Вредная привычка

— Леви, у меня к тебе дело, — Майк зашел в кабинет решительно, уверенными шагами, без стука и громко хлопнул дверью. Любой другой поопасался бы так делать, хотя бы из-за риска остаться без рук, но Захариуса это, видимо, не волновало. Леви поморщился. — Чего тебе, Захариус? — Аккерман даже не потрудился скрыть неприязнь в голосе. Сколько он уже в корпусе? Около года примерно. А то и больше. Столько вылазок уже совершили, столько тренировок провели, Леви даже звание получил, кабинетом обзавелся, а они все никак общий язык найти не могут. Захариус не то что бы его… презирал, просто никогда не забывал, откуда он пришел, не считал за настоящего солдата, скорее как за некое недоразумение — пусть талантливое, бесспорно — но временное, одно из многих в корпусе. Леви же никак не мог выбросить из головы то унижение, которое он пережил, главным образом, благодаря Захариусу. Он до сих пор помнил, как этот ублюдок окунул его в лужу. Словно грязное животное. Как сжимал его волосы, унизительно фиксируя голову, заставляя смотреть в ухмыляющиеся глаза Смита и чувствовать себя абсолютно беспомощным. Омерзительно. Причем, Леви понимал, что сейчас бы он поступил точно также, если бы Смит приказал, может быть, еще бы и по ребрам добавил. Но любви к Захариусу это не увеличивало. Майк плюхнулся на стул, закинул ногу на ногу, широко расставив бедра, и всё это с таким видом, будто расположился у себя в кабинете. Леви с трудом подавил желание переломить ручку пополам. — Ну? — сжимая зубы, поторопил он. — У меня нет желания тебя видеть. — Это по поводу Ханджи. — Ханджи? — Майку удалось заинтересовать его. Леви приподнял брови, хотя на его лице это никак не отразилось. Не то что бы они с этой полоумной были большими друзьями, но Аккермана не могла не восхищать та преданность, с которой она относилась к их делу, этот энтузиазм, хотя во многом он и считал его избыточным. Но она, наверное, единственная, кто не обращал внимание на его происхождение, единственная, которой было все равно, чем он занимался раньше. Она первая к нему… к ним... подошла, как к человеку. И она, по крайней мере, не окунала его в лужу. — И что с ней? — Я хочу её… Леви поперхнулся чаем. — … отучить от вредной привычки. — Привычки? — Аккерман вытер рот платком, скомкал его и выбросил в ведро. — Эта женщина — сама по себе одна большая вредная привычка. Говори конкретнее, — он недовольно поморщился. Не особо ему нравилось, что тот так печется о Ханджи, но поделать он с этим ничего не мог. Майк служил с Ханджи долгие годы, когда Леви — ничтожное количество времени. — Ханджи курит. — Курит? — Леви нахмурился. — Никогда не замечал. Она не похожа на ту, что будет тратить на это время. — Поверь мне, Леви, — Майк поудобнее закинул ногу на ногу, чудом не задев подошвой сапога его стол, и заговорил с капралом, будто с лучшим другом. В гробу Леви видал таких друзей. — Мы с Ханджи служим уже очень давно. Я знаю её также хорошо, как и Эрвина. И снова эхом это напоминание о том, что у Ханджи есть кто-то, кто значит для неё больше, тот, кто знает её лучше, что в принципе он чужой здесь, не сошел ещё за своих. Чужой везде. — Хорошо, допустим. Но тебе это зачем? Зое взрослая девочка, у самой должна быть башка на плечах, — Леви взял следующий бланк, намереваясь заполнить его также, как и десятки предыдущих за этот вечер, но Захариус вырвал его и положил обратно. Леви чудом поборол желание сломать ему руки. — Ханджи дымит, как печка. Она может выкурить две, а то и три пачки в день. С её фанатизмом в работе она просто не видит границ. Мой нюх это убивает. Ханджи мой друг. Хочет она, не хочет, но я о ней забочусь. Ведь сама она о себе редко подумает. Леви вспомнил, как Бернер носил ей еду из столовой, умоляя поесть, и вынужден был согласиться. Эта четырёхглазая действительно сама о себе не вспомнит. — Хорошо. А я тут при чём? — А ты единственный, кто тут способен добиться того, чтобы Ханджи бросила курить, — Майк ухмыльнулся. — С твоим нетривиальным подходом, — он это намекает на то, КАК Леви в последний раз заставил её помыться? — И с моим упорством мы всё-таки отучим эту упрямую женщину курить. Леви на несколько секунд задумался. — Ладно, вали. Потом обговорим детали. Не то что бы он хотел связываться с Майком, но если это поможет обуздать очкастую, то так и быть… он его потерпит. Главное, не сломать ему руку в процессе. *** — Ханджи… ты опять?! — женщина стояла посреди своей лаборатории, опираясь спиной на стол, в окружении своих скляночек, баночек и прочих реактивов. Она ленивыми движениями подносила наполовину истлевшую сигарету ко рту и выпускала — нарочито небрежно — целые клубы дыма. — Мы же с тобой разговаривали! — Майк стоял четко за дверью комнаты. Не отходя, но и не переступая порог. — А ты опять куришь! — Да, — Ханджи усмехнулась и вальяжно перекинула ногу на ногу. — И ты ничего мне не сделаешь. Не сделает. Эта засранка знает, что Майк не войдёт в лабораторию. Иначе потом неделю будет мучаться с насморком. Тонкий нюх Захариуса бурно реагировал на её реактивы. Так ещё и наставила вокруг себя побольше, зараза. Чтобы наверняка. — Не сделаю, — согласился Майк, скрещивая руки на груди. — Но в этот раз у меня есть секретное оружие. Ханджи вопросительно приподняла бровь, держа сигарету двумя пальцами. — Заходи. Едва слышно шаркая подошвой сапог, Леви вошёл в лабораторию, оглядел комнату и брезгливо скривился. — Значит, это правда, Ханджи? Ты куришь. Какая мерзость. Ханджи подавилась дымом и закашлялась. Указала пальцем в довольного Захариуса, откашливаясь и не выпуская при этом из глаз Леви. — Это был запрещённый приём, Майк! Это против правил! Ответом ей была довольная ухмылка. — Сама бросишь или мне помочь? — Леви медленно направился к женщине. Ханджи метнулась за стол, не выпуская из пальцев сигарету. — Леви-леви-леви, подожди! Давай поговорим. Аккерман поднял бровь, показывая, что он весь во внимании. — Послушай, Леви, я взрослая, самодостаточная женщина, неужели я не имею права курить? — она нервно двигалась по обратной стороне стола, следя за движениями Аккермана. — Боюсь, Ханджи что в этот раз я согласен с Захариусом. Оттого, что ты стала дылдой, мозгов в тебе не прибавилось и тебе до сих пор, как маленькой, приходится объяснять, что такое хорошо, а что плохо. — Нет, Леви, не подходи! Ты не посмеешь! — Брось каку. Ханджи, — членораздельно, с маньячной улыбочкой проговорил Леви, и Ханджи поняла, что попала. Конкретно. *** — Где же оно? Где же… — Ханджи рылась в ящиках своей лаборатории, наводя в помещении ещё больший хаос. Не то что бы это сильно меняло ситуацию, но всё же. — Да где же… я же помню, что они лежали здесь, — очередные бумаги полетели на пол. Женщина измученно выдохнула и выпрямилась. — Не это ли ищешь, четырёхглазая? — раздаётся ленивый голос, и Зое резко оборачивается. На пороге, прислонившись к косяку, стоит Аккерман собственной персоной и лениво крутит в руке пачку сигарет. — Мои сигареты! — Ханджи метнулась к мужчине. — Отдай! — Нет. — спокойный, холодный ответ. — В смысле нет? — кажется, Ханджи даже не поняла, что ей ответили. — Это мои сигареты. — Нет значит нет, — ленивым тоном ответил Аккерман. — Я удивлён, что тебе приходится объяснять такое простое слово. Тебе родители не говорили, что это кака? — Погоди, ты сейчас серьёзно? Если честно, то Ханджи в прошлый раз не восприняла его угрозу отучить её курить всерьёз. Одно дело Майк — упёртый баран — не первый год ей уже надоедает. Проще Эрвина убедить Бернера заместителем сделать. Но Леви… ну пошутили, ну сделал он ей разок замечание, как будто у него других дел нет, кроме как таскаться за ней. Да и не похож он на того человека, который будет столько думать о ком-то другом. А теперь вот он, пожалуйста — стоит перед ней собственной персоной и похоже всерьёз намеревается отучить её курить. — Более чем. Ханджи даже теряется. — Если родители не сумели до тебя донести, что нельзя совать в рот всякую дрянь, то это сделаю я. И