давай начнем с начала

Ясное дело, Кларк сразу узнал Брюса. Это оказалось несложным. Конечно, прошло несколько лет; в волосах Брюса, кажется, было больше седины. Но все это… то, как он держался, самодовольный изгиб губ — он смеривал Кларка взглядом. Да, это точно был он. Поначалу это лишь сильнее рассердило Кларка. Он смотрел на другую сторону темной улицы, то, как Брюс вылезал из машины; не той же самой, но это не имело такого уж большого значения по сравнению с тем, как он это делал, с равнодушной скучающей улыбкой. Это оказалось неизменным. Вспышки, целая череда. Кларк помнил, что в прошлый раз все выглядело так, будто Брюс ждал их. Кларку не следовало ничего ожидать. Он знал это даже тогда. Но он все-таки почувствовал, как что-то в груди сжалось, жар — наполовину робкое предвкушение под его кожей. Если оглядываться назад, все это, пожалуй, только усложнило ситуацию. У Кларка было знание, он чувствовал это, даже когда понимал, что не стоит, а потом — окатило как ледяной водой; Брюс посмотрел на него твердыми, холодными глазами, в которых не было ни тени узнавания или понимания. Кларк узнал Брюса. Но Брюс не узнал Кларка. Ни тогда, на благотворительном вечере Лютора, ни потом. Кларк знал, что внутри Бэткостюма скрывался Брюс. Он не мог избежать этого знания. То, как он держал себя, его взгляд. То, как он… то, как он пах, и к тому моменту Кларк ненавидел себя за это осознание. Все это воспринималось как что-то неизбежное. После Блэк Зиро все то, к чему прикасался Кларк, обращалось в пыль в его руках. Конечно, тот день, тот яркий, жаркий, нереальный полдень не стал исключением. Конечно — конечно — он тоже был безвозвратно утерян. Когда все случилось, он все еще работал в дайнере. В одном из них. В Техасе. Он был почти уверен в том, что это был Техас. Он не знал, чья машина подъехала ко входу. Просто видел, что она светится, блестит и настолько низко посажена, что сразу становилось понятно, что она стоит кучу денег; а еще из-под капота валило чертовски больше количество пара. Тогда его звали Дэниел. И Дэниел был просто официантом, но он как-то помог паре людей, когда у тех сломались машины неподалеку. Все смотрели на пришельца — в таких дайнерах было настоящим событием, когда приезжала незнакомая машина, и уж что говорить о той, что дымилась, как самая настоящая сигнальная ракета с четырьмя дверями. Но именно Дэниел вытер руки о фартук, толкнул плечом дверь — звякнул колокольчик — и вышел в полуденную жару, чтобы посмотреть, в чем проблема. Владелец машины выбрался с водительского сиденья, выпрямился, и Кларк подумал, даже не узнав его (это случилось пару минут спустя): это было лицо, улыбка человека, который ждал, что в любое мгновение загорится куча вспышек, никаких сомнений. Брюс Уэйн — и вот это было слегка удивительно. Он казался непонятным образом знакомым, хотя Кларк понимал, что в жизни его не встречал, поэтому пришлось придумать определение «какая-то знаменитость» — до того, как ему удалось найти имя Уэйна в глубинах памяти. Уэйн выглядел приятно удивленным. Даже развлеченным. Кларк понял, что он привык отмахиваться от назойливых людей, а вместо этого вдруг застрял с Дэниелом по фамилии Никто, который склонил голову, опустил плечи, говорил очень тихо и задавал вопросы только о машине, открывая капот. Дело было в радиаторе, только и всего. Он ужасно перегрелся, а Уэйну не хватило здравого смысла, чтобы остановиться при первых признаках поломки. Кларк не особенно-то… прикасался к людям тогда. Возможно, все произошло именно по этой причине. Он не особенно-то прикасался к людям, и никто не обращал на него внимания, ну разве только когда он запаздывал с заказом. Но Уэйн не отводил от него глаз, щурился на солнце, и его темный взгляд был прохладным и уверенным. А потом Уэйн наклонился к нему, словно Брюс Уэйн мог знать, на что смотрит в двигателе, прижался предплечьем к руке Кларка, и… Ну. С машиной все должно было быть в порядке, ей просто нужно было слегка остыть. А у Уэйна имелись вполне четкие представления о том, как он хочет провести время, раз уж придется ждать. Ничего в этом не было такого. Все это не должно было стать чем-то особенным. Уэйн улыбался, и было видно его белые-белые зубы, и скармливал Дэниелу какую-то собачью чушь о том, что хочет поблагодарить его за помощь как следует. Кларк попытался отказаться. Но, наверное, вышло не так решительно, как он хотел. Не так решительно, как он хотел, — ведь Уэйн стоял и смотрел на него, нависая над ним, прижимая его к углу позади дайнера, там, где особенно не было окон, а еще он трогал его везде. Наверное, Уэйн