Мое стоп слово - ненавижу

Юнги хлопает ресницами, смотря совсем напугано. Чимин вовсе не шутит, когда кидает на кровать обычный деревянный паддл. Мин сжимает руками коленки и ждет приговора. — Ничего особенного. Я отшлепаю тебя ладонью и паддлом на голую кожу, — доминант полностью берет себя в руки. Голос спокоен, внимание сосредоточено. — Это продлится столько, сколько я посчитаю нужным. Всё ясно? — Д-да… Хозяин, — совсем тихо добавляет Юнги в конце, чувствуя сильную нужду это сделать. Нужда, вызванная совсем не страхом. Чимин не реагирует. Он поднимает Юнги, ставя того на ноги, а сам усаживается на кровать. — Снимай всё, кроме футболки, — следующий приказ, сопровождающийся внимательным взглядом. Юнги быстро расправился с одеждой, но не смог удержать себя от того, чтобы не прикрывать пах руками. Хотя футболка была довольно длинной, и спокойно скрывала даже ягодицы. — Ложись. Задницу как можно выше, — Чимин указывает на свои бедра. Юнги рад, что не будет стоять на четвереньках или лежать, прикованный к скамье. На коленях ощущаешь себя лучше. Мин укладывается, немного вертится, чтобы принять удобное положение. Найдя идеальную позу, Юнги расслабляется и упирается лбом в свои ладони. Чимин откидывает футболку чуть выше и лениво шлепает. Саб дергается, но молчит. Правда, когда посыпались дальнейшие удары, с каждым разом набирая силу, он не мог сдерживать криков. Юнги рефлекторно тряс ногами, напрягался, бил кулачками кровать. Он всегда был чувствителен к такому. Но сейчас всё немного иначе. Если раньше все всегда было между ними двумя, и стыд особо не ощущался, то сейчас Мин видит открытую дверь. Он точно знает, что Тэхен все это слышит. И это чертовски стыдно. Унижение и боль, вина и стыд, всё вместе вызывает слезы. Всхлипы смешиваются с криками. Юнги разрывается, но Чимин не прекращает. Он умело доводит до грани, безжалостно слушая завывания. Когда Мин откровенно рыдал, захлебывался в слезах и просил пожалеть его. Чимин остановился. Вся его ладонь пылала, но задница Юнги была ещё краснее. Мин плакал от облегчения, но знал, что это не конец. — Тшш, давай, щеночек, приходи в себя, — Пак усаживает саба к себе на колени, утирает его слезы, но не целует. Мин, как сломанная игрушка, совсем не держался, постоянно наклоняясь и падая на плечо доминанта. — Давай-давай, дыши глубоко. Не нужно плакать, — утешает Чимин совсем ласково. Юнги успокаивается и сам укладывается обратно. Он знает, что ещё наревется. Голова потихоньку начинала болеть от слез. — Я беру паддл, — предупреждает Чимин. Юнги дергается, как будто это целая плеть, но это всё равно не мешает дому начать наносить последовательные удары. Мин рефлекторно вертит бедрами, уворачиваясь от прямых шлепков, совсем не в силах себя сдерживать. Чимин старается фиксировать его одной рукой, но от безжалостных касаний дерева Юнги сильно дёргается. Он уже не ревет, скорее мычит и завывает, самостоятельно вытирая слезы руками. Мин чувствует, будто он уменьшился в два раза. Чимин, словно стена заграждает собой, одновременно защищая и ограничивая. Странное ощущение противоречивости. Чимин оставляет пару синяков, остальное выливается в сияющую красноту. Юнги совсем вымотался. Его душа жалась к чужим коленям, готовая послушно их целовать. Пак лишь слабо успокаивает редкими поглаживаниями, и совсем не хвалит по окончании. — А прямо сейчас ты пойдешь к Тэхену и извинишься перед ним, ясно? — приказывает Чимин, ухватив саба за подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза. Юнги кивает. Он жаждет похвалы или хотя бы утешений. Но получает этого совсем мало. Действительно наказание. Одно из самых суровых для Юнги, хотя для других сабов это даже за похвалу может сойти. Мин, уже не пытаясь прикрыться, идёт к Тэхену, который честно стоит в углу. Щеки его красные, сразу ясно, свидетелем чего он стал. — Мне жаль, Тэхен. Извини меня, — искренне и даже поклонившись, просил прощения Юнги. Ким слегка поворачивается и кивает, хоть и недоволен совсем. Ему обидно, что тоже приходится получать свое наказание. Мин, выполнив приказ, убегает к Чимину. И тут то Тэхена осеняет. В таком, крайне ослабевшем состоянии, Юнги не побежал в горячую ванну, в свою комнату или куда-либо ещё. С первого этажа хорошо видно, в какую сторону повернул Мин. И может Чимин полностью и не осознает, но Тэхен сам знает это чувство, когда ты ищешь утешения от своего доминанта, даже если секунду назад он сам тебя выпорол. В таком состоянии, когда разум замылен, рефлексы на полную и страх превалирует. Ты ищешь убежище. И для Юнги это не собственная комната, где физические стены от всего защитят, где ты наедине с собой, а доминант — его объятия, поцелуи и слова. Юнги почти не думает. Действует на автопилоте, даже не задумывается уйти к себе. Он хочет скорее вернуться к Чимину, пусть строгому и разозленному, поэтому забегает в комнату, но не решается подойти ближе к доминанту. — Я извинился, хозяин, — хрипит Юнги севшим голосом. Он мнется у входа и неловко трет заплаканные глаза. — Отлично. Я надеюсь, ты понял, что бить моих друзей ты не имеешь права ни при каких условиях? — Чимин не жалеет, лишь узнает, усвоен ли урок. Он вопросительно изгибает бровь, дожидаясь ответа. — Да, — Мин хочет снова плакать, сказывается пережитый стресс. Он не хочет говорить или отвечать на вопросы, он слишком устал для этого. Чимин сидит на кровати, оперевшись сзади на руки. Он следит за сабом. Видит его раскаяние и некоторую потерянность. Дом тяжело выдыхает, снимая маску холодности. Юнги вызывает желание спрятать и успокоить. Особенно сейчас, когда не пускает иголки, и чувства его полностью оголены. Почему Тэхен не видит, насколько Мин старается? В пределах своих возможностей, конечно, но всё-таки старается. — Ладно, давай. Я разрешаю, — не уточняя, что именно, позволяет Чимин. Юнги подходит к кровати, а после уже подползает к Паку и бросается в объятия, сковывая его и руками, и ногами. Мин прячется в плече доминанта и жмется так, что не отстранишь. Он безмолвно просит ласковых утешений, трется щекой о чужую. Чимин тает. Запал вычерпан. Гнев выпущен. Теперь только теплая нежность. — Ладно-ладно, щеночек, — Пак целует в лоб, ласкает ушко и укачивает. Юнги тихо всхлипывает, найдя утешение и поддержку. Он отзывается на все касания, как котенок, и преданно жмется к рукам. Завтра он не поймет своих действий, но сейчас ему это так необходимо. Чонгук приезжает за максимально короткий промежуток времени, равный двадцати трем минутам. Чимин редко бывает настолько взбешен, так ещё и Тэхен в этом замешан. Чон надеялся на благоразумие своего саба, но все-таки зря. Чон заходит без стука, сразу направляясь на поиски Тэхена, которые быстро оканчиваются на кухне. Саб стоит, в конец раскрасневшийся, оттягивая низ футболки. Чонгук усмехается, видя бесстыдное возбуждение своего саба, и уводит его домой.