Не лги мне

Крупные слезы скатывались по щекам Кацуки. Он подавил всхлип сквозь стиснутые зубы, вцепился руками в простыни, упал на предплечья и едва удержался от того, чтобы не зарыться лицом в подушку под собой и не закричать. Его задница и бедра, поднятые и выставленные напоказ, казались горячими и нежными из-за ярко-красных отпечатков ладоней. Кожу на груди и животе покрывали следы глубоких акульих зубов и фиолетовые засосы, и их было так много, что сосчитать их было бы бесполезно. Его дырка была скользкой от смазки и уже побаливала из-за грубой подготовки Киришимы — он растянул его быстро и безжалостно, сосредоточившись на конечной цели. Не было ни единого участка кожи который бы Киришима не измучил, пометил или боготворил. Не было ничего, чего бы Киришима не присвоил себе. Но не это было причиной слез Бакуго. Это не было чересчур. Этого было недостаточно. Головка члена Киришимы прижата к его входу, и казалось, что прошла уже вечность, и Кацуки чувствовал себя так словно умрет, если он войдет в него. Но Киришима не вошел ни на сантиметр. Отстраняясь он сильно шлепнул по заднице, когда Кацуки потянулся ее к нему в попытке получить хотя бы то призрачное ощущение, которого он так жаждал. Кацуки умолял, извинялся, говорил все приходило в голову лишь бы заставить его двигаться, но ничего не работало. Где-то в глубине сознания он смутно осознал, что сам просил об этом, и начал задаваться вопросом, не мазохист ли он. Каждый раз, когда Кацуки начинал эту игру, Киришима наказывал его сильнее, мучил его больше, превращал его в рыдающую, бессознательную мямлю. Его спина выгнулась, когда Киришима грубо поднял его за волосы, так что Кацуки оказался на коленях спиной прижатый к груди Киришимы. Кацуки отчаянно пытался трахнуть его, но Киришима легко остановил его, крепко уперев бедро в ладонь. — Скажи мне правду, — приказал Киришима. Кацуки издал всхлип, прежде чем смог его подавить. — Я, блять, не специально, — прорычал он сквозь слезы. Еще один шлепок, еще один вздох, и глаза Кацуки широко распахнулись. — Я правда не хотел этого, клянусь, черт! — Кацуки, — тихо начал Киришима, — ты правда хочешь продолжать? Мы можем остановится прямо сейчас, — он говорил в нейтральном тоне, но угроза все равно с ужасом отбилась в ушах Кацуки. — НЕТ! Прошу прости меня! Ты прав, я осознанно флиртовал с ним, пожалуйста, Эйджи! Киришима вошел в него на несколько сантиметров и Кацуки громко застонал, закатывая глаза. — Зачем, Кацуки? — низким и опасным голосом спросил он, сжимая свободной рукой его за бедро. — Тебе недостаточно меня? Тебе нужен еще кто-то? — Да, — выплюнул Кацуки, дергая бедрами, пытаясь пошевелиться. Киришима притянул его к себе так близко, что его грудь оказалась на одном уровне со спиной, и затылок Кацуки оказался у него на плече. Из-за этого Киришима был почти полностью в нем, Кацуки дрожал от потребности чувствовать его всего. Киришима повернул к нему голову и сказал прямо тому в ухо. — Не лги мне, — прошипел он, а затем начал медленно выходить из него. Кацуки запаниковал почти мгновенно, его руки метнулись за спину и вслепую хватались за него, пытаясь помешать Киришиме отдалится. — НЕТ! Нет, нет, нет, — отчаянно закричал он. — Есть только ты, детка, пожалуйста! Мне абсолютно плевать на других! Хочу внимания от тебя! Я сделал это только ради этого! — сбивчиво бормотал он, пока по его лицу скатывались слезы. Киришима вздохнул ему в ухо, не скрывая своего облегчения. Тем не менее, он все еще не двигался. — И? — Пожалуйста, — выдохнул Кацуки. — Пожалуйста, я хочу быть твоим. На этих словах, Киришима наконец-то вошел до упора одним движением в него, заставляя Кацуки полностью принять его. Он отпустил его волосы, вместо этого уперев обе Кацуки руки в бока, и тот, вскрикнув, упал вперед. Он приземлился на бок, руками цепляясь за простыни, когда Киришима начал безжалостно двигался в нем. Кацуки улыбался, как безумец, когда его щека двигалась взад и вперед по матрасу, и стоны и похвалы лились из него без задней мысли. — Черт, Эйджи, так хорошо, — застонал он. Киришима снова зарычал и склонился над ним, чтобы с силой укусить в плечо, вырывая из него еще один крик. Затем Киришима снова задвигался в нем, и в новой позе он задевал Кацуки по простате. Кацуки громко выругался, когда Киришима возобновил свой жестокий темп, чувствуя, как знакомый узел уже начинает сворачиваться внизу живота. — Какой же ты красивый, Кацуки, — прохрипел Киришима. — Идеально смотришься на моем члене, — Кацуки жаждал его похвалы. — Пожалуйста, детка, пожалуйста прикоснись ко мне, — отчаянно молил он. — Дай мне кончить на твоем члене. — Скажи мне, кому ты принадлежишь? — спросил Киришима, но что Кацуки нетерпеливо заскулил. — Тебе, Эйджи! Весь, блять, твой навсегда. Боже, позволь мне быть твоим! С этими словами Киришима, наконец, обхватил его рукой, быстро и грубо двигаясь. — Верно, весь мой, — прорычал он в ухо Кацуки. Он кончил с именем Киришимы на губах, выплеснувшись на их простыни. Киришима сделал еще несколько движений перед тем, как задница Кацуки плотно сжалась вокруг него, и он последовал его примеру, излившись в него, прежде чем они вместе рухнули на матрас, тяжело дыша. — Люблю тебя, — прошептал Кацуки через несколько минут. Хотя он обычно не был ласковым, Кацуки всегда старался успокоить Киришиму после того, как потакал ему в этой игре. Киришима нежно поцеловал его в затылок. — Я знаю, Кацуки. Я очень сильно люблю тебя, — мягко сказал он. Затем он поднялся и протянул ему руку, мягко улыбаясь. — Давай, детка, пойдем тебя помоем. Кацуки слез с матраса и последовал за мужем в ванную, возвращая улыбку ему в спину. Несмотря на их игру, он не мог желать никого, кроме Киришимы.