Девочка из зеркала

Впервые Зак увидел её одним осенним вечером, когда в очередной раз заперся от матери в своей комнате. Тогда за окном шёл проливной дождь, за стенкой громко играл телевизор, а соседи сверху снова били посуду и ругались. Зак лежал на кровати, уставившись в потолок, и потирал ушибленное место. В тот день мать особенно больно ударила его, так, что на руке остался синяк. Предплечье, на которое и пришёлся удар, невыносимо ныло. Свежий синяк неприятным синим пятном расплывался по коже, из-за чего Зак брезгливо морщился. Он не любил, нет, ненавидел свою мать. За то, что она вечно кричала на него, за то, что не интересовалась его жизнью, за то, что била его за каждый проступок. Но в тот раз его ненависть достигла пика. Ему хотелось метаться по комнате, бросать вещи, рвать на себе волосы. Хотелось вымещать агрессию на всём, что только попадётся под руку. Но он этого не делал, лишь молча лежал на кровати, разглядывая трещины на потолке. После конфликта с матерью у него не осталось сил, чтобы сделать хоть что-то из того, о чём он мечтал, и потому он так и оставался неподвижным. Время шло мучительно медленно, тянулось, словно жвачка. Боль всё не проходила, наоборот, с каждой секундой она только усиливалась. Всё это вкупе с надоедливым шумом дождя, громкими возгласами соседей сверху и смехом матери за стенкой давило, сводило его с ума. Зак не знал, что ему делать, и потому начинал злиться лишь сильнее. Ему хотелось, чтобы адская боль в предплечье наконец прекратилась, но она никуда не исчезала. Он желал, чтобы соседи сверху наконец замолчали, но они продолжали свои разборки. Он буквально жил мечтами о том, чтобы его мать поскорее сдохла, но она всё никак не умирала и по-прежнему отравляла его жизнь своим существованием. Проблемы одна за другой наваливались на него, постепенно превращаясь в снежный ком, душили, сковывали холодными цепями по рукам и ногам. Но ничто в этом мире не вечно, и терпение Зака в том числе. В какой-то момент он просто не выдержал давящего на него напряжения и начал с особым остервенением бить кулаком в стену. Он всё ещё чувствовал острую боль в руке, но уже не обращал на неё внимание. Всё, чего он тогда хотел, — выместить куда-нибудь эмоции. — Ненавижу… — шептал он. — Как же я вас всех ненавижу… Именно в тот момент и появилась она. Тогда Зак не обратил на это внимание, но чуть позже отметил, что она пришла именно в тот момент, когда он чувствовал себя отвратительно. Словно ангел, она спустилась к нему с небес, чтобы его спасти. — Зачем ты бьёшь стену? Ей ведь наверняка больно… Это были первые слова, которые она сказала ему. Её нежный, тихий голос медленно разливался по комнате, отражался от стен, ввинчивался в самый мозг. В тот момент, когда Зак впервые услышал его, то очень перепугался. Он даже вскочил с кровати, пытаясь взглядом отыскать того, кто был его обладателем. Однако, к превеликому удивлению, он так никого и не обнаружил. Лишь потом он заметил в зеркале странную детскую фигурку. Тогда, удивившись ещё сильнее, он приблизился к ней. Сначала он думал, что ему кажется, но потом понял, что из зеркала на него действительно смотрела девочка. Маленькая, не старше самого Зака, светловолосая, с небесно-голубыми глазами. Он был настолько поражён её появлением, что даже напрочь позабыл о боли в руке. Всё его внимание моментально переключилось на необычную гостью. Её звали Рэйчел. Своё имя она назвала в первую же встречу, а вот Зак представился многим позже. В тот же день она рассказала о том, кто она такая и где она живёт. Как оказалось, Рэйчел — жительница зазеркалья, мира, где всё не такое, как у них, людей. Она поведала много интересных вещей о своём мире, но Зак толком ничего не запомнил. Единственное, что врезалось ему в память, — это то, что у них всё наоборот. Например, день — это ночь, а ночь — это день. Но его, на самом деле, интересовало не столько зазеркалье, сколько его жители. Точнее, одна конкретная жительница. Рэйчел запала ему в душу ещё в ту самую секунду, когда он впервые увидел