По ту сторону

Над ночным Лондоном нависли черные грозовые тучи. Несколько первых капель упало на асфальт и крыши домов. Сейчас все превратиться в ливень, а на утро на дороге будет слишком много луж, из-за чего у парня с вероятностью в девяносто процентов намокнут туфли. Ну и пусть. Свежий запах сырости будто пропитал всю комнату через приоткрытую форточку, которую Рональд так и не удосужился закрыть. Он слишком устал, даже для такого простого на первый взгляд действия. Хотелось просто отключиться — даже не заснуть. Для него засыпать было долгим действием, приходилось по пол часа просто лежать в одном положении и не двигаться, ибо тогда сон пропадает за всего долю секунды, и на утро он всегда приходит уставший и сонный. А потом его ругают за то, что он засыпает на работе. Может он вообще хочет работать в ночную смену? Хотя нет, это будет еще более тяжело, ведь мало жнецов хотят работать ночью, а из-за этого и работы в два раза больше. Хотя как то даже плевать. Он заточен здесь на вечно, а если и нет, но точно на многие многие годы, как Грелль и Уильям. Черт… Значит ли это, что Грелль уйдёт? Он убил себя намного раньше, чем Нокс, значит, он так же заслужит прощение раньше — если верить в то, что оно и вовсе существует. Грелль рассказывал, что за все время пока он работал, ни один жнец не ушёл. Но все-таки любой жнец может уйти, перевестись в другой отдел, или как и Гробовщик стать отступником, хотя Рональд свято отказывался верить, что такой как Грелль может стать похожим «психом». — Черт… Плохие мысли вновь не хотят уходить из головы, и Рональд недовольно кривится, понимая, что сегодня уж точно не уснёт. Он садится на кровати, опершись о стену, просто думая о всяких мелочах: о работе, невероятно долгих серых буднях, и, возможно, завтрашней встрече с Катериной. Да, скоротать бесконечность с кем-то действительно лучше, чем всегда быть одному, как и в жизни. А ещё лучше скоротать это время с Греллем. Это было бы лучше, чем проводить его с какой-то девушкой из отдела записей, которую он в лицо всего раза три видел. И то, лишь проходя мимо и направляясь в кабинет семпая. За стеной, которая больше походила на кусок картона, послышалось шуршание а затем зевок. Сатклифф — его сосед, а их кровати стоят и вовсе вместе, разделённые той же стеной. Казалось, они и вовсе спят вместе, хотя давно уже могли передвинуть свои кровати куда подальше. Им было просто плевать. Ну, или плевать Греллю, Рональд был однозначно только «за». У него появлялось ощущение, что они действительно рядом. Рядом каждый день, каждую ночь, они рядом всегда. Это грело душу. Сатклифф немного поерзал на кровати, а затем раздались три аккуратных и тихих стуков о стену, которые бы точно не смогли разбудить спящего человека. Или жнеца, не столь важно. Но Нокс не спит, поэтому без проблем понял их общий знак, которые они сами и придумали. Как дети малые, ей богу. — Доброй ночи, семпай. Рональд улыбнулся. Это, вероятно, было слышно по голосу, а если и нет то не важно. Наставник сейчас слишком сонный, чтобы думать о таком. За стеной послышался приглушенный зевок. –Доброй. Опять бессонница? Рональд глубоко вздохнул, прикрыв глаза и укрывая ноги одеялом. В комнате достаточно прохладно, но из комнаты Грелля, казалось, веяло теплом. У него стоит обогреватель? На улице конец осени, так что это не удивительно. — У вас тоже. В ответ послышался томный вздох. Они оба чертовски устали за сегодняшний день. Одновременно хотелось попытаться уснуть и говорить всю ночь напролет. Можно было взять попкорн и пойти в комнату к Греллю, смотреть всякие сериалы. А ведь они на прошлой неделе смотрели всякие мультфильмы… На лице Рона расплылась теплая улыбка. Он хотел прямо сейчас прижаться к Греллю, положить голову ему на грудь. Целовать его шею, губы, лицо. Прижать его к себе, укутать их в плед и уснуть. Рональд, пускай так и не скажешь на первый взгляд, по своей натуре жуткий романтик и хаотик. Ему нравятся объятия, мимолетные и нежные поцелуи, или просто быть рядом