Наставление молодых демонов

Мир безумный мечется, томится Жаждет войн, распутничает, врет. Заново для каждого родится, Заново для каждого умрет… Ну а мы в эфире обитаем, Мы во льду астральной тишины Юности и старости не знаем, Возраста и пола лишены… — Правда ведь, красиво? — спросил Хельги, окончив декламацию. — Недурс-с-ственно, — согласился гость. Необычный для этого мира вид его совершенно мерк перед единственным предметом облачения — ярко-оранжевой набедренной повязкой, по которой рассыпались изумрудные и сиреневые огурцы. Почему-то при их созерцании накатывали сомнения не в душевном здравии носителя, а в благополучии собственной психики. — Сам с-с-сочинил? — Нет. В мире брата записал, когда там гостил. Понравилось потому что. Сначала мне казалось, что насчет пола ерунда какая-то, вон хоть Зевеса возьми… А теперь думаю, что вполне уместно и придает, знаешь, возвышенного такого трагизма. Я тут вычитал, это гипербола называется. — Знания — это хорош-шо, — одобрил бог. В действительности Кукулькан был таким же демоном, но вовремя обзавелся множеством почитателей, потому что не отвекался постоянно на спасение мира. Правда, в итоге его пришлось спасать самого, зато уж после никто из верующих не сомневался в его божественном величии. В чужом мире бог деликатно сменил змеиный облик, в котором не поместился бы в комнате, на антропоморфный и даже в любимом размере не остался — был выше хозяина всего-то на голову. — Заглянул бы и ко мне как-нибудь в гос-с-сти, поссмотрел, как всё переменилос-с-сь. Я бы парочку зс-с-накомых приглас-с-сил, пос-с-сидели… Конечно же, снова деликатность не позволила Кукулькану добавить, что зарвавшимся божкам, вздумавшим соперничать за души подданных, не помешает увидеть, кого он может безбоязненно призывать и с кем вот так запросто беседовать. Змей давненько уже понял, что за свою сущность он может не беспокоиться. — Ты же знаешь, — пробурчал Хельги, — как у меня с ориентацией в астрале. Аж тошно порой… Вызывали тут меня как-то, случайно вышло, ребятам помощь нужна была, в родные миры отправить. Главное, мне бы и трудиться-то не пришлось, там дух такой есть вместе со своим артефактом — сам бы перенес! А с меня толку оказалось меньше, чем с лягушки на драккаре. Вроде и упрекнуть себя особо не в чем, там Силы Судьбы вмешались, новые игрушки себе, видите ли, нашли, они бы так и так по-своему повернули. Но всё равно бесит! — Прос-с-сти, Хельги, если раз-с-строил, — Кукулькан неловко завозился в жалобно скрипнувшем кресле. — С-стихи и впрямь хорош-ши, даже со строчкой про пол. Нет, можно, конечно, и лишитьс-с-ся, если охота. Но зачем? — Понятия не имею. — А уж-ш-ш в юнос-с-сти, — бог мечтательно закатил змеиные глаза, — когда каждая хорошенькая с-смертная девиц-с-са кажется совершенс-с-ством… — Тогда Зевес, выходит, за тысячи лет не повзрослел. От него хоть такое не получается, как от моего папеньки. Того гляди, тоже силы не рассчитаешь, а потом кто-то, как я, мучиться будет, или появится какая-нибудь могущественная тварь, начнет всех без разбору жрать, еще нам же потом убивать придется. А потом узнаешь, откуда она взялась, такие штуки всегда всплывают… — демон-убийца аж побледнел от нарисованного воображением кошмара. — Лучше уж Балдур! И осекся, поняв, что выболтал свою великую и тщательнее всего, особенно от близких, сберегаемую тайну — о целых двух визитах к колдуну за толчеными хвостами пустынных ящериц. И о третьем в ближайшей перспективе, потому что Балдур и сущность девы корриган еще не достигли полного взаимопонимания. — Это я в