1
— Кабитэла, на первый взгляд, ничуть не похожа на старую столицу. И всё же, она бы тебе понравилась, верно, Рино? Весной здесь точно так же цветёт сирень. И девушки ничуть не хуже. Уверен, ты нашёл бы и тут приключений, если бы снова выходил в город в одежде простолюдина. А Эрно по моему совету грозился бы тебя запереть, пока не обзаведёшься наследниками от законной супруги… Ответа ожидаемо не последовало. Диамни Коро скорбно поджал губы и отложил кисть. Стараясь не встречаться глазами со своим названным братом, художник суетливо заоглядывался, разыскивая кусок ткани, чтобы отереть перепачканные красной охрой ладони. Наконец, искомая вещь была обнаружена на своём обычном месте. Мастер Коро облегчённо выдохнул и принялся за дело. Краска на его руках. Её необходимо убрать как можно скорее. Пока она ещё довольно-таки свежая и не въелась под кожу намертво. Краска цвета крови, цвета пламенеющего закатного солнца. Эта краска что-то тревожно шевелила в душе Диамни. Что-то неприятное, давно забытое и надёжно похороненное в самых глубоких её недрах. Что-то связанное со старой столицей. И с Ринальди. Что-то, что вспоминать не хотелось. — Ушедшие Боги!.. Где бы ты ни был… ты ведь сейчас с ними, не так ли, Рино? — Диамни отбросил в сторону теперь уже ненужную тряпицу и стремительно развернулся, упираясь взглядом прямо в того, чью идеальную внешность эсператистские проповедники используют при описании главного врага Создателя. — Знаешь, ты нынче очень популярная личность. Эсператисты постоянно говорят о тебе. И боятся тебя больше, чем Абвениев. «Я всегда был главной темой для сплетен. Особенно при дворе анакса. А проповедники… любой веры… мне безразличны». — Я помню, Рино. «Вот если бы мой внешний вид обсуждали женщины…» Диамни усмехнулся своим мыслям. — О, можешь не волноваться на этот счёт. Женщины тоже говорят о тебе. «Пышненькие? Или недокормленные скелеты вроде Беатрисы?» — Всякие, Рино, всякие… — «Хорошо, коли так».2
Очередная фраза от лица несправедливо обвинённого эпиарха категорически не желала придумываться. Мастер Диамни Коро молча стоял перед холстом. Он думал. Вроде бы, ни о чём конкретном. И вместе с тем художник размышлял обо всём сразу. О том, как ему не хватает ненавязчивых советов рассудительного мастера Сольеги, что когда-то заменил бездомному мальчишке неизвестного отца. Если бы не Лэнтиро Сольега, Диамни никогда не поверил бы в собственный талант. Он и сейчас-то считал себя самого лишь бледной тенью своего великого учителя. Что уж говорить о детстве и юности… О тревоге за судьбы собственных учеников. Получится ли у них реализовать себя? Совершить то, ради чего они пришли в этот мир? Получили этот дар? После того, что случилось из-за интриг Эридани Ракана, мастер Коро долгое время был твёрдо уверен: он никогда больше не сможет рисовать. Да и не до того было. Юному анаксу, на плечи которого взвалилось тяжкое бремя правления, требовалась его дружеская поддержка. Вместе они занимились вопросами переселения выживших гальтарцев, вместе выбирали новую столицу, вместе писали речи, которые Эрнани потом произносил перед подданными. Да мало ли было у них забот? А по вечерам они сидели, запершись, в покоях анакса. Пили вино. Обсуждали поэззию Номиритана Энарского. Гадали, удастся ли мастеру Сольеге изобразить Оставленную. Спорили, кто родится у Беатрисы. Эрно был уверен, что будет мальчик. Словом, друзья старательно делали вид, что ничего не случилось. Эрнани иногда даже пробовал рисовать. У Диамни же подобного желания не возникало… пока однажды он не вспомнил, что обещал Ринальди его портрет. Такой, что каждый, взглянувший на картину, ни на секунду не усомнился бы в лживости свалившихся на эпиарха обвинений. Диамни Коро обязан был исполнить просьбу своего названного брата. Раз уж оказался не способен на что-то большее. Одним Ушедшим известно, когда можно будет рассказать гальтарцам правду. А