поверь, мои методы тебе не понравятся. — Леви, это не смешно, — осторожно говорит Ханджи. Если Аккерман что-то решил… — А кто здесь смеётся? Сама бросишь или мне начать?.. — Леви, отдай мои сигареты. — Я же сказал, нет, — такой же спокойный и пугающе уверенный ответ. — Как ты посмел вообще рыться в моих ящиках? — С трудом. У тебя везде так грязно, что меня чуть не стошнило. Ты вообще убираешься здесь, светило современной науки? — Какие мы нежные, — Ханджи покривлялась. — Ты вообще понимаешь, что это неприлично? А если бы ты наткнулся… — Считаешь, что мне не поебать? — Леви лениво приподнял бровь. — Погоди, как ты вообще сюда попал? Я же… Только сейчас до Зое дошло, что и лаборатория, и все ящики в ней были закрыты на ключ. Какой бы безалаберной Ханджи не казалась со стороны, она никогда не позволяла себе халатности с безопасностью. Иначе бы просто не доросла до капитана и главы исследовательского отряда. Здесь у ней хранились не только «детские» забавы, но и относительно опасные реактивы, так что как бы Ханджи не уставала, всегда закрывала двери и ящики. — Взломал замки. Можешь выписывать у Эрвина новые. Ханджи устало вздохнула и потерла лоб рукой. — А есть смысл? — Нет, — согласился Аккерман. — И почему я не удивлена? Снова твои бандитские выходки… Капрал хмыкнул. — Ладно, давай сюда мои чертовы сигареты и разойдемся на этом. Леви приблизился к Ханджи и ухмыльнулся, чуть склоняясь к ее лицу. — Попробуй отобрать. — Леви, это смешно, мне двадцать восемь лет, я взрослый человек, я капитан, в конце концов! Если я захочу, то хоть пачками могу выкуривать эти сигареты, и ты ничего не можешь мне сделать! — Не можешь. — А? — Нет у тебя такого права. — Почему это, интересно? Леви промолчал. Только смотрел долго-долго в ее глаза, словно думал о чем-то. Но делиться этим не захотел. — Все, хватит, верни мне мои сигареты! — женщина попыталась вырвать их из рук капрала, но Леви был быстрее. Отшагнул в сторону. Завел руку с сигаретами за спину, умудряясь другой удерживать Зое на расстоянии. Несмотря на свою комплекцию, Леви был сильнее ее, а потому Ханджи никак не удавалось добраться до него. Несколько минут пыхтения, ловкая подножка и вот уже капрал сидит на брыкающимся капитане, зажимает ей коленями руки и медленно, словно издеваясь, убирает сигареты в свой нагрудный карман. — Капитан, можно… — раздается быстрый стук в дверь, и в комнату заходит солдат. Ханджи видит подчиненного, пытается сбросить с себя Леви, но в конце концов натужно выдыхает: Аккерман сидит на ней как лось и сваливать не собирается. — Эм… капитан Зое… у вас все в порядке? — У нее все лучше всех, солдат, — ответил вместо Ханджи Аккерман, глядя в упор на Зое. — Да вообще! — женщина выдохнула и посмотрела в потолок. — Поваляться вот решила на досуге. А ты чего заглянул, Кейджи? — она с любопытством перевела на него взгляд. — В-вас майор Смит хочет видеть. — Передай Смиту, что капитан Зое придет к нему как только… наваляется, — Леви произнес это насмешливым тоном, но глядел исключительно на женщину. Потом перевел взгляд на солдата и холодно бросил. — Свободен. Солдат отдал честь дрожащей рукой и вышмыгнул из лаборатории. — Ну замечательно, — Ханджи устало посмотрела в потолок. — Теперь пойдут слухи. — Ну, так что, Ханджи, подведем итоги, — Леви поудобнее устроился на женщине и слегка склонился к её лицу. — Чтобы я больше не видел у тебя этой гадости. — Пошёл нахуй, Аккерман, — выплюнула Ханджи и, наконец, скинула с себя мужчину. Единственно потому, что тот сам позволил ей это. — Смотри. Моё дело — предупредить. Поднялся на ноги, с невозмутимым видом отряхнулся и направился к двери, не обращая внимания на бурчание ученой. — Можешь не искать, там тоже нет, — не оборачиваясь, бросил Леви, когда Ханджи, взгромоздившись на табуретку, полезла в верхний ящик. — Да Аккерман, сука! *** Майк спокойно заполнял бумаги в своём кабинете, окно за его спиной было открыто нараспашку, и он то и дело потягивал носом сладкие запахи лета. Дверь резко распахнулась, буквально с силой впечатавшись в стену. Со всего размаху так. — Майк, это нечестно! Ханджи подлетела к нему и остановилась буквально в миллиметре, опираясь руками о стол. Её глаза сквозь стёкла очков гневно сверкали. — Что, — Майк усмехнулся, заковыристо подписал очередную бумагу и поднял на неё глаза. — Леви нашёл все твои заначки? — Даже в нижнем белье. Какого хуя ты его на меня натравил? — Согласись — я гениален, — он приподнял бровь и эффектно покрутил рукой, словно наслаждаясь собой. — Он перевернул всю мою лабораторию! — Чувствуешь? — он потянул носом. — Что? — Ханджи недоумённо остановилась и, кажется, даже растерялась. — Запах справедливости! — Запах справедливости?! Если мою лабораторию разнесёт, то виноват будешь ты! — А знаешь, чем особенно мне нравится этот малой? Он не успокоится, пока не добьётся своего. — Такой же упрямый баран, как и ты, — сквозь зубы прошипела Ханджи. — Он уже дважды меня обыскивал и это только за сегодняшнее утро! Майк хохотнул. — Я всегда знал, что у него к тебе есть особый подход. — Подход? Майк, он срывает мне работу! Да на меня уже все косятся! — Зато теперь я точно отучу тебя от этой гадости. — Это против правил, — рычала Ханджи. — Как ты вообще посмел привлечь этого коротышку? Он же мне теперь житья не даст! — Вот именно, моя дорогая Ханджи, вот именно! — Захариус встал из-за стола, обошёл его и хлопнул женщину по плечу. — Маленький злобный упрямый карлик — это то, что тебе нужно! Ну разве кто-то устоит перед таким мужским вниманием? — Майк, это несмешно! — Ты можешь строить глазки мне, вить верёвки из Эрвина и помыкать Моблитом, но против злобного коротышки это не сработает. — Убери его от меня! — почти прорычала женщина. — Нет, — Майк остановился перед ней и довольно посмотрел ей в глаза. — Значит, война? — вкрадчиво спросила Ханджи, глядя на Майка, что так и сиял самодовольством. — Ладно-ладно, — женщина развернулась круто на каблуках и направилась к двери. Видеть довольную, словно объевшегося сметаны, рожу Майка хотелось меньше всего. — Ханджи, — окликнул он женщину уже на пороге. — Хотел сказать. Если мужчины чего-то хотят, то они обязательно добиваются своего. *** — Итак, на счёт три ты хватаешь Ханджи и закрываешь её в каморке, а я в это время обыскиваю комнату. — Я помню, Захариус. Какого черта надо повторять по сто раз? Двое мужчин стояли в коридоре за поворотом и тихо переговаривались. Майк аккуратно выглядывал из-за угла, словно поджидая жертву, Леви же стоял позади со скрещенными на груди руками и чувствовал себя донельзя глупо. Их первая совместная операция по «укрощению дикой женщины», — как назвал ее Майк — начиналась эпично. — И все же я считаю, что гораздо легче было взломать замок. — Бандитское прошлое? — Захариус хмыкнул, не отрываясь от своего занятия. — Рациональное настоящее, — с шипением отозвался Леви, подумывая свернуть Захариусу шею. — Не ты ли мне говорил, что на войне все средства хороши? Особенно с этой чудачкой. — Говорил, не спорю. Просто боюсь, что Эрвин не простит нам еще одну смету на замки. Леви закатил глаза. — Так, все, тихо, она идет! По коридору неспешным шагом шла довольная, ничего не подозревающая Ханджи. Очевидно, у нее было хорошее настроение, она намурлыкивала себе под нос какую-то песенку, даже подпрыгивала при ходьбе, неся с собой небольшую кипу бумаг. — Подожди-подожди, так… — Майк внимательно следил за ней и ждал, пока Ханджи подойдет ближе. — Сейчас! — Привет, Ханджи, — Майк вальяжно вынырнул из-за угла, едва Ханджи приблизилась к ним. — Майк? Леви? — женщина остановилась. — Вы что здесь делаете? — она несколько удивлённо приподняла брови. И отступила на шаг. Похоже, начинала что-то подозревать. — Леви, давай! Ханджи пропустила момент, когда Леви оказался за спиной и обхватил ее руками, крепко прижимая к себе. Документы рассыпались по полу. — Твою мать, какого хуя, вы что творите? — женщина попыталась вырваться, но хватка Аккермана была железной. И откуда в нем столько