Добро пожаловать, Луна и Звезда

Мерта подошла к двери. На вид простая и невзрачная, она странно влияла на девушку. Словно… словно за ней, за этой неестественно простой дверью кроется столько, что… что эта её простота кажется нелепой. Видимо, это ТА САМАЯ дверь. Нервно сглотнув и отогнав непонятное наваждение, Мерта повернула ручку. Не заперто. Не ждали гостей или, быть может, как раз, наоборот? Она вошла. Широкие и живописные своды пещеры привлекли первый скользящий взгляд, но тут же уступили акцент слегка движущейся фигуре впереди. Человек… или, быть может данмер? Или нет, нечто иное, жутковатое, похожее на данмера в ничего не выражающей массивной золотой маске с широким гребнем и тремя глазами. «Насколько же вынослива шея того, кто эту махину носит?» — мелькнула в голове не самая уместная сейчас мысль. Впрочем, почти обнаженное тело показывало такую прокачанную мускулатуру, что массивная маска не смотрелась на всём этом чем-то прямо уж неестественным. — Добро пожаловать, Луна и Звезда, туда, где творится Предназначение. — послышался от фигуры мощный, но при этом до ненормального по-семейному добрый голос. «Я пришла убить тебя, Дагот Ур, а ты приветствуешь меня так, словно сейчас пригласишь к чаю». Это действительно казалось парадоксальным. Мерта замерла. Слегка покачивающаяся фигура не приближалась, словно выжидая, пока девушка освоится. А она не могла понять, что чувствует, смотря на заклятого врага. Что-то неестественное, неправильное поднималось в груди: горечь, тепло, печаль и… неужто радость встречи?! «Как странно». Словно она пришла не в логово врага, но в родной дом. Но куда сильнее было нечто более простое и понятное — животный страх, как в тех снах, где она видела его. Чувство ужаса, как при прикосновении к чему-то запредельному, словно под ней разверзлась сама бездна, сам воплощённый хаос, и она висит на волоске от того, чтобы выпасть из мира. Захотелось развернуться и сбежать от этой бездны, как маленький ребёнок. И бежать, не останавливаясь, пока каменистая вулканическая порода не сменится зелёной травой. А дальше — сесть на первый попавшийся корабль и, сменив имя, уплыть обратно в Тамриэль. Но фигура в золотой маске качалась почти успокаивающе, если не сказать убаюкивающе, завораживала, манила. И вместо бегства девушка сделала шаг вперёд. Второй, третий… Сердце бешено билось, и Мерта уже не была уверена, что виной тому — страх. На глаза отчего-то навернулись слёзы. «Проклятый колдун! Что ты сделал со мной?!» Лишь подойдя ближе, она осознала, насколько же он огромен, возвышаясь над ней на две-три головы. А размер его ладоней, увенчанных когтями, вызывал, по меньшей мере, некоторое беспокойство. — Это началось здесь. Здесь и закончится. Он протянул ладонь, и Мерта, словно оцепеневшая, смотрела, как он берёт её за подбородок когтистой рукой, и наклоняется к ней: — Я ждал тебя. Но скажи мне, действительно ли ты — возрождённый Неревар? Что ей было ответить ему? Что ей просто дали свободу, задание, мешок и пинка, а дальше всё просто подозрительно удачно шло по плану? Что она — агент Империи, выполнявший обычное задание под прикрытием, в котором что-то пошло не так? Что она даже не знает, как удалось не умереть, надевая кольцо Неревара? «Почему так хочется говорить правду? Что за глупости такие?» — Милостью богов и судьбы, я Неревар возрождённый! — отчеканила она заученную фразу со столь же заученной убедительностью. Но что-то смутно кольнуло: «Кого ты пытаешься обмануть?» — Как горько. Боги и судьбы жестоки. Я служил тебе верно, Лорд Неревар, а ты отплатил мне