может, неизвестно и им. Эрно тешил себя надеждой, что такое время, время торжества истины и справедливости, обязательно придёт, нужно лишь немного подождать… Диамни в это не верил. Год… два… десять… двадцать… Неважно, сколько лет пройдёт. Потерявшие родных гальтарцы не перестанут чувствовать боль в сердцах. Лорио Борраска не воспримет спокойнее весть об измене жены. А будущий ребёнок Беатрисы? Он-то в чём виноват? В том, что его родители забыли о собственной чести и долге перед анаксией? Значит, нужно действовать как-то иначе. И Диамни вернулся к заброшенным наброскам. О старом анаксе, отце последних Раканов. Хорошо, что он не дожил до нынешних дней. Старик был бы страшно разочарован… Об Анэсти, что должен был стать великим правителем. Но вместе с венцом анакса старший из братьев получил смерть, подстроенную Эридани, чьё желание править оказалось во много раз сильнее любви к братьям. Следующей жертвой непомерной гордыни и раздутых амбиций Эридани пал ничего не подозревающий Ринальди. Среднего из братьев не интересовала власть. Лишь битвы и женщины. Но поверить в такое для Эридани оказалось невозможным. Пожалуй, Эрнани повезло. Болезнь, которую он так ненавидел, болезнь, что лишила его возможности охотиться и блистать в обществе прекрасных эорий, спасла ему жизнь. Старший брат не видел в младшем претендента на престол, не воспринимал его всерьёз. Теперь они все мертвы. А власть в руках того, кто к ней никогда не стремился. Жители Кэртианы почитают Эридани, словно святого. А его следовало бы проклинать. Об Эрнани, который тяготится выпавшей на его долю участью правителя. Эрнани, который стыдится своей физической слабости и неумении дозваться до сил Раканов. Эрнани, который обладает невообразимо сильным духом. Диамни завидует его внутренней силе, о чём не раз честно сообщал молодому правителю. О бесчестии Эридани, который забрал с собой все ключи к управлению фамильной магией. Он хотел возродить мощь Золотых Земель и войти в историю великим правителем. Но шагая по трупам своих братьев, заложил то, что рано или поздно может привести Золотую Анаксию к уничтожению. О брошенных погибать Гальтарах. Возможно, в руинах столицы до сих пор бродят голодные лиловоглазые твари. О ныне забытых Ушедших. О божественных братьях теперь если и вспоминали, то лишь как о демонах и врагах Создателя, обманом захвативших власть над Кэртианой. Об эсператистской ереси, по сути, ставшей государственной религией. Если правитель меняет свою веру, его примеру следуют и подданные. Это как круги, расходящиеся от брошенного в воду камня. Сначала сам анакс, потом его ближайшее окружение, остальные эории, их вассалы и слуги… О Создателе, о котором говорят эсператисты. Диамни так и не поверил в него по-настоящему. Так, как он верил в Абвениев. По большому счёту, мастер Коро и в божественность Ушедших-то по настоящему никогда не верил. Но не сомневался в существовании создателей Кэртианы. Когда-то давно. Эсператистский Создатель же и вовсе казался ему чем-то диким… О старом Абвениархе, подсказавшем Эрнани сменить религию, дабы решить проблему, связанную с невежественностью последнего Ракана в отношении семейных магических сил. О Беатрисе Борраска, собирающей в своём доме сирот во имя искупления давнего греха. О старике Лорио, который так и не узнал, что анакс, которому он клялся в верности, и женщина, которую он любил, обманули его. О молодом Альбине. Как же он похож на сгинувшего в Лабиринте Ринальди! Об «Ушедших» мастера Сольеги и о собственном незавершённом «Пире бессмертных». Лэнтиро так и не изобразил на своих полотнах Оставленную. Может, мастер ошибся, и портрет возлюбленной Владыки Волн не было тем свершением, ради которого он был рождён? Невысокая черноволосая женщина с пронзительными синими глазами. Она любила Унда. А Унд любил её. Но Кэртиана оказалась в опасности. Она позвала на помощь своих создателей. И четверо братьев