***
Дом у них небольшой. Он довольно ветхий, старый и он даже фактически им и не принадлежит. Они арендуют его у какого-то старика, который даже иногда даже забывает брать с них плату за проживание и который настолько стар и бессилен, что даже не может приходить проверять этот домик. Это то, что им и нужно было. Будь этот старик более внимательным и не таким болезненным — у них были бы большие проблемы. Их точно нельзя назвать богачами — они выживают только за счет подработок и обкрадывания их жертв… но несмотря на это в их доме достаточно места и для Зака, и для Рейчел, и для их двух прекрасных собачек, и… для сшитых Рейчел трупов, которые валяются в их подвале. Ну разве это не идиллия о которой так страстно когда-то мечтала маленькая Рей? Собаки чуть не сбивают Фостера с ног, когда он затаскивал черный мешок внутрь дома. Что сказать, из них двоих собаки определенно больше жалуют Зака — всегда крутятся вокруг него, в первую очередь бегут именно к нему. Он их и дрессировал, и играл с ними чаще всего… Когда у них только появились собаки, то у Зака даже временно немного притупилась его жажда крови и много времени он проводил именно с ними. Рейчел это не особо обижает. Собаки-то ее тоже любят, да и Зак тоже, так и чего ей жаловаться? Возможно просто собаки чувствуют что-то. Подозревают своим чутьем, что Рейчел в прошлом делала что-то очень неприятное с их сородичами. Даже не смотря на то, что девушка пообещала больше никогда не вредить братьям меньшим, когда они только подобрали с улицы двух щенков. — Кто у нас такой хороший мальчик, а?! А кто это у нас такая хорошая девочка?! — Зак садится на колени и так очаровательно начинает тискаться с их собачками, что Гарднер ели подавляет смешок. Наверное, Заку просто отношения с животными налаживать легче, чем с людьми, —, а мы вам свежее мяско принесли! Хотите?! Я знаю, что хотите! Зак трясет черным мусорным пакетом с невероятно гордым выражением на своем лице и собаки глядят на пакет, словно загипнотизированные. — Ты скормишь им все тело? — резко интересуется Гарднер, прерывая маленькое ликование Фостера. Она поглаживает одну из собак, на что та начинает счастливо вилять хвостом. — А? Ну да, планировал… или ты хочешь?.. — Нет. Нет, все в порядке, — она прерывает Зака и кладет свободную руку на его щеку, —, просто оставь мне ее голову. Этого будет достаточно. Они смотрят друг на друга и понимающе кивают. — Договорились! Поможешь мне кстати разделать это мясо, а, Рей?! Тут работки на несколько часов уж точно… — С большим удовольствием.***
Никто не помнит, как и когда Рейчел с Заком появились в этом итак неблагополучном районе. С соседями они не общаются — они вообще ни с кем не общаются, кроме друг друга. При разговоре об этой странной парочке всё приходят к тому, что о них никто ничего и не знает. Особенно о Заке. О, да по району даже ходит слух, что он вампир — днём на улице не появляется вообще, вечно в капюшоне, бинтах, с безумным выражением лица… словно живая нечисть. Гарднер не особо лучше, с ее-то постоянно мертвым, пустым взглядом и абсолютной апатией ко всему, что не касается Айзека. Рей периодически слышит перешептывания за своей спиной, когда приходит в магазин. Ее не колышет мнение других людей — она просто не хочет лишнего внимания. Фостер уже опытный серийный убийца, на чьих руках кровь десятки жертв, а Рейчел — его верная помощница, что активно содействует ему уже как пять лет. Впервые, когда Зак, счастливый, рассказывал Рей о своих прошлых убийствах, она была заворожена и очень удивлена. Заворожена потому что то, с каким безумством Зак рассказывал про свои убийства вызывало у нее дрожь по телу — Фостер точно не был из красноречивых, но умудрялся выдавать изумительно точные и кровавые подробности не смотря на малый словарный запас. А удивление из-за того, что его так и не смогли поймать. Айзек такой донельзя беспечный: оставляет тела спокойно валяться на месте преступления, размазывает кровь повсюду, не делает ровно ничего, чтобы как-то скрыть свои злодеяния… и его не поймали! «Позор нашей полиции, позор им!» — тогда подумала Рейчел, пусть и головой понимала, что такая халатность идет им только на руку. Смотреть за тем, как Зак потрошит тупой кусок мяса, который когда-то был живым