У нас есть время

У них нет времени остаться наедине, когда они заняты спасением мира. Нет времени, когда они прыгают по истории, осторожные и в то же время безрассудные. Сейчас пока что спокойно и ничего не предвещает новых угроз для мира. Однако в конце концов он получает свой шанс. Он все еще по прежнему в своем подростковом теле, несмотря на все усилия найти способ стареть быстрее, но он устал ждать. Он надеется, что Ваня тоже. Когда он появляется в ее квартире — потому что она не хочет жить в академии, и никто не может ее за это винить — она не кажется такой уж удивленной. У нее уже есть кофе, который больше бурбонный, чем кофейный. "Что ж?" — спрашивает она, когда они оба пьют вторые чашки. Пятый заканчивает свое. «Я так и не успел рассказать тебе о своих чувствах перед своим уходом». Он говорит это быстро и просто, как будто срывает пластырь. Он готовится к отказу; вещи изменились за эти годы; они с Ваней едва двинулись к чему-то большему, чем псевдобратья и сестры, когда его высокомерие взяло над ним верх и все разрушило. «Я знала, — говорит она ему. — Я всегда знала, что ты чувствуешь. Она улыбается. Это успокаивает его тревогу, но заставляет его ладони потеть. "Ой." — Ты все еще можешь рассказать мне, если хочешь. Пятый качает головой. — Я бы не прочь послушать, — признается Ваня уязвимым голосом. — Я люблю тебя, — выпаливает Пятый. "У меня все еще есть чувства к тебе." Улыбка Вани немного грустная, но в основном дразнящая, когда она говорит: «Долорес?» Пятый смотрит на свои руки. «Я тоже любил ее, но мы оба знаем, что это не одно и то же». Ваня согласно пожимает плечами, и Пятый чувствует себя смелее. "А ты?" Он спросил. — Был… кто-нибудь еще? Ваня краснеет. — Леонард и Сиси, — смущенно вздыхает она. «Ты сам знаешь... Немного." Смесь ревности и удовлетворения кипит в Пятом. Ваня заслуживает того, чтобы её любили, но какая-то иррациональная часть его счастлива, что так мало людей получили шанс с ней быть. Да, она заслуживает поклонения, но Пятый хочет быть единственным , кто стоит на коленях у алтаря. Ваня выжидающе смотрит на него. — Хорошо, — рычит он. Он отставляет пустую кофейную кружку в сторону. — Ты… думала обо мне когда-нибудь? «Каждый божий день», — признается она тихим голосом. Пятый знает. Это предназначено для того, чтобы воспламенить образ в его сознании и вспомнить все былое. Он видит, как она распласталась на простынях, зажав руку между дрожащими бедрами. Лунный свет, когда падает на Ваню; все же , как же она прекрасна и волшебна.. Пятый облизывает губы, ошеломленный собственными мыслями. Пятый слегка щиплет себя за руку, чтобы заставить себя сосредоточиться. Кровь Пятого горит; с вожделением, с гневом, все это смешивается вместе, как будто раздавлено в ступке и пестике, которыми является разум Пятого. Он хватается за подлокотники кресла и еле сдерживается, чтобы не броситься на Ваню. Она ухмыляется ему сейчас. Она знает, что делает с ним. Пятый, наконец, встает, лишь слегка смущенный тем, что его член стягивают его дурацкие брюки. — Ваня, — тихо говорит он, предостерегая. Она отставляет кружку в сторону и встает. Нежной рукой она тянется к нему и переплетает их пальцы. — Да ладно, спальня здесь. Путь до ее спальни, хотя это едва ли 10 шагов, больше похож на десять метров. Пять ерзает всю дорогу, и его успокаивает только добрая улыбка Вани, нежная красота ее лица; как застенчиво она позволяет своим волосам падать на лицо, и как он хочет откинуть их назад, заставить ее стонать и видеть каждое выражение ее лица. — Пять, — говорит она, когда они останавливаются у изножья ее кровати. Простыни смяты, а подушка наполовину свисает с кровати. Вся комната пахнет ею, и