ушли, оставив всё, что любили. Ушли защищать самое дорогое. Свой мир. Свою Кэртиану. Временами Диамни Коро был почти уверен, что Ринальди Ракан ушёл по следам Абвениев и теперь вместе с ними защищает его, Диамни, и всех тех, кто бездумно осудили на смерть того, кто не был повинен в приписанных ему преступлениях. Защищает. Потому что это Ринальди. Воин, сражающийся за свою Родину. Он просто не умеет по-другому. Поэтому Диамни обязан закончить свою картину. А ещё он опишет все несправедливости, которым подвергся Рино, в своём дневнике. И спрячет его в надёжном месте. Спустя годы… а может быть, и века… кто-нибудь случайно обнаружит его записи. Обнаружит. И узнает правду.3
Нечеловечески красивый светловолосый воин продолжал невесело смотреть в наполненный до краёв кубок с вином. В окне за его спиной пламенел Закат. Бывший наследник кэртианского престола сидел в огромной светлой зале, за роскошным пиршественным столом, который только что не ломился от изобилия всевозможных явств и напитков. Рядом с ним обольстительно улыбалась рыжекудрая женщина в алых шелках. Статная. Пышногрудая. Широкобёдрая. Как раз по вкусу «гулящего кота» Ринальди. Так почему же он хмурится? Почему не торопится уединиться с желающей его красавицей? Почему не поддерживает разговор, что ведут его соседи по столу, его боевые товарищи, плечом к плечу с которыми он сражается, защищая Рубежи? Почему не смеётся звучащим вокруг шуткам? Почему не поддерживает поднимаемые товарищами тосты? Почему он тяготится царящим здесь весельем? Почему стремится как можно скорее покинуть Этерну? Почему при каждой удобной возможности уходит отдыхать в миры Ожерелья, похожие на Кэртиану? Почему?! Тот, кого некогда звали Ринальди Ракан, в прошлом — третий сын кэртианского анакса, а ныне — Страж Заката, не знает своего прошлого. Не знают его и другие пирующие во дворце Архонта. Скоро эти воины вновь уйдут защищать Рубежи. Им вполне хватает тех знаний, которыми их наделило лиловое пламя, отнявшее их прошлое. Пламя Этерны, в которое, как известно, можно шагнуть лишь по собственной воле, забрало их человеческую память, обменяв её на собственную. Научило слышать Рубежи, помнить имена погасших и ещё светящихся звёзд, изменять облик своего тела… Наделило Вечностью. Превратило в вечных воинов и странников, давших клятву хранить Ожерелье. Нескончаемый бой. Сменяющийся столь же бесконечным празднеством. Всех здесь присутствующих такая жизнь устраивала. Но не Ринальди. Он искал. По всем мирам Ожерелья, что ему доводилось проходить, он искал, сам не зная, что ищет. И не зная, что давно нашёл. Ринальди Ракан пошёл за избравшей его адой в стремлении защитить свою Родину. Вот почему, сражаясь за Ожерелье миров, Одинокий в первую очередь защищал Кэртиану. Свой дом. Своих родных и друзей. Их потомков. Именно зов родной крови, крови предавшего его брата, заставил Одинокого помочь убиваемому в особняке на Винной улице последнему потомку Эридани. Последнему Ракану Кэртианы.4
Одинокий и сам не знал, что заставило его вернуться в этот мир раньше, чем он собирался сделать это снова. Не знал, почему пытается объясниться с сидящим напротив него кэртианцем, в перерывах между словами прихлёбывая вино, которым тот его угощает. Вино местное, называется «Кровь». Стражу Заката давно не доводилось пробовать такого хорошего вина. Даже на пирах в Этерне. Одинокий не единожды пытался говорить с людьми. Рассказывал про Ожерелье миров, бои на Рубежах, Чуждое, постепенно захватывающее миры, раттонов, после разрушительной деятельности которых Стражам собственноручно приходится уничтожать миры-бусины, дабы не пострадала вся Нить… Обычно его не слушали. Не понимали. Неужели на этот раз будет иначе? Неужели есть шанс, пусть и крошечный, на спасение этого прекрасного мира? И вот уже Одинокий рассказывает о тех, кого Кэртиана раньше почитала своими богами. О том, как защищал вместе с ними