шутку, конечно, не думай ничего такого, — заверил он Кукулькана и сам понял, как глупо это прозвучало. — Ш-ш-што такого? — удивился тот. — Понравилс-ся смертный юнош-ш-ша? Тоже бывает, хоть и реже. Опыта наберешьс-с-ся, раз уж так пугают мыс-с-сли о с-собственном потомс-с-стве. — Опыт… короче, был, да, — перестал вилять Хельги, поняв, что все равно бесполезно. — Ты только никому не говори, ладно? — Я еще не выжил из ума, чтобы намеренно злить убийц-с-с-су. Потому, если б ты уже не попробовал, я бы тебе не с-ссказал. Нас-счет А-с-страла. Ссловами этого не объяс-с-снишь, но я бы мог попробовать показ-с-сать, как себя там чувс-сствовать немного уверенней. — Ты о чем, Кукулькан? — Об Асс-страле, я же сказ-с-сал. Если мы прос-с-сто уйдем туда вдвоем, ты так ничего и не поймеш-шь. Надо с-соединить телес-с-с-ные оболочки. Я не мог раньше такое предлагать, не зная, как ты к этому относ-с-сишься, то есссть, мне каз-с-салось, что я хорош-шо это знаю… — А я вот не знаю, с чего ты теперь решил, будто отношусь прекрасно. У Балдура хоть чувства… Ты всерьез хочешь сказать, что я лучше пойму Астрал, если буду тебя в нем… того? Там даже материального тела нету. — Это и к лучшему, — возразил Кукулькан. — Я и так с-себе кажус-с-сь с-совратителем детиш-ш-ек из-за того, что начинать придет-с-с-ся з-сдесь. И знаешь, будет намного лучш-ше, если я буду… ну, ты понял. «Да что ж это такое! — мысленно возопил несчастный демон-убийца. — Опять предлагают так, что отказаться невозможно — вдруг и впрямь выйдет что-то путное. А если Кукулькан всё наврал, чтобы к моей заднице так подобраться, пусть на себя пеняет, я ж его… нет, не поглощу, конечно, но надолго запомнит!» Во время целых двух свиданий Балдура, а уж тем более, Балдура с подселенной сущностью вполне устраивало, что им обладал Хельги, а Хельги даже в голову не приходило попробовать по-другому. Хоть и было немного любопытно, какое-такое колдун находит в этом удовольствие, а ведь находит, и еще как! Ну, с девой корриган-то все понятно. Демон скривился и напомнил себе, что речь о любопытстве совсем иного рода. Так, а что это змей говорил про «здесь»? Прямо в квартире, куда могут в любой момент явиться Меридит или Энка, с ним ложиться? — Ни за что! — выпалил Хельги. — Только не здесь! — Идем ко мне, — покладисто согласился Кукулькан. Дорогу в родной мир он отыскал так быстро и ловко, что зависть почти примирила Хельги с тем, на что он соглашался. Вряд ли это окажется тошнотворней, чем питаться сущностями. Чертоги Кукулькан себе отгрохал воистину божественные Для подданных, конечно, это был храм со всем положенным убранством и жертвенным алтарем, а во внутренних покоях оказалось почти уютно, несмотря на избыток, на взгляд Хельги, золота, аметистовых и хрустальных колонн, рубиновых светильников и драгоценного шитья на балдахине кровати. В длину и ширину квадратное ложе простерлось на восемь, как минимум, спригганских ростов. Хорошо, хоть Кукулькан не увеличился и по-прежнему был всего-то на голову выше гостя, которого без лишних церемоний тащил на перину. — Но-но! — возмутился демон, хлопнув радушного хозяина по руке. — Раздеваться не буду, я сюда не нежиться пришел! — Как хочеш-шь… Чтобы вернуться обратно в целых штанах, их всё-таки пришлось немного стянуть. Хельги сцепил зубы и уткнулся лицом в перину. — Так не пойдет, — прошелестел Кукулькан, развернул его на бок, спиной к себе и ухватился шершавой ладонью за мужское достоинство, у которого предстоящее не вызывало ни малейшего энтузиазма. — Зачем тебе? — слабо брыкнулся Хельги, чувствуя, что