Неужели ты и вправду убийца? — Она вдруг поднялась, подходя к нему ближе. Вцепившись в его плечи, она сильно сжала их. У него наверняка останутся следы. — Скажи, что ты не убивал Рейсса. Что ты исполнял только слежку за мной. Прошу, скажи, что это не правда!       — Микаса… — Он не знал, что ответить. От такого близкого контакта по его телу прошлись мурашки. — Я не хочу врать тебе больше. Поэтому скажу, что это правда. Я подстроил его смерть. Но больше на твоего брата в таком ключе я не работаю. Я сказал так, как есть. Я могу рассказать тебе все, если хочешь.       Микаса отстранилась, но он схватил ее за локоть, прижимая к себе. Аккерман уперлась руками в его грудь, но после сдалась, продолжая плакать с новой силой. Достаточно долго простояв так, она все же отошла, снова возвращая на него заплаканный взгляд.       — Я боюсь слышать это, — честно призналась Микаса. — Я боюсь услышать что-то о Леви, о дяде. Это разобьет меня еще больше. Я не готова к этому разговору.       — Хорошо. — Жан кивнул, проводя ладонями по своему лицу. — Да, хорошо. Просто знай, что можешь приехать и узнать все в любой момент. А об Эрене…       — Не нужно. Я и сама все поняла. — Микаса как-то вымученно улыбнулась. — Я сама приму решение.       Вдруг в комнате снова воцарилось молчание. Они смотрели друг на друга, не решаясь двинуться, да просто вздохнуть лишний раз. Но Жан, все же, подошел к ней. Невесомый поцелуй на ее губах все еще чувствовался, даже когда он ушел. Даже когда она со всем нужным вышла из квартиры и села в машину Энни, как-то отрешенно глядя вперед.       — Ты знала? — вдруг всмотревшись в лицо подруги, спросила она. — Поэтому напомнила мне о квартире…       — Прости. Наверное, я не должна была влезать, но ты совсем от всех закрылась! — вдруг не сдержалась Энни. — Мало пишешь, с Армином не разговариваешь! С дядей… — Энни выдохнула от досады. — Я боюсь за тебя, поэтому сделала это.       — Все в порядке. Я не злюсь. — Микаса сжала ее ладонь, а после отвернулась к окну, болезненно прикусывая нижнюю губу.

***

      Звонок в дверь поднял Эрена с дивана и заставил торопливо открыть окно, включить вытяжку и снять обожженную пеплом футболку. Неужели Микаса все же поняла, что нельзя так просто уходить от него, неужели передумала и осознала — им суждено быть вместе, и оба никогда не вырвутся из этого круга. Просто нужно время на притирку… Нужно время. И все будет хорошо. Она окончательно примет, что ей, как и ему, никто не нужен в этой жизни, кроме друг друга. Йегер даже не сообразил, что у нее должен быть ключ, его голову занимали мысли, что она вернулась к нему, что испугалась. Ведь вдруг с ним что-то случится, реши она уйти от него? Он же намекнул на это, заложил эту мысль.       Но все надежды рухнули, когда дверь открылась, и не удалось вдохнуть привычный запах духов Микасы, который к этому времени уже успел занять все пространство в квартире. Без этой подпитки было тускло, блекло, и сейчас Эрен даже сделал шаг назад, сглатывая, совсем растерявшись. Конечно, он знал, что эта встреча произойдет рано или поздно, но ведь лучше бы все случилось позже.       — Так ты… Войти позволишь? Или настолько не хочешь со мной разговаривать? — Армин слабо улыбнулся, но тут же нахмурился и вновь стал серьезным, от чего Йегер сразу замотал головой и впустил его, закрыв сразу дверь.       — Проходи, конечно, да. — Потерев шею, Эрен кивнул в направлении кухни, рассеянно взглянув на когда-то лучшего друга.       Те, кто говорит, что время что-то способно изменить — врут нещадно. Вот у Йегера так и не вышло смириться с тем, что больше не мог делиться всем с Арлертом, говорить о всякой ерунде, слушать то, как он делился впечатлениями о своих достижениях в учебе… Да и просто, позвонив в любое время, мог рассчитывать на понимание. Вся легкость такого общения исчезла с появлением Энни, и теперь, отчасти понимая свою импульсивность и предвзятость в отношении нее, вернуться к прошлому было уже невозможно. Со временем становилось только больнее осознавать все это.       — Эрен, я пришел не ругаться, не смотри так, словно я сейчас хочу вынести тебе обвинительный приговор за всю жизнь. — Вздохнув, Армин присел на барный стул, и перед ним возник стакан со свежим соком.       — Просто долго не виделись. — Эрен усмехнулся и, подумав, вышел в спальню, чтобы вернуться уже в новой футболке и сесть на подоконник, вертя пачку сигарет. — Микаса сказала, что ты хотел прийти.       — Да. Верно. Я хотел, чтобы ты знал, а не обрушить свой визит внезапностью.       Молчание прокатилось между ними. Говорить было трудно. Йегер не решался начать, смотря в окно за мельтешащим городом. Армин крутил стакан, изредка потягивая сок, хмурясь и, очевидно, собираясь с мыслями.       — Скажи мне честно, Эрен, что случилось между тобой и Микасой? Я должен знать. Это касается ее здоровья.       Вопрос заставил Йегера напрячься, и пальцы сжали картон, сигареты точно поломались. Он взглянул на Армина, словно он поднял какую-то совершенно запрещенную тему.       — И ты туда же? Ты тоже думаешь, что я изнасиловал ее, напичкав умышленно дрянью? Да, если говорить честно, ее братец дал понять, что ты сдал ему ее анализы.       — Я не сдавал. Я пытаюсь ей помочь, Эрен, но тебе это незнакомо.Послушай, ты должен понять, что ее состояние… Как бы сказать… Оно оставляет желать лучшего. Она же наша подруга, мы росли вместе, Эрен, а тут я узнаю, что, будучи с тобой, в ее организме оказалось столько дряни. Сейчас у меня сложилось впечатление, что рядом с тобой - она в опасности.       — Я не пичкал ее ничем нарочно! — сорвался Йегер и, сжав пачку сигарет окончательно, хотел было выкинуть ее, но, выдохнув, положил рядом. — Не пичкал я, ясно? И не знаю, как это оказалось в ее анализах.       Хотелось рассказать, поделиться, оправдаться, но Эрен только плотно сжал губы и отвернулся, хмурясь, не выдерживая взгляда Арлерта.       — Допустим, что ты не хотел. Но ты должен ведь понимать, что для нее это все опасно, даже смертельно. Как можно кричать о любви, но так гробить здоровье Микасы? Я верю, хорошо, что ты не хотел ее насиловать. Потому что в противном случае, ты упадешь в моих глазах ниже некуда. Но неужели ты не замечаешь, что она катится вниз с умопомрачительной скоростью? Ты не замечаешь, что сам ее тянешь…       — Нет! — Эрен повернулся к нему, буравя взглядом. — Даже не начинай этот разговор. Это все абсолютная херня, что я не могу быть с ней. Она моя — понятно? Или что, думаешь, только тебе такому светлому и хорошему может быть хорошо в отношениях? Только у тебя должна быть девушка, которая тебя понимает, любит тебя? Выкуси, Арлерт! Я тоже достоин любви, отношений! И не просто отношений, а именно с Микасой. Я сделаю все, чтобы она осталась рядом. А если ты будешь против, то, уж извини, но и те крохи нашей дружбы исчезнут.       — Эрен. — Армин изменился в лице, болезненно смотря на Йегера. В его взгляде промелькнула жалость, и Эрен только фыркнул на это, отвернувшись. — Ты сам себя слышишь? Ты губишь ее, она не в том сейчас состоянии, чтобы вступать в отношения, а уж с тобой и подавно. Я молчал столько времени, отдалился, думал, что ты поймешь, а ты ничего и понимать не собираешься! Да, возможно, я плохой друг, что так бросил тебя, но что плохого в том, что я выбрал быть счастливым, выбрал девушку, любовь, а не утопать в жалости к тебе или умирать на работе? Ты сейчас нуждаешься в помощи не меньше Мики, поэтому я здесь, я хочу, чтобы ты понял: позволь помочь тебе, позволь…       — Да пошел ты, Армин. — Рассмеявшись, Эрен заходил по помещению, приглаживая нервно волосы, а после вновь их взлохмачивая. — Я не нуждаюсь в твоей помощи. Не нуждаясь ни в чьей, как ты не вобьешь это в свою голову?! Ты выбрал свою Энни, вот ей мозг и вправляй, а я вот выбрал Микасу, и мы сами разберемся в том, что происходит у нас в отношениях. Ты