Рубежи. О гибели Этерны. О Кэртиане, Франциске Завоевателе и Рамиро Алве. — Значит, Ушедшие действительно ушли, — усмехается кэртианец. — И больше не вернутся. — Увы. У кэртианца пронзительные синие глаза. Он уже не молод, но ещё и не стар. Ему, должно быть, около сорока человеческих лет, хоть и выглядит значительно моложе несмотря на серебрящиеся пряди в волосах цвета воронова крыла. Они кажутся почти ровесниками, — смертный кэртианец и вечный Страж Заката, оставивший за плечами несколько кэртианских столетий. Это непривычно. И вместе с тем кажется Одинокому на удивление правильным. Рядом с кэртианцем ему уютно. Впервые, общаясь со смертным, он сталкивается с полнейшим взаимопониманием. Наверное, они бы смогли подружится. И при более близком общении бы выяснилось, что у двух воинов имеются схожие привычки и точки зрения на одни и те же события. Но человек проживёт в лучшем случае ещё несколько десятилетий, Стражу Заката же уготована Вечность. Вечность, но не бессмертие. И всё же, Одинокий переживёт своего сегодняшнего собеседника. Надо же! А ведь они уже встречались! Это же тот самый молодой воин, которому Одинокий помог в свой предыдущий визит в этот мир. Для Стража Заката минуло буквально пара дней, для кэртианца — около пятнадцати лет. Ещё одна причина ненавидеть Вечность. — Скоро этот мир захватят раттоны, — заканчивает своё повествование Одинокий. Последние слова с трудом даются. — И я должен буду уничтожить Кэртиану. Чтобы спасти другие миры. — Благодарю за честность, — кривится в усмешке кэртианец. И Страж Заката признаётся ему: — Я не хочу этого делать. — Отчего же? Судя по твоим словам, это необходимо. — Не знаю. Я много думал об этом. Мне нравится Кэртиана. Наверно, она похожа на мою утерянную Родину. Последняя фраза звучит неуверенно и много тише. — Не похожа, — чётко проговаривая слова, припечатывает кэртианец. — Кэртиана и есть твоя Родина, Ринальди из Дома Раканов. От неожиданности Одинокий расплёскивает вино. — Как ты назвал меня? — Ринальди, — спокойно повторяет кэртианец. — Ринальди Ракан. И ещё большей неожиданностью для Стража Заката звучит усталое: — Вот уж не думал встретить родственника. Ведь благодаря твоему проклятию я — последний в роду. Одинокий медленно ставит бокал на столешницу. Сердце гулко бьётся, пульс стучит в висках. — Поподробнее, пожалуйста. Ты… расскажешь? Снова эта усмешка… — Не только расскажу, но и покажу, — скалится кэртианец.5
— Никого не узнаёшь? Одинокий… Ринальди молча протягивает руку, осторожно касаясь потрескавшейся от времени краски. — Это Этерна. Дворец Архонта. Мои товарищи. — И ты, — заканчивает кэртианец… Рокэ, кивая на светловолосого воина, изображённого в левом нижнем углу холста. — И я, — соглашается Ринальди, даже не пытаясь скрыть собственное изумление. — Как ему удалось это изобразить, а? — Мне почём знать? — удовлетворённо хмыкает Рокэ. — Диамни Коро — твой друг, не мой. Страж Заката растерянно качает головой. — Я его не помню. Я по-прежнему ничего не помню. Но твои слова… Дневник Диамни… И эта картина… Всё это слишком хорошо совпадает с тем, что я знаю. Значит, меня зовут Ринальди? Мне нравится это имя. Только какое-то оно слишком длинное. — Как насчёт «Рино»? — предлагает Рокэ. — Годится! — светло улыбается Ринальди. — Как же хорошо! Ты — прямой потомок моего брата. Я нашёл родину… У меня есть семья. И друг! Пусть его смертная жизнь и закончилась, он умудрился передать мне ценное послание, — Ринальди машет рукой в сторону картины. — Ох!.. — Его радость слегка сбавляет обороты. — Рокэ, прости! Я не должен был проклинать потомков Эридани! Я… Я придумаю, как отменить проклятие. Или хотя бы ослабить его. — Премного благодарен. Но сперва — Кэртиана. — Верно. Кэртиана не должна погибнуть. Я не допущу этого. Обещаю. — Сколько там осталось до владычества раттонов? — Около двух столетий. — Прелестно. У нас ещё уйма времени.6 — 16 января 2022 г.