проворачивал такое на постоянной основе. Наверное, у него был случайный секс дважды в день — в его маленьких бизнес-поездках по стране. Но Кларк был другим. И каким-то образом все это запало ему в душу. Рука Уэйна была на нем — ага, на его члене, но вторая нашла его затылок, удерживала его, сильная, уверенная, дающая опору. Уэйн не прекращая шептал всякие дурацкие непристойности, дешевые, взаимозаменяемые фразы, и это не давало и половины того эффекта, который производили его тон и твердая, проникающая сила его безраздельного внимания. Кларк не шевелил руками, не двигался, прекрасно понимая, что если он прошибет кулаком стену дайнера, у него будут вполне очевидные проблем. Но закусил губу так, что она по-настоящему заболела. Наверное, она еще и покраснела. Он только такую причину и смог вообразить, пытаясь понять, почему Уэйн так к ней прикоснулся. Два пальца и чуть-чуть давления — он немного оттянул ее в сторону. Кларку хотелось сказать потом, что он решил, что Уэйн таким образом просит его. Но в действительно в тот момент он не смог бы не упасть на колени, даже если бы постарался. Да, все это запало в его душу. То, как Уэйн смотрел на него в тот момент, как если бы был по-настоящему удивлен. То, как голова Уэйна запрокинулась назад, ослабев, когда губы Кларка только коснулись его члена, как будто этого было достаточно, чтобы ошеломить его. Ощущение его руки, когда пальцы запутались в слишком длинных волосах Дэниела, большой палец Уэйна в его наполовину отросшей бороде, то, как он вжимался в щеку Кларка, найдя очертания собственного члена с другой стороны. То, как Уэйн смотрел на него все время, пока Кларк отсасывал ему, когда он задрал голову; его взгляд не терял взгляда Кларка, даже когда он кончил. Десять минут. Максимум — пятнадцать. Машине этого не хватило, поэтому Уэйн задержался, заказал себе блюдо дня и уселся за стойку, совершенно очевидным образом не прикасаясь к еде; и каждый раз, когда Кларк позволял себе смотреть, Уэйн смотрел на него в ответ. А как только машина остыла — по меньшей мере для того, чтобы Уэйн довез ее до ближайшего ремонта, Уэйн исчез. Кларк потом держался за это воспоминание. Пустил его внутрь. Иногда доставал его, чтобы развернуть и снова на него посмотреть. И не только как материал для дрочки, хотя это, конечно, тоже было правдой, но… ему нравилось то, как это ощущалось, когда на него так смотрели. Когда его видели. Ну, раз Брюс ничего не помнил, значит, не то чтобы и видели. Но Кларк не собирался спрашивать. Все было мучительным и раньше. До Думсдея, до того, как он умер. Но после Степпенвулфа произошедшее начало пожирать его с новой силой. Потому что был шанс, ну и пускай его не было, что Брюс просто… ну. Не хотел говорить Кларку Кенту или Супермену: «Разве ты не отсосал мне однажды за дайнером где-то в Техасе?». И это было понятно, учитывая, что именно каждый из них думал о другом, учитывая, что Кларк думал, что Брюс может с ним что-то сделать за это. Но как только все изменилось, как только Брюс вернул его из мертвых и помог ему спасти мир, как только они стали друзьями… Было ли разумным думать, что это может все усложнить или же наоборот упростить? Кларк уже не мог сказать наверняка, не доверял себе. Он ничего не говорил, в конце концов, и при этом точно помнил случившееся. Он ни разу не пытался разозлить Брюса этим; он не мог переварить саму мысль, даже когда Брюс прижал его к полу и держал копье у его глотки. Было бы неправильным насмехаться, выставлять Брюса дураком так, словно он хотел, чтобы Брюсу было стыдно. Но тогда, даже если бы он так поступил, Брюс вряд ли мог бы ненавидеть его еще сильнее. А сейчас… что если Брюс и правда стыдился произошедшего? Или… хуже того? Или лучше? …что если все это значило для него еще меньше? Что если это было ничем, механическим упражнением, доказательством того, что Брюс Уэйн оставил за собой то, что и должен был оставить? И если Кларк соберется сказать ему сейчас, боже, он не сможет вынести, если в глазах Брюса так и не загорится огонь понимания, на который он надеется. Если Брюс посмотрит на него ничего не выражающим, слегка извиняющимся взглядом, пожмет плечами и скажет: А что насчет даты? Месяц, год? Я могу посмотреть у себя в документах… Нет уж. Да, у Кларка слегка побаливало в груди. Но он мог это вынести. Они с Брюсом теперь были друзьями. Он мог со всем справиться, даже если ему больше и не пришлось бы прикасаться к Брюсу вот так. Он должен был справиться. Однажды они с Брюсом уже совершили невозможный поворот в отношениях; у него не было права просить еще об одном.

