Ночь в доме на Гриммо

      Гнев Зевса не стихал вторые сутки. Грозы, проливные дожди и гром разносились то тут, то там, не находя в себе сил утихнуть. Обычные люди могли лишь догадываться, чем так сильно прогневали Великого Бога. Летние каникулы, начавшиеся не так давно, обещали быть пасмурными, судя по прогнозу погоды.       Окончание четвертого года Регулус встретил ссорой с родителями. Впервые именно он поссорился с родителями, а не его старший брат. Обычно конфликты разгорались диаметрально противоположно.       В прочем, Регулус не был горд этим случаем. Его прожигал стыд. Пусть он и знал, что был прав в той ситуации, однако, привыкший быть покладистым и не пререкаться с родителями, Регулус чувствовал себя не в своей тарелке и по сей день. Их наказали. Обоих. Потому что Сириус не мог спокойно стоять в сторонке, когда Матушка влепила звонкую пощёчину Регулусу. Сириус в ответ влепил звонкую пощёчину ей.       Всего на миг до того, как он это сделал, Регулус почувствовал себя как никогда раненным в саму душу. Боль, разливающаяся по телу, была не физической, а душевной. Он почувствовал себя отвергнутым и преданным. Глупо было надеяться, что узкомыслящая Матушка сможет отвергнуть многовековые традиции, которые взрастили в ней чёрствость и бесчувственность, ради собственного сына. И всё же Регулус никогда не терял надежд.       Но после и думать об этом в страхе перестал. Молнией поражённый, он наблюдал за опешившей матерью, за тяжело дышавшим братом и молчаливым отцом, что во все глаза смотрел на сына не верящим, предостерегающим взглядом. А после смотрел за разгорающимся конфликтом и телом загораживал старшего брата от заклинаний, летящих в него. Никогда прежде он не видел Маменьку настолько злой, как и никогда прежде его не запирали в комнате настолько долго. Горьким добивающим клином в этой ситуации было то, что время взаперти он провёл один без Сириуса. Быть одному в этом доме невыносимо.       Родители ушли на приём к Сигнусу и Друэлле, их ближайшим родственникам. А сыновей оставили на Гриммо, чтобы «не позориться», как выразилась Матушка, наказав Критчеру и глаз с отпрысков не спускать. Но домовика легко было уговорить ослушаться, ведь тот всегда горячо любил младшего из братьев и пытался ему во всём угодить.       Исходя из обсуждений родителей, вечер обещал быть наполненным разговорами о былом величии чистокровных магов, о могуществе Тёмного Лорда, ныне ходящим на слуху практически у всех, и, конечно же, сплетнями. И никто из братьев не сомневался, что добрая половина этих сплетен будет вертеться вокруг них и Андромеды. Они словно чёрное пятно на кристально белой репутации семьи Блэк, Благороднейшего и Древнейшего рода. Два гриффиндорца и три инакомысленника, позор и стыд Блэков.       В общем, Регулус подавлен, и в то же время воодушевлён поступком брата. Казалось, он собрал всю когда-либо существующую храбрость Гриффиндора в руке, чтобы свершить справедливость. В прочем, значение этого слова в доме Блэков никогда не ценилось, а потому, пусть его поступок и был храбрым, но понёс он за собой только суровый гнев матери.       С момента ссоры прошла неделя, а Регулус всё никак не мог отпустить ситуацию. Сравнивая Сириуса с собой, Регулус всё думал, смог бы он поступить так же, будь на его месте Сириус? Где-то в глубине души витал тревожный ответ — он никогда не сможет быть таким, как его старший брат. Ему всегда будет чего-то недоставать, будь то храбрость или смелость, будь то решительность или верность.       Он думал и думал, прокручивал этот момент у себя в голове, сам не понимая, с какой целью. Будто ему нравилось причинять себе боль, принимая собственную ничтожность. Конечно, это не могло остаться не замеченным.       — Рег! — Громко позвал Сириус, заставив Регулуса дёрнуться.       