человеком (наверняка у этого человека были мечты, планы, возможно семья, но теперь нет ни надежды, ни любви и семья его будет тонуть в горе, о какова трагедия!), выворачивает внутренности наружу, уродует тела настолько, что их даже никакой близкий родственник или супруг, или друг не опознает, оставляет место преступление настолько ужасным и отвратительным, что даже у самого стойкого бы скрутил живот —, конечно, очень занимательно (Рей не может отрицать того, что наслаждается этим вместе с ним, они делят это отвратительное удовольствие на двоих), но слишком рискованно… именно поэтому девушка взялась помогать Фостеру избавляться от улик. Она не сможет пережить разлуки с Заком, если его поймают. Но не то чтобы Гарднер была только молчаливым наблюдателем в их преступлениях. Для нее веселье начиналось тогда, когда они приходили домой с новым мертвым телом. Та часть, что не уходит их любимым собачкам, всегда остаётся на растерзание Рейчел — она добавляет последние штрихи в их общую кровавую картину с помощью своей верной иголки и красной нити. Их подвал стал для девушки второй «детской». Место, в которое она приходит, когда хочет побыть одна. Тут находятся ее личные «куклы», с которыми она так любит играть (все еще ребенок в глубине души). Есть, например, девушка, что они убили больше недельки назад и что уже начала активно разлагаться. Успели появиться темные безобразные пятна по поверхности всей кожи, сама кожа таяла под прикосновениями, будто бы размякшее масло, а тело окончательно обмякло и еле держалось даже в сидячем положении. Не осталось в ней больше ничего красивого. А жаль. Рейчел понравилось наряжать ее в принцессу и играться, правда как с настоящей большой куклой… Она даже зашила ей рот таким образом, чтобы сделать из него улыбку — принцессы всегда должны улыбаться, а у этой девушки была чистая гримаса ужаса на лице… — Скоро от тебя придется избавится… — с неким разочарованием она вздыхает, прикасаясь к плечу куклы в перчатках. Из-за ранок на своих руках, возникших от того, что она сдирает с них кожу, с трупами она работает только в перчатках. Да и так просто безопасней. Она не такая живучая, как Зак — если подхватит инфекцию, то ей точно несдобровать. Труп влажный, мягкий. Гарднер большим пальцем надавливает на кожу у плеча — при небольшом усилии она легко продавливается и наружу начинает вытекать трупный яд, покрывая собой ее перчатки. Вокруг стоит чистый смрад, что заполнил собой весь подвал. Рей, конечно же, уже успела к нему привыкнуть за столько лет, да и они позаботились о вентиляции, чтобы девушка не задохнулась при работе и ей не пришлось бы надевать противогаз, но запах все равно неприятно жжет нос. — Ну ничего, — она улыбается, улыбается абсолютно безумной улыбкой, а в глазах пробегает красно-розовый блеск, —, ты была прекрасной принцессой. Гарднер изощренно издевалась над каждым телом, что попадало в ее руки. Наряжала своих «куколок», придумывала им историю и играла с ними до того момента, как не появится новая, более свежая, что пока не разваливалась в ее руках, — и так по кругу. Но эта голова… Эта голова, что Зак отделил от тела несколькими сильными ударами об нож, который чуть не проткнул стол, и которую он аккуратно вручил ей… Эта голова особенная. Она хочет сделать из этой головы трофей. Повесить на стенку, чтобы висела там вечность, чтобы она смотрела на Рейчел, а Рейчел смотрела бы на нее в ответ… … Эта женщина просто очень похожа на ее мать. Такие же редкие соломенные волосы, очень худое лицо, с выпирающими скулами, огромные мешки под небольшими глазами, уголки которых опущены вниз — вместе с тяжелыми веками они придавали взгляду много тоски и печали… Наверное, эта женщина была глубоко несчастна, прямо как ее мать. Интересно, возможно, ее муж тоже алкоголик, а дочь — сумасшедшая, молчаливая садистка? Кто знает… Чем больше она смотрела на нее, тем больше понимала, что все в ее чертах напоминало ей о матери. Даже пару родинок совпадали… на секунду Рейчел правда показалось, что это и есть ее мать, но она не может быть она, ее мать умерла когда ей было 13. Рей это осознание немного отрезвляет. Ее отец, до того, как стал чертовым пьяницей-изменником, был охотником и он был тем самым охотником, который делал чуть ли