Эфирный

      Кацуки терпеть не может эти закрытые вечеринки "для своих". Одни и те же лица, праздно шатающиеся, налаживающие связи и обменивающиеся сплетнями, где одни продают себя, а другие покупают. Если бы не Дерьмовые Волосы и Пинки, то ноги бы тут его не было: Кацуки не просто известный модельер, в первую очередь он – занятой бизнесмен, к тому же он и так на вершине пищевой цепи, ему нет нужды участвовать в этом карнавале лицемерия.       Но глядя на пару, которая стоит сейчас перед ним, Бакуго впервые за этот вечер начинает думать, что пришел не просто так.       В свои тридцать пять он еще никогда раньше не влюблялся с первого взгляда. Сейчас он не уверен даже, что он когда-либо влюблялся в принципе, потому что никогда раньше он не испытывал такого же обжигающе горячего чувства, которое пронизывает каждую частичку его тела теперь. Что ж, вероятно, всё бывает в первый раз.       Юноша – еще далеко не мужчина, совсем нет, – который привлек его внимание, словно вышел из сказки. Той самой, в которой среди вечно зеленых лугов летают крошечные эльфы с мерцающей пыльцой на крыльях. Или из совсем другой, в которой неземные создания света, эти пугливые, немного лукавые духи природы накладывают чары на неосторожных путников, попавшихся на их пути.       Кацуки когда-то читал, что когда ангелы взбунтовались и Бог приказал запереть ворота рая, то ангелы, оставшиеся на земле, сделались феями. В таком случае, Изуку – и есть это эфирное создание, которое оказалось здесь, на грешной земле, и провидение привело его к Кацуки, прямо в ему в руки. На его беду, вероятно. Потому что Изуку может быть и ангел, но Кацуки – нечто совершенно противоположное.       У этого парня, которому скорее всего нет даже двадцати, изумрудные непослушные локоны, пушистым ореолом обрамляющие его молодое нежное лицо, и сияющие глаза цвета молодой травы. Он совсем невысокого роста – ровно на голову ниже самого Кацуки, совсем так, как ему нравится. Зато Изуку немного широкий в плечах и явно хорошо сложен под своим мешковатым дешевым костюмом, пускай и нужно немного приглядеться, чтобы заметить. У него вовсе не ослепляющая красота, но тонкая привлекательность, понять которую может только настоящий ценитель – та, которая будет раскрываться постепенно, а в умелых руках превратится в совершенство, от которого у окружающих будет захватывать дух.       Но Кацуки не станет делать этого ради других. Он сохранит всё это великолепие только для одного себя. Разве что… разве что если Изуку сам потом об этом попросит, он его научит, но после этого Кацуки придется всё время держать глаза в оба, чтобы никто не подумал украсть его – не то чтобы это особо его беспокоило. Как будто кто-то может забрать что-то, что принадлежит Бакуго Кацуки.       Он улыбается своим мыслям, заставляя стоящих рядом людей слегка вздрогнуть.       В этот момент эти удивительные зеленые глаза на долю секунды встречаются с его собственными, прежде чем парень слегка краснеет и смотрит в сторону, смущенно отводя взгляд. У Кацуки пересыхает во рту. Ему кажется, что он вот-вот совершит глупость. К примеру попросит заткнуться глупую девку, которая называет себя девушкой Мидории. Формально, это Изуку тот, кто сопровождает её на этом показе, но для Кацуки всё наоборот. – Ты имеешь отношение к этому бизнесу? – спрашивает Кацуки у Изуку, даже не пытаясь притворяться, будто слушает его девушку, которая изо всех силы пытается привлечь к себе внимание, и тут же ругает себя.       Вопрос звучит сухо, почти агрессивно. Его окружение знает, что это его повседневная манера речи, но этот веснушчатый ангел – боже, у него еще и веснушки, насколько милым он еще может быть?! – пока совсем не знает Кацуки. Пока. Девка, которая стоит рядом с ним, отталкивающе смеется, небрежно ударяя Изуку по плечу. – Ахаха, нет! Что ты, Кацуки! Я могу называть тебя, Кацуки, верно? Изуку и мода? Это просто грустно. Он славный малый, но понятия не имеет о таких вещах.       Взгляд Изуку тускнеет, напряжение в его теле становится видимым, и Кацуки кажется, что посреди ласкового, теплого майского дня туча набежала на солнце. – Я студент. Будущий инженер, – говорит Изуку тихо, но гордо, прежде чем осмеливается вновь поднять глаза на Кацуки.       