Reminiscence

      Лунный свет отразился в серебристой стали, когда Харада со взмахом опустил копье, разрезав ночной воздух, благоухающий травой и дождём. Земля под ногами мужчины была окроплена горячей темной кровью.       Расэцу пошатнулся. Его руки были подняты к перерезанному горлу, но Саноске не дал ему времени, чтобы исцелиться. Он нанёс последний смертельный удар прямо в грудь, отчего расэцу захрипел и упал на пыльную дорогу.       Харада вскинул голову, прохладный ночной ветер ласкал бледное лицо и винно-алые волосы. Губы скривились в улыбке, когда он сжал пальцами древко копья и слегка раздраженно вздохнул.       — Честно говоря, я ожидал большего, — в его голосе звучал лишь намек на разочарование.       — Могу помочь тебе с этим, — донесся в ответ голос, которого он не ожидал услышать, хотя, вероятно, должен был.       Саноске уже знал, кого увидит, еще до того, как его золотисто-янтарный взгляд встретит лиловые глаза высокого мужчины с длинными темно-синими волосами, затянутыми в высокий хвост. Как обычно, на его загорелом лице красовалась дерзкая ухмылка; одна рука крепко сжимала неизменный револьвер, а другая лениво покоилась на бедре.       — Давно не виделись, Харада, — иронично усмехнулся он, целясь в голову бывшему Синсэнгуми, который слишком поздно поднял свое оружие.       Раздался выстрел, и глаза Харады на долю секунды расширились, когда он почувствовал прилив воздуха к своей щеке. Обернувшись, чтобы проследить траекторию пули, он увидел расэцу, замершего позади него с поднятым над головой мечом и искаженным от шока лицом; кровь текла из небольшого отверстия прямо между его бровями.       Саноске усмехнулся, оборачиваясь к демону, когда тело расэцу с глухим звуком ударилось о землю, на этот раз совершенно точно — безжизненное.       — Ширануи, похоже, и на этот раз я не смогу отплатить тебе за Коуфу.       — Отплатить? Мне? — хмыкнул демон в ответ. — Слишком громко сказано для жалкого человека. Уж я-то никогда не буду в таком отчаянии.       Опустив оружие и не сводя испытующего взгляда с человека, который так сильно напоминал ему давно ушедшего из жизни приятеля, Ширануи внезапно исчез только для того, чтобы снова появиться за спиной Харады. Загорелые мускулистые руки обвились вокруг талии бывшего Синсэнгуми, а губы прижались к мягкой коже на изгибе шеи.       — Хотя... Кое-что особенное, даже такое жалкое существо, как ты, сможешь сделать для меня, — прошептал он, нагоняя дрожь по всему телу Харады от затылка до сгибов колен.       От нахлынувших ощущений, Сано едва успел подавить вздох. Парень должен был догадаться, что этот высокомерный ублюдок не стал бы ошиваться вокруг него без причины. Ведь... это было не в первый раз.       — Ты выслеживал меня лишь для этого? — только и смог спросить Сано, ведь, имея дело с Ширануи, он усвоил урок — борьба с ним не приведет его ни к чему хорошему. По правде сказать, он и не чувствовал какую-то особую потребность бороться. Особенно сейчас, когда рычащий смех Ширануи, казалось, проник под его кожу, тихо вибрируя, заставляя застыть в оцепенении.       — Ну, это, по крайней мере, единственное, в чем ты хорош. Или, во всяком случае, не слишком бесполезен.       Предполагаемое фырканье, за которым последовало одно из его обычных остроумных выражений, было потеряно в порыве желания, которое захлестнуло Хараду, когда мозолистые пальцы проникли в штаны его новой западной униформы и сомкнулись вокруг его затвердевшей плоти. Мужчине неплохо было бы найти опору, чтобы удержаться на ногах, пока демон умело работал рукой между его бедрами, а влажный язык скользил по чувствительной коже за ухом. Черт возьми, демон прекрасно знал, обо всех его эрогенных зонах. У Сано перехватило дыхание, ноги предательски онемели, однако они стояли посреди протоптанной дороги, чтобы мужчина мог дотянуться до дурацкого дерева и опереться о него.       Словно прочитав его мысли, Ширануи потянулся свободной рукой к копью и вонзил его лезвие в мягкую землю перед Сано, чтобы он мог держаться за него. Харада тут же схватился за него и выдохнул с благодарностью, потому что его колени подогнулись, и в следующий момент сладостная пытка прекратилась. Лишь едва слышно он издал стон недовольства. Это было слишком унизительно. Неприемлемо. Сано всегда считал себя недостойным настоящего воина.       И все же, он не мог не желать большего. С Ширануи Кё так было всегда. И Харада Саноске ненавидел его за это. Ненавидел, как он медленно, дразняще водил руками по бедрам, оставляя тело доступным для свежего ночного бриза. Ненавидел, как мозолистые пальцы, скользкие от его собственной смазки, скользили внутри него, в то время как давление на спину заставляло его наклоняться — слишком низко и пошло, — сжимая копье так крепко, что костяшки пальцев белели. Ненавидел беспощадность, с которой Ширануи завладевал им одним быстрым движением, заставляя его вскрикивать от удовольствия и боли.       И ненавидел себя за то, что любил все это.