силы? Разве что ребра не трещали. — Аккерман! Отпусти меня! — Попалась, кузнечик! — довольно заключил Майк и потрепал ее за щеку. — Майк, падла! Ты труп! — гневная и всклокоченная Ханджи выглядела скорее, как воробей. Воинственный и всклокоченный воробей. — У-у-у, какие мы грозные! — блондин даже поумилялся. — Захариус, я тебе отомщу, слышишь! — сквозь зубы прошипела Ханджи. Если бы взглядом можно было убивать — Майк давно был бы уже мертв. — Хватит уже руки распускать, переросток, — цыкнув, прошипел капрал. — Она же мне на ухо орет. — Не кипешуй так, Леви, должен же был я насладиться этим великолепным запахом мести! — Давай быстрее, — прошипел Леви, хотя было видно, что удерживать брыкающуюся и вырывающуюся Ханджи ему не составляет труда. — А то она сейчас всех своими воплями соберет. — Один момент, — намурлыкивая себе под нос ту же самую песню, что недавно напевала Ханджи, Майк деловито начал обшаривать ее карманы. — Убери. От. Меня. Свои. Руки, — Зое снова задергалась, но Леви даже не вздрогнул. — Во, нашел! — Майк извлек на свет небольшой ржавый ключик с таким же ржавым брелоком, отвлекся, и Ханджи, изловчившись, смогла заехать ему по колену ногой. — У-у-у! Вот ведь маленькая… Это было больно, — зажимая ногу, Захариус согнулся. — Ладно, в следующий раз мы это учтем. Ханджи снова попыталась зарядить ему ногой, но уже скорее просто из вредности, а не из-за возможности достать. — Майк, если ты сейчас сделаешь это… — Спасибо за ключик, птенчик, — перебив женщину, Майк довольно потряс брелоком перед ее носом. — Ну, все, я пошел, а вы тут развлекайтесь, молодежь. — Не смей, Майк! Это моя личная комната! Вернись, сука! — Зое снова задергалась, понимая свое бессилие. — Какого… — женщина не успела опомниться, как ее развернули, бесцеремонно впихнули в кладовку и закрыли двери. — Эй! — она постучала кулаком по двери. — Аккерман, открой! — пару раз стукнула плечом. — Открой, говорю! — ещё один удар. — Зое, хватит портить дверь, — раздался ленивый голос за стенкой. Аккерман стоял по ту сторону и подпирал дверь. — Смит еще от сметы за замки не отошел. — Открой! — Не-а. И можешь даже не стараться — не выбьешь. — Аккерман, в конце концов, я старше по званию, а запирать в кладовке, — удар. — Старшего по званию, — удар. Пыхтение. Аккерман хмыкнул. — У тебя есть уникальный шанс, Зое. — Шанс? — женщина остановилась, явственно пытаясь отдышаться. Удары прекратились. — Познакомиться с тем, что нормальные люди называют средствами для уборки. Ты ведь их никогда не видела? — Пошел в задницу, Аккерман! — удар. Из-за двери ее голос доносился глухо и сжато. — После того, как мы отучим тебя курить, я буду приучать тебя к гигиене. — Какого хуя вы вообще с Майком ко мне привязались? Что вам неймется? Удар. Удар. — Аккерман, открой, а не то я… — Что? — ее лениво перебили. Удар. Удар. Кажется, от досады Ханджи зарядила даже ногой. — Зое, кончай, а? — Это форменный произвол! Вы не имели с Майком никакого права так поступать! Это просто бесчеловечно! Вот погоди, я выберусь, все изложу Эрвину! Аккерман слушал ее с отстраненным выражением лица, будто этот треп предназначался вовсе не ему. Подпирал собой дверь, скрестив руки на груди и лениво оглядывал коридор. Проходящие мимо солдаты на них косились, но из-за сурового лица капрала связываться не решались. Несколько раз, в попытках открыть, Ханджи пыталась выбивать дверь плечом, но потом снова пинала — от досады или упрямства — ногой. — Капрал Аккерман?.. — по коридору, стуча сапогами, мимо Леви шел никто иной, как Бернер. Вот только верного прихвостня Ханджи еще не хватало. — Иди мимо, Бернер, — довольно холодным, если даже не угрожающим тоном, бросил Леви, удерживая спиной дверь, за которой раздавались удары. — У вас там… — начал было Бернер, но был перебит Ханджи. — Моблит? Моблит, это ты? — очевидно, Ханджи услышала голос своего помощника. — Моблит, помоги мне! Меня тут заперли! Моблит! — Тебе лучше пройти мимо, Бернер, и сделать вид, что ты ничего не видел, — Леви знал, что Бернер ему ничего не сделает. Сделывалка еще не выросла, чтобы тягаться с ним, а потому и не опасался. — При всём моём уважении, капрал, — Моблит прочистил горло, но говорил решительно. Надо же. — Я бы посоветовал вам выпустить капитана Зое. — Иначе что? — лениво осведомился Аккерман, спиной сдерживая удары. Даже слегка удивился. Он не ожидал, что это хлипкое недоразумение не побежит, поджав куцый хвост. — Ни вам, ни мне не нужны проблемы. Поэтому будет лучше, если вы всё же отойдёте. — Знаешь что, Бернер… Послышались очередные тяжёлые шаги. По коридору шёл Эрвин. Подошёл к ним и с немым вопросом в глазах уставился на обоих. — Выпустите меня! Удар. Удар. Удар. Трёхэтажный мат. — Леви, выпусти ты её уже, — Смит закатил глаза. Леви не сдвинулся с места, продолжая всё также упрямо подпирать дверь. — Эрвин? Эрвин, помоги! — Леви, — Смит с нажимом уставился на капрала, и тот, закатив глаза, всё же отошёл. Раздался удар, дверь распахнулась, и Ханджи выпала из комнаты, проехавшись по полу носом. — Всё, Леви, я нашёл! — в этот момент в коридор вышел Майк, довольно помахивая пачками сигарет, и остановился, увидев уставившиеся на него несколько пар глаз. — Грр. Дай сюда, Эрвин, — Ханджи поднялась с пола, выхватила из рук Смита папку с бумагами, скрутила её в трубочку и побежала вслед за Майком. — Майк, скотина, а ну иди сюда! Эрвин пару секунд за этим наблюдал, потом повернулся к Леви с всё тем же немым вопросом. Аккерман в ответ закатил глаза, оторвался от стены и всё так же молча удалился в свою комнату. *** — Ну как, Ханджи, тебе не больно? Я тебе не сильно завязал? — голос был на редкость приторным. — Прфмыр-фыр! — Меня сейчас стошнит, — Леви брезгливо скривился. — Ты если что скажи, я тебе послабже сделаю. — Пырмырфыр-фыр! — И как она тебе скажет, если у неё кляп во рту? — Пырфыр-фыр! Леви лениво бродил по комнате Ханджи, скрестив руки на груди и брезгливо оглядывал помещение. Не дай бог к чему-либо прикоснуться или случайно задеть. Рядом Захариус заканчивал привязывать Зое к стулу. Подёргал верёвку, которой он привязал её ногу, и удовлетворённо кивнул. — Тебе точно не больно? — Пырфмрфыр! — по глазам женщины было красноречиво ясно, куда Захариусу следует идти. — Ты так сюсюкаешься с ней, что аж мерзостно, — Леви скривился. — Ну должен же я убедиться, что нашей ягодке комфортно, — Захариус встал с колен и выпрямился, отряхивая руки. — О, да, ей очень удобно, — иронично протянул Леви, глядя на то, как дёргается связанная Ханджи. — Ну так что, начнём? — Майк предвкушающе потёр руки. — Глупая идея. Не скажет, — Леви мотнул головой, прямо показывая, что думает о идее Захариуса. — Эта очкастая дура такая же упрямая, как и ты. Всю ночь здесь просидим, но не скажет. — Не веришь ты в людей, Леви, — Майк присел перед связанной Ханджи на корточки и вгляделся ей в глаза. — А в них надо верить. Ханджи у нас хорошая, Ханджи у нас умная, она всё скажет и покажет, где там у неё заначки хранятся, — взгляд Зое красноречиво указывал, куда Захариусу следует идти. — Угу, ты её ещё по холке потрепи, приговаривая: хорошая Ханджи, хорошая… — Леви опустил руку на волосы Ханджи и потрепал её на манер собаки. Зое недовольно мотнула головой, а Леви удовлетворительно хмыкнул. — Не волнуйся, предоставь это дело мне, я умею говорить с… — Дикими животными? — Леви хмыкнул. — С красивыми женщинами, — укоризненно поправил его Майк. — О, да, я вижу, само мастерство, — съязвил Аккерман, с удовлетворением наблюдая длинную продолговатую царапину, проходящую через всю правую щеку Майка. Ханджи его всё-таки догнала. — А вообще, — он взял Зое за подбородок и небрежно повернул к себе. — Это недоразумение надо бы хорошенько отмыть. Тогда, может, и сойдёт за красивую женщину, — Зое притихла, не зная, как на это реагировать. То ли ей начать возмущаться. То ли это был своеобразный комплимент от капрала. — Ну что, Ханджи, говорить будем? — Захариус внимательно смотрел на женщину. — Ты ей кляп изо