смертью. Надеюсь, в этот раз я буду платить тебе за твою неверность. — Дагот Ур, казалось, купился, хотя где-то его повторение фразы прозвучало… неестественно, словно с сарказмом. Почувствовав это, Мерта попятилась и как-то спонтанно забормотала: — Ну ладно-ладно. Я всё же… ничего не помню такого… вот. Безумный Бог вдруг упёр руки в поясницу и захохотал. Этот смех тысячами голосов искаженно-жутко отозвался в остроконечных сводах, и Мерта в ужасе рванулась назад, но, дезориентированная страхом, запнулась об камень и споткнулась. «Вот тебе и Нереварин, герой Морровинда, повержена камушком и смехом». Отползти особо не удалось — девушка упёрлась спиной в широкий сталагмит, а Дагот Ур подошел к ней вплотную, и низко наклонился, опираясь своими жуткими руками на свои колени — так, словно всматривался в её лицо: — Да, друг мой… Не ждал я, что судьба преломит тебя и извергнет — таким. Послушным цепным псом своих господ, повторяющим выученные фразы. Он выровнялся, и с высоты лежачего Нереварина выглядел особенно огромно: — Но и женщиной тебя видеть… несколько… непривычно. — Если ты знаешь, что это ложь, и я не Неревар, зачем было спрашивать? — внезапно и для самой себя огрызнулась Мерта, пытаясь гордо проглотить обиду про «господ», ибо крыть её оказалось внезапно особо нечем. Он смотрел на неё сверху вниз несколько долгих секунд, и девушка успела трижды проклясть маску, за которой было совершенно неясно даже движение его глаз. Наконец, он едва заметно покачал головой: — Разве я возражал тебе, что ты — возрождённый Неревар? Она замерла, в край запутавшись и не зная, что ответить. «Чего ты хочешь от меня?!» Выдержав паузу, Дагот Ур присел на корточки рядом с ней: — Но жаль, что тебе — нечего возразить моим словам. Значит, ты и правда — не помнишь. Я знаю, кто ты и почему ты здесь. Я желал узнать, что знаешь ты. — Ничего я не знаю! — Взвыла Мерта, понимая, что что-то, словно чья-то злая сковывающая воля, не даёт ей встать из такого позорного положения, — Кроме того, что тебя нужно уничтожить! — Вот как ты думаешь? — вопрос звучал настолько до странного беззлобно, что у девушки похолодела кровь, — И за что же ты хочешь уничтожать меня, Луна и Звезда? — в голосе ощущалась небольшая смешливость. Она собралась с духом и выпалила: — Ты ещё смеешь спрашивать?! Ты сводишь людей и меров с ума! Ты насылаешь мор, чуму и корпрус! Приносишь великие несчастья, горести, страдания! Ты рушишь основы Триединых! Ты предательски убил Индорила Неревара, а теперь — пудришь всем мозги! Дагот Ур снова поднялся и стал хохотать, запрокинув голову в потолок и заставляя сердце девушки чуть ли не разрываться от ужаса, словно у крохотной птички, попавшей в кошачьи лапы. Отсмеявшись, он заключил: — Предательски убил Неревара… Ты точно ничего не помнишь, старый друг мой. А всё, что знаешь, — в его голосе вдруг проявилась злость, — это сказки троицы предателей! НЕУЖТО ПРОШЛОЕ НИЧЕМУ НЕ НАУЧИЛО ТЕБЯ?! Мерта вжалась в сталагмит, подогнув колени и закрыв руками лицо. Ей хватало смелости на великие дела, но этот нечеловеческий голос, казалось, пронзает её голову ужасом, заставляя задыхаться. Он замолчал и снова присел возле неё. Его голос снова звучал тихо и даже успокаивающе: — Есть и моя вина в этом. Я позволил… позволил Троим и их прихвостням вновь вливать яд в твои уши. Снова… не уберёг тебя от них. Повисла громкая тишина. Мерта не шевелилась и не убирала рук от своего лица, но буквально кожей чувствовала пристальный взгляд сумасшедшего бога. Наконец, она то ли успокоилась то ли не вынесла этой замершей, как затаившийся в западне