Сириус, рассказывающий про шалости, которые он творил с Мародёрами, понял, что все его слова пролетают мимо. Регулус сидел на стуле от письменного стола в комнате Сириуса и хмуро смотрел в пустоту, не замечая ничего вокруг. Сириус не сомневался, что Регулус его совсем не слушает.       Регулус, дёрнувшись в легком испуге, посмотрел на него, пытаясь привести свои мысли в порядок.       — Да? Я тебя слушаю. — Весьма убедительно сказал он, пригладив волосы, которые недавно вымыл. Ещё не все пряди высохли и мокрыми нитями свисали вниз, обрамляя бледное лицо. На контрасте с чёрными волосами оно выглядело более нездоровым, будто бы от него отлила вся кровь.       Сириус, расположившийся на кровати, с прищуром посмотрел на брата. Приподнявшись на локтях, он внимательно следил за изменениями в мимике Регулуса. Ему стоило уступить место своей упрямости и признать, что этого прекрасного игрока в покер не проберёшь, и в конце концов сдаться, однако он не оставлял безутешных попыток понять, что у Регулуса на уме.       — И что же я сказал последним?       Регулус замялся. Он безбожно врал, говоря, что слушал Сириуса, и они оба это понимали.       — Прости. — Обречённо сказал Регулус, потерев руками лицо. Он всеми силами пытался сосредоточиться на словах Сириуса, но не мог. Поток мыслей утекал в другую вселенную.       — Не страшно. Что с тобой происходит? Это из-за её слов? — Сириус встал с кровати и подошёл к граммофону, так ненавистному их матери. Он поставил первую попавшуюся пластинку и с первых нот узнал в ней Бетховена. Сириус поморщился, но переставлять пластинку не стал.       Под «её словами» Сириус имел в виду то, что сказала Матушка. Даже его, Сириуса, эти слова сильно покоробили, хотя он не питал такой же любви к матери, какую испытывал младший брат. Услышать от матери, что она жалеет о его рождении, было болезненно, и даже Орион, присутствующий во время ссоры, смог это понять. Все это поняли. Все, кроме Вальбурги.       Регулус предостерегающе замолчал, уставившись немигающим взглядом на брата, пусть тот даже и не смотрел на него в ответ. Как бы Сириус не был дорог Регулусу, но даже от него ловец не был готов услышать беспокойства. Ему достаточного того, что он вступился за него. В который раз. Поэтому снова ощущать себя предельно уязвленным и беспомощным от беспокойства самого дорого для него человека он не намерен. Регулус не должен вызывать к себе жалость, он не должен быть обузой для Сириуса, которому и так приходится несладко из-за инфантильного характера.       — Не хочешь — не говори. Но тогда не сиди тут с постной рожей, словно земли наелся. — Легкодушно сказал Сириус. Совсем без намёка на попытку растормошить Регулуса.       — В таком случае мне пойти, господин Недомерок? — В тон ему ответил Регулус, откинувшись на спинку кресла, он сложил руки на груди.       Сириус открыл дверцу просторной гардеробной, зайдя внутрь, он принялся что-то выискивать в складках одежды. Регулус не знал, что он мог искать там, однако, когда Сириус вышел с пачкой сигарет в руках, брезгливо закатил глаза. Он ненавидел запах маггловского табака.       — Да, проваливай. — Отмахнулся Сириус, достав сигарету, он поджёг её зажигалкой. Как по-маггловски. — Только потом не возвращайся в ночи из-за того, что тебе приснился кошмар. — Сказав это, он выдохнул сигаретный смог, высоко вздёрнув подбородок, таким образом, выпуская дым к потолку.       Он выглядел как влажная мечта для девочек-подростков — слишком приторно и пафосно. Имея нелицеприятную для Маменьки, так любящей потворство в проявлении этикета, привычку, Сириус на зло ей расхаживал по комнате с голым торсом. При ходьбе мышцы под его кожей видимо перекатывались, и Регулус мог рассмотреть каждый его мускул. А низко посаженные спортивные штаны, которые явно были родом из маггловского мира, представляли всеобщему обозрению выпирающие тазовые кости. Если бы он не привык к этому зрелищу ещё с третьего курса, непременно смутился чересчур сильной наготе.       