Баночка с окурками.

— Это моя Оля! Я тот командировочник! — кричит Борис, через стекло внимательно рассматривая своего нового товарища, от вида которого его уже начинало тошнить. Евгений смотрит не с меньшим презрением, но при этом улыбался дрожащей улыбкой, как бы насмехаясь над ним. Борис разошёлся и стал орать на него громче, после чего и вовсе резко развернулся направляясь к выходу. Боря замер где-то недалеко от кабинки для курения, после чего повернулся к Звягинцеву. Тот равнодушно выдыхал дым сигарет и сбрасывал выкуренные папироски в специальную баночку с окурками. Воробьёв не выдержал и вернулся обратно, открывая дверь и смотря ему в глаза, произнёс. — Не понимаю, за что Оля тебя полюбила. У тебя самые обычные глаза. И твой. Дурацкий шарф… — Она меня любит за душу, да и я не такой страшный… — Ох уж эта глубокая душа, она кажется не глубже лужи, притом ужасно холодной и мешающей жизни нормальных людей. Вообщем — ты лишь обуза. Евгений на это часто заморгал и отвернулся, промакивая глаза рукавом, как будто передышал сигаретным дымом, хотя на самом деле обиделся на его слова. В самолёте у них снова оказались соседние места, но говорить они не начали, ведь могли поссориться сильнее. Воробьёв молча смотрел в кресло напротив, думая о жизни, а Женя уснул, случайно положив голову на плечо Бориса. Боря хотел тут же его оттолкнуть, но не смог этого сделать, и лишь глубоко вздохнул. «А может, он вообще не виноват? Может виноват я, который не заботился о девушке? А может и она виновата, раз скрывала от меня измену? А может, я её и не любил?..» Он опустил взгляд на Евгения, который мирно спал на его плече, после чего вставил в одно ухо наушник и стал шепотом напевать спокойную песню. — А воскресенье началось с дождя, когда говорил, что любил тебя — я врал тебе. Они прилетели в Санкт-Петербург, и сразу же, как зашли в здание аэропорта, Женя сказал коротко и ясно: — Я не пойду к Ольге, не хочу рушить вашу любовь. Да и чувства как-то прошли… Я всё равно не влюбился в неё за пару дней переписок. Борис сначала замер, а потом крепко обнял его, зажав в своих объятиях. — Стань моим… Другом… — внезапно выдал он. — Оставим Ольгу позади? — Оставим. — мягко ответил Женя.

***

— У тебя самые красивые глаза. — шепчет Борис, целуя Евгения в губы, на что тот кладет руки ему на плечи. — И твой дурацкий шарф совсем не дурацкий. — Но в душе я злой, ты же сам говорил, Борь. Звягинцев кладет голову ему на плечо и вздыхает. —  Твоя не очень-то глубокая душа, наверное, стала самой лучшей. Женя тихо посмеивается, после чего целует его в щёку, и напевает ту самую песню, которую еще несколько лет назад пел Борис в самолёте, когда они оба встретили друг друга и координально изменили судьбу. Их судьбу. Евгений больше не курит, и не бросает сигареты в баночку с окурками, он нашёл другой способ успокоить нервы — просто проводить больше времени в объятиях — это положительно сказывается на любом организме. А Борис теперь полностью спокоен за то, что его могут не любить.