Об этом не говорят

Уолтер нашел его, когда Джесси уже ни на что не надеялся. * * * Полгода, бесконечно долгие и стремительные, и Джесси уже начало казаться, что по-другому просто не бывало. Его никогда не выпускали из этого подвала, он всегда был окружен хромированными баками, стеклянными колбами и контейнерами, ежедневно наполнявшимися голубыми кристаллами, чистыми, как стекло, и смертельными. Единственное, что изменилось — где-то через три месяца они поняли, что бить Джесси стало бесполезно, он уже не воспринимал это как нечто из ряда вон. Когда ему казалось, что он больше не может, он прекращал стараться и портил партию. Если кристаллы становились мутными, его отводили в сторону (не хотели случайно задеть что-то из ценного оборудования), закрепляли руки над головой и аккуратно били. Джек знал, как бить так, чтобы было больно, но не навредить внутренним органам и не сломать те кости, что были важны для качественного исполнения работы. Били обычно по ногам и лицу. Хромым Джесси все равно справлялся отлично, а лицо… «Да кто будет смотреть на твою морду, петушара?» Потому они передали дело воспитания Тодду. Джесси не боялся так никого из них, как Тодда. На лице Джека и его подручных все было и так написано, Джесси научился угадывать по выражению, что последует дальше. Тодд оставался непонятным. Он весь, от манеры говорить тихо и до странной привычки кусать большой палец, был непонятным и непредсказуемым. С извиняющимся выражением лица он раскаленными над зажигалкой ножницами прижигал кожу у него на груди. Он искренне удивлялся, когда Джесси орал, пока он пробовал на нем ту пытку с иголками и ногтями (только мизинцы и безымянные пальцы), о которой прочитал в одной из книг дяди Джека. Он действительно сочувствовал Джесси, когда обливал его холодной водой и закрывал на ночь в подвале. А еще через месяц Джесси запорол очередную партию. Кристаллы получились белыми. Глядя на поднос с растрескавшимися осколками, похожими на те соляные кристаллы, что выращивали они в классе химии у мистера Уайта, Джесси почувствовал, как начало жечь глаза, а горло пережало от подступающих слез. Не потому, что он боялся последствий. На мгновение он вспомнил все: старый трейлер, пыльный душный воздух, едкий запах реактивов из-за плохой вентиляции, и он сам, с искренним восхищением перебиравший эти чертовы метамфетаминовые льдинки. И мистер Уайт, усталый, взмокший от духоты, скромно отказывавшийся от похвалы. «Это же произведение искусства!» «Вообще-то, обычный химический процесс…» Каким же идиотом Джесси тогда был. Когда Джек увидел мутные белые кристаллы, он сперва только свирепо сжал челюсти. Окинул взглядом целый ящик, набитый этой халтурой. Сорок шесть килограммов, восемьсот пятьдесят три грамма. Тодд терпеливо смотрел дяде Джеку в затылок, кусая большой палец. Джек резко повернулся к Джесси. Тот даже не шелохнулся, просто стоял, опустив руки. У Джека дергался подбородок, словно тот просто не мог найти такие слова, что выразили бы его злость. Он сжал кулак, и Джесси подумал, что сейчас ему снова разобьют в мясо все лицо. Он ошибся. Забыл, что Джек никогда не применял методы, которые устарели и не работали. * * * То, что Уолтер увидел, когда осмотрел Джесси, было кошмарно. Но то, что он понял, когда приводил Джесси в порядок, оказалось намного страшнее. * * * Тодд с живым интересом наблюдал за Джесси. Он ни разу не прикоснулся к нему, даже когда дядя Джек предлагал. Спокойно, ровно, смущенно Тодд ответил, что не хочет, не умеет, и ему больше нравится смотреть. Джек не стал настаивать. То, что они делали, не имело отношения к сексу. В тюрьме это был еще один способ ставить на место, страшнее, чем даже избиение. Синяки пройдут, переломы заживут, но это останется навсегда. Даже те шрамы, что Тодд три недели назад вырезал на спине у Джесси, можно было свести. Джесси стоял на коленях, а руки его были глубоко погружены в контейнер с белыми кристаллами. Некоторые из них испачкались в его крови, но партия все равно была мусором. Джек сжал волосы на затылке Джесси и жестко ткнул его лицом в белесое метамфетаминовое крошево. — Ну чо, штырит, сучка? — рычал он, размазывая кровь Джесси вперемешку со слезами и слюной по метамфетамину. Кристаллы царапали кожу, ссадины жгло, но Джесси этого почти не замечал. Он закричал снова, когда сзади надавили, вломились. Один осколок попал Джесси в раскрытый рот, обдавая химической горечью язык. Хотелось пить. Сердце колотилось как бешеное, в голове все плыло — возможно, мет тоже подействовал. Джесси не знал. Джесси только орал. * * * Джесси ничего не говорил Уолту о случившемся. Он вообще не произнес ни слова за те три дня, что прошли с момента освобождения. * * * Джесси хромал. Ноги у него были целы, но он едва мог ходить, перемещаясь от стола к столу, проверяя таймеры. Несмотря на мощную вентиляцию, в подвале все равно пахло едкими химикатами, но Джесси больше не надевал защитную маску. Он вообще больше не заботился о том, чтобы как-то себя обезопасить. Если Тодд или кто-нибудь в этот момент наблюдал за ним, они могли заставить нацепить респиратор, потому что мертвый