хищник, тишины, и убрала ладони от лица, посмотрев на немую во всех смыслах золотую маску. Дагот Ур внезапно протянул руку и снова аккуратно взял её за подбородок: — Я верно служил тебе, Лорд Неревар. Ради тебя я готов был попрать свою честь и память. Ради тебя я готов был умереть. Как мог бы я предать тебя? Слышишь ли ты себя? Мерта нервно сглотнула. Ей хотелось сказать: «Отпусти меня, я не он, я не знаю, о чём ты говоришь», но она не могла, словно её язык отказался повиноваться. И внезапно она словила себя на мысли, что хочет ему верить. «Проклятый колдун! Проклятый колдун! Что ты делаешь со мной? Почему я верю тебе?» — Я любил тебя, Неревар, как лучшего друга. И, как оказалось, много больше, чем любила тебя твоя обожаемая жена. Но ты верил ей, а не мне. Подобно тому как и теперь веришь тем, кто не выждал и дня от его смерти, дабы нарушить его заветы. Он приблизился, и Мерта, дрожа всем телом, издала предательский всхлип. — Неужто так много значит для тебя то, с кем ты делишь свою постель? Девушка заметила, что маска слегка наклонилась, словно он осмотрел её с головы до ног. — Что ж, тогда, быть может, возблагодарим новое твоё воплощение, ведь теперь нашу дружбу можно скрепить более тесными узами? Дагот Ур наклонился вперёд и навис над ней, словно собирался схватить за шею. Мерта, не удержавшись, всхлипнула и попыталась оттолкнуть его. Но он лишь перехватил её запястье и другой рукой осторожно приобнял её за шею: — Не надо бояться, Неревар. Мы больше не будем ссориться друг с другом. Ведь я не нарушал своих клятв и не собираюсь нарушать. Он притянул её к себе, и прислонился золотыми губами маски к её живым губам. Но девушке показалось, что она чувствует прикосновение не металла, а холодной шершавой кожи его губ… Не в силах поверить в происходящее, она замычала и попыталась вырваться из объятий, но Сумасшедший Бог не отпускал её. Обливаясь слезами, она стала вырываться из его рук, но он, казалось, не заметил её усилий: — Что же ты так сопротивляешься, Неревар? Разве я причиняю тебе что-то дурное? Или ты всё ещё страшишься меня? Он пристально вглядывался в её глаза, пока она не заметила едва видимый блеск его глаз в прорезях под маской, а затем провёл рукой по её голове: — Не бойся, Неревар. Не бойся меня теперь, друг мой… Мерта почувствовала, как животный ужас отступает, но разум становится рассеянным, словно при опьянении. Ощущение разверзшейся перед ней Бездны исчезло, а её враг вдруг показался обычным, человечным… уставшим. Дагот Ур продолжал: — Доверься мне, и я никогда не ударю тебе в спину, как твоя… королева. Он стал расстегивать её мантию, и девушка вдруг осознала, что даже хочет, чтобы он увидел её обнаженной. Помотав головой, чтобы сбросить наваждение, она замычала и попыталась вывернуться из его объятий. Но Дагот Ур, схватив Мерту за плечи, прижал её к каменистому полу полу пещеры: — Если твой старый друг столь неприятен тебе, так и скажи это вслух, не прячась за нечленораздельным мычанием! И я отпущу тебя, не тронув и пальцем! Ну?! «Я ненавижу тебя, Дагот Ур, ты, враг всего живого, отвратителен мне самим своим существованием!» — хотела она закричать ему в маску, но слова словно застряли в горле, а по щеке потекла слеза. «Нет, это неправда… Не отвратителен, не ненавижу… Но почему? Почему?» Искаженный данмер ослабил хватку, когда она вдруг замерла и перестала сопротивляться, и вытер слезу на её щеке: — Значит, что-то ты, всё же, помнишь, Луна и Звезда… Его рука скользнула по её шее и коснулась груди под невесомой рубашкой: — Не бойся, Неревар. В твоей воле в любой момент