её в зеркале. Как ни странно, она не вызывала у него страх, нет. Напротив, с ней хотелось разговаривать, к ней хотелось прикасаться. За то время, что они общались, она стала для Зака самой настоящей отдушиной. Она приходила почти каждый день, и всегда строго вечером. Тогда, когда Зак оставался совсем один, а его мать уходила в свою комнату. Они подолгу разговаривали, шутили и смеялись. С ней он чувствовал себя действительно живым, нужным, любимым. Она дала ему то, чего он не получал от матери все эти годы. Сегодня он тоже ждал её. Нетерпеливо мерил шагами комнату, время от времени поглядывал на часы, надеясь, что вечер наступит как можно скорее. Ему очень хотелось снова увидеться с Рэйчел, поговорить с ней. Хотелось поделиться своими проблемами, рассказать, как прошёл его день. Но больше всего он ждал их встречу именно потому, что Рэйчел всегда поддерживала его. Находила те самые тёплые слова, которых ему так не хватало. А поддержка сейчас ему была просто необходима. Особенно после того, как он в очередной раз поругался с матерью. Сегодня он получил от неё больше, чем обычно. Конечности непривычно сильно болели, голова всё ещё раскалывалась. Первое время перед глазами всё двоилось, но теперь фокус восстановился, и потому Зак мог спокойно ходить. Он прокручивал в голове недавнюю ссору с матерью и сжимал руки в кулаки от злости. Он ведь не сделал ничего такого, всего лишь украл одну несчастную жвачку, но мать избила его так, будто бы он целого человека убил и на куски порезал. Такое отношение казалось ему несправедливым, и потому Зак с особым нетерпением ждал прихода Рэйчел, чтобы поделиться с ней своим недовольством. Однако сегодня она почему-то задерживалась. Зак прождал до позднего вечера, но она всё не приходила и не приходило. Лишь глубокой ночью, когда он уже собрался ложиться спать, она наконец появилась. Возникла в зеркале белым пятном, постучалась, негромко его позвала. Он тут же вскочил, услышав знакомый голос, и подбежал к зеркалу. — Ну наконец-то. Я уже думал, что ты вообще не придёшь, — пробурчал Зак, присаживаясь напротив зеркала. Рэйчел на это лишь виновато улыбнулась. — Прости, я не могла прийти раньше. Появились неотложные дела, — извинилась она. После она заметила, что он сегодня особенно хмурый, из-за чего насторожилась. — Что-то случилось, Зак? Ты сегодня какой-то мрачный… — уже более обеспокоенно спросила она. — Случилось, — буркнул он. Помедлив немного, он всё же засучил рукава кофты, и Рэйчел стала разглядывать его синие от побоев руки. — Вот, полюбуйся, что эта женщина со мной сделала. — Какой кошмар… — она шокировано охнула и прикрыла маленькой ладошкой рот. — За что она тебя так?.. — За жвачку, — Зак фыркнул и вскоре натянул рукава пониже. — Представляешь, избила меня за одну штуку. За одну, чёрт побери, украденную жвачку. — Это так ужасно… — Рэйчел покачала головой и сочувствующе посмотрела на него. — Неужели все люди у вас такие? — Не знаю как остальные, но эта женщина та ещё мразь, — Зак зло поморщился, вспоминая о сегодняшней ссоре. Он всегда называл свою мать «этой женщиной», потому что по-другому язык просто не поворачивался её назвать. — Знаешь, иногда мне хочется свалить отсюда куда-нибудь… Найти такое место, где не будет её, и остаться жить там… — уже чуть тише добавил он. В тот момент, когда он произносил эти слова, на его лице отражались боль, отчаяние и ненависть, что не ускользнуло от Рэйчел. На некоторое время между ними повисло молчание. Зак разглядывал старые половицы у себя под ногами, не поднимая головы. Сегодня он впервые сказал о своём потаённом желании, которое скрывал уже несколько лет. На самом деле, он давно задумывался о том, чтобы сбежать из дома, но всё никак не мог решиться. Каждый раз, когда он был готов выпрыгнуть в окно, его что-то останавливало. А с тех пор, как в его жизни появилась Рэйчел, он стал сомневаться ещё больше. Боялся, что не сможет найти там, на улице, зеркало. В конце концов, такие ценные вещи просто так на помойку не выбрасывают. А зеркало — его