химик хуже, чем халтурящий. Но сейчас никого не было, стояла тишина, только мирно гудела вытяжка и скрипело ездившее по рельсе на потолке металлическое колесо, к которому тросом был прикован Джесси. И когда ровно на восьмом шаге оно опять зацепилось и застряло, Джесси уже привычным жестом дернул за трос и двинулся дальше. Неприятное напоминание. Именно на этом месте неделю назад Джек снова был недоволен семьюдесятью тремя процентами чистоты мета. Он сшиб Джесси с ног, трос резко натянулся, и стык между двумя рельсами разошелся. А потом Джек расшатал его еще больше, потому что ему показалось забавным, в каком положении трос продолжал удерживать Джесси, не давая ему упасть ничком на пол. * * * Уолтер не знал, сколько нужно было времени, чтобы зажили постоянно гноящиеся ссадины от цепи на пояснице Джесси. Но точно знал, что то, из-за чего Джесси гнил изнутри, вылечить антибиотиками и перекисью водорода было невозможно. * * * — Эй, Лест, кончай с ним, — крикнул Джек. Лестер заржал от двусмысленности фразы и сделал все, как требовалось. Джесси смотрел на рассыпанные по полу кристаллы. Бирюзового цвета, но совсем не прозрачные. Он забыл про алюминий. Всю партию рассыпали по полу, и у Джесси были содраны колени и ладони о несколько осколков, которые некстати подвернулись. Джек с отвращением взглянул на него и сделал короткий жест рукой, чтобы привели в порядок. — Слыш, цыпа, угадай, кто едет в гости. Под ботинком Джека хрустнул один из кристаллов. Громкие звуки в такой момент становились особенно неприятными. — Ну, не догадываешься? Как он мог забыть про алюминий? Вон же, целая бочка. Прямо под носом. Он каждый день его брал, а сейчас забыл. — Че, обдолбался? Во рту был отвратительный привкус. Что-то теплое, телесное, потное. — Ниче, скоро нечего будет запарывать. Хайзенберг согласился на переговоры. Хайзенберг бы никогда не забыл про алюминий, точно. * * * Джесси не первый раз слышал выстрелы сквозь толстые стены подвала. Джек любил пробовать новые пушки, которые приобретал. Иногда он приносил их сюда и в шутку направлял на Джесси. Обычно это даже не пугало — Джесси знал, что Джек никогда не стал бы стрелять в непосредственной близости от химического оборудования. В этот раз пулеметная очередь была долгой. Тодд прислушался, но продолжал смотреть на Джесси. Джесси сгреб еще одну горсть раздавленных кристаллов в ведро. Наверху затопали. Шли двое, Джесси давно научился отличать даже по шагам. Это был Джек — он расслышал тихое звяканье металлических вставок на подошвах. Шаги второго человека он не узнавал совершенно. Когда Хайзенберг и Джек спустились по лестнице, Джесси стряхнул с ладони последние куски синеватой крошки. Вот оно. Запоздалое волнение, страх, злость и черт знает что еще пришли только сейчас, а не три часа назад, когда Джек сказал ему о Хайзенберге. Тот тоже выглядел так, словно провел несколько месяцев в глуши. Но в его руках был пистолет, а Джек потерял контроль над ситуацией. — Ну че, похож на моего партнера? — Джек зло кивнул на Джесси. Хайзенберг посмотрел на него. В глазах у него читалось — он не ожидал увидеть такое. — Трудолюбивый четкий партнер, — ядовито выплюнул Джек. Хайзенберг, конечно же, видел целое ведро мутных голубых кристаллов. Он и без анализа наверняка понял, что это никуда не годилось. — Подумай головой, — Джек повернулся к Хайзенбергу. — Без меня ты не получишь ни свое бабло, ни выход на рынок. Убивать тебя нет смысла, сам видишь, производство встало. А с меня будет «крыша» и пятьдесят процентов. Хайзенберг встретился взглядом с Джеком. Глаза за стеклами очков были холодными и злыми. — У тебя ж ниче нет, и федералы рыщут везде. А так сможешь радовать свою семейку анонимными подарками на Рождество, — Джек говорил твердо и уверенно, потому что знал: сделка состоится. Хайзенберг молчал. Пистолет был направлен в пол. — Ну че, по рукам? Хоть щас — вся лаба в твоем распоряжении, а пацана в расход, как заказывал. Тодд кусал большой палец и ждал. Джесси знал, что Хайзенбергу нужен был этот бизнес, деньги, «крыша» и лаборатория. Джек протянул руку для скрепления договора рукопожатием. Хайзенберг поднял руку с пистолетом и выстрелил Джеку в голову, а затем прострелил переносицу Тодду. * * * Отзвук выстрела до сих пор звучал в голове, когда Джесси просыпался среди ночи, и всегда завершал его кошмары избавлением. В эту ночь он впервые это понял и по-настоящему осознал, что вместо бетонного пола под спиной у него был матрас, вместо подвального холода — одеяльное тепло, а вместо многоголосых насмешек — только успокаивающий, уверенный голос одного-единственного человека. В эту ночь Джесси впервые зарыдал. Теплые руки бережно гладили его по спине и голове. От рубашки, в которую Джесси уткнулся лицом, пахло лекарствами и стиральным порошком. Голос, звучавший над ухом, не требовал успокоиться, не обещал, что все будет хорошо, он только говорил ему: плачь, не держи в себе, все, что было — прошло, не надо забывать это, прими и переживи. — Мистер Уайт… — прошептал Джесси. Уолт прижал ладонь к его затылку и обнял крепче. В эту ночь Джесси впервые рассказал ему все.