Пятый чувствует себя пьяным. Или, может быть, это просто бурбон. — Ваня, — отвечает он, не зная, к чему она ведет разговор. Ему казалось, что его намерения вполне ясны. Ваня кусает нижнюю губу, а Пятый тянется, чтобы вытащить ее из-под зубов. "Что это?" Пятый спрашивает. Он смягчает свой тон, мягкий и сладкий, когда он наклоняется к ней. Он лишь немного подрос с тех пор, как они вернулись, но чувствует, что возвышается над ее миниатюрной фигурой. Он распутывает их переплетенные пальцы и берет ее за бедра. Он впивается пальцами в выступы ее бедренных костей, пока она не начинает хныкать для него. — Я всегда хотел только тебя, — бормочет он. «Если бы я не ушел…» Он долго думал о том, что случилось бы, если бы он никогда не уходил. Он смотрит в широко раскрытые глаза Вани и надеется, что она увидит каждую невысказанную мысль, смотрящую на нее. Он не удивлен, когда именно она бросается вперед и инициирует поцелуй. Он встречает ее на полпути, их губы соприкасаются в теплом, сухом прикосновении. Это не совсем похоже на взрыв фейерверка, но на что- то похожее . После столь долгого одиночества, столь долгого отсутствия чужого голоса, прикосновений или присутствия, один только поцелуй почти ошеломляет. Когда язык Вани скользит по его нижней губе, Пятый опасается, как бы его ноги не подкосились. Он разрывает поцелуй с резким вздохом. Он прижимается своим лбом к лбу Вани, и она скулит, придвигаясь ближе. Пятому кажется, что его кожа вот-вот начнет вибрировать, и он не может перестать прикасаться к ней. Он проводит руками под ее рубашкой, лаская ее кожу; она послушно поднимает руки, чтобы он мог стянуть ненужную одежду и отбросить ее, и когда Ваня наклонила шею, то он не смог удержаться и прильнул к ее шее, оставляя засосы. Он целует кожу извиняющимся тоном и наклоняет голову, чтобы снова поцеловать ее, и двигает руками к задней части ее лифчика. Он так и не освоился в этих вещах, несмотря на все его попытки с Долорес; его обычно проворные пальцы кажутся огромными и неуклюжими, и Ваня хихикает ему в рот. Она мягко отталкивает его, и он издает совершенно непроизвольное рычание. Он наблюдает, как она тянется сзади, чтобы расстегнуть лифчик, наблюдает, как простая черная ткань соскальзывает с ее рук и прочь от груди. Пятый слишком тяжело дышит, ему не хватает кислорода. Он так чертовски долго этого ждал, и вот, наконец, он это получил. — Садись, — командует он, расстегивая Ванины джинсы. Они легко расстегиваются и садиться на кровать и Пятый вместе с джинсами стягивает и ее черные трусы. Пять чуть не падает между ее коленями. Он проводит руками по кремовой, мягкой внутренней части ее бедер и пытается решить, куда смотреть. Ее лицо, ее груди, мягкое перекатывание ее живота, когда она сгорбилась над ним; или ее влагалище, где она явно мокрая, и ее клитор, где он выглядывает из-под жестких завитков ее лобковых волос. — Кто-нибудь еще когда-нибудь делал это для тебя? — спрашивает Пятый, хотя почти уверен в ответе. Он поворачивается и целует бедро Вани, слегка покусывает кожу, просто чтобы увидеть, как она становится розовой. Ваня кивает. «Раз или два». Пятый снова рычит и подходит ближе. Он все еще в основном одет, только снял пиджак в тумане, которого даже не помнит. Ему все равно. Он раздвигает ноги Вани и утыкается лицом в ее киску, лаская языком ее клитор. Ваня начала громко стонать; он полон решимости выжать из нее больше. Он обхватывает руками ее талию и притягивает ближе. На самом деле он никогда этого не делал. Он читал об этом, слышал об этом, видел это — но делать это — совсем другое. Однако Ваня все еще задыхается от него, и теперь она запустила руку ему в волосы. Он сосет ее клитор, прежде чем прижать плоскую поверхность языка к разгоряченной коже, погружаясь достаточно глубоко, чтобы попробовать там, где она мокрая, истекающая для него. Когда его язык скользит по ее дырке, Ваня пищит , и гордость вспыхивает по телу Пятого. Он отстраняется, остро ощущая влагу на своем подбородке, и улыбается ей. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, — дрожащим голосом говорит ему Ваня. «Я хочу, чтобы ты кончила первой», — возражает Пятый. Он не двигается сразу, ждет, пока Ваня робко кивнет ему, прежде чем вернуться к прежнему поклонению. Он глубоко вдыхает, прежде чем начать на этот раз, и позволяет себе раствориться в запахе ее возбуждения. Она дрожит под ним, поэтому Пятый сжалился над ней. Он прокладывает себе путь между ее ног и лижет ее. Она гладкая, влажный жар вокруг его языка, и ее стоны подобны музыке для его ушей, даже приглушенные ее бедрами по обе стороны от его головы. Она ритмично дергает его за волосы и слегка трется бедрами о его лицо, только на этот раз нетерпеливо. Пятому так тяжело, что это больно , и он не хочет ничего, кроме как кончить. И он вытаскивает из штанов свой член и начинает левой рукой дрочить, попутно продолжая лизать своей девочке. Пятый засасывает ее клитор и она медленно падает назад, и когда ее спина, наконец, касается кровати, она может поднять бедра, чтобы встретить прикосновение Пятого, его язык. "Пять!" Она задыхается, дыша так, словно только что вышла глотнуть воздуха. «О, о , Пятый, я…!» Пятый двигает рукой быстрее на своем члене и пытается шевелить языком быстрее на ее киске, хотя не может проникнуть глубоко. Он так сосредоточен на поддержании своего ритма и когда Ваня наконец кончает, выкрикнув его имя, то он тоже изливается прямо на свои штаны. Ее тело дрожит, и она стонет. Она использует руку, запутавшуюся в его волосах, чтобы мягко оттолкнуть его голову, и он уходит, облизывая губы. Он смотрит на ее вздымающуюся грудь и блестящий пот, покрывающий ее кожу. Она улыбается ему и снова дергает за волосы, поднимая его с колен на кровать. Пятый снимает с себя грязные штаны с трусами и садится на колени над ней и стягивает рубашку. Впивается в ее пухлые губы страстным поцелуем, переплетая их языки и дав почувствовать Ване вкус ее же киски. Она взъерошивает и гладит его по черным волосам и сладко стонет и визжит, пока он ласкает ее шею, а потом и соски. То засасывая, то кусая их. За то это время у них снова подкатила большая волна возбуждения и Пятый хотел уже вставить свой член в нее, но Ваня остановила его руками и сказала, томно дыша: "Стой, милый, я достану презерватив.." Ваня протягивает руку к прикроватной тумбочке и роется в ней секунду, прежде чем вытащить завернутый в фольгу сверток. Она не прерывает зрительного контакта, разрывая презерватив и протягивая руку между ними, дважды поглаживая его эрекцию, прежде чем надеть презерватив. Она снова дергает его член, ее хватка идеально подходит для того, чтобы бедра Пятого подпрыгивали навстречу ей. — У тебя умелые ручки. Ваня хихикает в шею Пятого и раздвигая ноги. Она зацепляет одну ногу за его бедро и притягивает ближе. «Я хочу чувствовать тебя, Пятый». Он вздрагивает, когда она направляет его член в себя. Наступает момент сопротивления, прежде чем он выскакивает, погружаясь в нее до конца, не останавливаясь. Ваня издает стон, когда он достигает дна, и Пятый отражает ее. — Господи о чёрт..