***

Когда Барри позвонил по коммуникатору в Зал, Кларк вообще об этом не думал. Он сидел в комнате за ноутбуком и пытался превратить свои заметки во что-то, хотя бы отдаленно напоминающее черновик статьи. Но на стене рядом с диваном был интерфейс — они были разбросаны по всему Залу, чтобы исключить вероятность того, что сообщение пройдет незамеченным только потому, что никто не сидит за мониторами. Кларк даже не посмотрел на него. Он был занят: хмурился на свой курсор. Он вытянул руку, нашел нужную точку, надавил на блестящую поверхность прямо там, где загорелся огонек. — …эй, привет, там кто-нибудь на связи? Кто-нибудь? Кларк моргнул: — Барри? — Угу! Супер, ты же вроде вырос на ферме? Ты знаешь что-нибудь про тракторы? Или нет, стой. Ты как я — ну вот то, что ты так же быстро мчишься или летишь, да забей… неважно, короче, тебе тоже кажется, что машины странные, тупые и слишком сложные… Кларк рассмеялся и потряс головой: — Барри, если ты сейчас за рулем трактора, тебе не стоит разговаривать по коммуникатору. — Да нет! Нет тут никаких тракторов. Наверное, я могу просто прибежать и забрать тебя или, ну, ты можешь прилететь сюда, и пускай это будет медленнее. Чуть-чуть медленнее! Клянусь, я не строю из себя черт-те что. Но, гм. — На мгновение на той стороне линии стало тише — и да, понятно. — Ты бы не хотел оставлять Артура там с машиной, — произнес Кларк. — И ты бы не хотел, чтобы он знал, что ты звонил. — В целом так, — признался Барри. — Ты его слышишь, да? А потом Артур сделал этот вопрос бессмысленным, прокричав откуда-то издалека за Барри: — Я слышу тебя, Барри. Ты залез в машину и поднял все стекла! Барри откашлялся. — Так вот! Дело в том, что Артур с отцом работали над этой горой железок… — Это не гора железок… — … уже целую вечность, а теперь я к ней прикоснулся, и, наверное, она взорвется, так что если ты и правда знаешь что-то про машины, пожалуйста, скажи, что мне делать. Кларк ухмыльнулся: — Ты особо не медлил? — Я, вероятно, мог слегка превысить скорость, не то чтобы это было важным… — А мне кажется, что да, — сказал Кларк, но потом закрыл глаза и позволил себе прислушаться, просто на всякий случай. Он, наверное, смог бы услышать машину напрямую, если бы дал себе минутку на то, чтобы поискать нужное направление. Да черт, Барри был прав, он мог поискать их, прилететь к ним. Но сигнал коммуникаторов Лиги был идеален, четок и ясен, и ему не нужно было ничего предпринимать, чтобы услышать. — Я слышу, что из-под капота всего-навсего идет пар. — Правда? — Точно. У тебя течет охлаждающая жидкость, а не масло. Я слышу. Двигатель перегрелся — возможно, проблемы с радиатором, возможно, понадобится несколько минут на то, чтобы он остыл. Звук. Не со стороны Барри. Кларк слегка нахмурился и открыл глаза. В дверном проеме стоял Брюс — без движения, и рот у него был приоткрыт. Он так впился взглядом в лицо Кларка, словно оторваться не мог. О господи, подумал Кларк отдаленно. Сейчас? Он не мог понять, что делать, не мог отвести взгляд. Он почувствовал, что уверенно краснеет. — Оставь на полчаса на всякий случай, — наконец сумел произнести он в сторону Барри, почти ровным тоном. — Не давай Артуру лить на него холодную воду. Сбегай и купи охлаждающую жидкость, если не сможешь найти ее в машине. И этого должно