***
Они встретились полгода назад, когда Рико вызвали в участок с более чем нахальной просьбой приглядеть за андроидом. Сам понимаешь, у андров особый статус, Кольт кивнул на парня, зияющего ярко-синим пятном. Им, видишь ли, представитель нужен. Про себя Рико разозлился, но коллега одёрнул его: то был приказ. Медленно выдохнув, Рико подтвердил документ. С ярко-синим пятном ехали молча. За окном проносились многоэтажки. Тишина напрягала. — Как тебя зовут? — наконец спросил Рико. — Сту, — отозвалось пятно. Казалось, Сту был как многие. Среднего роста, стройный, с симпатичным правильным личиком, копной ярких жестких волос и двумя серебристыми кольцами на густой брови. Просто парень. Как и многие. Жизнь едва ли изменилась. Сту почти всё время сидел в предоставленной ему комнате, не ужинал, иногда выходил, чтобы поглазеть на огни. Рико ходил на работу, готовил еду и, встретив андроида в редкий вечер, никогда не пытался начать разговор. Такая «дорогостоящая вещица» (как выразился когда-то Кольт) была ему безразлична и разузнать о ней больше он не хотел. Главное, что б не шумел по ночам, не пугал соседей, сказал себе Рико. И Сту, словно услышав, тихо занимался какими-то своими делами. Однажды Рико курил на балконе. Был вечер, пахло мокрым асфальтом и табаком. Рико выдыхал дым, наблюдая за растворяющимися белёсыми волнами. Вдруг вошёл Сту, встал чуть поодаль. Рико уставился на него, выжидая. — К-как вы хотите, что бы я себя вёл? — заикаясь, спросил андроид. Рико опешил. — Не понял. — Я могу в-выполнять некоторую работу, — Сту смотрел прямо на него. — Я многофункциональный. — Так даже, — усмехнулся Рико, — и что же ты можешь? — Во мне з-заложены настройки повара, убор-рщика и камердинера, а также… — Камердинер мне не к чему. Почему ты решил это спросить? — Я заметил, вы устаёте, когда пр-риходите. Рико вопросительно выгнул бровь. — По вечер-рам вы р-ругаетесь, я полагаю, из-за усталости, — Сту облокотился на перила стеклянного подоконника, — раньше я использовался для теста безопасности электрокар-ров, но могу выполнять и такую работу. — Да, круто. — Так что… — Готовь, раз желаешь. — Рико выключил электросигару и вышел в коридор. Но вдруг, сам не ведая почему, обернулся и увидел сквозь прозрачную дверь яркий лазурный глаз. Сту смотрел на него с беспокойством. Бред — тряхнув головой, Рико отвёл взгляд. Должно быть, он сам себе придумал. Теперь каждый вечер квартира встречала его пряными запахами жареного мяса или запечённой рыбы, на столе стояло блюдо, ложка или вилка рядом. Всегда на одного. Рико это мало трогало. Он всё также ходил на работу, из дела жизни превратившуюся в бессмысленное просиживание штанов, ездил на сверхзвуковом метро, где толкучка выпаривала всю душу, ложился спать в холодную широкую постель, терзался часами, перед тем, как уснуть. Только теперь он ел еду, приготовленную не им, и думал, едва касаясь шрама на лице и невидящего глаза, когда же эта история закончится. Надеялся, скоро. Но кое-что изменилось. Вдруг Рико стал замечать нечто, чего раньше не видел. Знакомое лицо. На самой вышке Нью-Таймс. Привлекательное, бледное, с сияющей улыбкой. Взъерошенные ярко-синие волосы, два кольца на брови — точно он. Сту. И огромная надпись рядом: Bad Randoms. Через пару кварталов — рекламный баннер на всю стену. На баннере трое, и среди них стройная фигура в джинсовой куртке, с вытянутыми руками и оттопыренными вверх указательными пальцами. Сту. В метро, в магазине, на улицах и кафе, на баннерах и экранах, громкий, яркий, дикий. С высунутым языком и горящим взглядом, в кричащей одежде, дерзких шипах. Сту. Он же звезда, кумир миллионов. Знают ли эти миллионы, что Сту — андроид? Рико помотал головой. В общем ему не было дела. Ему нужно идти. Он остановился у клуба. Пройдя по коридорам, заполненным ошивающимися без дела парнями в коротких юбках и обжимающимися парочками, он вышел зал. Орала музыка, царил мрак, только разноцветные вспышки на мгновение выхватывали из темноты руки, ноги, тела, горячие и запыхавшиеся. Рико сел у барной стойки, заказал виски. Паренёк лет двадцати, наблюдавший за ним с самого коридора, присел рядом. Его голые плечи заманчиво блестели. Поговорив не о чём, они заказали такси до ближайшего отеля. Оставшись в темноте номера, Рико почувствовал приторный запах персиков, чужое горячее дыхание, мокрые поцелуи. Чужие цепкие руки стащили с него куртку, рубашку, ремень. Рико закрыл глаза. Во мраке всё сумбурно: ладони ласкали тело, влажный рот вбирал его в себя — он толкался вперёд, быстро и дёргано, будто в истерике. Кончив, он стал собираться. Обыденный стыд поднялся в нём. Придя домой, Рико поужинал, приняв душ, направился в спальню. Поставил