ловкая рука бога-змея быстро добивается своего. — Там поймеш-ш-ь. — Между ягодиц уперлось твердое и скользкое. — Не сжимайс-ся. Организм у тебя сс-пригганский, изменчивый, если с-с-сам не будешь ждать боли, ее и не будет. «Потерплю до Астрала», — сердито подумал демон-убийца. Больно действительно не было, только странное ощущение, будто вот-вот собрался облегчиться, а оно вдруг застряло, разбухло, расперло и полезло обратно. Кукулькан осторожно пробивался всё глубже, потом остановился и больше не двигался, пока его рука не вынудила плоть Хельги снова отвердеть. — Вот теперь — пошш-ли, — шепнул змей Хельги и резко толкнулся внутри него. Сказать, кто Кукулькан таков есть, демон уже не успел: в Астрале с помощью голосовых связок не разговаривают. Размерами бог сильно уступал Хельги, но совсем уж карликом по сравнению с ним не казался, да и потоки силы очень даже чувствовались. И одна из нитей, точнее, длинное размазанное облако пульсировало внутри того переплетения, из которого состояло астральное тело демона-убийцы. И не просто находилось там: пульсации вполне успешно передавались окружающим потокам, отчего внутри искрило на всем протяжении чужого облака. Это походило на щекотку в материальном теле и что-то еще — непривычное, но совсем не плохое. Мало того, одна из частей тела казалось не то чтобы переполненной энергией больше прочих — она состояла из какой-то другой энергии. К тому, что в Астрале его конечности теряются в невообразимой дали, Хельги давно привык. Но не к тому, что мужской член, который он никогда у себя специально не разыскивал, уходит вдаль почти до горизонта, или как это здесь называется, и выпускает из себя в бесконечность целых две нити. Эти нити тоже светились по-другому, куда ярче, и без труда выделялись в скоплении остальных. И они только что на что-то наткнулись: сперва обожгло, но прежде чем Хельги отдернул их, они поглотили пламя, на миг вспыхнув ярче, и пламя потекло вспять, к Хельги. С собой оно несло всего-навсего тепло. «Я дотянулся до мира! — осенило демона. — До огненной завесы!» «И даже преодолел ее, — отозвалась посторонняя мысль. — Попытайся понять, знакомый мир или нет». «Это как? Издеваешься? — возмутился Хельги, и вдруг понял, что Кукулькан имеет в виду. — Постой… или это мой родной мир, или я вообще не понимаю, чем они друг от друга отличаются!» «Всё ты правильно понял. Ты уловил энергию своего мира через завесу. Попытайся отыскать другой мир». Хельги послушался и распустил ту самую, хорошо различимую издалека пару нитей в разные стороны. И вскоре снова ощутил обжигающий укол, который после преодоления завесы между мирами привычным образом казался сущим пустяком. «Нашел? Как, по-твоему, можно их перепутать?» «Нельзя. Второй мне не знаком». «Еще бы — миров все-таки бесконечное множество». «Это что получается — для поиска надо по Астралу хером шариться, когда тебя…» «Фу, как грубо, — оскорбился Кукулькан, упомянутая часть которого продолжала пульсировать внутри. — Ты же понятия не имел, что такое высокоэнергетическое, или возбужденное состояние. И как тут было тебя научить переводить в него отдельные потоки? Только сделать так, чтобы при входе в Астрал некоторые перешли сами собой. Возбужденные нити гораздо чувствительнее, ты сам только что убедился». «Ты мог бы мне просто посоветовать подрочить перед тем, как идти в Астрал». «Мне не пришло это в голову. Я уже не мальчишка заниматься такими вещами, мне женщину подыскать не трудно. А теперь коснись высокоэнергетического потока обычным. Или, если тебе так понятнее, подрочи себе». Хельги