рта-то вытащи, дознаватель, — лениво проговорил Аккерман, отошёл на пару шагов и опёрся спиной о стол, скрещивая руки на груди. — Как она тебе с кляпом расскажет, идиот? — Ах, да, точно, — Майк якобы сокрушённо покачал головой. — Совсем забыл. Отвлекся на это прекрасное неземное личико. — Фу, мерзость какая, не переигрывай, — Аккерман поморщился. — А кто играет? Я всегда искренен, — проговорил Майк, вынимая кляп изо рта Ханджи. Женщина тут же, с пол оборота, покрыла их десятиэтажным матом, не забывая вспомнить всех их родственников до десятого колена. — В-ах! Какая женщина! Всегда о такой мечтал, — Майк восхищённо прищёлкнул. — Ну чего вам от меня надо, — устало проговорила Зое, понимая, что над ней просто издеваются. — Вы и так забрали у меня всё, что только можно. — Заначки, — Леви подошёл, схватил её за волосы и легонько сжал. — Мы прекрасно знаем, что они есть, Зое. Так что лучше тебе сразу сознаться, где они и откуда ты их берёшь, — он наклонился ближе к её лицу и прошептал последнюю фразу практически ей на ухо. От его голоса, тембра, от того, что мужчина так близко, у Ханджи по телу пробежали мурашки, но она быстро справилась с собой и повернула голову вбок, оказываясь с Леви практически нос к носу. — А то что, Аккерман? — довольно резко, с вызовом ответила Зое. — Заставишь драить казармы? Похоронишь меня под чистящими средствами? — Тебе лучше, — он сжал её волосы и прошептал на ухо. — Не знать, Зое. Они совершенно не слышали шагов, раздававшихся в коридоре, поэтому, когда дверь распахнулась, все трое вздрогнули. В комнату капитана Зое вошёл Эрвин, уткнувшийся носом в бумаги и читавший что-то на ходу. — Ханджи, ты забыла мне занести вечерний отчет… — поднял голову и застыл, разглядывая открывшуюся перед ним картину маслом. Сидящий на корточках Захариус, Леви и в центре экспозиции, как завершающий штрих — привязанная к стулу по рукам и ногам капитан Ханджи Зое собственной персоной. Которую Леви держал за волосы, вплотную склонившись к её шее. — Эммм… — недвусмысленно протянул майор. Майк, а в особенности Леви, сообразив, как это выглядит со стороны, резко отпрянули от капитана. — Эрвин, это не то, что ты подумал, — Майк примиряюще поднял руки. Ханджи, видимо, тоже сообразив, захныкала. — Эрвин, — её голос был полон нескрываемого облегчения и слёз. — Они… они надо мной издеваются! Они сказали, что будут меня пытать, Эрвин! Её губы задрожали, а на глазах появились слёзы. — Так, — тяжело проговорил Смит. На его лицо опустилась тень. — Эрвин, это всё неправда! — попытался возразить Майк. — Развязать её. Быстро! — Но… — Я сказал быстро! — и сам опустился на корточки, помогая Майку отвязывать Зое от стула. Едва верёвки упали, как женщина вскочила и бросилась в объятья Смита, прижимаясь к нему и дрожа всем телом. — Всё-всё, Ханджи, всё хорошо, — проговорил мужчина, обнимая рукой беззащитно прижавшуюся к нему, словно пташку, женщину. Плечи её сотрясались от всхлипов. — Тебя никто больше не обидит, — заплаканная Ханджи посмотрела на Смита таким взглядом, что Леви было впору удавиться на собственном платке. Потому что он понимал — посмотри Ханджи таким взглядом, полным доверия и надежды, на него, то он бы тоже порвал всех. Разве может быть иначе, когда женщина ТАК на тебя смотрит? Дерьмо. — Пойдём со мной, Ханджи. Посидишь у меня, успокоишься, — тон Смита был таким тёплым, что аж блевать хотелось. Нет, это труба. — Я тебе чаю налью, — заботливо приобнимая за плечи, словно придерживая женщину, Смит потянул её в сторону коридора. Ханджи, всхлипнув, кивнула. — А с вами я разберусь позже… — чуть повернув голову, жестко бросил Смит. Эрвин говорил ещё что-то успокаивающее, а Ханджи, пользуясь тем, что он не видит, обернулась и уже со совершенно спокойным лицом показала мужчинам средний палец. — Засранка, — выдохнул Майк, глядя на то, как заботливо уводил Ханджи Смит. — Согласен, — кивнул Леви. *** Майк и Леви стояли навытяжку в кабинете начальника, пока на них орал Эрвин. Надо отдать должное их командиру — говорил он с чувством, жёстко и ни разу за полчаса не повторился. Определённо, талант. — Это же надо было — привязать капитана разведкорпуса к стулу! Просто немыслимо! Как вы вообще могли додуматься до такого! Давно выговоров не получали? Это же трибунал! Майк, — Смит обратился к Захариусу. — Я понимаю, Леви до фонаря устав и звания, но ты-то! Ты с Ханджи служишь уже давно! Тебе напомнить, сколько раз она тебя вытаскивала? — Эрвин, я всё прекрасно помню... — Да? Незаметно. Мне непонятно, как у вас рука только на женщину поднялась! — Мы бы ничего ей не сделали, — Майк пытался оправдываться. — И ты это знаешь. — Вы видели её? Она же перепугана! То, как этой четырёхглазой удавалось дурить Смиту голову, не переставало удивлять Леви. — Я её едва успокоил! — Эрвин, мы ещё ничего экстраординарного не сделали, — Леви закатил глаза. — Вот слово "ещё" было тут явно лишнее, — пробормотал соучастнику Майк. — Ничего экстраординарного?! — Смит снова повысил голос. — То есть привязывать капитана разведкорпуса к стулу — это не экстраординарно?! — Пфф, подумаешь, — Леви фыркнул. Эрвин прикрыл лицо рукой. — Вот именно, — одобрил Майк, стукнув Аккермана по плечу, на что тот недовольно поморщился. — А вообще, я помню, как мой дед отучал меня курить… — Майк, казалось, был готов пуститься в счастливые воспоминания, не смотря на то, что получал — как бы — выволочку от начальства. — Ты курил? — Леви с презрением покосился на Захариуса. — Ага, курил, когда подростком был… Он, едва я закуривал, стрелял в меня из арбалета, — даже брови Эрвина, который на них, вроде как сердился, удивлённо взлетели. — Ну, не совсем в меня, в сигарету, подбивал прямо кончик, — Майк изобразил, показывая. — Дед у меня был отличным стрелком, но заикался я после этого долго. Хотя я вообще думал, что он с меня кнутом шкуру спустит, когда узнает, как я убивал свой нюх. А ты, Эрвин, — произнёс он таким тоном, будто командору что-то доказал. — Говоришь, мы издеваемся. Всего-то привязали к стулу! — Кстати, мне нравится метод твоего деда, — одобрительно кивнул Леви. — Леви, нет, — строго осадил его Смит. — Даже не думай. Аккерман фыркнул. — Я бы не промазал. Наверное, — последнее слово, сказанное довольно ленивым тоном заставило Захариуса прокашляться. — Короче говоря, оставьте Ханджи в покое, — твёрдо произнёс Смит. — Эрвин, — ядовито проговорил Майк, скрещивая руки на груди. — Если Ханджи удаётся вить из тебя верёвки, то хотя бы не вмешивайся. Эрвин устало потёр переносицу. — Тебе ещё не надоело? — Ты прекрасно знаешь, зачем я это делаю. Я же тебе говорил, Леви, — Майк поглядел на своего товарища. — Наша Ханджи из него верёвки вьёт. — Это неправда. — Правда-правда. — Я вообще не понимаю, как ты и Леви к этому привлёк. — Потому и привлёк, — голос Захариуса сочился самодовольством. — Потому что твою задницу бесполезно привлекать. А на Леви такие фокусы Ханджи не действуют. — Эрвин, ты понимаешь, что Ханджи курит? — Леви посмотрел на своего начальника исподлобья так, словно хотел донести непреложную истину. И в принципе не понимал, почему Смит не видит в этом проблемы. — Это же мерзость. Она дымит, как паровоз. — Леви, — Эрвин устало потёр лоб рукой и сел за письменный стол. — Я прекрасно это знаю. Но Ханджи — взрослая девочка. Не считаешь, что в этом мы не в праве ей приказывать? — он оглядел Аккермана, который всем своим видом говорил о том, что не согласен с начальством. — Я не понимаю, почему тебя вообще это волнует? Да, Ханджи курит. Но она же хорошо делает свою работу. Я понимаю, Майк, который со своим нюхом уже всем под кожу залез. Но ты то? Почему тебя это так волнует? — Глаза будешь ты ей закрывать? — резко отрубил Леви, и Эрвин замолчал. Аккерман затронул опасную грань. — Когда она не вернётся из-за стен не из-за ебучих титанов, а что банально дыхалки не хватит в самый хуевый момент? Да, разведчики не возвращались сотнями. Всегда. Каждый прекрасно знал, что его боевой товарищ из следующей вылазки