не из каждой туши трофеи, вывешивая их на стены по всему дому. Маленькую Рей всегда пугали эти страшные огромные головы умерщвленных животных — она не могла отделаться от мысли, что они постоянно на нее смотрят. Что ж. Сейчас на нее, работающей над созданием нового трофея, глядела голова «отца». Рей специально хотела, чтобы его голова выглядела словно голова одного из оленей, которого он распотрошил и чью голову повесил в гостинной, у всех на виду. Она даже подумывала сама убить оленя и приделать «отцу» рога, но быстро вспомнила про свое обещание, что она не будет причинять вред животным. Да и ей подумалось, что это будет слишком сложно. У них даже ружья нет… и Рейчел мало представляет, как можно было бы приделать ему рога — просто так их иглой не проколешь… Так и осталась голова этого мужчины, которого Рей приняла за отца, висеть над ее рабочим столом. — Эй? Рей? Ты там скоро? — Зак постукивает по двери. Он почти никогда в подвал не спускается, только чтобы отнести туда тело или наоборот забрать уже почти разложившийся кусок мертвой плоти. Это личное пространство Гарднер и Айзек не возражает, что она хочет быть там одна. — М? — девушка отрывается от работы и быстрыми шажочками подходит к двери. Мысленно подозревает, для чего она понадобилась Заку. На часах уже поздно, скоро нужно будет готовить ужин, а они всегда готовят его вместе, —, я почти закончила. Дай мне полчасика, пожалуйста… Айзек за дверью шоркает. — Как скажешь. Удачи там. Вышло немного холоднее, чем Зак планировал, но уже добавлять он ничего не стал и отошёл от двери. Нечего ее отвлекать. Фостер почти и не видел, что делает Рей (он мельком видел только «готовые работы», если их можно таковыми назвать), но он прекрасно обо всем знал. Гарднер рассказывает ему периодически, что она делала там — рассказывает своим совершенно монотонным голосом, в котором эмоции промелькивают только на секунды и который Зака чуть ли не убаюкивает. Рассказывает, как сшивала тела между собой. Как отрезала руки, ноги, вырывала глаза, как она делала свои «трофеи»… Однажды она сказала, что хотела бы сшить их с Заком тела вместе и умереть так. Вместе. В один час. Минуту в минуту… Она периодически поднимает тему того, что до безумия хочет быть убитой Заком — не то чтобы она пока планирует умирать, им пока ничего не угрожает и нет опасности потерять друг друга, но одна мысль о том, как холодное лезвие косы проходится по ее шее, как теплая кровь сочится из раны и как Айзек возвышается над ее мертвым телом… о боже. Ей так интересно, как Зак будет ее убивать. Сделает ли он это в одно мгновение, что она этого и не почувствует или будет делать это медленно, растягивая каждую секунду? Где он будет ее убивать? Будет ли это их дом, или он подготовит для нее особенное место? Похоронит ли он ее, сделает ли ей прекрасную могилку, или оставит в подвале до того, как от ее тела не останутся лишь кости? Возможно, Айзек возьмет ее окровавленное полу-живое тело на руки, прижмет к себе крепко-крепко и Рейчел умрет самой счастливой, окруженная теплом дорогого ей человека. Эти мысли вызывают у нее чувство чистого блаженства, что разливается по телу и задевает каждую мышцу; она чувствует приятное окоченение и озноб. Если уж она и хочет закончить свою жизнь — то только от руки ее любимого Зака. Зак даже после одного такого разговора поинтересовался, может ли Рей научить его шить. Она оценила этот жест короткой ухмылкой и кивком.***
Рейчел очень часто думает о том, что это, наверное, какое-то чудо, что их так и не поймали. Рей думается, что полицейская система просто слишком слаба и глупа, чтобы что-то сделать. Эти мысли часто посещают ее, когда они избавляются от очередного тела. В свое время это придало ей уверенности. Ей определенно даже польстил немного тот факт, что они могут быть хитрее полиции. Это эгоистично, немного, но она хочет приписать это как свою заслугу. Рейчел наслаждается быть в роли «организатора». Она наслаждается тем, что может руководить всем, пусть и в рамках узкого закоулка, — она может управлять чужими жизнями через Зака… о, и руководить Заком ей нравится с отдельной силой. Она каждый раз трепетала, когда по одному ее приказу Айзек мог легко вспороть кому-то живот своей косой, или отрубить кому-то