Нестандартные решения проблем с нервной системой

Если честно, то своему промежуточному первому месту Андрей был не рад. Сильно. В общем, у него ходили ходуном руки и хотелось залезть куда-нибудь на дерево и поорать. А потом забиться в угол и стать маленьким, незаметным и не ответственным вообще ни за что. Как всегда. С недавних пор решение проблемы пришло само собой — Петя буквально брал его за шкирку, толкал на кровать и вкрадчиво объяснял ему, как он неправ, как он заебал со своей гиперотоветственностью личералли за всё в этом мире, включая грозу и солнечные затмения, и если он не прекратит — получит по заднице. И иногда таки получал. Несильно, но так… в общем, это работало. Обычно при воспоминании об этом хотелось немедленно удалиться в душ в одиночестве на некоторое время, но сейчас не действовало. Ну какое тут возбуждение, кроме нервного… На той стороне связи отозвались практически сразу.  — Петь… мне это… страшно, в общем, — промямлил он в трубку, краснея. Ему даже Пете было сложно вот так открыто признаться в своём страхе, в своей усталости, в… слабости. Петя уже сотню раз говорил ему, что иногда надо расслабиться и не бросаться грудью на любую попавшуюся на пути амбразуру, но Андрей подозревал, что тут и психотерапия оказалась бы бессильна. Слишком глубоко это въелось. Петя хмыкнул.  — Если я просто скажу тебе «не бойся» — это ведь не сработает? — уточнил он. Андрей помотал головой, не сразу спохватившись, что звонок не по видео.  — Нет. Иначе бы я… ну, в общем… Короче, почему я вообще поехал сюда, когда ты дома сидишь? Как я вообще куда-то без тебя? Звучало смешно и жалко. Взрослый парень, чемпион мира среди юниоров. Серьёзный топовый спортсмен — и вдруг нюни распускает, плачется, что его за ручку надо водить, вот сейчас ему и… Но Петя, как всегда, Андрея удивил.  — Слушай, есть идея. Как ты отнесёшься к тому, что для тебя это, ну… сделает кто-то другой? Андрей порадовался, что не хлебнул сейчас воды, хотя посматривал на бутылку — в горле пересохло.  — И кто? Кирилл Анатольевич, что ли? Прям возьмёт ремень — и по жопе! Петя на том конце связи заржал как оглашенный, и Андрей тоже разразился нервным хихиканьем.  — Вообще я имел в виду не тренеров.  — Извини, искать в условиях ковида БДСМ-клуб как-то не тянет. «Нашёл время выёбываться!». Он почти до крови закусил губу. Петя предлагал рабочий вариант, и если предлагал его он, то это… ну, наверное, не было изменой? Или, по крайней мере, Петю это волновало меньше, чем нервы Андрея.  — Я сейчас возьму и позвоню Женьке. И скажу ему, что если не он тебя, то федра вас всех за то, что вы обломаете им российский пьедестал, на который они облизываются. Вот тут Андрей подавился уже даже воздухом.  — Петь… как тебе сказать… Он вообще-то мой прямой соперник в борьбе за олимпийские квоты. Ему только на руку то, что я выйду на старт в виде холодца.  — Если вы обломаете федре триумф, холодец сварят из вас всех. И вообще — я предложу, а он вообще, может, нахер меня пошлёт.  — Ну ок, — неохотно согласился Андрей. Не то чтобы им было куда выпадать из шкафа — многие подозревали, они не сильно палились, но всё же. Старшие хранили надменный питерский игнор, ровесники просто спокойно общались. Но чтоб вот так…  — Андрюш, — голос Пети стал внезапно смертельно серьёзным. — Если тебе не норм — откажись. Или если станет не норм — тоже. Помнишь наш уговор?  — Да. Петя долго вдалбливал ему в голову основные принципы концепции БДСМ. И если безопасность была на плечах Пети, с добровольностью они тоже определились, то вот с разумным пониманием собственных границ у Андрея было местами не очень. Или не местами. Или очень не очень. В общем, херовато — но уже получше, чем в самом начале.  — Окей. Тогда… я сейчас звоню Женьке. Если согласится — заглянет к тебе. А ты выпей чаю и постарайся хоть немного отдохнуть, хорошо?  — Окей. В динамиках звякнуло. Связь отключилась. Отдохнёшь тут, как же! Андрей пролил трясущимися на нервах руками чай прямо себе на живот и выразился так, что его фанаты, должно быть, встали бы в ступор, что такой милый няшный мальчик знает такие слова. Ещё и не такие знает! И вообще, ему восемнадцать, и он много чего ещё знает! И всё сде… Кружку хотелось бросить об стену, а потом упасть на кровать, зажав уши руками, хотя сам ведь знал — от мерзкого внутреннего голоса никуда не деться. Так и будет бубнить, хули он тут жуёт сопли, когда на его месте любой одиночник бы не отказался постоять. Ну и это… наверное, реально было хорошее место, но очень хотелось забиться под пьедестал. Хотя бы метафорически. А потом с наслаждением погнобить себя за то, что всё провалил. Ну он и так прова… В дверь постучали. Кажется, даже ручка тряслась под его рукой, когда он открывал дверь, ожидая увидеть на пороге кого угодно, от Кирилла Анатольевича до синего хаги-ваги. Реальность превзошла даже синего хаги-ваги. То есть, он предполагал, что Женька вдруг может согласиться (а он и стоял тут на пороге с лицом, поровну отражавшем решимость и неуверенность), но что здесь делал Марк — Андрей вообще просечь не мог, особенно сейчас.  — Ну… мы зайдём, да? — поинтересовался Женька, и голос его казался ещё более сиплым, чем обычно.  — Ну заходите, раз пришли, — буркнул Андрей, давя в себе желание послать их лесом. В конце концов, Петя старался, а он тут… Женька решительно отстранил его от двери, протискиваясь в комнату, вслед за ним юркнул и Марк — подозрительно задумчивый. Вечер начинал становиться томным.  — Ну, хм… — Андрей прокашлялся, — я примерно представляю себе, зачем тут может быть Женька. Но зачем тут ты? — он безнадёжно зыркнул глазами на Марка, но тот остался невозмутим.  — Вообще я тут живу, — хмыкнул Марк. — Я понимаю, что у тебя это, видимо, вылетело из головы, учитывая сложившиеся обстоятельства… Андрей облизнул мгновенно пересохшие губы.  — В общем, дело было так, — вздохнул Женька, без приглашения оседая в изножье кровати. — Мне Петя позвонил. И коротко расписал перспективы. Либо я с тобой… ну, это, разговариваю вместо него, либо с нами всеми разговаривает федра. И там доминировать будут над нами всеми. И нам это не понравится. Ну и добавил очень прочувственно и громко: «Жень, Христа ради, помоги, а то он себя сожрёт, а я буду носить ему апельсинки в клинику неврозов!».  — Ну а я про Христа услышал, — немного неловко усмехнулся Марк. — Ну и решил, что раз в нашей команде по спасению мира я занимаю роль штатного Христа, то должен узнать, какого хера меня поминают всуе. Женька долго отпирался, мол, личное дело государственной важности, но я упирал на вторую часть, ну… в общем, мне интересно поучаствовать. Происходящее отчётливо начало отдавать бэдтрипом.  — Мы сейчас серьёзно обсуждаем то, что вы двое собираетесь устроить мне БДСМ-сессию? — Андрей нервно хихикнул. — У вас хоть какой-то опыт есть?  — Ну… — Женя замялся. — Я гуглил. Интересно было с точки зрения анатомии. Андрей перевёл взгляд на Марка.  — Ну… я читал, — чуть стушевался он.  — Что именно? — спросил Андрей, смутно подозревая, что ответ ему может не понравиться.  — Маркиза де Сада… — высокий голос Марка на мгновение сорвался почти на фальцет, нервный и неловкий.  — А что-нибудь нормальное ты почитать мог? Какого хера вы вообще тогда согласились? Два теоретика, мать вашу, экспериментаторы, блядь, недоделанные! Да вы… Прошедшая было дрожь вернулась с удвоенной силой, он почти кричал. Щёки горели от злости и почему-то обиды и бессилия — потому что теперь ему ещё придётся взвалить на себя объяснения, почему эти двое глубоко неправы, решив проводить прикола ради уникальные опыты над людьми…  — Спокойно! — как ни странно, первым инициативу проявил Женька. Единственное слово прозвучало даже не особо громко, но увесисто, а уж дополнение в качестве рук, стиснувших его предплечья… Словом… Марк подошёл ближе, осторожно обнимая со спины.  — Андрей… Андрюш, чего ты? — Марк, напротив, почти шептал ему на ухо. — Не нравится — не будем, ты только успокойся, окей? Андрей попробовал дёрнуться — хватка обоих, как по команде, ослабла, но, вопреки всему, он внезапно понял, что высвобождаться не хочет. Это оказалось удивительно хорошо — твёрдый голос и сильная хватка Женьки, ласковый тон и мягкие объятия Марка. И он откинул голову тому на плечо, чувствуя, как щекотно дышат в шею.  — Ну что, попробуем? — осведомился Женька почти деловито и внезапно улыбнулся. А Андрей — кивнул и прикрыл глаза, чувствуя, как его осторожно, но твёрдо тянут на кровать. Что будет — он не знал, и знать, наверное, заранее не хотел. Петя дал ему карт-бланш и заранее — индульгенцию. Что бы ни помогло — всё годится. Твёрдая ладонь Женьки легла на затылок, чуть сдавила, заставляя наклониться.  — Ложись. И не дёргайся куда-то бежать.  — И ни о чем не думай, окей? — добавил Марк, осторожно касаясь его плеч, едва ощутимо их разминая. — Ну кроме… а какое у нас стоп-слово? Повисла секундная пауза, прежде чем Андрей тихо бормотнул себе под нос.  — Что-что?  — Я говорю — «Лакерник». Это стоп-слово. За спиной Марк прыснул, с трудом, кажется, сдерживая хохот.  — Креативный ты наш! — наконец выдавил он. Женька ухмылялся, кусая губы.  — Ваш? — зачем-то переспросил Андрей.  — Наш, наш, — кивнул Женька и резко толкнул его на кровать, так, что Андрей упал ничком в подушку, поглотившую удивлённый вздох.  — Сказал же — ложись, — раздался строгий голос Женьки.  — Кажется, он опять вздумал дёргаться, — задумчиво протянул Марк. — Погоди, у меня тут где-то шарф был… Не услышав заветного имени вице-президента ИСУ, он и вправду поднялся, шебурша чем-то в чемодане. Андрей попытался было подняться и взглянуть, но ладонь Женьки с неожиданной стальной силой опустилась ему на лопатки.  — Лежи. Будешь дёргаться — мы не то что тебе руки свяжем, мы шибари тебе устроим. Я зачёт по анатомии сдал на днях, не волнуйся, ничего не отвисишь. Андрей не успел понять, радуется или ужасается этой перспективе — Женька внезапно свёл его руки за спиной — с силой, не вырваться, если прям сильно не пытаться. Поверх легли прохладные ладони Марка — и колючий шарф.  — Не затягивай узел так сильно — пережмёшь кровеносные сосуды, — наставлял Женька. — И вообще, что это за бантик?  — Это арт-объект! — гордо поправил его Марк.  — Ну и зачем?  — Простите, — глухо отозвался Андрей, — я вам не мешаю? И чуть не задохнулся от того, как резким рывком натянули шарф — плечи тут же заныли.  — Кажется, мы не разрешали тебе говорить, — какими-то почти кошачьими интонациями отозвался Марк. Женька дополнил слова действиями, резко, почти грубо уткнув Андрея обратно в подушку.  — Молчи. И не дёргайся.  — А если… — Андрей таки ухитрился повернуть голову, сбрасывая чужую руку, — если шарф порвётся? Или, — его пронзила холодящая догадка, — сюда кто-то войдёт, или Кирилл Анатольевич постучится? Или…  — Да во имя бога и дьявола, помолчи уже! — теперь вспылил уже Марк, запуская ладонь ему в волосы, потянув на себя, чтобы заглянуть в глаза. — Хорош напрягаться. Мы никого сюда не пустим. А шарфов у меня дома хоть жопой жуй!  — Серьёзно, мы никого не пустим. Абонент временно недоступен. Лежи. Андрей честно постарался послушаться, но всё тело содрогалось от нервной дрожи, кажется, каждая мышца была… нет, не забита. Просто сведена, и никак не от тренировок. Это было странное сочетание напряжённости — и слабости, которую он очень чётко ощутил. Идиотская ситуация. Он лежит связанным в гостиничном номере на своём дебютном главном старте, и над ним проводят эксперименты его соратники, по совместительству — главные конкуренты.  — Между прочим, нам велено применить к тебе санкции, если не послушаешься, — невозмутимо заметил Женька. — Так что если сейчас же не ляжешь нормально, а не в виде ломаной кракозябры — получишь. Марк поглаживал его плечи в тщетной попытке размять напряжённые мускулы — они были как камень.  — Что ж, — констатировал факт Женька, — он не слушается. Марк, подержи ему руки.  — Окей. Андрей, хоть и не видел их, различал по движению, по прикосновениям. Марк касался мягче, Женька — увереннее. Руки Марка сжимались на шарфе чисто символически — так казалось, пока Андрей не попытался дёрнуться. Мгновенно расслабленные ладони напряглись, одна из них скользнула, неумолимо придавливая к кровати. И в этот момент Женька резко стащил с него треники. Кажется — прямо вместе с трусами. Андрей подавился воздухом и задёргался — тщетно, его держали в четыре руки.  — Лежи смирно! — в голосе Женьки прорезалось недовольство. — Марк, держи его. Ягодицы ожгло ударом раскрытой ладони. Андрей замычал в подушку и выгнулся. Больно почти не было, скорее — неожиданно.  — Лежи спокойно, Андрюш, — голос Марка был ласковым, сочувствующим. — Чем скорее ты расслабишься — тем для тебя лучше. Второй хлёсткий шлепок. Бил Женька не особо умело, но явно знал, куда — низ ягодиц, начало бёдер, самое чувствительное. Кожа горела даже просто от ладони. Третий. Андрей дёргался уже непроизвольно, чувствуя, как волос коснулось дыхание Марка.  — Тише, — шептал он, — тише. Не думай ни о чём. Расслабься. Всё будет хорошо, всё закончится замечательно. Не надо сейчас бежать. Просто лежи. Не думай. Лежи… Сквозь пелену слёз, проступивших, наверное, удара после седьмого, Андрей в любом случае ничего бы не заметил, даже если бы подушка не ограничивала обзор до нуля градусов. Зато само тело, казалось, обрело обострённую чувствительность: не такие уж, в сущности, болезненные шлепки обжигали задницу, будто её пороли всерьёз, а короткий, ласковый поцелуй Марка в шею заставил коротко всхлипнуть в подушку и размякнуть на мгновение. Марк это, кажется, понял — не отстранился, целовал ещё и ещё. Забрался рукой под футболку, провёл рукой вдоль позвоночника, вызывая щекотные мурашки — и это было… приятно. Настолько, что Андрей испугался сам себя. По телу разлилось новое, совершенно другое напряжение, стыдное — и сладкое, но начинающие доминанты, кажется, не сразу это просекли.  — Лежи! — свистяще и свирепо прошипел Женька, снова ударяя по наверняка уже покрасневшей заднице.  — Сядь ему на ноги, — посоветовал Марк, на секунду отрываясь от Андреевой шеи, по которой уже вовсю бегали не то что мурашки — небольшие термиты. Раздался шорох одеяла на незаправленной постели — Женька, кажется, всерьёз решил последовать совету, но получилось как-то криво, и на взгляд Андрея — ещё хуже. В общем, ему случайно развели ноги коленом — и это было уже совершенно невыносимо, это заставило его выгнуться и заскулить в подушку, потираясь об простыню напрягшимся членом.  — Мы где-то ошиблись в расчётах? — обеспокоенно спросил Марк, и Андрею захотелось побиться головой обо что-то потвёрже подушки. «Нет, нихуя вы не ошиблись, просто у меня, как ни удивительно, от ваших экспериментов встало на все полдвенадцатого!» Вообще он это не планировал, хотя подозревал, что так может быть. В любом случае, сейчас его мысли были совершенно чисты от рассуждений касательно произвольной. И вообще базировались не в голове. Возникла неловкая пауза, но Женька оказался сообразительней — решительно вздохнул и скользнул ему рукой между ног. Когда чужие чуть подрагивающие пальцы сомкнулись на его члене, Андрея попросту выгнуло. Он коротко взвыл и вцепился зубами в подушку — не хватало только всех переполошить, стены-то небось гипсокартонные… «Если он сейчас скажет что-то вроде "у пациента наблюдается эрекция", то я развяжусь сам и придушу его на месте», — проскользнуло в голове на долю секунды. Но нет.  — Марк, — охрипшим голосом позвал Женька. — Развяжи его. А ты… — в голосе прорезались прежние повелительные нотки, — даже не думай куда-то дёргаться. Мы сами всё с тобой сделаем. Как захотим — так и сделаем, понял? Пальцы с силой прошлись по члену.  — Да, я понял, понял… — выдавил Андрей прерывающимся голосом, пытаясь толкнуться в чужую руку, но его быстро прижали за поясницу.  — Будешь дёргаться — не развяжем и уйдём, а ты лежи и мучайся. Всё понятно? — строго отчитал его Женька.  — Да… пожалуйста… Шарф слетел с рук куда-то, кажется, на пол, но это было последнее, что ебало сейчас Андрея. Если честно, он предпочёл бы сейчас, чтобы ебали его в физическом смысле, желательно… но тогда про произвольные точно пришлось бы забыть. Ну сложно, в общем, катать, когда тебя со вкусом выебали в задницу. Он проверял. Даже не единожды, но на тренировках хоть валить было можно, а здесь лучше как-то не. Тем временем кто-то — кажется, Марк — потащил с него футболку, будто случайно задевая соски. Андрей попытался сам выпутать голову, но его неумолимо уткнули в подушку.  — За то, что не слушаешься, — свистяще прошипел Марк, — будет так и сидеть, и лежать. И ничего не видеть. Андрей захлебнулся воздухом.  — И закрой глаза для верности, — добавил Женька — кажется, для того, чтобы добить его окончательно. Его заставили сесть, прижали спиной к стенке, устроившись по бокам — чтобы не вырвался. Чья рука уткнулась ему в грудь, а чья — легла сверху на член, Андрей не понимал и думать не хотел, слишком было хорошо для того, чтобы думать, чувствуя эти немного неловкие, рваные движения. Осталась только одна мысль, ужасно стыдная — и от этого только более привлекательная.  — Я… я хочу вас обоих… поласкать… Можно?.. — выдохнул он, чувствуя, как заливается краской, кажется, от щёк до пяток. Кажется, Марк поперхнулся — Женька был более стоек к таким неожиданностям.  — Ну попробуй, — раздался его голос у самого уха, и на мочке коротко сомкнулись чужие зубы, чуть потянув, заставив заскулить. Шорох одежды — и две чужие руки потянули его собственные. О том, в какую кракозябру сцепились их руки, Андрей уже не думал — весь воздух выбило хуже, чем от падения с квада, когда его дрожащие пальцы коснулись тёплой кожи, пока изучая, просто поглаживая. Дыхание теперь сбилось у всех, Андрей сгорал со стыда — и от удовольствия, когда крепко сомкнул обе ладони, гладя на пробу, а потом — увереннее, быстрее. На его собственный член легла вторая рука, с двух сторон его обнимали. Чей-то язык влажно прошёлся по шее, чьи-то зубы прикусили плечо. Его потряхивало, из горла вырывался тихий скулёж: «Пожалуйста… ещё!», он кусал пересохшие губы, чтобы не стонать совсем уж в голос, зная, что по обе стороны от него, судя по тихим звукам, происходит то же самое. Кто-то коротко поцеловал его в губы — прямо поверх футболки — и это оказалось последней каплей, и её оказалось достаточно, чтобы всё тело от паха выгнуло в судороге, чтобы мозг отключился напрочь, чтобы он кончил, кончил до звёзд в глазах, превратившихся в желе, безвольных мышц. Только руки ещё двигались, бесконтрольно и рвано, потому что ему хотелось дать им обоим того же, что они подарили ему. И на это, кажется, хватило меньше чем минуты — почти одновременно. Хриплый стон с одной стороны, всхлип ему в плечо — с другой, обе ладони стали скользкими от чужой спермы, и от этого последняя, запоздалая волна дрожи прошла по всему телу. Лежать на кровати втроём всей кучей было неудобно, но ему в принципе было поебать — слишком уж хорошо оказалось быть зажатым между ними двумя, слишком сладкими — ленивые касания, от которых тело расслаблялось окончательно, хотелось только что не мурлыкать.  — Спасибо, — сказал Андрей прежде, чем понял, как по-идиотски это звучит. За спиной раздался смешок Женьки:  — Не за что, — с наигранной серьёзностью отозвался он, будто случайно притягивая Андрея ближе к себе.  — Да было бы за что! — почти прошептал Марк с неожиданной почти нежностью в голосе, потянув к себе за шею и целуя — в лоб. А заодно стянул с его головы футболку — чтобы посмотреть глаза в глаза. Ненадолго опустилась тишина. Надо было идти в душ, но никто не двигался с места.  — Полежите со мной немного, хорошо? Обычно от этой просьбы ему становилось стыдно — что он как маленький? Но не сейчас. Почему-то — не сейчас.  — Куда я уйду-то? Это вообще моя кровать, — рассмеялся Марк. — И даже не думай сам на свою перебираться. Не отпущу, и вообще тут отопление херовое. Так теплее.  — Да и у меня тоже топят херово, — отозвался Женька задумчиво.  — Ну так и не уходи, — ответил Марк, смешно пытаясь пожать плечами из положения лёжа. — Только одеяло подай, мы, походу, здесь ещё долго пролежим, прежде чем в душ смотаться. И они действительно пошли в душ не скоро. А пока лежали — у Андрея в голове мелькали крамольные мысли, от которых было немножко стыдно, но в то же время они манили не меньше, чем золотые медали. С Петей было лучше всего. Но… возможно, он не отказался бы повторить то, что было сейчас. И даже больше.