единственный способ общаться с Рэйчел, поэтому Зак так и не осмеливался покинуть родной дом. Но в последнее время мысли о победе начали посещать его всё чаще и чаще. Особенно в те моменты, когда его избивала мать. Сегодня он тоже думал об этом, вот и решил поделиться своими мыслями с Рэйчел. Его слова, кажется, несколько озадачили её. Когда Зак наконец поднял на неё взгляд, то заметил, что она задумчиво смотрит куда-то в сторону. Её глаза были полуприкрыты, губы сомкнуты в тонкую линию. Она всегда делала такое выражение лица, когда тщательно что-то обдумывала, — Зак слишком хорошо это знал. И это означало, что она принимала какое-то очень важное и ответственное решение. Ему даже стало интересно, на что она решалась сейчас. Он придвинулся чуть ближе к зеркалу, став внимательно наблюдать за ней. Несколько минут она смотрела в сторону, но после её лицо просияло, и она повернулась к нему. — Слушай, не хочешь пойти ко мне, в зазеркалье? — вдруг предложила она. — К тебе? — недоумённо склонив голову набок, переспросил Зак. Такое предложение ошарашило его, но показалось ему заманчивым. А ведь действительно, почему бы и нет? Рэйчел же говорила, что у них всё по-другому, не так, как у обычных людей. Значит, и бить его там тоже никто не будет. — А разве мне можно? — Ну конечно можно, — Рэйчел радостно улыбнулась и закивала. После она приложила свою маленькую ладошку к стеклу. — Давай, просто возьми меня за руку, и я заберу тебя с собой. Поколебавшись пару секунд, Зак всё-таки протянул руку к зеркалу. Однако, когда он уже почти коснулся своей ладонью её, в коридоре послышались тяжёлые шаги. Он вздрогнул, резко отпрянул от зеркала. Он узнал бы эти шаги из тысячи. Так ходила только мать. И, судя по всему, она направлялась к нему. Видимо, услышала, как он с кем-то разговаривает, когда выходила за водой. — Чёрт, как же не вовремя… — тихо выругался Зак, забираясь обратно в кровать. Перед тем, как укрыться одеялом, он в последний раз взглянул на Рэйчел и негромко сказал: — Прости, Рэй, не сегодня… Она ничего не ответила, лишь понимающе кивнула, после чего он укрылся одеялом и отвернулся к стене. Однако, прежде чем она окончательно исчезла, он успел заметить, как в её голубых глазах промелькнула грусть. А потом её силуэт полностью испарился, и Зак остался один на один с суровой реальностью.

***

Утром Зак проснулся с отвратительным настроением. Ночью, когда к нему заглянула мать, он смог избежать неприятного разговора, но уснуть потом у него так и не получилось. После того, как она наконец-то ушла к себе, он ещё долго лежал в постели, тщетно пытаясь отыскать удобное положение. Отрубился он лишь с первыми лучами солнца. Но продлился этот сон недолго: через несколько часов по комнате разлилась неприятная трель будильника, которая и разбудила Зака. Сказать, что он не выспался, — значит ничего не сказать. Когда он разлепил веки, то сразу же уставился в потолок. Вставать не хотелось совершенно. Тело по-прежнему болезненно ныло после вчерашних побоев, глаза постоянно закрывались, а не до конца проснувшийся мозг буквально требовал отдыха. Зак действительно устал. И всё, чего он сейчас хотел, — это валяться в кровати весь день, не вставая. Но он понимал, что это просто невозможно. Хотя бы потому, что на кухне его уже ждала мать. Подумав о ней, Зак брезгливо поморщился. Он прекрасно знал, что мать вставала раньше него, и потому даже не сомневался в том, что она уже ждёт его. О том, что она уже проснулась, свидетельствовал и неприятный запах гари. Дверь в комнату Зака была закрыта, но он всё равно отлично чувствовал его, из-за чего морщился. Его мать не умела готовить, и он прекрасно об этом знал. Абсолютно всё, что она давала ему, было отвратительным на вкус. Подгоревшая яичница, наполовину сгоревшие блинчики, недоваренный пустой суп — всё это ему приходилось есть день ото дня. И из-за того, что он просто отвратительно питался, Зак искренне считал, что любая сгнившая еда из мусорки вкуснее, чем то, что готовила его мать. Именно поэтому он предпочитал