прекратить это. Он плотнее прижал ладонь к её груди, и она вдруг почувствовала, как в ней разливается неведомое прежде тепло. Из груди вырвался предательский стон и девушка залилась стыдливым румянцем, не зная, куда спрятать теперь глаза. Сейчас она и сама не отказалась бы от маски. «Стой. Остановись. Прекрати» — разбивались несказанные слова о её онемевшие губы. Она хотела сказать их, даже прокричать — но так, чтобы он — не услышал. — Всё будет хорошо, Неревар. Я не сделаю тебе больно. Спокойнее, друг мой, расслабь своё окаменевшее тело, расслабь свой изнурённый разум, свою израненную душу… Прими наслаждение спокойно, без суеты, без навязанных страхов и сомнений. Дагот Ур осторожно поддел её рубашку и проник под неё когтистыми ладонями, чтобы прикоснуться пальцами к отвердевшим соскам и сжать их. Мерта выгнулась, чувствуя, как пьянеет всё сильнее, и невозможное более не кажется таким… неправильным. Её сознание с каждой секундой уносилось всё дальше в алый туман без всякой надежды вернуться. Данмер медленно задрал её рубашку, обнажая её мягкую грудь, и легко сжал её в огромных ладонях, пристально смотря Мерте в лицо: — Твоя грудь стала намного привлекательнее с нашей последней встречи, друг мой. — Его голос звучал беззлобной усмешкой. Она коротко постанывала от его прикосновений, и он плавно провёл подушечками пальцев по её соскам, отчего Мерта протяжно и сладко вскрикнула, немедленно покрывшись румянцем стыда и наслаждения. Дагот Ур провёл пальцем и когтем по её полураскрытым губам и, одной рукой продолжая ласкать её грудь, положил вторую на её бедро. Затем он аккуратно потянул за её штаны, стаскивая их с её ног на себя. Мерта стыдливо закрыла лицо руками, а он снова взял её за уже обнаженное бедро, но рука проскользнула дальше вниз и немного болезненно сомкнулась на её ягодице. Мерта рывком выгнулась и неожиданно для себя вскрикнула: — Ворин! «Что? Кто такой Ворин?» Она явно где-то недавно слышала это имя. — Я уж думал, ты и забыл, как ранее звал меня, Неревар, — Проговорил данмер, продолжая медленно сжимать и разжимать её ягодицу. — Вижу, что телесная близость идёт во благо твоей памяти. Хорошая новость. Он приблизил лицо к её лицу, и Мерта сквозь прорези маски увидела его красные глаза. Ей показалось, что они слегка светятся в глубине. Одна его рука нежно повела по её лицу, а другая — скользнула между её ног и легла на уже увлажнившиеся лепестки. Его голос звучал тихо, но всё равно, казалось, отражается по всей пещере: — Да, друг мой, Ворин Дагот — вот моё давнее имя, и ты помнишь его и пребываешь в праве называть меня так. И пусть это имя сотрёт свернувшийся в тебе змеёй страх предательства той, кому ты больше всего доверял. Отринь прошлое, Неревар, и смотри на меня. Он склонился к ней так низко, что Мерта почувствовала тепло его дыхания через отверстия его маски. Его рука между её ног продолжала гладить её, а его большой палец, чуть царапая когтем, нажал на её клитор, и Мерта забыла обо всём и громко простонала. Всё стало неважным. «Ворин…» Не помня себя, она потянулась к нему и обвила рукой его шею. Он подхватил её под талию, не убирая руки с её лона, и продолжал гладить и ласкать его. Она не знала, как давно это длится — возможно, целую вечность. Она извивалась в его руках, и даже не заметила, как он избавился от алой набедренной повязки. Она посмотрела на его широкий эрегированный член и ощутила, как по ней прошла волна дрожи. Он осторожно взял её за подбородок и посмотрел ей в глаза: — Я не сделаю тебе больно. Разве только чуть-чуть… Постарайся расслабиться и довериться