Регулус фыркнул.       — Не живи прошлым. То было в детстве, я уже давно к тебе не прихожу. Это ты ко мне приходишь, когда тебе становится скучно. — Словно бы читая нотацию, а не оправдываясь, сказал он. В ответ Сириус, проходя мимо, выдохнул тому в лицо сигаретный дым, побуждая Регулуса зайтись в приступе кашля. Сириус открыл окно, и по комнате пробежал приятный июльский холодок.       — Совсем придурок! — Воскликнул Регулус, руками разгоняя дым у своего лица. Он всё ещё продолжал кашлять, эдакий туберкулёзник. Ему больше любилось вдыхать сигаретный дым в себя, чем чувствовать его запах поблизости, как бы странно это не было.       — Малютка Регги поперхнулся, бедняжка. Не заболел ли ты часом? — Состроил соболезнующий тон Сириус, прислонившись тазом к подоконнику. Лицо же его, наоборот, выражало довольство.       — Пошёл ты. — Безвредно отозвался Регулус, показав ему средний палец. Сириус сделал то же самое. — Поди прочь от окна, иначе сам заболеешь. Ты и без того полуголым по дому разгуливаешь. — Сказал Регулус, раздражённо уставившись на полуголого идиота.       В доме на площади Гриммо было поразительно холодно, какой бы сезон года не стоял на дворе. Порой Регулус ёжился от холода даже находясь в свитере, поэтому ему оставалось только диву даваться, смотря на бесстрашного Сириуса.       — Спасибо за заботу, малыш. — Добро рассмеялся Сириус. Он покровительственно улыбнулся, послушно отходя от окна подальше — прямиком к письменному столу, напротив которого за стулом сидел Регулус. Теперь он уже опирался о стол и смотрел прямиком в глаза Регулуса. Сигарета всё ещё тлела меж его пальцев. — Хочешь? — Сириус пальцем постучал по пачке, находящейся у него в кармане, предлагая закурить.       Недолго думая, он согласился и вытащил одну из убийц его легких наружу. Зажав её между губами, Регулус протянул руку для зажигалки. Палочки у них отобрали родители ещё на той неделе, так что пользоваться они ими не могли. Сириус отпихнул руку безболезненным шлепком, а следом ухватил его за подбородок и притянул к себе ближе. Наклонившись, он поджёг сигарету своей.       Не ожидая чего-то подобного, Регулус весь замер, с сомнением посматривая на Сириуса, словно бы сомневаясь в его умственных способностях. Он серьёзно сейчас использовал на нём приём, который помогал ему склеивать девушек?       — Господи. — Протянул Регулус, выдохнув. Откинувшись на спинку, он вальяжно сидел нога на ногу и с неодобрением посматривал на брата. — А мог просто дать зажигалку.       — Господи, а ты мог просто заткнуться. Она там осталась. — Сказал Сириус, махнув Регулусу за спину.       — Да я бы сходил, дамский угодник, не переживай. Мои колени ещё не настолько стары, как твои. Они не развалятся от одного незапланированного движения. — Огрызнулся Регулус, не желая оставлять тему. Неужели Сириусу действительно было настолько лень пошевелить собственным языком, чтобы сказать ему это, что он прибегнул к очень странной сцене?       — Побольше уважения, сопляк! Побольше уважения к старшему поколению. — Вновь Сириус завёл старую шарманку с юной королевой драмы. Он напустил в голос больше драматизма и откинул голову назад, зажав догорающую сигарету губами.       — Побольше уважения будет, как только ты передёрнешь, глядя мне в глаза. — Высокомерно отшутился Регулус, выпуская дым в сторону. Всем своим видом показывая свою незаинтересованность в смехотворной перепалке.       Только последнее слово вылетело из уст Регулуса, как Сириус тут же вскинулся, посмотрев на брата с озорным огоньком в глазах. Он запустил догоревшую до фильтра сигарету в стоящую на столе чашку с недопитым чаем, и в комнате раздалось шипение потушенного яда.       — Идёт.       — Что? — Заторможено переспросил Регулус, скосив на Сириуса настороженный взгляд. Да что с ним сегодня творится?       — Ты же сам предложил только что. — Ухмылялся Сириус, свысока глянув на притихшего Регулуса. Он затравленным щенком смотрел в серые глаза напротив, будто бы разом разучился воспринимать английскую речь.       — Ты придурок? Я пошутил. — Последний раз выдохнул Регулус сигаретный дым, во все глаза уставившись на подростка напротив. Одним ловким движением он запустил окурок в ту же самую кружку.       — Тебя никто не тянул за язык. — Всего-то ответил Сириус, запустив руку в штаны. Не зная, как реагировать, Регулус поджал губы и прикрыл лицо руками.       — Сириус… — Обречённо прошептал Регулус, не веря, что это происходит с ним. Его сердце с грохотом упало куда-то в бездну, видимо, также стараясь скрыться от этого безумия.       Он был уже готов взмолиться о том, чтобы прекратить вакханалию, как вдруг его лохматую голову посетила мысль — что, если взять его измором? Подождать, пока он сам не сдатся под внимательным взглядом Регулуса. Уверовав в то, что это может получиться и молить о пощаде не придётся, он именно так и поступил. Напустив самое нейтральное выражение лица, на которое был способен, Регулус обернулся к Сириусу и пристально вглядывался в его лицо.       — Какой ты извращенец, Регги. — Томно протянул Сириус так, что кожа покрывалась мурашками. Проведя языком по губам, чуть прикрыл глаза, медленно лаская себя.       Как бы трудно не было держать лицо — Регулус справлялся на ура. Многолетняя практика, отточенная в кругу семьи, давала свои плоды.       Сириус не стал опускать штаны, то ли из желания выглядеть как можно более похабно, то ли из стеснения оголиться. Пока тот наблюдал за ним, уверенность в последнем медленно отпадала. Стоит признаться, что Сириус не стеснялся даже собственного брата, что уж говорить о какой-то части гардероба. Скорее всего, он не снимал штаны, дабы смутить Регулуса как можно сильнее.       Лоб покрылся испариной, Регулус через раз глубоко дышал, неотрывно смотря на лицо Сириуса. Он знал, если опустит взгляд ниже его лицо мгновенно станет красным. Темп, с которым Сириус двигал рукой, возрастал, и на всю комнату раздался первый приглушённый стон. Поздно осознав, что Сириус и не планировал останавливаться, даже если бы Регулус записывал его на колдографию, Арктурус с проблесками возбуждения прикрыл глаза рукой. Смотреть на это — было больше его собственных сил и достоинства. На свою беду, внизу живота разрасталось тянущее чувство возбуждения.       — Я не вижу твоих глаз, Регги. — Сорвавшимся на шёпот голосом пропел Сириус, смотря на Регулуса из-под полуопущенных ресниц. — Как мне передёрнуть, глядя тебе в глаза, если ты на меня не смотришь? — Откровенно поддразнивал он.       Регулус лишь приподнял ладонь, чтобы смотреть из-под неё. На большее не хватало терпения.       — Не можешь сдержать собственное же слово? — Сказал Сириус, поджав губы от удовольствия. Регулус не мог точно видеть, что делал Сириус, поскольку пресловутая ткань закрывала обзор, но иногда его движения замедлялись у самой головки, будто бы он с нажимом проводил по ней. Только он представил это, как его ладони вспотели, а пульсация ниже живота стала ощущаться с новой силой. Регулус сглотнул вязкую слюну, накопившуюся во рту.       — Сириус, — сипло проговорил Регулус, будто бы пересиливая себя сказать хоть что-то, — по-моему, ты достаточно сделал, чтобы выиграть спор. — Невесомо сказал он, как бы подталкивая к финишу. Мысленно он признался самому себе, что затея эта была дурной, и надо было признать собственное поражение ещё на берегу.       — А по-моему, — интонацией он выделил слово и улыбнулся Регулусу так, что виднелись клыки, — недостаточно. К тому же, останавливаться прямо посередине, не доведя дело до конца, кажется мне совершенно непростительным.       