Жил отважный капитан

Известие о бракосочетании графа Савиньяка и молодой баронессы Вейзель произвело в Старой Придде изрядный переполох, потеснив даже догадки, вызванные экстравагантным выбором Хайнриха. Марсель Валме уже выслушал несколько сплетен, одна другой пошлее и банальнее, но теперь его ждало нечто по-настоящему жуткое: предстояло вытерпеть стенания оскорбленного в лучших чувствах Давенпорта. Увы, выбора не было: кратковременное отсутствие при дворе требовалось восполнить, и Давенпорт был самым надежным и безопасным источником информации. Сколько Марсель помнил, в прошлый раз перевести разговор с Мелхен на более интересные вещи получилось достаточно быстро, но сейчас он на такую удачу не рассчитывал. И был прав. Учитывая деликатность и безнадежность ситуации, Марсель даже заранее подготовил несколько подходящих фраз. Но это мало того что отдавало бергерской дотошностью, так еще и оказалось совершенно бесполезно: они приканчивали уже третью бутылку, а Давенпорт все еще говорил исключительно о Савиньяке. — Я уверен, это просто политический союз, — завывал он не хуже кладбищенского привидения. — Герцогиня столько говорит о союзе севера и юга, уже все собаки знают. Только Савиньяку же на всех плевать, с чего бы он стал ее слушать?! Я бы предположил, что он сделал это мне назло, но он же меня в упор не замечает. То есть замечает, но как какую-нибудь лошадь. Хотя… Знаешь, что он мне заявил в Фалькерзи? Что я, дескать, его не выношу. — Ты и не выносишь, но… — Марсель попытался вклиниться в неуправляемый поток, но сбить приятеля с пути истинного оказалось не так-то просто. — Но ему об этом знать не обязательно, — быстро «подхватил» Давенпорт. Он как-то умудрялся одновременно пить и говорить почти без остановки. — Вот именно. Как же я рад, что ты вернулся, Марсель! Ты меня понимаешь. Видишь ли, я хочу, то есть, я не хочу, то есть… Закатные твари, его даже убить нельзя! — У тебя не получится. — А вдруг получится? — вопросил мироздание Давенпорт. С таким ужасом, что Марсель временно позабыл о своих планах и с любопытством подался вперед. — Я бы его вызвал, и пусть уже он меня прикончит, но мало ли что. Всякое ведь бывает. — То есть, — Марсель с трудом сдержал нетактичный смешок, — ты не хочешь вызывать Лионеля на дуэль, потому что боишься случайно ему навредить? — Его нельзя убивать, — серьезно подтвердил Давенпорт. — Он… нужен. Очень нужен. Марсель оставил за зубами бесполезный в стратегическом смысле вопрос: «Кому, Талигу?» — и зашел с другой карты: — Зато Мелхен овдовеет. Но Давенпорт только отмахнулся: — Нет, я, конечно, говорил ей, что если она кого-то полюбит, я его убью, но это ведь не всерьез. — Марсель уж было подумал, что через два часа влюбленный наконец-то вернулся мыслями к предмету своей страсти, но Давенпорт тут же добавил: — И потом, речь не о ком-нибудь, а о Лионеле! То есть, я хотел сказать, о маршале Савиньяке. Он… особенный. Особенная скотина! Я думал, что уже привык к его выходкам, но это слишком! — Послушай, Чарльз, так чего ты все-таки хочешь? Или не хочешь. Ты начал про это говорить. — Да какая разница?! Все равно он меня в упор не замечает! — А Мелхен? — А что Мелхен? Она свой выбор сделала. А Савиньяк… — Ты прав, — поспешно перебил его Марсель. — Я был удручающе неточен. — Он вздохнул, мысленно попрощался со своими планами восполнить при помощи капитана Давенпорта недостаток информации и все-таки сказал: — Мне следовало спросить не «чего ты хочешь», а «кого».

Конец