хватить, чтобы доехать до дома Карри. Барри сказал что-то — наверное, поблагодарил. Кларк не вполне расслышал. Он опустил руку с панели, позволил коммуникатору выключиться. Брюс сделал медленный вдох, облизал губы и сделал шаг в комнату, — Дэниел, — удивительно ровным тоном сказал он спустя мгновение. — Эм, — произнес Кларк. — Эм, я… да. Он замолчал, моргнул пару раз. — Но я не говорил этого тебе. Он и правда этого не говорил, а Брюс Уэйн так и не спросил. В то время Кларк заметил это с мрачным отсутствием удивления, принимая Уэйна за то, что Брюс наверняка сам хотел. Теперь, ясное дело, Кларк оценил это: внимание к самой мельчайшей детали, действия — и отсутствие оных, просто чтобы казаться самым настоящим мудаком. — У тебя была табличка с именем, — сказал Брюс и поднял руку, дотронулся до пуговиц на груди, сделал еще один шаг, — На фартуке. Кларк почувствовал, что теряет ориентацию в пространстве. Разговор шел не так, как он себе представлял. — Я, — сказал он. Брюс сделал еще один шаг. Он был почти у дивана, перед Кларком. Стоял, а Кларк сидел, как идиот, и почти… Кларк не смотрел на его талию, на его бедра, на его ширинку; он дернулся и неловко вскочил на ноги, потому что он не мог продолжать сидеть и думать о… — Все в порядке, — наконец смог сказать он. — Ничего страш… все в порядке. Прошло несколько лет, да. Ты не, э-э. Ты не знал. — Ты не собирался мне рассказывать, — тихо произнес Брюс. Он остановился в то мгновение, когда Кларк вскочил на ноги; он не подошел ближе. Его лицо было собранным, равнодушным. Но он так и не отвел взгляд. — Конечно нет, — выпалил Кларк. — То есть… это — ты… я не хотел, чтобы ты подумал, что я ожидал. — Он остановился, у него сжалось горло. Даже уши теперь, кажется, горели. — Все в порядке, — попробовал переключиться он, потому что десять секунд назад у него все получалось. — Нет никакой причины тому, чтобы ты хотел… ясное дело, не то чтобы я думаю, что ты все еще… Глаза Брюса сузились, совсем слегка. Кажется, он получил какую-то информацию из неловкой мешанины слов Кларка, или по меньшей мере он так подумал. Потому что он совершил тот самый последний шаг, поднял руку и прикоснулся к шее Кларка под подбородком тремя пальцами. И голос мгновенно покинул Кларка. — Дело в том, что я все еще да. Все еще да, постоянно, — проговорил Брюс, и в этот момент голос наконец подвел его, зазвучал неровно, слегка хрипло. — Брюс, — бездыханно сказал Кларк, и едва ли это было громче шепота. Брюс поцеловал его. Не сильно, не глубоко. Так, как… Ощущалось так же, как когда он прикоснулся ко рту Дэниела, достаточное количество давления, чтобы почувствовать его, чтобы по коже побежали мурашки; и боже, может быть, он все-таки не просил о минете тогда, не в глубине души, и пускай бы он ответил утвердительно, если бы Дэниел задал ему этот вопрос. Кларк закрыл глаза: поднял неловко руку, чтобы хорошенько схватиться за рубашку Брюса, и поцеловал его в ответ. — Полагаю, что у меня нет ни малейшего шанса убедить тебя снова отпустить бороду, — сказал Брюс в его рот, когда они закончили целоваться. Кларк беспомощно полубездыханно расссмеялся в щеку Брюса. — О, даже не знаю, — выговорил он. — Дело в том, что у меня целый список вещей, и я надеялся, что когда-нибудь смогу сделать их снова. Над бородой я точно подумаю.