Понимая, что Регулус сам начинает возбуждаться, просто глядя на дрочащего человека напротив, он хотел остановить происходящее как можно скорее, лишь бы о его возбуждении не стало известно Сириусу. В таком случае, Регулус бы просто остался заклеймённым до конца своей жизни извращенцем.       — Ты так не думаешь, Регулус? — Впервые за весь вечер Сириус сказал его полное имя. Проговорил он по слогам и со сладострастным придыханием, загоняя в краску.       И в следующую секунду он приспустил резинку штанов, оголяя влажный от естественной смазки и покрасневший от прилившей крови член. Регулус чуть было не застонал от увиденного, внутренне поражаясь, как этот придурок способен настолько бесстыдно вытворять нечто подобное. Регулус, уже покрасневший до неприличия так, что это нельзя было скрыть, отвернулся.       — Ну же, Регулус, посмотри на меня. Я не смогу выполнить твоё пожелание, если ты не будешь на меня смотреть. — Низким баритоном горячо шептал Сириус. Тот, без зазрения совести, полностью облокотившись на стол, прогнулся в спине и тяжело дышал, запрокинув голову. Сириусу явно было хорошо, чего нельзя сказать о Регулусе, член которого наполовину встал. — Или ты хочешь признать своё поражение?       Сириус отнял вторую руку от стола и скользнул пальцами по яичкам, поглаживая их в наслаждении. Регулус больше не мог терпеть. Одним резким движением он перехватил руки Сириуса за запястья и развел их в стороны, подальше от стоящего во всю длину члена, чтобы хоть как-то остановить его. Регулус по-прежнему сидел на стуле. Его брови были сведены к переносице, а губы покраснели, поскольку, нервничая, он прикусывал их. Лицо Регулуса было теперь ещё ближе к достоинству Сириуса.       Регулус боялся опустить взгляд ниже.       — Всё, прекращай. — Строго, почти крича, произнёс Регулус, когда холодный воздух порывом прокатился по комнате. Мотивы Бетховена всё ещё слышались на заднем фоне, но никто не обращал на них внимания. Оба они, словно в оцепенении, застыли, не отводя друг от друга одинаково серых глаз.       — Какой вы властный, господин Блэк. Просто признай, что проиграл, Регулус. — Елейным тоном проговорил Сириус, склонив голову на бок. Он в который раз провёл языком по губам, как бы невзначай.       Сказанное зацепило Регулуса. После всего того, что он увидел и испытал на собственной шкуре, он чувствовал себя утратившим покой и полностью разочарованным. Словно проиграл в азартных играх целое состояние. Его член не переставал пульсировать, а отлившая от головы кровь подбрасывала фантазии в виде различных продолжений развернувшейся истории. Регулус не находил в себе сил отринуть их прочь.       Регулус Арктурус Блэк тяжело дышал, и становилось понятным, что причина его одышки вовсе не в гневе или смущении. Так глубоко и жадно человек мог дышать только по одной причине. Сириус ухмыльнулся, не удивлённый. Наоборот, именно этой реакции подсознательно он добивался. Ведь при таком раскладе Сириус однозначно смог потешить собственный эгоцентризм. Доказать, что Сириус победил.       Он собирался сказать что-то весьма язвительное, саркастичное, чтобы лицо Регулуса вплоть до ушей стало полностью пунцовым, но вместо этого он воскликнул другое:       — Твою мать! — Гортанно, сквозь стон, ощутив вокруг плоти жар. Регулус вобрал головку в рот. — Твою мать. Твою мать… — Сбавляя тон на каждом слове, лепетал Сириус, судорожно хватая воздух.       Сириусу не составило труда высвободиться из чужих рук, дабы потом одной с силой сжать стол, — Регулус стал методично двигаться назад-вперёд, стимулируя эрекцию, — а вторую положить на бледную скулу брата. Теперь руки Регулуса переместились на его бёдра, твердо удерживая их в одном положении, вдавливая пальцы настолько сильно в тонкую кожу, что на той обязательно останутся синяки. Сириус даже не попытался отстранить Регулуса от себя, он лишь запрокинул голову и часто дышал. То был первый минет в его жизни.       