находить себе пропитание на улице. Считал, что лучше будет есть из мусорного бака, чем травиться стряпнёй ненавистной матери. По этой же причине он не хотел вставать и идти на кухню. Он понимал, что там его наверняка будет ждать подгорелый завтрак. Но, как бы то ни было, встать ему всё же пришлось. Просто потому, что иначе он бы опять получил нагоняй от матери. Когда Зак с неохотой поднимался с кровати, его взгляд невольно упал на зеркало. То самое, в котором обычно появлялась Рэйчел по вечерам. Сейчас оно, естественно, пустовало, и лишь небольшой след от ладошки напоминал о том, что там кто-то живёт. Заметив его, Зак вздрогнул. В памяти всплыли воспоминания о сегодняшней ночи, предложении Рэйчел пойти с ней в зазеркалье и почти случившемся прикосновении их рук. Но больше всего ему запомнился взгляд Рэйчел перед тем, как она ушла. Такой печальный, грустный, тоскливый. Она явно очень расстроилась из-за того, что он не пошёл с ней. Подумав об этом, Зак закусил губу и нахмурился. «Надо будет извиниться перед ней сегодня, когда она придёт», — подумал он, выходя из комнаты. Когда он зашёл на кухню, мать уже была там. Как он и думал, она приготовила завтрак и ждала его за столом. От пригоревшей яичницы исходил неприятный запах, из-за чего Зак поморщился. На вид она тоже выглядела не очень, но ничего не поделаешь. Ничего другого ему просто не оставалось, только есть. Потому что если он этого не сделает, то снова получит. Да и живот неожиданно призывно заурчал, требуя пищи. Поэтому, вне зависимости от того, хотел Зак того или нет, ему пришлось есть подгоревшую яичницу. Опять. Проходя к столу, он краем глаза наблюдал за матерью. Про себя он отметил, что сегодня её движения были более дёрганными, нервными, хаотичными. Невольно он даже усмехнулся. Он прекрасно знал, в чём причина. Наркотики. Его мать принимала их уже достаточно давно, наверное, больше года. Однажды Зак даже видел, как она вкалывала себе в руку какую-то мутную жидкость. Тогда он не знал, как выглядят наркотики, но был почти на все сто процентов уверен, что это именно они. А после того, как мать начала себя странно вести, он только убедился в своих догадках. Она — наркоманка. Но ему, на самом деле, не было её жаль. Напротив, он искренне радовался тому, что она сама медленно убивает себя. Единственное, что его не устраивало в сложившейся ситуации, — это безденежье. Большая часть средств уходила на дозу, из-за чего им не хватало денег на одежду и продукты. Но Зак особо ни на что не жаловался: всё это при острой необходимости он добывал себе сам, на улице. Сев за стол, Зак, не желая смотреть на мать, уткнулся в свою тарелку. Тошнотворный запах яичницы ударил ему прямо в нос, из-за чего он брезгливо поморщился. К горлу подкатил неприятный ком, но он, пускай и не без усилий, всё же смог его сдержать. Каждое утро, садясь завтракать, он испытывал невыносимое желание проблеваться, но каждый раз ему удавалось его подавить. Это уже стало привычкой. Поборов рвотный рефлекс, Зак взял вилку и стал водить ею по тарелке. Взглядом он пытался отыскать хоть сколь-нибудь съедобный кусок яичницы, который подгорел меньше, чем все остальные. Пока он делал это, то невольно представил, как вилка, которую он сейчас держал в руке, смотрелась бы в глазнице матери. В его голове картинка выглядела яркой и красочной, почти живой, настоящей. Непроизвольно он даже улыбнулся своим мыслям, что заметила мать. Недовольно нахмурившись, она грозно спросила: — Ну и чего ты улыбаешься как идиот? — Да так, просто, — отмахнулся Зак, отправив в рот чудом найденный съедобный кусок яичницы. «…Просто представил, как проворачиваю вилку у тебя в глазнице», — мысленно закончил фразу он. — Хватит всякой ерундой заниматься за столом. Лучше ешь давай и иди собирайся, а то опаздываешь уже, — раздражённо сверкнув выцветшими глазами, проговорила мать. По её тону чувствовалось, что она постепенно закипает. Понимая это, Зак не стал спорить и лишь продолжил искать кусочки дальше. Весь остаток завтрака они провели в молчании.