сдержал первое пришедшее на ум пожелание и дернул правой рукой. Каково ему было, вы можете представить, если вообразите великана, ухватившегося кулачищем за тонюсенькую паутинку. Чужое вытянутое облако силы внутри сделалось короче и словно бы гуще. Это растревожило родные нити, и если кто мог бы наблюдать за ними со стороны, увидел бы слепящие разноцветные разряды, пронизывающие нижнюю часть демонического туловища один за другим. Зато Хельги понял, что сделал с частью себя Кукулькан, и смог это повторить, а то уж слишком мужское достоинство в небывалых поисках истончилось и вытянулось вперед. Дело сразу пошло гораздо лучше. Хельги почувствовал, как вибрации медленно передаются кисти руки — примерно как нагревается постепенно ложка, когда ее черпало касается бока котелка с горячей похлебкой. И так, пока нить из среднего пальца не сделалась такой же яркой, как первые две — из другого места. С ее помощью тоже удалось нащупать родной мир, а потом еще один, ни на тот, ни на другой не похожий. «Не увлекайся, — забеспокоился Кукулькан. — Запутаешься с непривычки». Хельги вспомнил, как запутался в обыкновенных нитях, которые нацеплял к чему попало, и поиски тут же прекратил. Судя по сиянию, в возбужденное это самое состояние уже пришла вся правая кисть. Демон сплел с ее пальцами пальцы левой и сумел заставить высокоэнергетическую нить тянуться по выбору, из указательного пальца. «И что дальше? Как это делать в любой момент, не заботясь о том, чтобы в материальном мире сначала встало как следует?» «Научишься», — уклончиво отозвался змей, и Хельги решил для себя, что шиш дождется хитроумный бог еще одного урока. И тут после очередного разряда внутри из пупка выстрелила прямо-таки слепящая нить — это еще возбужденное состояние или уже перевозбужденное? Хельги прислушался к себе и уже сам сформировал такую же из искр, которые вызвало мельтешение кукульканова астрального орудия. Она была не ярче уже созданных им, но ведь была! Теперь из левой ладони — получилось! И мир быстренько нащупало, только Хельги запоминать его не стал, вняв предостережению. В другой раз. И, когда он уже почти сообразил, как это скопище искр вызвать у себя внутри самостоятельно, Кукулькан взмолился: «Давай, вернемся! Не могу больше, уж очень ты силен». «Ну, давай, возвращай…» Вместе с ощущением собственного материального тела на перине Хельги ощутил и другое: как резво и неутомимо орудует у него в заднице кукульканова плоть, а его материальный член обвивает и сжимает тонкими кольцами конец змеиного хвоста, и это приводит в такое перевозбужденное состояние, что ничего предпринять невозможно, пока не… И тут выстрелило — теплыми брызгами и искрами в глазах, ярче самых высокоэнергетических нитей. — Обессилел, говоришь? — накинулся Хельги на бога, придя в себя. — Простого телесного удовольствия упускать не захотелось? Кукулькан в антропоморфном облике блаженно растянулся на кровати, и вид имел самый невинный — где хвост? Какой хвост? Точно говорю, показалось от переутомления! — Ты пос-с-старался и многого досс-стиг за один урок. И тоже за-с-с-служил немного приятного. — Я тебе, конечно, благодарен, но дальше эту премудрость буду осваивать самоучкой. — У тебя получит-с-с-ся, — кивнул Кукулькан. — С-суть ты уловил. И не надо на меня с-с-смотреть, как непорочная дева, которой подлили вина в компот и лишили непорочнос-с-сти Ты хоть понимаеш-ш-шь, с-сколько женщин народа ица мне придет-с-с-ся ос-счастливить, чтобы ис-с-стратить вс-сю энергию, что мне кое-куда из тебя влилас-с-сь за время на-ш-шего з-с-санятия?