может не вернуться. Они все это знали, но не говорили. Предпочитали молчать. Как бы ни был ты искусен. Банальное везение играло в их деле очень большую роль. И морально к этому готовились. Но не вернуться из-за глупых причин… — Когда её сожрут из-за того, что выдержки просто не хватит? — Леви… — голос Смита был тихим. — Да, я знаю, что ты сейчас скажешь! — Аккерман отмахнулся. — Разведчики не возвращаются сотнями. Это их долг, каждый в любой момент может быть сожран, но не из-за того, что лёгкие будут выблёвывать в ненужный момент, — метнув на Эрвина злой взгляд, в котором читалось всё — от неприкрытой ненависти до безысходности — Леви вылетел из кабинета начальника, не забыв хлопнуть дверью. — Леви! — Захариус было дернулся за ним, но Смит остановил его. — Не надо, — вид у него был не из лучших — он потирал лоб, плечи были опущены будто в чувстве вины. — Не ходи к нему. Ему лучше сейчас ни тебя, ни меня не видеть. Леви выпотрошил всю душу сейчас перед ними. И им сделал то же самое. Эрвин прекрасно знал, что Аккерман — каким бы ни казался холодным — не выносил глупых смертей. — Глаза будешь ты ей закрывать? — голос Леви всё раздавался в ушах. Раз за разом. Беспощадно. Вызывая перед глазами непрошенные картины… Эрвин прикрыл глаза, пытаясь справиться с чувствами, которые вызвали слова Аккермана. Если он будет закрывать Ханджи глаза... Он помнил и прекрасно знал, почему у Леви такая реакция. Их имена не были произнесены, но их призрак так и витал в воздухе, как и то, что Леви всегда чувствует, но никогда ему не скажет — это ты виноват. — Как их звали-то? — проговорил Майк, всё ещё глядящий на дверь. — Фарлан и Изабель, — ответил Эрвин, не открывая глаз. — Надо же, какие имена, — Майк удивлённо хмыкнул себе под нос и сел на стул перед Эрвином. — Я ведь даже как-то не интересовался, — помолчал немного. — Ты ведь знал, что они не вернутся? Смит предпочёл не отвечать. Лишь выпил коньяк, который разлил для них Майк. — Я бы не хотел закрывать её глаза. Никого из вас. — Я знаю. Я тоже. *** Ханджи едва успела зайти в столовую, как её обхватили сзади чьи-то сильные руки. Зое дёрнулась, пнула и обладатель этих самых рук зашипел. — Если не прекратишь — я тебя вырублю, — прошипел за спиной холодный голос Леви. — Леви? Ах, ну да. Кто же ещё мог так бесцеремонно схватить капитана на глазах почти всего разведкорпуса? Солдаты уже начинали коситься. Кто-то перестал есть, а кто-то замер с так и недонесённой ко рту ложкой. Художественно так. Ну ещё бы. Ханджи их отлично понимала. Это она могла подойти к любому солдату, поговорить, обнять, от души бахнуть по плечу. Даже обычному рядовому. Запанибратски так. Обычно, конечно, доставалось Моблиту да Эрвину, на шею которому она вешалась, но Ханджи ко всем солдатам так относилась. Потому её и любили. Хотя и прикрикнуть могла иной раз. Другое же дело — Аккерман. Холодный, угрюмый. Словно Эрвин с попойки. Негативно относился к любому проявлению эмоций в свою сторону. И тут самолично до кого-то дотрагивается. И не просто дотрагивается, а обнимает — пусть и не нежно, а так, что кости трещат. И Ханджи отлично понимает, что уже к вечеру эта новость разлетится по всему корпусу и их не только сведут, но и поженят и продумают потомков до пятого колена. Ну а чем ещё заниматься солдатам, у которых выбор развлечений и так невелик? Так что если Леви хотел поставить Ханджи в неудобное положение, то жёстко с этим просчитался. Ханджи бы даже съехидничала по этому поводу, мол, смотрят-то все только на тебя, если бы не знала, что Аккерману всё равно на всё фиолетово. Откуда-то сбоку вышел Майк. Вот эта его привычка тоже раздражала Ханджи. Вроде здоровый кабан, под два метра ростом, а как вынырнет из-за угла, так и с сердцем каждый раз прощаешься. Захариус лениво подошёл к женщине, встал прямо перед ней и глубоко втянул носом. — И тебе доброе утро, Майк, — саркастически произнесла женщина, запрокидывая голову и уже не пытаясь дергаться. Вырываться из захвата Аккермана всё равно было делом бесполезным. — Ты закончил? Я могу, наконец, пойти поесть? Не открывая глаз и не отстраняясь, Майк выдал. — Две сигареты. Прямо вчера перед сном. И ещё одна ночью в три часа. — Да вы заебали! — Зое, — тихий угрожающий голос прошипел прямо на ухо. — Ты ничего не хочешь нам сказать? — Чего тебе, папочка? — не скрывая раздражения, произнесла женщина и всё же подергала руками — бесполезно. — Я тебе говорил, что руки сломаю, если будешь курить? — Иди на хуй, Аккерман. — Неверный ответ. — Да что я могу курить, — Ханджи, не скрываясь, закатила глаза. — Если вы с Майком все заначки у меня отобрали! — она снова подёргалась. — Врёшь ведь, — снова вкрадчивый голос на ухо. — У Майка просто нюх атрофировался, — произнесла она насмешливо, глядя прямо на Захариуса. — Это было обидно, — тот недовольно насупился. Мужчина терпеть не мог, когда оскорбляли — или, о, боги, сомневались — в его таланте. Сзади послышались голоса. Позади них, в дверях, скопилась огромная пробка из солдат, которые никак не могли попасть в столовую. — Ладно, иди. Поговорим позже, — Аккерман, наконец, выпустил Зое, и та, вырвавшись из его объятий, глубоко вздохнула. — Всю форму помял, — недовольно произнесла она, показывая на свою куртку. — Только не говори, что тебе не похуй, — Леви скрестил руки на груди. — Мне вообще-то перед светлые очи начальства сегодня показываться! — Это тебе за удар по голени, стерва. — Не хрен было так подкрадываться. Рефлексы ещё никто не отменял, — легко парировала Ханджи, показала мужчинам средний палец и прошествовала к столу, где расположился её отряд. — Откуда же она их всё-таки берёт? — задумчиво проговорил Майк, глядя как Ханджи успокаивающе говорит что-то Моблиту, гладит того по плечу, видимо, прося не вмешиваться и плюхается на лавку вместе со своим отрядом. — Моблит, — одновременно проговаривают мужчины, глядя друг на друга. — Сообщник найден, — хмыкнул Майк, поводя плечами. — Операцию можно продолжать. Леви согласно хмыкнул, и мужчины поплелись на завтрак. *** Моблит даже не мог себе представить, что всё обернётся так, когда шёл поздно вечером в свою комнату. Зевая от усталости и прикрывая рот рукой — день у них с Ханджи вышел очень продуктивным, он умудрялся перечитывать отчеты, которые его командир написала за ужином левой рукой, и уже мысленно отмечал, что нужно исправить, когда путь ему перегородили две тени. От неожиданности он вздрогнул и чудом не рассыпал бумаги. — Бернер. — Капрал Леви? — он поправил и поудобнее перехватил документы. — У нас к тебе один вопрос, Моблит, — проговорила вторая тень, заставляя Моблита поседеть ещё раз. — Не скажешь ли ты нам, откуда капитан Зое берёт сигареты? — тон капрала Аккермана был холодным и вежливым одновременно — жуткое сочетание. — Я… я не знаю, — Моблит поочерёдно посмотрел на Леви и перегородившего ему дорогу Майка. — Пахнет ложью… — глубоко потянув носом, заявил тот. — Бернер, — капрал подошёл сбоку, и Моблиту инстинктивно захотелось отпрянуть. Любому будет неприятно, когда подходят практически со спины, ещё и говорят при этом таким угрожающим тоном. — Я тебе говорил, что руки сломаю? Нет? Моя ошибка, — черная тень капрала шагнула ближе. — Сейчас исправим. Сломаю тебе руки, и ты не сможешь тогда Ханджи таскать сигареты из города. — Да ладно тебе, Леви, — вполне миролюбиво прервал Майк, возвышающийся над Бернером. — Я уверен, что Моблит — вполне разумный парень и сам нам всё расскажет. — Сожалею, капитан Захариус, мне не о чем рассказывать, — Моблит покачал головой, покрепче перехватывая документы. — Всё наше взаимодействие с капитаном Зое исключительно служебное и не более. — Скажи мне, Бернер, — вдруг произнёс Леви, с неожиданным интересом разглядывая солдата, пока Майк, очевидно, решал, что с ним делать. — Ты куришь? — Я? — Моблит поперхнулся. — Нет… — Тогда какого хуя ты так запросто смотришь, как твоя начальница превращает себя в ебучую пепельницу? Ждёшь, пока она выблюет лёгкие? Или настолько падок на её