просто хочешь запихнуть меня в психушку. Так? Так, я вижу, и не обманывай! Со мной все в полном порядке! Вот знай, что я люблю Микасу. Люблю настолько, что жить без нее не могу, понимаешь? Вот настолько люблю, и если ее у меня вы попытаетесь забрать, я не позволю. Да хоть избивайте, хоть что. Она будет всегда со мной. Только я могу сделать ее счастливой и… И зачем ты вообще пришел, Армин? Зачем? Хотел еще раз напомнить, что мы больше не можем просто дружить, как раньше? Что у тебя теперь своя жизнь, а ты сам намного лучше меня? Так я это давно уяснил, друг мой. Ты слишком правильный, чтобы я пытался даже соревноваться с тобой. Хотя, кажется, я знаю. Тебя отправил Леви, чтобы добить меня окончательно, да? Чтобы я понял: он способен разрушить мою жизнь, только потому, что может. Хотите отдать все, что есть у меня, этому еблану с мордой, как у коня? Да идите вы на хер! Я из кожи вон вылезу, но не отдам Микасу. Она любит меня. Любит, ясно? Никто из вас так не любит меня, как она. И я ее люблю. Армин, лучше не будем продолжать этот разговор. Или ты говоришь, для чего именно пришел, или же мы в край разругаемся.       Тяжело дыша, Эрен влил в себя стакан воды и оперся двумя руками на барную стойку, опустив голову.       — Я не собирался… А, знаешь что, Йегер, я не буду оправдываться перед тобой. Не хочу. Я лишь хотел сказать, что у Микасы проблемы, думал, ты поймешь и захочешь помочь, а выходит, что ты только и делаешь, что винишь всех вокруг, видишь одни заговоры… Ты винишь всех, но ничего не делаешь для того, чтобы помочь самому себе вылезти из этого состояния вечной жертвы. Но, поверь, долго ты так жить с ней не сможешь. И рано или поздно, пусть и не от меня, но она узнает обо всем, узнает все. Вот тогда и будешь убиваться, но не сейчас. Сейчас виноват я, Леви, Энни… Даже Микаса виновата, но не ты. Да, Гриша испоганил твое детство, но ты и сам ничего до сих пор не сделал, чтобы исправить эту ситуацию. Твоя позиция ущербна.       Поднявшись, Армин разочарованно взглянул на Йегера и вздохнул, качая головой. Он точно ожидал услышать что угодно от него, но только не чего-то настолько слабого и глупого.       — Мы счастливы оба, понял? Счастливы так же, как и ты со своей Энни. Просто… Просто… — Эрен замялся, а его взгляд беспорядочно блуждал по столу, но мысли словно исчезли, испарились.       — Счастливые не находятся на грани суицида, Эрен, они наслаждаются тем, что у них есть, а не разрушают это. И мне жаль, что ты до сих пор не понимаешь, насколько и мы с Микасой волнуемся за тебя в том числе, но хоть раз в жизни мог бы сделать вид, что заботишься о ней, а не только о себе. И подумай: долго ты свои секреты прятать не сможешь. И тогда ты поймешь, что я был прав.       — Вот тогда и увидим. Дверь захлопывается, когда уходить решишь.       — Обратись уже к специалисту, Йегер, вдруг будет еще не поздно спасти твои отношения, которыми, как ты пытаешься меня убедить, ты так дорожишь. Хватит уже доказывать всем, насколько ты крутой, просто возьмись за голову и подумай, как выбраться из всего того дерьма, в которое так старательно сам и залезаешь.       Вздохнув, Армин вышел в коридор, тут же обуваясь.       — Все остается на твоей совести, но я бы не надеялся на твоем месте, что она будет прощать тебя постоянно, подумай об этом.       — Уж разберусь как-нибудь, — бросил Эрен, смотря на Арлерта исподлобья. Он хотел было обнять его напоследок, но лишь сжал плечо и тут же отстранился, отворачиваясь.       Хлопок двери, и Эрен вновь погрузил себя в сигаретную дымку. Микаса не звонила, не давала о себе знать, и, затушив очередную сигарету, он, тяжело дыша, влил в себя оставшуюся бутылку вина, прежде чем завалиться на кровать. Себя было жаль. Даже очень. А еще больше Эрен жалел о том, что его планы словно разрушались, будто какая-то песчинка, вывалившись, испортила все строение, и теперь одно дуновение уничтожило бы все плоды его стараний.