***

Сегодня Рэйчел не пришла. Зак просидел до самой полуночи, пока ждал её, но она всё не появлялась и не появлялась. Это несколько беспокоило его. Он думал, что она, должно быть, обиделась на него из-за вчерашнего отказа, и потому винил себя. Он ведь видел, как она расстроилась, когда отворачивался к стене. Её печальные голубые глаза, заглядывающие в самую душу, особенно хорошо врезались в память. Он вспоминал о них постоянно, где бы ни находился и что бы ни делал. И каждый раз корил себя за то, что не пошёл за ней. Он ведь мог тогда схватить её за руку, мог пойти за ней в зазеркалье, но он по какой-то причине этого не сделал. Если честно, Зак и сам не знал, почему. Возможно, он просто испугался, что Рэйчел не успеет затянуть его в зеркало. Или, быть может, боялся, что их увидит мать. А может, он и вовсе не был уверен, стоит ли ему вообще идти за Рэйчел. Но, в любом случае, тогда он отказал ей и теперь проклинал себя за это. Так и не дождавшись её, Зак в конце концов плюхнулся на кровать и с головой накрылся одеялом. За сегодняшний день он очень устал. В школе ему пришлось выслушивать нотации от учителя за опоздание, а когда он вернулся домой, то снова поругался с матерью. В общем, денёк у него выдался не из простых. Более того, после очередного скандала его не покидало странное предчувствие. Ему казалось, будто совсем скоро с ним должно произойти что-то плохое. И он почему-то был уверен, что это как-то связано с матерью. Уж больно странно она смотрела на него, когда во время ссоры отчитывала. Её бесцветные глаза необыкновенно блестели, и Заку тогда на мгновение даже показалось, что он видел в них огонёк безумия. Да и вела себя она сегодня не совсем так, как обычно. Была более агрессивной, раздражённой. Он понимал: это действие наркотиков. С каждым днём из-за них ей становилось только хуже. И почти всегда её зависимость сказывалась и на нём тоже. Когда мать чувствовала себя плохо во время ломки, она срывала усталость и злость на нём. Била его, оскорбляла, запирала в комнате и оставляла без еды. В последнее время подобные случаи участились, из-за чего Зак всё больше хотел сбежать из дома. Но он понимал, что просто не может расстаться с Рэйчел, и потому оставался жить в этом пекле. Однако теперь всё изменилось. Теперь у него появилась возможность сбежать, освободиться от этого Ада. По крайней мере, он на это надеялся. Тяжело вздохнув, Зак повернулся на другой бок. Одеяло съехало, и потому он смог увидеть зеркало, стоявшее напротив кровати. На его гладкой поверхности отражались комната, часть стены и окно, выходящее на двор. И ни единого намёка на присутствие Рэйчел. Осознавая это, Зак лишь грустно опустил взгляд и потеплее закутался в одеяло. Он скучал. Чёрт возьми, как же он по ней Скучал. Он не видел её всего один день, но уже без неё не мог. Ему хотелось снова увидеть её, услышать её голос, понять, что она на него не злится. Но больше всего он хотел, нет, мечтал о том, чтобы она забрала его к себе. Туда, где нет надоедливых взрослых. Туда, где не нужно искать еду на мусорке, отбиваться от бродячих собак и прятаться от полиции. Туда, где он мог бы жить счастливо вместе с ней. — Прости… — еле слышно прошептал Зак, и его шёпот отразился эхом от стен. — Прости меня, Рэйчел… Я такой дурак… Снова тяжко вздохнув, он закрыл глаза и поудобнее устроился на жёсткой подушке. На самом деле, спать так было неудобно, но он уже привык. Им не хватало денег на нормальное постельное бельё, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Зак уже настолько свыкся со своей неудобной кроватью, что засыпал на ней буквально за десять минут. Сегодняшний день тоже не стал исключением. Правда, когда он уже дремал, то до него долетели странные звуки из коридора. Но он, будучи сонным, не обратил на них внимание. А зря. Очень и очень зря.