внимание, что готов делать всё, словно пес, лишь бы она тебе улыбнулась? — последние слова были слишком обидны, это понимает даже Захариус, судя по его невнятному сопению. — Капрал Аккерман… — Значит так, Бернер. Ещё раз я узнаю, что ты приносишь этой очкастой дуре сигареты, я выброшу тебя за стену. Где-то далеко в коридоре послышались шаги. То, что это шла именно Ханджи, можно было даже не сомневаться. Хотя её ещё даже видно не было. Капитан исследовательского отряда громко намурлыкивала песни, нисколько не смущаясь того, что был уже поздний вечер. Кажется, ещё и ритм умудрялась отбивать по чему-то. — Я разберусь с ней, — бросил Леви, вглядываясь туда, откуда должна была появиться Зое. — А ты закончи с ним. Если надумаешь прятать труп, то делай это так, чтобы никто не видел, — бросил через плечо Аккерман и направился навстречу ученой. — Леви? Ай, Аккерман, что ты делаешь, немедленно поставь меня на землю, слышишь?! *** Ханджи сидела на кровати в позе лотоса и, скрестив руки на груди, недовольно сопела. В её комнате шёл очередной обыск. Вообще-то, она уже собиралась лечь спать — в кои-то веки пораньше — скинула с себя форму, переоделась, расправила кровать. Но кого это волновало? Ладно, хоть подождали, пока она оделась. Это продолжалось примерно неделю. Спорить с ними, доказывать, что это её личная комната и её вещи, было бесполезно. В первый раз Леви выбил дверь. Эрвин два часа сорок минут читал им обоим лекцию о том, что казённое имущество надо беречь. И ладно Леви, она-то тут при чём? Второй раз Аккерман вскрыл замок. Момент вышел неудачный. Ханджи так и застыла фигурно в одном нижнем белье, разбинтовывая грудь. А Аккерман получил потрясающе-меткий удар сапогом по лбу, не успев увернуться. Майк ржал так долго, что Леви пришлось бросить его в коридоре. В третий раз Аккерман влез через окно. Офицерский корпус. Третий этаж. Ханджи почувствовала, что у неё дёргается глаз, глядя, как в её окно вваливается Аккерман и с невозмутимым видом убирает УПМ. На резонный вопрос, почему не Майк, последовал такой же резонный ответ, что эта вымахшая образина со своими габаритами не пролезет в окно. На что Майк в ответ подмечает, что зато теперь солдатам будет что пообсуждать. И оказывается прав: в последующие несколько дней все в корпусе только и говорят о том, что к Ханджи Зое в окно мужики толпой лазят. Разумеется, всё так и осталось на уровне слухов, но Эрвин вновь прочел им лекцию. Сейчас мужчины методично обыскивали вещи, заставляя её недовольно сопеть: два упертых барана. — Ты хоть когда-нибудь здесь убираешься? — Аккерман натыкается на тарелку с заплесневелыми кусками хлеба и морщится. — Да, ка-а-а-ажется, это было в прошлом году, — неуверенно — прекрасно зная, как его это выбесит — протягивает Ханджи. — Позапрошлом, — откуда-то из-за угла поправляет Захариус, тщательным образом изучая содержимое её стола. — Ну, может и позапрошлом. Молчание затягивалось. Мужчины продолжали хозяйничать в комнате, как у себя дома, Ханджи сопеть и недовольно фыркать. — Вы закончили? — её голос недовольно сочился ядом. — Я могу, наконец, спокойно принять душ и лечь спать? — Ты моешься? — в голосе Аккермана прозвучало удивление. — Представь себе, — она закатила глаза, а Леви посмотрел на Майка. — Да, — подтвердил тот. — Иногда бывает. — Я хочу это видеть, — заявил капрал и с непроницаемым выражением лица уселся в кресло. — Что? — Ханджи посмотрела на него, как на идиота, вскинув брови. — Ты серьёзно? — Аккерман не сдвинулся со своего места. Ханджи закатила глаза. — Майк, выкини его, — Зое схватила первое попавшее под руку полотенце и, бормоча что-то себе под нос, двинулась в ванную. Личные ванные полагались всем офицерам корпуса, и Ханджи никогда не понимала этой роскоши. Какой в том был смысл, если многие офицеры и в комнате-то не ночевали? Ну, по крайней мере, она. Помыться ведь можно и в общей душевой. Но сейчас, стоя абсолютно обнажённой и пуская кольцами в потолок дым, наконец-то поняла всю прелесть. Справа журчала вода. Она открыла её для подстраховки. Конечно, потом придётся помыться, но оно того стоило. Ханджи с наслаждением сделала ещё одну затяжку и выдохнула дым. Прикрывая глаза от удовольствия, она совсем не заметила, как дверь тихонько приотворили. Поэтому когда штору в ванной одёргивают, она испуганно подпрыгивает, чудом не подскользнувшись. Леви со спокойным лицом вынимает у замеревшей Ханджи сигарету из пальцев и сминает её непотушенной прямо в кулаке. — Л-леви! Я же н-не… — восклицает женщина, намекая на отсутствие одежды. Но Аккерман смотрит только в глаза и ни на миллиметр ниже. — А мне похуй, — наконец, произносит он. — Приятного мыться Зое, — с победным лицом Леви ухмыляется и уходит, оставляя Ханджи сдавленно материться. *** Леви подошёл к ней во время завтрака. Когда она получала свою порцию. Вдохнул носом у её шеи, совершенно не смущаясь солдат, и хмыкнул. — Надо же, и правда помылась. Ханджи подождала, пока мимо пройдут солдаты и тихо, чтобы Моблит не услышал — а то им и так хватало пересудов — произнесла. — Это было слишком даже для тебя, Аккерман. Ещё раз так сделаешь, я натравлю на тебя Эрвина. Леви невпечатлённо хмыкнул. — Я же тебе сказал, Ханжди, тебе не понравятся мои методы, и это я ещё даже не начинал. — Не начинал? — Ханджи взяла свой поднос, повернулась к Аккерману и приподняла брови. — То есть то, что произошло в ванной — это апперетив? — Именно. Я же сказал, что везде тебя достану. — Ты же понимаешь, что это война, мелкий? — Как ты меня назвала? — в глазах Аккермана блеснули опасные огоньки. — Это война, — она повторила с придыханием, довольная от того, что сумела сбить с него спесь. И с таким же насмешливым выражением лица направилась к своему отряду. *** Следующие пару дней Ханджи вела себя на удивление тихо. Она покорно давала себя обнюхать Майку утром при входе в столовую и спокойно реагировала на вечерние обыски, безразлично почитывая книгу на кровати и выводя капрала из себя разбитыми коленками. — Куда опять ебанулась? — недовольно произнёс Леви, указывая на разбитые коленки. Оба мужчины предпочитали не замечать слишком короткие пижамные штаны. Или не замечал только Майк: он то за свои годы службы с Ханджи успел повидать всякое. Но Аккерману покоя эти коленки не давали. Ноги Ханджи и так слишком худые, так ещё и содранные все. — А, это, — Ханджи незаинтересованно оторвалась от книги, посмотрела на свои колени и снова вернулась к чтению. — Грохнулась перед штабом. — И как ещё шею не сломала, — Леви роется в недрах шкафа — за последние дни благодаря обыску он успел изучить содержимое её комнаты наизусть — достаёт аптечку и под пристальным взглядом Майка обрабатывает ей ссадины. Захариус смотрит внимательно, но спасибо и на этом — ничего не говорит. Зое никак не реагирует на манипуляции Аккермана, даже от книги не отрывается, когда Леви нарочно заливает ей чуть ли ни полноги зелёнкой. — Не волнуйся, ещё успею, Моблит не даст соврать. Аккерман что-то шипит в ответ, но убирает аптечку, и мужчины выходят. Они оба единодушно соглашаются, что такая поразительная покорность Зое не спроста, но не успевают поймать тот момент, когда расслабляются. И это очень скоро даёт о себе знать. *** Утром в столовой Аккерман подходит к Зое один. Та встречает его насмешливым хмыканьем и довольной улыбочкой. — Ты же не думала, что это как-то повлияет? — А, — Ханджи отвлеклась от созерцания чего-то в столовой — или кого-то, вон Моблит настороженно на них косился. — Ты это о чем? И чего это ты сегодня один? — голос стал приторным и откровенно издевающимся. Капрал подавил желание рыкнуть. Эта женщина определённо над ними насмехалась. — Знаешь же, — он подошёл к ней практически вплотную, нисколько не беспокоясь о том, как это выглядит со стороны. Всё равно эти тупые бездари после того, как они оба успели поваляться на полу, а Леви ещё и поиграть в альпиниста, свели их вместе, ладно, блять, хоть не поженили. — Ну что ты, Леви, — Ханджи тоже выдохнула ему чуть ли