Когда поёт лес

      Промозглая поздняя осень прохладным ветром будто подгоняла повозку Чонгука вперёд к поместью Хван. Несмотря на то, что Гук был тепло одет, всё равно холод проникал под плащ из-за ветра и под кожу от страшных рассказов повозчика об этом мрачном поместье. Кутаясь плотнее в плащ, Гук радовался внутри себя, что едет в гости к тётушке всего на неделю.       Выбрав себе комнату по душе он раскладывал вещи, когда услышал лëгкий шелест. По звуку было похоже на взмах крыла. Он интуитивно обернулся и никого не обнаружил в комнате кроме себя. Неуютно поёжившись, он вспомнил слова повозчика и тётушки —«Главное, не ходить одному в лес!». А он и не собирается идти один. Он пойдет с прислужным охранником и лесничим познавать тёмные окрестности и навевать вдохновение для своей книги.       Накинув капюшон на голову он вместе с попутчиками углубился в чёрный лес, слегка опережая их. Разросшийся мох мягко пружинил под ногами. Густая темнота едва освещалась призрачным светом жёлтой луны и фонарём. Лес как будто не дышал, как будто замер и тишина скрывала в себе что-то непознанное и опасное. Внезапно стало так страшно в этом чуждом Чонгуку месте, что захотелось оглянуться на своих спутников и убедиться, что он не один. Он попытался окликнуть их, но на деле просто беззвучно открывал и закрывал рот. — «Ладно, я же смелый, дойду до опушки и обратно, тем более я не один. А вдохновение для моего романа надо где-то черпать» — подумал Чонгук и продолжил свой путь по узкой тропинке. Чуть погодя, когда фонарь стал слабее, как показалось Чонгуку, освещать тропу в холодном лесу, когда крона деревьев стала очертаниями походить на причудливые страшные лица, в лесу раздалось чудесное, согревающее сердце песнопение, зовущее прийти ближе. — Иду, иду... — потянулся на звук Чонгук. От этой чистой песни в этом мрачном лесу хотелось жить. Какое-то тоскливое тепло разливалось в груди от того, что он никак не доберется до источника звука. — Иду, иду, я идуу — продолжал Чонгук, почувствовав холодные тонкие пальцы у себя на шее. — Куда это вы, господин собрались? Лесные напевы опасно слушать! — громкие голоса лесничего и охранника никак не хотелось слышать. Хотелось упиваться тягучими, томящими сердце, зазывающими звуками песни, которые физически ощущались на шее Чонгука скованными, тонкими, ледяными пальцами, сжимающими мягкую плоть. — Идууу.. Но лесничий и охранник крепко схватили Чонгука за руки и торс, яростно отвоёвывая его от лесных ловушек. — Господин, не слушайте, нельзя, это опасно! Лесные призраки погубят вас! Не осознавая своих действий Чонгук начал отбиваться от своих спасателей, он царапался, вырывался, кусал их. Голова была словно в тумане, зыбучее, поглощающее тепло от песни тянуло в самое сердце леса. — Отпустиииииите! — пронзительно кричал Чонгук и как мог отбивался от мужчин. Он сделал такой резкий рывок, что теряя равновесие слегка пошатнулся и не чувствуя под ногами опору начал падать вниз, под землю, словно попал в колодец. Он летел вниз так долго, что перед глазами проносились ослепительные точки, в ушах шумело. И так же внезапно как и началось, это ощущение падения исчезло. Мягко покачиваясь в воздухе Чонгук плавно опустился на пол.       Осмотревшись, он понял, что находится в комнате с зеркалами, которую освещало большое количество свечей. В кромешной тишине Чонгук вновь услышал шорох крыльев и почувствовал, что он не один. Страх ледяными прикосновениями проползал по позвоночнику. Он увидел своё отражение, покрутился в комнате без окон и дверей, только зеркала. Стены, пол, потолок, всё сплошное зеркало. Посередине стоял диван с гобеленовым покрытием и примыкающий к нему небольшой столик с плоской резьбой.       Все так же ощущая чьё-то присутствие Чонгук почувствовал иррациональное желание снять с себя одежду. Он начал медленно раздеваться перед зеркалом, зная, что за ним наблюдают. Его вдруг охватило резкое возбуждение от созерцания собственного тела в отражении.       Он снял с себя остатки одежды, повернулся спиной к зеркалу, чтоб через плечо посмотреть на свою статную фигуру сзади. Член уже стоял, покачиваясь от налитой крови. Огладив свой упругий зад он слегка наклонился и раздвинул половинки, проникая одним пальцем внутрь. Его обуяло такое наслаждение от своей красоты, что страх и чьё-то незримое присутствие отошли на задний план, уступая место возбуждению. Чонгук увидел на столике охотничий нож с рукояткой из оленьего рога. Он воткнул его лезвием в плотную обивку дивана и насухую, медленно насадился на его острую, полированную рукоятку, испытывая сладкую боль в отверстии от невероятной наполненности. Он вновь поднял голову к зеркалу и стал скользить по рукоятке, поглаживая руками своё тело. — Да, Гуки, ты такой красивый — сказал он своему отражению, параллельно оттягивая соски и прокручивая их в длинных пальцах. Чёрные блестящие волосы, гладкая, мягкая кожа, на которой медовыми отблесками играл свет от горящих свечей. Сладкие красные губы, которые он постоянно облизывал. Большой член, со вздувшимися на нём крупными венами и глянцевой, блестящей от смазки головкой покачивался от движений вверх-вниз. Гук поднялся плавными движениями к шее и начал придушивать себя. Голова закружилась, боль в отверстии стала ярче от интенсивного насаживания и всё это уносило ещё больше в незыблимые дали удовольствия. Краем глаза он заметил лезвие и веревку на столике. Потянувшись рукой он взял предметы и перевязал себе туго шею верёвкой. Глаза слезились от боли, но подрагивающий член говорил о невероятном удовольствие от созерцания собственного, такого красивого и уязвимого тела. Ощущение чужого присутствия приносило тягучее удовлетворение и покалывание в животе. Схватив лезвие Гук стал наносить полосы на своей груди, руках, упругих бёдрах, заливаясь алой кровью от порезов. Размазывая кровь по всему телу руками он продолжал насаживаться на рукоятку, которая острым углом затрагивала простату. — Даа, Гуки, — застонал он — потрогай себя.. Размазывая кровь на члене рукой он начал надрачивать себе, резче насаживаясь и сильно оттягивая узел верёвки на шее. Волны удовольствия прокатились током по всему телу, конвульсии от сильного оргазма, сперма на ладони, смешавшаяся с кровью, собственный громкий стон и чьи-то шлепки по лицу, залитому слезами..       — Эй, Гуки, проснись, ПРОСНИСЬ! — послышался знакомый голос. Чонгук медленно открыв глаза попытался осознать, где он находится. — Чонгук, это я, Тэхён, всё хорошо, тебе приснился кошмар, проснись! Маленькую Сеульскую квартиру сквозь окно освещал яркий солнечный свет. На кровати сидел взъерошенный Тэхён, держа в руках раскрытый ноутбук Чонгука и уже грозно причитал: — Больше ты не будешь допоздна писать свой роман! Балансируя на тонкой грани сна и реальности Чонгук потянулся рукой в штаны и понял, что они липкие.