будильник, выключил ночник. И погрузился во тьму. Ночь стояла светлая от многочисленных огней живого города — Рико специально не задёргивал шторы. Весь потолок был усеян пестрыми пятнами, тёплая рябь залила комнату. Рико лежал на спине, уставившись в этот свет, и думал. Думал, как всегда об одном. Вновь он здесь, в исходной точке. Абсолютно пустой, абсолютно ненужный. Наконец не выдержал — едва сдержав крик, он взял электросигару и вбежал из спальни, скорее на воздух, подальше от духоты спальни. Ночь. Прохладная, свежая. Рико вновь стоял среди дыма и запаха табака. На балкон вышел Сту. Они долго стояли молча. Рико курил, Сту смотрел на огни. — Чего ты пришёл? — не оборачиваясь, спросил Рико. — Посм-мотреть на город. — Зачем? — Кр-расивое. — Сегодня я видел тебя в рекламе. — Прав-вда? — Да. Твоя рожа на каждом шагу. Тебя-то такое не бесит? — Нет. Мне даже нр-равится. Рико выдохнул. Вот чудак. В ту ночь они впервые за месяц разговорились. Заикаясь, будто глюча, Сту рассказывал о краш-тестах на пустынном полигоне и о трюках, что он вытворял будучи тестировщиком. Рико слушал, держа в зубах сигару, и изредка посмеивался. Забавный ему попался андр: веселый, задорный. Живой. Сту рассказывал, улыбаясь, щурил ярко-лазурный глаз. Рико смотрел, и вдруг рука сама потянулась — он коснулся бледной щеки. Она была тёплая. В следующий вечер Рико вышел на балкон. И в следующий, и в следующий. И неизменно на балконе стоял Сту. Они говорили. О многом: о работе, о вкусах, об увлечениях. Оказалось, Сту нравятся гонки и фейерверки, из напитков предпочитает колу, любимый цвет — синий, как глубина ночи. Я люблю смотреть на город, признался однажды Сту, город выглядит таким красочным и любопытным. Он указал пальцем на движущиеся огоньки, куда они едут? Рико, конечно, не знал, но по-детски бесхитростная манера казалась ему забавной. Сту задавал вопросы, много вопросов, о жизни, досуге, работе и, когда Рико рассказывал о структуре полицейского управления, с интересом подавался вперёд. Совсем как ребёнок, подумал Рико. Такой же простой. Эта простота подкупала. Его мир стал другим. Теперь он приходил домой, в тёмную квартиру. Но он не был один — с ним был Сту. Весёлый, иногда слишком болтливый, добрый Сту. Простой, вечно радостный, громкий, забавный. Милый. Вскоре они стали смотреть вместе гонки, вовсе не интересные Рико. Точнее, смотрел Сту, а Рико, не желавший сидеть в одиночестве, усаживался рядом. Он наблюдал, как беззлобно хмурятся брови, напряжённо сжимаются губы, наблюдал за радостью или негодованием. К-как! К-как! — лепетал Сту, а Рико, пристроившись рядом, лишь кивал, хотя ни капли не понимал, что происходит. Рико считал себя жалким. Полгода назад ему стукнуло тридцать, но за плечами у него не было ровным счётом ничего. Он не был выдающимся, он не был особенным. Ни гений, ни добродетель. Просто человек, существо, изо дня в день двигающееся по маршруту квартира-участок, участок-квартира. Он не был ценен в участке из-за давнишней травмы головы и слепого глаза, его не ждали с нетерпением на дружеских посиделках, никто не желал его. По ночам он мучил себя, думал, накручивал, он чувствовал: ему страшно. До воя, до крика. До желания сбежать от необъемлемой пустоты и мрака, вырваться вон — в яркую рябь ночного города. Но каждый раз стоя, будто вот-вот уйдёт, одергивал себя. Не получится. Он никому не нужен. Никто не нужен ему. Однако здесь, во темноте гостиной, в лучах голубого экрана, он чувствовал приятное тепло. Густое, тягучее, ласковое. Внутри себя самого. — Мож-жет, ты что-нибудь х-хочешь? — спросил Сту. Но Рико ничего не хотелось. Он хотел только сидеть рядом и, уложив голову на крепкое плечо, смотреть-смотреть, как катятся машинки, гудят моторы, ликует публика. Как человек рядом радуется и радоваться самому. Он понял: ему хорошо. Хорошо рядом со Сту. Он понял. Он влюблён. В Сту. Поднявшись, Рико уставился в ярко-лазурный глаз. Сту улыбался — синяя команда выиграла. Его улыбка была такой яркой, такой счастливой. — Можно тебя поцеловать? — вырвалось будто в аффекте. Рико замер. Сту кивнул. Ту ночь они провели вместе. Касаясь, целуясь, толкаясь, стоная, крича, упиваясь. Когда все закончилось, Рико заплакал. — Я люблю тебя, — прошептал он. Сту поцеловал его в раскрасневшуюся щеку. Я люблю тебя, люблю.***
Средний срок эксплуатации органических андроидов двадцать лет. Далее их клетки перестают регенерировать и они приходят в негодность. Участок. Сегодня ничего срочного — сотрудники прохлаждаются в офисе. Рико листает ежедневную сводку. Кольт разбирает документы за столом напротив. Сегодня десятое марта. Через неделю срок эксплуатации органического андроида Сту подходит к концу.