мне. Ворин Дагот приобнял её когтистой рукой за спину, а другую извлёк из её лона и обхватил бедро, чтобы притянуть её к себе. Мерта не могла воспротивиться, и когда он прикоснулся головкой члена к её входу, она издала тихий стон и прижалась к нему, шире разводя ноги. — Вот так, Неревар. Вот так… Как же я рад, что мы снова вместе… Он начал очень медленно входить в неё, возвышаясь над её обнаженным телом и глядя ей прямо в глаза. Мерта выла и извивалась, пытаясь быстрее принять его в себя, но он крепко удерживал её таз на нужном ему расстоянии, сокращая его невыносимо медленно, вынуждая девушку каждой клеточкой влагалища чувствовать его широкий наполненный стержень. Ворин Дагот вошёл в неё до конца и замер, осторожно удерживая её в таком положении. Мерта, закрыв глаза, стиснула зубы. Она была на грани и изо всех сил старалась не закричать и немного продлить удовольствие. Он начал столь же медленно вынимать член из её тела. Наконец, Мерта не выдержала: — Ворин! Пожалуйста… ещё! Ворин, прошу тебя!.. Сильнее! Ещё! Ещё!.. Ещё!!! Ворин сжал её бедра, впившись когтями в ягодицы, и начал входить в её глубину. Теперь он двигался быстрее и жестче: головка его члена входила в её плотно сжатые мышцы уже с некоторым усилием. Мерта вскрикнула, изогнулась, запрокинув назад голову, и всем телом прижалась к нему, позволяя его пенису проникнуть внутрь её тела ещё глубже. Данмер грубо и нетерпеливо поднял её, повернул к себе спиной, низко нагнул и резко вошёл сзади в её истекающее соком лоно. Мерта снова вскрикнула и запрокинула голову, но он одним властным движением нагнул её голову обратно вниз и вошёл в неё ещё глубже. Она застонала или завыла, и Ворин с силой прижал её к себе. Он стал двигаться ещё быстрее, и Мерта, уже ничего не видя и не понимая, потеряла контроль над собой. Она стонала и извивалась, принимая в себя напряженный член сумасшедшего бога, вскрикивала от непереносимого наслаждения и хватала ртом воздух, а его руки продолжали ласкать её, сжимая в ласковых, но твёрдых когтистых пальцах её грудь и ягодицы. Мерта сама прижималась к нему, запрокидывая голову и открыв рот, и всё глубже и глубже погружалась в пучину своего страстного наслаждения. Её тело всё сильнее дрожало, дыхание сбивалось, но ни неутомимый Дагот Ур, ни едва стоящая на ногах девушка не останавливались. Когда оргазм окончательно скрутил её, Мерта почувствовала, как всё её тело содрогнулось в последнем мощном спазме. Она обмякла в руках Ворина, и он сразу остановился, а затем осторожно помог ей сесть на шершавый камень. — Как бы я хотел, старый друг мой, чтобы это правда уже сейчас решило наши вопросы. Нет. Но я рад, что это было. Или не было. Приходи, приходи, Неревар, нам есть о чём поговорить. Вдруг маска Дагот Ура поплыла, а следом за ней — своды пещеры и ладони Мерты на фоне её отброшенной одежды и посоха. Всё поглотила Тьма и стало резко трудно дышать. Резкий рывок в пустоту, удар по голове, сильная боль. — Аааай! — Мерта! Ты чего?! Над ней склонилось озабоченное лицо Кая. «Что? Откуда здесь Косадес? Где Вори… где Дагот Ур?» Она моргнула, потирая ушибленную об полку голову. «Точно, сама ведь решила заночевать у Косадеса». — Мерта? Снова эти сны? Опять он? Что тебе снилось? Она залилась краской, радуясь, что в тусклом свете свечи это вряд ли заметно: — Я… Нет-нет! Это не он! В этот раз не он! Просто сон, да! Агент как-то косо посмотрел на неё: — Ну… смотри. До утра ещё пару часов, тебе нужно выспаться… — Я выспалась!!! — Но… — Нет. Я сейчас же собираюсь и… и на задание. — Тогу не забудь, там дождь. Э… эй, ты куда?!