***

Плохое предчувствие его не подвело. Утром всё было относительно спокойно. Зак как обычно проснулся, Позавтракал и как можно скорее ушёл из дома, чтобы не видеться с матерью. Ничего из ряда вон выходящего тогда не происходило. Единственное, когда он собирался, то заметил странности в её поведении. Она пристально на него смотрела, следила за каждым его движением, словно бы изучала. Ему это показалось подозрительным, но он не стал обращать внимание: понимал, что наркотики снова давали о себе знать. В конце концов, в последнее время она часто вела себя вот так… специфично. Смотрела в одну точку, не шевелясь, иногда дёргалась или резко вскрикивала. А в особенно тяжёлые дни она и вовсе рвала на себе волосы, истерила и металась по квартире. Он уже привык к подобным приступам и со временем даже научился их игнорировать. И сегодня он тоже не стал заострять на её необычном поведении внимание, лишь покрутил пальцем у виска и ушёл на улицу. Если бы он только знал, чем это всё в итоге закончится… Весь кошмар начался вечером, когда Зак вернулся домой. Мать с самого порога, будто ждала, готовилась к нападению, налетела на него. Её глаза безумно блестели, в них сверкал бешеный огонёк. Зак даже среагировать не успел, когда она на него набросилась. Из-за того, что всё произошло слишком неожиданно, он не смог защититься, и потому она повалила его на пол. Между ними завязалась драка. Зак отчаянно отбивался, пинался, бил её руками по спине и лицу. Тогда он ещё не знал, что побои — это не самое страшное, что приготовила для него сегодня мать. В тот момент он просто надеялся, что сможет отбиться от неё и запереться в комнате, как он всегда это делал. В конце концов, она уже не впервые нападала на него вот так, и каждый раз ему удавалось сбежать от неё, закрыться и спрятаться. Так было всегда. Всегда, но только не сегодня. Сегодня удача отвернулась от него. Зак понял это в тот момент, когда его облитое бензином тело вспыхнуло, словно зажжённая спичка. Он не помнил, что происходило потом. Не помнил, как смог потушить огонь, не помнил, как добрался до своей комнаты. Он пришёл в сознание лишь тогда, когда сидел у зеркала, обхватив себя руками, и надрывно рыдал. Всё тело болело, перед глазами плыло. Его всё ещё мелко трясло, не то от страха, не то от злости, не то от отчаяния. Мысли в голове путались, но одна всё-таки выделялась ярким пятном. Рэйчел. Ему нужна Рэйчел. Сейчас она — его спасение. Единственный человек, который может вытащить его отсюда. Вот только у него совсем не было сил на то, чтобы позвать её. Всё, что он мог, — это сидеть на полу и рыдать, обхватив плечи руками. Сейчас он был полностью беспомощен и бессилен, и потому чувствовал себя жалким и ничтожным. Он не мог ничего. Ни попросить о помощи, ни защитить себя сам. Зак не знал, что случилось с матерью, но был почти уверен, что рано или поздно она всё равно придёт. Придёт, чтобы добить его. И тогда он уже ничего не сможет ей сделать, просто потому что он — ничтожен. Сейчас он — всего лишь сгоревший кусок мяса и ничего более. Он ни на что не способен. «Наверное, я так и умру… — пронеслось в голове у Зака, когда он, окончательно обессилев, рухнул на пыльный пол. — Прямо в этой чёртовой комнате, лёжа на этом чёртовом полу…» Он медленно закрыл глаза, опустил плечи. Руки совсем ослабли и безжизненно рухнули на пол рядом с ним. Он чувствовал, как силы постепенно покидали его. Чувствовал, как замедлялось сердце, как дыхание становилось тише, как слёзы переставали течь по обгоревшим щекам. И совсем ничего не мог с этим сделать. Раньше он боролся, буквально вырывал жизнь из лап судьбы, но теперь него просто не осталось на это сил. Даже огонёк надежды в виде Рэйчел полностью погас. Зак понимал, что она скорее всего уже не придёт к нему. А даже если и придёт, то будет уже слишком поздно. Он к тому времени просто умрёт. — Зак! Хватайся, Зак! Знакомый девичий голос слышался словно сквозь толщу воды, но Зак всё равно смог узнать его. Рэйчел. Она всё-таки пришла к нему. И снова в тот момент, когда он нуждался в помощи и поддержке. Действительно как маленький ангелок, который его охранял. — Ну же, скорее! У нас мало времени! На этот раз голос прозвучал настойчивее, и потому Зак чуть приоткрыл глаза. Картинка по-прежнему расплывалась, но даже так он смог различить знакомый силуэт. Рэйчел стояла вплотную к стеклу, прижимаясь к нему маленькими ладошками, и продолжала торопливо что-то говорить. Правда, Зак уже не мог разобрать, что именно. Но это уже было и неважно. Чуть приподнявшись, он протянул обгоревшую руку к зеркалу, и на этот раз их ладони наконец встретились. Рэйчел всё-таки успела.