не в губы. — Даже и не догадываюсь, — и насмешливо улыбнулась. — Ты же не думал, что наезд на моего заместителя останется безнаказанным? Ты следующий. Леви даже не хочет знать, чем таким траванула Майка Ханджи, что у него «внезапно» обострилась аллергия и насморк. Этого стоило ожидать. Ханджи победно выпрямляется и оборачивается, намереваясь двинуться к своему отряду. — Карманы, Зое. *** Леви наблюдал за ней мельком, но Ханджи целый день была занята делом. Носилась к Эрвину и обратно, куда-то его сопровождала, торчала в лаборатории и на полигоне. Даже ела на ходу и то только потому, что ей вовремя подсовывали еду. Судя по её отряду и Моблиту, который целый день ходил за ней хвостом, такая загруженность была для них в порядке вещей — никто ни на что не жаловался. Все только метались, что-то записывали, переносили. Как понял Леви из разговора Ханджи и Эрвина, у них назревал большой эксперимент, на который последняя возлагала большие надежды. Поэтому Леви даже не понял, когда она это успела сделать, если целый день носилась, как укушенная в жопу титаном. Но факт оставался фактом. Он даже не сразу заметил это. Разделся вечером, аккуратно повесил одежду в шкаф, выпил чаю. Он подозревал, что Ханджи взломает его комнату, когда сказала, что он следующий на очереди, устроит здесь беспорядок, но нет — внешне комната была в полном порядке. Он обнаружил только утром, когда после душа собирался на тренировку. Ханджи Зое ушила ему одежду. *** Леви матерился всё утро, расшивая форму и пытаясь хоть как-то подогнать её под свой размер. Дело двигалось медленно, Ханджи сшила всё на совесть, а потому убил он на это всё утро. Ещё и записку нашёл в одном из карманов. Паразитка. Мол, смотри, я такое доброе дело сделала. Ты ведь всегда смущался своей комплекции, а теперь у тебя будет шанс узнать каково это — когда форма на тебя не налезает. Леви рычал и отпарывал нитки, продумывая, что он сделает с этой дурной бабой, как только до неё доберётся. Естественно, на завтрак он опоздал. Он туда и не пошёл. Сразу заглянул к Захариусу. Майк чувствовал себя уже лучше. По его словам, не так уж сильно Ханджи его и траванула — могла бы сделать всё сильнее — но нюх отбила на неделю так точно. — Уже не чихаешь? — Леви брезгливо стоял на пороге, не имея никакого желания проходить дальше. Он ненавидел эту заразу и микробов. — Уже нет, — Майк потянулся, хрустнув костями. На столе высокой стопкой высились отчеты, но Захариус явно не думал к ним приступать. — А ты чего так поздно? Ты ж ранняя пташка. Леви рыкнул, не желая это обсуждать. Он до этой дурной бабы ещё доберётся. — Знаешь, что я думаю, — начал Захариус, задумчиво глядя в окно. — Сегодня же выходной. Леви поборол желание закатить глаза. Гений. Он и сам знал, что сегодня воскресенье. И что дальше? — Мы хоть и запугали Бернера, но… — Эта бешеная может сама купить себе сигареты, — закончил мысль Леви. — И что думаешь делать? *** Ханджи скрипела зубами. Да так, что казалось, сотрёт их в порошок. — Вы так и будете за мной ходить, как на привязи? А ведь день начинался так хорошо. Утром, когда она вышла крыльцо и счастливо потянула носом, светило солнце. Утром прошёл небольшой дождичек, так что воздух был прохладным, свежим и вдыхать его было приятно. Ханджи счастливо распахнула руки и потянулась. Вдохнула ещё раз. Сегодня было воскресенье, большинство неотложных дел сделаны, отчеты сданы, и даже Эрвин ни к чему не прицепился. Поэтому Ханджи вознамерилась по полному воспользоваться своим отгулом. Даже отряд отпустила, наказав им хорошенько отдохнуть. У них приближался большой эксперимент, кто знает, когда им удастся в следующий раз отдохнуть. Вполне возможно, что они вообще без продыху будут работать пару недель, если всё хорошо пойдёт! — Здравствуй, Ханджи. Зое обернулась. — О, мальчики, — у неё было отличное настроение, поэтому она спокойно дала Майку себя обнюхать, хмыкнула, когда он отодвинулся и перевела весёлый взгляд на Леви. — Хорошо выглядишь сегодня, Леви. Форма сегодня на тебе сидит — ну полный класс. Подлатал, что ли? Комплимент был явно с подвохом, но в чем суть — Майк не уловил. Но зато Леви скрипнул зубами от злости. — Ладно, мальчики, я бы поболтала с вами, но не хочу упускать ни минуты своего отгула. Так что до вечера! Скучать не буду! И зависла через несколько секунд, когда Леви озвучил. — Мы идём с тобой, очкастая. — Вы это серьёзно? — она пялилась на них минут пять, переводя взгляд с одного на другого. Холодный выдох в лицо. — Абсолютно. И вот теперь эти двое ходят за ней, как привязанные, уже второй час. Майк травит анекдоты, с которых Леви только хмыкает, подворовывают яблоки, которые Ханджи купила у уличного торговца и, в общем-то, наслаждаются жизнью. — Ханджи, цветочек ты наш ненаглядный, ну как ж, тебя так редко можно увидеть не на работе, — Майк говорил, похрустывая яблоком, и даже не думал скрывать довольную лыбу. — Мы ж скучаем. Леви только хмыкнул. — Если она цветочек, то только ебаный кактус. Ханджи, как никогда, хотелось зарядить ему яблоком в лоб. Они зашли в канцелярию. Ханджи купила себе набор письменных принадлежностей — они всегда заканчивались у неё с невообразимой быстротой. Постояли посмотрели уличного артиста. И везде Зое ощущала себя, как под конвоем. Эти двое возвышались у неё за плечами, как долбанная охрана и сбежать от них не было никакой возможности. Ещё и народ пугали. Ханджи поняла это, когда какой-то молодой парнишка подарил ей цветок, посмотрел за правое плечо и тут же с ужасом испарился. Ну да, Леви со своей приветливой физиономией всегда выглядел на редкость дружелюбно. — О, Ханджи! — к ней спешила девчонка из местной деревни, дочь мельника, и тащила за руку своего молодого человека. — Так ты тоже сегодня не одна! По правде сказать, у Ханджи было мало друзей вне разведки. Не то чтобы она не была общительной или дружелюбной, просто работа в разведке отнимала слишком много времени, чтобы общаться ещё с кем-либо. Да и не любили их особо. — Я думала, ты одна будешь. Хотела тебя с кое-кем познакомить. — Мы решили, что не дадим нашей коллеге скучать в такой прекрасный день, — с улыбкой чуть ли не пропел Майк. Ханджи решила не озвучивать, что все их намерения сшиты белыми нитками, но попрощалась с Кэти, и они двинулись дальше. Они проходили мимо чайной лавки, когда Леви остановился. Ханджи знала почему. На днях она вытащила у него из заначек последний чай. Капрал хоть и знал, кто это, но промолчал. — Иди, мы тебя тут подождём, — произнёс Майк, предугадывая мысли товарища. — Да, Ханджи? Леви управился в рекордные для себя сроки — двадцать минут, но когда он вышел — Ханджи уже не было, а стоял только Майк с яблоками в руках и растерянно оглядывался. — Провела меня, засранка. Надавила на жалость, попросила подержать яблоки — мол, ещё хочет купить, раз половину мы сожрали — оборачиваюсь, а её и нет уже. — Сможешь найти её? — Леви не стал возмущаться. Что толку, и сам виноват, отвлёкся. Майк потянул носом. — Нет. Не сразу, слишком много запахов. Леви хмыкнул, сложил чай и убрал за пазуху. — Ладно, пошли. Будем искать наше чучело. — Я знаю пару мест. Яблоки забери. Запах сбивают. Они обошли несколько мест. Народу было много, и это затрудняло поиски. Майк резко остановился. — Здесь. — Здесь? — Леви огляделся. Улица, магазины, даже людей не то что бы много, обычные прохожие. — Здесь запах, — они с Леви вновь огляделись. Ни намека на Ханджи. — Может, ты ошибся? — Может, — кивнул неуверенно Майк, косясь на лотки со специями. Они бы так и прошли мимо, если бы Леви что-то не заставило обернуться и поднять голову. — Ну охренеть. Майк обернулся вслед за Леви, проследил за его взглядом и хмыкнул. — Ну вот мы тебя и нашли, птичка ты наша. Ханджи сидела на крыше магазина специй и с удовольствием потягивала сигарету. Дорвалась уже. — Налеталась? Довольный кивок от женщины. — Ну тогда пошли домой. Молчаливый отрицательный кивок. — Ханджи, тебе лучше слезть самостоятельно, пока я тебя не стащил, — Леви