Он больше не улыбается, напротив уголки его губ слегка опущены, явно расстроен. Должно быть он думает, что Кацуки намеренно пытался унизить его, подчеркивая, что он не принадлежит их кругу. – Зуку – большой ребенок, – вмешивается его девушка с заметным недовольством. – Обожает возиться с этой своей гиковой ерундой, которая никому больше не интересна, – фальшиво смеется она. – Достаточно того, что она интересна мне, – говорит Изуку едва слышно себе под нос, заслуживая шипение и возмущенный взгляд своей пассии, но Кацуки просто становится грустно от того, что взгляд этого милого создания в тот момент вновь покидает его и обращается к девушке.       Хотелось бы сделать как-нибудь так, чтобы Изуку смотрел только на него.       И Кацуки уже думает о том, как он сможет использовать для себя новую информацию. Он не собирается подкупать своего возлюбленного подарками, конечно, нет. Но ему нравится мысль о том, что у него будет возможность баловать его редкими коллекционными предметами. Кацуки хочется увидеть, как глаза очаровательного ботаника будут загораться от восторга, с какой страстью он будет смотреть на свой новый подарок… и, возможно, только возможно, немного думает о том, насколько благодарным это может его сделать.       Пальцы Кацуки слегка подергиваются, будто пытаются что-то схватить, и он прячет руки в карманы брюк. – Кто твои родители? Я их знаю? – снова спрашивает он.       Изуку вскидывает голову, хмурится.       Кацуки чувствует замешательство стоящих вокруг людей: его вопросы вопиюще прямые и бесцеремонные. Но Бакуго нужно знать, с чем он имеет дело. Богатые известные родители могут стать препятствием на его пути. Не то чтобы это его остановило, но… – Я… – Они никто, – приходит ему на "помощь" девушка Изуку, глядя на Кацуки из-под длинных накрашенных ресниц. – Ничего особенного. – Мои родители обычные, честные трудяги. Отец работает в компании за границей, офисный служащий, мать раньше была бухгалтером. Они – не никто! – твердо поясняет Изуку, теперь глядя на Кацуки с вызовом, как будто он лично нанес ему оскорбление.       Теперь в его глазах заметна явная вспышка гнева, и Кацуки завораживает это зрелище.       Малыш не из робкого десятка – единицы осмеливаются говорить с ним таким тоном, и даже из них мало кому подобная дерзость сходит с рук. Этот ребенок, сам того не понимая, бросает ему вызов – и это просто восхитительно.       Его стерва-девушка неловко смеется, пытаясь извиниться перед Кацуки, и дергает парня за рукав, но его прямой и честный взгляд не покидает Бакуго. Кацуки чувствует напряжение стоящего рядом Киришимы, но сам он не может скрыть небольшую улыбку. – Это хорошо. Я не могу не уважать это, – говорит он, стараясь подпустить немного тепла в голос. – Ты скучаешь по отцу?       Ему нравится, как гнев в секунду сменяется недоумением, а затем смущением, к удовольствию Кацуки. Изуку вопросительно смотрит на свою девушку – это нравится ему уже меньше, а затем настороженно отвечает: – Немного… – он пожимает плечами. – Я не знаю. Мы не особо близки.       Вероятно, слишком сбит с толку, потому что ответ звучит чересчур откровенно и правдиво – скорее всего потому что он таковым и является. А может это просто Изуку, который совершенно не принадлежит миру Кацуки, в котором все учатся носить маски едва ли не с пеленок.       Открытый в словах и открытый в эмоциях – это освежает и пьянит одновременно. Кацуки чувствует себя умирающим в пустыне на пороге оазиса со свежей, чистой, как слеза, младенца водой и гостеприимной тенью деревьев, обещающей прохладу и отдых. Как никогда хочется напиться. – Значит ты заботишься о матери почти в одиночку? – подает голос умница-Киришима. – Это круто. Я сам из не слишком благополучной семьи, приходилось пробиваться со дна, но мне повезло с шефом, – он дружелюбно улыбается, кивая на Кацуки. – Мой босс ценит талант выше происхождения.       Кацуки внутренне благодарит Эйджи за догадливость и умение подбирать нужные слова, которые, к слову, ни содержат ни крупицы правды - Киришима из такой же состоятельной семьи, как и он сам, пусть и не такой же известной. Он чувствует, как во взгляде Мидории мелькает заинтересованность, но видит и признаки смущения, как будто он сожалеет о поспешных выводах. – Киришима-сан, это действительно… – начинает было Изуку, но его визгливо перебивает его девушка. – Да неужели, Эйджи! Кто бы мог подумать!       