так тепло и узко — шипит он. Ее глаза плотно закрыты, а рот приоткрыт. Она выгибает спину, ее дерзкие соски прижимаются к его груди. — Двигайся, — убеждает она его. "Дай мне минуту." Ваня ухмыляется, и он наклоняется вперед, чтобы поцеловать самодовольное выражение с ее губ. Она обнимает его за плечи обеими руками и вздрагивает, когда его живот скользит по ее набухшему клитору. Медленно Пятый выдвигается, пока в ней не оказывается только кончик, затем толкается обратно. Теперь он дрожит, и ему интересно, замечает ли Ваня. То, как ее руки успокаивающе скользят по его плечам, говорит ему, что да. Он стонет и прячет лицо на ее шее, но когда он уверен, что не кончит слишком рано, он наклоняет голову, чтобы коснуться губами Ваниного уха. Она вздрагивает и сжимается вокруг него, и на мгновение ее ногти впиваются в кожу его спины. — Остальные чувствовали то же самое? Дело не в том, что к нему вернулась прежняя ревность — в конце концов, теперь он трогает, трахает Ваню, — а в том, что ему нравится, как это заставляет ее дрожать. Тон его голоса явно будоражит Ваню, и она задыхается, когда он продолжает. — Кто-нибудь еще заставлял тебя чувствовать себя так хорошо? Ваня стонет. Она качает головой, и ее волосы рассыпаются веером по подушке. — Нет, нет , — выдыхает она. Она снова прижимается к нему и трется своим клитором о его перед для трения. С каждым скольжением ее тело сжимается, как идеальные тиски, вокруг его члена. "Теперь ты моя, только моя навсегда" - тяжело дыша сказал Пятый, входя в нее все сильнее и быстрее. «Ах!» — кричит она внезапно. Ее колено вокруг его бедра сгибается, а ступня на его заднице толкает его по самую рукоять, когда она кончает во второй раз. Она скулит и кричит и корчится на нем, пока ее тело сотрясается от оргазма. Но когда она открывает глаза и тихо стонет его имя: «Пять» , он тоже кончает. Он пытается держать глаза открытыми, когда кончает, чтобы увидеть, как меняется лицо Вани, когда удовольствие переполняет ее, когда его член пульсирует внутри нее. Однако это бесплодное дело, и его глаза закрываются, когда его бедра дергаются и заикаются в последних нескольких волнах его освобождения. Пятый упирается локтем в кровать у головы Вани и ухмыляется ей сверху вниз. Она закатывает глаза. Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, но сохраняет целомудрие. Когда он отстраняется, она все еще закатывает глаза, но уголки ее губ приподнимаются. Пять перекатывается в сторону прежде чем снять презерватив и завязать его. Он ищет мусорное ведро, а Ваня выскальзывает из постели в ванную. К тому времени, как Пятый бросил презерватив, Ваня стоял в дверях ванной и смотрел на него. Пятый подходит к ней, остро помня об их взаимной наготе. — Ты собственнический маленький монстр, не так ли? — спрашивает она. — Только когда дело доходит до тебя. Ваня протягивает руку и гладит его по щеке. "Я могу позаботиться о себе." "Я знаю это." Пятый накрывает ее руку своей. — Это не помешает мне попытаться. Ваня кривит губы, выражение лица кривое, но ласковое. — Кроме того, мне нужно наверстать упущенное. Ваня поворачивает ее руку и переплетает их пальцы, прежде чем направить его обратно к кровати. Она забирается первой, затем поднимает одеяло, чтобы он присоединился к ней. «Я так ждала тебя, Пятый», — говорит она. «Я знаю, сладкая"- ответил с теплой улыбкой Пятый. Пятый ничего не говорит, пока они устраиваются, а он обвивается вокруг Ваниной спины. Он чувствует врожденную потребность спорить: он провел буквально десятилетия, думая о том, что он будет делать, когда вернется, помимо всей этой истории со спасением мира. В его голове эоны сценариев, тома сонетов, бесконечные массивы возможностей, и они гноились дольше, чем он может вспомнить. "Пять." Голос Вани срывает его мысли. — У нас есть время, — снова говорит она ему. Пятый прижимается лицом к ее волосам, глубоко вдыхает. Впервые за многие годы его сердце спокойно и он счастлив. Он верит ей. Наконец -то у них есть время .