холодно смотрел на женщину. Ханджи молча, но так же насмешливо на него посмотрела. В ее взгляде так и считалось: «Ты? Без УПМ? С крыши?». Приподняла брови и скривила губы в ухмылке. — Подержи, — он сунул в руки Захариусу пакет с яблоками. Коробка — стол — карниз, Ханджи даже не поняла, как Леви так быстро оказался возле нее, но подавилась дымом, когда он неожиданно возник рядом с ней, и закашлялась. — Давно не виделись, правда? Ханджи почувствовала, как у нее дергается бровь. Ее, словно мешок картошки, перекинули через плечо и так же тихо спрыгнули с крыши. Карманы были обысканы, сигареты беспощадно отобраны и выкинуты в ближайшую урну. — Пошли в корпус? — проговорил Майк, сминая последнюю пачку и выкидывая в мусорку. — Ага, пошли, — Леви кивнул. — Эй, может, ты меня уже поставишь на землю? — возмутилась Ханджи, все еще перекинутая через плечо. — На нас же все смотрят! — Затихни, — Леви поудобнее перехватил свою ношу, и они с Майком неспеша двинулись в сторону корпуса. — Ну хоть вид хороший, — подумала Ханджи, лежа на плече и глядя на накаченную задницу Аккермана. *** Недели три Ханджи не было слышно. Ни ее, ни Бернера, ни весь исследовательский отряд. Они даже в столовую приходили в неположенное время. Повара бы ругались, если бы не понимали, что все это бесполезно. У исследователей третью неделю длился опыт. Ханджи не приходила есть, Ханджи не приходила ночевать, Ханджи вообще не вылазила из своей лаборатории, так что Майку и Леви самостоятельно приходилось вытаскивать её за шкирку, но Аккерман не думал, на самом деле, что она замечала их. Вся в опыте была. Настолько, что даже не замечала, как Майк вынимал у неё из карманов сигареты. Лишь материлась, что опять потеряла и доставала новые. И так по кругу. Сегодня Леви шёл к ней один. Майк где-то проёбывался. То ли Эрвин задержал, то ли ещё кто. Леви толкнул дверь и зашёл в комнату. В лаборатории было прокурено. Аккерман недовольно поморщился и замахал руками, разгоняя дым. Ханджи сидела на столе, взобравшись на него с ногами — даже сапоги не сняла — и с абсолютно нечитаемым, мертвым выражением лица курила. Медленно подносила сигарету ко рту, глубоко втягивала, будто хотела выкурить лёгкие. И так же медленно выдыхала обратно. Вокруг лежали мятые листы бумаги, разбросанные книги, даже разбитые колбы порой — в общем, хаос. Леви морщится, выхватывает у неё сигарету и выкидывает в урну. Заторможенными движениями Ханджи достаёт новую, поджигает и, не меняя выражения лица, закуривает. Леви выкидывает снова. Так повторяется три раза. И каждый раз лицо у Зое абсолютно нечитаемое. — Зое, — рычит Аккерман, вышвыривая очередную пакость в очередной раз. — Знаешь, Леви, — Ханджи говорит это медленно, безэмоционально, доставая новую сигарету и, покручивая её в пальцах. Мужчина и в самом деле думает выкинуть к чертям всю пачку, как он делал раньше, но что-то его останавливает. И он даже знает что. Её усталое, отрешённое лицо. — Вот вы с Майком месяц меня уже третируете. Обыскиваете, ставите на посмешище у всего корпуса — как будто надо мной и без того мало смеются, — она горько усмехнулась. — Но вы ни разу — ни разу — не спросили: а зачем оно мне? — Ханджи подняла голову и посмотрела на него в упор. Глаза у неё были серые и уставшие. Безжизненные. — Зачем оно мне надо, зачем я давлюсь этой пакостью, будто как учёный не понимаю, что оно вредно, — Ханджи махнула сигаретой, будто хотела её переломить — но не стала. — А оно нужно мне, Ривай. Нужно, понимаешь, — и она снова на него посмотрела. — Чтобы с ума не сойти. Чтобы прожить. Чтобы идти дальше. Кому я нужна буду, — она снова поджигает сигарету и невесело усмехается. — Совсем поехавшая, — и откидывает чёлку. — Ты хоть знаешь, каково это, Леви, — нет, Леви не знает. Но прекрасно понимает причину её нынешнего состояния — трёхнедельный опыт исследовательского отряда пошёл к псу под хвост. И теперь у Ханджи нет ничего: ни данных, ни анализов и неизвестно, что докладывать Смиту. — Ты хоть знаешь, каково это — работать три недели без продыху, месяц готовиться и в один момент всё потерять? И не надо говорить, что понимаешь. Раз за разом не добиваться успехов, но вставать, делать вид, что всё хорошо, что наши исследования ещё принесут пользу... — она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Думаешь, мне не стыдно Эрвину в глаза смотреть?.. Стыдно. Он в меня верит. А что я ему завтра скажу? Извини, Эрвин, реактивная жидкость при соединении с кровью титанов, оказывается, воспламеняется, так что теперь у меня нет половины лаборатории, а у тебя складского помещения? Тебе легко об этом думать, ты ведь у нас идеальный, всегда всё получается — вся такая элита. И Майк ни черта не понимает. Двое сильнейших придурков, — она усмехнулась. — И знаешь, ладно Майк, упрямый осёл, который ещё с кадетки пытается быть папочкой, но ты-то? Тебе зачем? Я всё никак не пойму. Леви, который до этого просто стоял и молчал всю её речь, даже слова не сказал, как обычно, подошёл, пододвинулся почти к самому лицу и поцеловал, немного жёстко вдавливаясь в сухие губы. — Будто с ебучей пепельницей целуешься, — прокомментировал он, усмехнувшись, глядя на её шокированное лицо, и в очередной раз выкинул сигарету из её пальцев. — Так что ты отучишься курить. Хочешь ты того или нет. *** Майор Смит шёл по коридорам разведкорпуса, вызывающе стуча сапогами — нет, не специально. Просто так выходило. На дворе вот уже поздний вечер, а он всё никак не может досчитаться двух своих капитанов и одного капрала. И, кажется, он догадывается, где они могут быть. Толкнув дверь комнаты капитана Захариуса, Эрвин застыл. Нет, к такому жизнь его точно не готовила. — Эрвин, — уже достаточно хмельной Майк повернулся к командиру, потряхивая в руке бутылкой. — Ты представляешь, с этим говнюком совсем невозможно пить! Уже две бутылки хереса оприходовали, а у него ни в одном глазу! Леви сидел рядом, за другой стороной импровизированного стола, роль которого выполнял ящик, и выглядел абсолютно трезвым. Разве что сидел чуть более расслабленно. На ящике стояла какая-то закуска, стаканы, на полу — уже пустые бутылки. И в довершении всего этого, как вишенка на торте — Ханджи. Связанная по рукам и ногам и привязанная к стулу. Опять. Глубоко вздохнув, он присел на корточки и стал отвязывать своего капитана. Пятый раз за последнюю неделю. — Не припомню, чтобы вы являлись такими друзьями, чтобы пить вместе. — А ты знаешь, Эрвин, — пьяно начал Майк, потирая свою светлую щетину и побалтывая алкоголем в другой руке. — А Леви оказался не таким уж и плохим мужиком, да, Леви? — он обхватил своей могучей лапищей его за плечо, на что Аккерман поморщился, скинул с себя его руку, но даже не пригрозил — не пригрозил! — её оторвать. — Я сначала думал, что он вон какой… а он вон какой, — да, очень содержательная речь. Как раз в стиле пьяного Майка. — Короче, норм мужик! Только вот не пьянеет ни хера, сука… — Леви, сидел рядом, чуть ухмылялся, был расслабленнее, чем обычно, но был трезв. — И как ты с ним пьёшь?.. — Я с ним и не пью, — сухо отозвался Эрвин, закончив развязывать Ханджи ноги. Пить с Аккерманом было делом, действительно, не благодарным. Когда тебя уже развозит, и ты понимаешь, что ещё один стакан и всё, а ему хоть бы хны. — И как мы с ним сработались, как! — Майк причмокнул от удовольствия. — Ханджи у на ведь такая… особенная… Да уж, особенная, это точно. Кто бы мог подумать. Он по всякому изощрялся, чтобы эти двое не если не подружились, то хотя бы смирились друг с другом. Постоянно одёргивал их споры и лаянье. Ему и минуты не удавалось добиться, чтобы эти двое остались в одной комнате вне совещания, а теперь пьют вместе, словно заправские дружбаны. И даже командира своего не позвали. Да уж, Ханджи — объединяет. Прям слоган. — И знаешь что, командир, — Эрвин закончил сматывать веревку и посмотрел на Майка. — Она уже месяц не курила. Давай, Леви, — Захариус протянул свою огромную лапищу, и они с удовольствием чокнулись бутылками.