Кацуки слегка дергает головой, стараясь не выдать раздражение, и Киришима посылает ему вопросительный взгляд, но он слегка качает головой. Нет, пока рано, не нужно ничего делать.       Но его собственное терпение уже действительно на исходе. Ему в голову приходит идея. Всё просто в конце концов – нужно всего лишь избавиться от того, что стоит у него на пути – как он всегда и поступает.       Бакуго внезапно улыбается девушке самой приятной улыбкой из своего арсенала – он умеет быть очаровательным, если хочет, и знает, как действует на людей. Тем более на тех, кто и так выпрыгивает из трусов, пытаясь привлечь к себе его взгляд. – Почему ты с ним, если он кажется тебе таким скучным? – спрашивает Кацуки ласково, сладко улыбаясь девушке Изуку.       Краем глаза он видит, что вопрос парализует его ангела и мысленно просит у него прощения: он должен сделать то, что необходимо.       Статистка удивленно хлопает глазами, прежде чем в них мелькает жадная надежда. – Ну… Зуку милый… и такой любящий, – говорит она кокетливо, но осторожно, стараясь не ляпнуть лишнего и не выставить себя в дурном свете. – Вы плохо смотритесь вместе. Тебе стоит его бросить. Сейчас, – говорит Кацуки, протягивая руку и заправляя выбившийся из её прически локон обратно, стараясь не выразить отвращения, которое он испытывает сейчас.       Это звучало бы нагло и бесцеремонно из уст любого другого человека. Но это Бакуго. И все знают, что Кацуки получается всё, что он хочет. И нет ничего удивительного, что эта самовлюбленная дура решила, что он хочет её.       Он чувствует, что Киришима и Ашидо застывают рядом с ним. Бакуго Кацуки известен своим эксцентричным поведением, но унижать безобидных милых задротов на публике – это не в его духе, и его друзья прекрасно это знают.       Проходит несколько секунд.       Статистка выпускает руку Изуку и она безвольно падает вниз, и юноша провожает её взглядом, затем с недоверием смотрит на свою – уже бывшую – девушку. У неё хватает наглости изобразить виноватый вид. – Эм… прости, Изуку, – говорит она. – Ты… ты ведь понимаешь, что нам всё равно никогда не было суждено быть вместе?       Кацуки готов закатить глаза от её высокопарности. Изуку стоит, слегка дрожа от унижения, опустив глаза в пол. Сердце Кацуки слегка разбивается от видимого страдания, которое вибрирует от его фигуры. Ему придется тщательно утешить это милое создание потом. – Вы расстались? – вежливо спрашивает Кацуки статистку, когда ему надоедает ждать и слушать.       Та взволнованно улыбается ему, быстро кивая головой. – Отлично. Киришима, проводи даму, – холодно говорит Кацуки, отворачиваясь и забывая о её существовании в то же мгновение, когда Изуку вновь появляется в его поле зрения.       Девушка пытается еще что-то сказать, но Эйджи хорошо знает своё дело. В глазах Мины наконец-то мелькает мстительное удовлетворение и она аккуратно уводит остальную группу людей, оставляя Кацуки наедине с Изуку. Хорошо иметь под рукой сообразительных друзей и сотрудников.       Изуку выглядит совершенно потерянным. – Что… что происходит? – спрашивает он, глядя на удаляющиеся спины Киришимы и своей бывшей. – Почему… Бакуго-сан? "Нужно будет научить его называть меня по какому-нибудь домашнему прозвищу – "Бакуго-сан" никуда не годится. Может… да, что-нибудь вроде "Каччан" было бы в самый раз", – рассеянно думает Кацуки, прежде чем ответить: – Просто избавляюсь от мусора. Не думай о ней, – он делает шаг ближе, так чтобы загородить Изуку вид на остальных и быть полностью в его центре внимания – так как и должно быть сейчас и отныне.       Юноша сглатывает и слегка отступает, теперь он кажется неуверенным и подозрительным. Однако румянец вновь окрашивает его щеки, делая веснушки заметнее, и что-то внутри Кацуки мурлыкает при мысли о том, что это реакция на него и на него одного. – Я хочу всё здесь тебе показать, – говорит он низким глухим голосом и протягивает руку.       Слегка поколебавшись, Изуку неуверенно вкладывает в неё свою. Он всё еще выглядит потрясенным – не то отвержением, которое только что пережил, не то вниманием, которое Кацуки уделяет ему после.       Сейчас это не так уж и важно - к тому моменту когда он придет в себя, будет уже слишком поздно. Кацуки позволяет себе небольшую улыбку.       Его возлюбленный понятия не имеет, что он не собирается отпускать его больше.       В конце концов, Кацуки действительно получает всё, что он хочет.       Всегда.