голову. Не колеблясь. Не сомневаясь. Только по одному велению его дорогой Рей. Каждый раз в такие моменты ее черствое сердце начинало биться быстрее. Рей всегда составляла планы убийств. Она выбирала все: выбирала место убийства, выбирала жертву — обычно руководствуясь тем, можно ли будет потом ее обокрасть, но иногда она просто выбирала кого-то, кто ей приглянулся… Она даже сама заманивала жертву в ловушку! Под любым предлогом: она могла притворяться бедной потерянной девочкой, которой нужна помощь, могла подобрать кого-то, кто заплутал и кому нужно было куда-то пройти, а могла… притворится ночной бабочкой. В этом районе проституция процветала, многие искали себе клиентов даже на улице, будто бы время откатилось на несколько десятилетий назад, когда подобное было еще нормой жизни. Приходилось делать и такое. Зак был абсолютно взбешен этой идеей (как будто бы Рей была в восторге от этого), но у всех этих горе-клиентов были деньги, и зачастую их было немало, что было очень хорошим плюсом. Так что Заку приходилось каждый раз молча проглатывать гордость и ревность, что разъедала его изнутри, когда очередной отвратительный сальный мужик лет сорока начинает распускать руки и позволять себе слишком много. Айзек убивает таких с особой жестокостью — до последнего держит жертв в живых, заставляет испытать столько боли, сколько человек вообще может пережить. Хотя он и часто перебарщивает — ему тяжело даётся понимать, насколько сильный болевой порог и выживаемость других людей, но по опыту он всё-таки научился держать жертв живыми на протяжении нескольких часов. Не самая разумная стратегия, но Рейчел никогда ничего не говорила ему. Мысленно она тоже хотела для них такой участи. Потом Зак действовал он прямо как в старые добрые, когда рядом с ним не было Рей — уродовал тело до неузнаваемости, так, чтобы нельзя была опознать, даже если его найдут. Зак собакам эти тела не скармливал. Не достойны даже такой участи. Тело последнего такого мужчины они расчленили и выкинули в мусорный бак ближайшего борделя. Могли бы выкинуть за городом, но Зак был настолько зол, что сразу отказался с этим возится, а Рей одна такую огромную тушу не дотащит до леса. Труп нашли через день после убийства. Узнали они об этом из газет. Рейчел периодически зачитывает Фостеру статьи, в которых упоминаются их убийства — Зак, конечно, немного читать успел научится, но ему было все равно легче, когда за него читала Рей. Она никогда не отказывалась. Сегодняшний заголовок: «Труп мужчины был обнаружен в мусорном баке. Ведется расследование» — Ну-у-у, суховато… — Зак уже удобно устроился головой на чужих коленках, слушая немного монотонный голос Гарднер, —, в прошлый раз оно называлось намного веселее! Сплошная скукота… кто там названия им пишет? Редактор, да? Уволить бы его! — Тут еще написано, — Рей замолчала на секунду, снова перечитала строки газеты, убедившись, что зрение ее не обмануло, —, …тут написано, что найдены предполагаемые «убийцы». Рейчел не видит лица Айзека сейчас — оно сейчас за газетой, но девушка все равно чувствует, как Фостер ерзает головой. Точно удивлен, как и она. Рей продолжает, просто считывает текст статьи: — «Предполагаемыми убийцами являются пара из молодой проститутки и ее сутёнера. Их обоих задержали по подозрению в этом и еще некоторых убийствах и прямо сейчас ведется допрос. Если их виновность будет доказана, то им грозит пожизненный приговор или… — Рей на секунду делает паузу, —, смертная казнь…» Девушка откладывает газету в сторону и сразу видит, насколько удивлен ее партнер. Его глаза непривычно широко открыты и они встречаются немного шокированными взглядами. Рей тянет к нему пальчик — нажимает на кончик носа и ее лицо принимает какое-то странно-радостное выражение. — Ты понимаешь, насколько крупно нам с тобой повезло, Зак? — ее голос одновременно спокойный, но Айзек чувствует то, насколько она рада. Тот кивает. На лице его появляется широкая злобная улыбка, глаза горят чистым азартом, а нижние веки немного приподнимаются, придавая его лицу совершенно дьявольский и безумный оттенок. — Не завидую я этим двоим, ой как не завидую… — по голосу Зака можно явно сказать, насколько он довольный. Словно черт. Гарднер кивает ему, зарывая руку в чужих волосах.