с человеком, которого он любил больше чего либо в мире. Он любил быть по настоящему искренним. Но все это только предел его мечтаний, которые вряд ли когда нибудь действительно станут реальностью. Он вообще не думал о том, что кто либо его когда-нибудь полюбит. Хотя, главное верить, верно? — Как прошёл твой день? Подал голос Сатклифф. Рональд будто выпал из реальности — тихий и такой заботливый голос семпая заставлял его плавиться. Но все-таки, не отвечать будет невежливо. — Хорошо, не считая, что Уилл опять заставил написать миллионы отчётов За стеной послышался смешок. — Ха-ха, да, он может. Но в какой-то степени он тоже заботиться о жнецах в нашем отделе. Займи его место кто-то другой, и отсчетов было бы в два а то и в три раза больше. Поверь, я видел, как там, в других отделах. В его голосе слышались влюбленные нотки. В груди что то неприятно защемило, а на лицо легла грозовая туча. Самое неприятное чувство, которое он когда либо испытывал. Он хочет признаться прямо сейчас. В эту же секунду сказать «Я люблю тебя» но не может. Грелль не поймёт, Грелль любит Уильяма и Себастьяна. Он пускай и не возненавидит его, но точно ответит отказом. И тогда сердце Рональда превратиться в осколки. Лучше он просто тихо будет находиться рядом — … хотя, возможно, не заботливее тебя. Ты же написал мою долю отсчетов, пока я уходил в столовую на обед. Спасибо тебе за это, я смог отдохнуть благодаря тебе. Лишь эти слова заставили тело содрогнуться. Это ничего не значит, но в груди разливалось теплое чувство. Слишком приятное и манящее, для того, чтобы было правдой… На глазах показались слезы. Взгляд плыл. Он постарался сморгнуть их, из-за чего они быстро побежали по щекам. — Кстати, как ты себя чувствуешь после сбора душ? Помню, Уилл говорил, что в той глуши достаточно опасно, и там бродит несколько демонов. Туда бы даже я не совался, не знаю, о чем он думает. Рональд глубоко вздохнул и вытер слезы рукой, заставляя себя успокоиться. — Странное место. Там слишком тихо и жутко, кажется, там скопилась вся нечисть, какая только может, а не только демоны. — Я надеюсь, ты не пострадал? Те самые беспокойные нотки стали видны еще больше. Кажется, Грелль повернулся и приставил ладонь к стене. В определённом месте, а именно в области его плеча, он почувствовал тепло и блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь таким полу-прикосновением. — Все нормально, не волнуйтесь, семпай. По ту сторону послышался вздох. Тепло на плече исчезло и Грелль упал в объятия кровати, накрываясь одеялом и прижимаясь к стене. Рональд, будто почувствовав это, сделал тоже самое. — Знаешь, Ронни, я так устал за сегодня. А ты, наверное, в раза два больше, чем я. Его голос казался ещё более сонным и измученным, из-за чего Ноксу захотелось прижать его к себе и заставить уснуть, мягко поглаживая его по голове и спине, а затем аккуратно целовать его плечи, шею, грудь… Фантазия разыгралась и жнец обнял себя за плечи. Этого всего никогда не будет. Никогда. Он не сможет быть с Греллем, ему остаётся только мечтать о таком. Из губ вырвался вымученный стон, а его ресницы плотно сомкнулись. — Ты мне нравишься, Ронни, — его голос дрогнул. — в том смысле, что я влюбился в тебя. К Рональду не сразу дошёл смысл сказанного. Глаза распахнулись и горле застряло лишь короткое «А!». Тело задрожало а в носу неприятно защипало. Он не смог сдержать тихого, почти беззвучного всхлипа. — Чшш, Ронни, милый, не плачь. Грелль улыбался. Это было слышно по голосу. Слабая, обессиленная, но такая тёплая. Это не та улыбка, что он показывает всем днем. Это та самая улыбка, что Сатклифф показывает только Рональду и только ночью. Только когда также сильно устаёт, что нет сил надевать маску безразличия. — Доброй ночи, солнце. Он сильнее прижался к стене, ещё несколько минут слыша тихие всхлипы. Но теперь Рональд плакал из-за счастья. И лишь ливень сдавленно барабанил по крышах. Завтра эти два жнеца будут стоять посреди лужи в мокрых туфлях и целоваться, будто в последний раз.