Регулус действовал умело, используя вакуум, он втягивал щёки, чтобы доставить больше удовольствия, набирал темп. В разгорячённую голову Сириуса закрались смутные подозрения о том, что он делает это не впервые. Ему всего пятнадцать лет, откуда он мог иметь такой опыт?       Регулус рукой потрогал яички, мягко и нежно, почти невесомо, оставляя на коже призрачные ощущения касаний. С губ Сириуса сорвался ещё один глубокий стон. Он запустил пальцы в высохшие шелковистые волосы, положив руку прямо на затылок, и принялся легонько надавливать, дабы Регулус взял в рот больше. И именно это он сделал, заглатывая во всю длину, демонстрируя особую искусность и мастерство в этом деле.       — Блять. — Горячо прошептал Сириус, опустив взгляд ниже, туда, где Регулус так усердно пользовался ораторским искусством. Он выглядел так сексуально с этого ракурса. Так прекрасно. Сириус был близок.       Движения ускорялись и уже не отличались особой плавностью, больше напоминая рваные, которые также сопровождались толчками со стороны Сириуса. Он без стыда и совести двигал бедрами навстречу жаркому рту Регулуса.       И стоило Регулусу застонать, как вибрации его голоса тут же отдавались в нежную плоть. Это стало последней каплей для Сириуса. Охватываемый приятной судорогой, он излился ему в рот. Регулус закашлялся и сразу же выпустил обмякший член. Склонившись на стуле, тыльной стороной ладони вытер влажные губы и капли спермы, оставшиеся на них.       Сириус тоже склонился над Регулусом, приходя в себя. Его рука всё ещё покоилась на затылке Регулуса.       — Где, блять, твои рвотные позывы? — С одышкой запоздало спросил Сириус, смотря на Регулуса, как на невиданное чудо света. И в то же время, как на сущего дьявола во плоти. Что, мать их, только что произошло? Беря младшего брата на слабо, не на такую концовку он рассчитывал. Сириус даже понять не успел, когда всё так бурно поменялось.       Сириус быстро натянул на бёдра штаны одной рукой.       — Где, блять, твои манеры? — Ответил Регулус, не поднимая головы. Он смотрел в пол и не находил в себе ни сил, ни храбрости поднять глаза. Иначе что бы он увидел, заглянув Сириусу в лицо? Страх? Панику? Если их Матушка-легиллимент, узнает об этом, страшно подумать, что случится в таком случае.       — Что… Какого… Блять, Регулус?! — Перебирая слова и не зная, как выразить негодование, ворочающееся на языке, вопрошающе воскликнул Сириус. Он уставился на брата глазами, полными отчаяния и бездонного страха. Он прекрасно понимал, что Вальбурга обязательно проникнет в эту часть его воспоминаний. Думать о том, что случится после этого, не хотелось.       Регулус в нерешительности поднял голову, но так и не рискнул посмотреть в глаза напротив. Он нервно заламывал пальцы на руках, упершись локтями в согнутые колени.       — Сириус, успокойся, она не узнает. Я не дам ей этого сделать. Я отвлеку её своими мыслями. — Наперебой начал говорить Регулус, дабы успокоить его. Он судорожно метал взгляд по предметам вокруг них, чтобы не пересечься взглядами с Сириусом, который так неотрывно смотрел на него, что, кажется, даже не моргал.       Но слова Регулуса не убеждали.       — Она может проникать не только в твою память, Регулус! Чем ты думал?! — Встревоженно кричал Сириус, пытаясь донести неизбежность расплаты.       — А чем думал ты?! — Не удержавшись воскликнул Регулус, и на его лице проступила отчётливая паника.       Сириус в опустошённости уставился на Регулуса.       — Блять. — Беспомощно выдохнул Сириус в полном раскаянии. Волна стыда и вины окатила его, грозя утопить. Что они натворили…       — Думай о чём-то другом. О магглах на тех плакатах или о сексе с маглорождённой. Отвлекай её. Я буду делать так же. — С нотками цинизма и покорности произнёс он, отводя взгляд в сторону выхода. Он хотел сбежать и не видеть той надломленности, что томилась во взгляде Сириуса.       Регулус лениво и нехотя одёрнул руку Сириуса, которая покоилась на его затылке, дабы встать и пойти прочь. В его голове набатом держалась одна единственная мысль — убежать. Он просто не мог вынести накалённой атмосферы и присутствия Сириуса рядом.       Регулус уже приподнялся со стула, когда его одёрнули. Сириус положил руки на его плечи и надавил, вынуждая сесть обратно, а следом обхватил его лицо ладонями, побуждая заглянуть ему в глаза.       — Чёрт, ладно, я сделаю это! Я сделаю всё, что ты сказал! Только, прошу, не уходи. — На одном дыхании выговорил он, сбавив уверенность на последнем предложении. Словно бы она покинула его с одной единственной просьбой.       Серые глаза Сириуса выражали искреннюю надежду и предельную уязвлённость, которую Регулус никогда до этого не видел. Он почувствовал себя самым настоящим дураком, позволившим грязным желаниям взять вверх над разумом.       Он сдался. Кривя лицом, Арктурус уткнулся лбом Сириусу в живот, обхватывая руками за торс в нелепых объятиях. Душу переполняли такие разные эмоции и чувства, что обычными словами не выразить. Одно лишь можно было точно сказать — он чувствовал себя потеряно.       — Прости. — Глухо прошептал он, роняя горячие слёзы. Они скатывались по гладкой коже пресса, оставляя мокрые дорожки.       Сириус опустил ладонь на его макушку и гладил по спутанным прядям. Он не выказал ничего против близости с братом после произошедшего. Наоборот, одной рукой прижал к себе ближе, положив её на спину.       — Нечего извиняться. На самом деле это был охуенный минет. — Прямолинейно выдвинул он, а по его тону можно было уверенно сказать, что он улыбался. Регулус оценил его попытку податься в юмор, дабы разрядить атмосферу, легким смешком.       — Боже, я сделал минет идиоту. — Сотрясаемый не то истерикой, не то смехом, пролепетал Регулус, обдав кожу Сириуса горячим дыханием.       — Побольше уважения, сопляк. — Слабо сказал Сириус, цитируя фразу, с которой всё началось. Он подцепил пальцами чёрные волосы и прореживал их.       Некоторое время они провели в тишине, за исключением играющей в граммофоне пластинки, разумеется. Только подумав, что ему сделали минет под Бетховена, Сириус в замешательстве усмехался.       — Почему? — Нарушил тишину первый, терзаемый главным вопросом.       — Я просто захотел. Разве ты не хотел того же? — Легко признал второй.       Регулус быстро успокоил свои чувства. Прижимаясь к родному брату, Регулус прикрыл глаза, желая, чтобы этот невесомый момент безмятежности никогда не заканчивался. Сириус не прогонял его с криками прочь, позволил себя обнять. Разумеется, понятным без прикрас было то, что Сириус не позволил бы и пальцем себя тронуть, если бы ему действительно было противно; если бы он не питал такие же чувства, как и Регулус. Но всё-таки порочность их действий говорила сама за себя. Пусть инцест в их семье был омерзительной нормой — они никогда не хотели становиться её частью.       Пауза затянулась. Сириус тянул с ответом. Наконец-таки набравшись храбрости отпрянуть, Регулус заметил задумчивость на его лице. Впервые за долгое время они пересеклись взглядами. Сириус переместил руку на его щёку, поглаживая большим пальцем. Казалось, смотря сверху вниз, он искренне любуется моментом.       Уголок его губ поднялся вверх, изображая полуулыбку, такую тёплую, что от неё щемило сердце в груди. А его чудный взгляд томил. Когда пластинка доиграла свою последнюю ноту, оглашая комнату лишь белым шумом, в тишине раздался его голос.       — Хотел.       И он склонился к нему, губами касаясь чужих губ.