Oh dear diary

      Тишина. Первым ощущением после пробуждения были пушистые лапы на лице. Вторым — головная боль. Живоглота, решившего топтаться по лицу хозяйки хорошей затеей, пришлось скинуть на пол, и кот начал обиженно вылизывать лапы. Пушистый питомец и так был в ссоре с хозяйкой, которая оставила его в Норе в начале лета, когда у её отца обнаружилась жуткая аллергия на шерсть.       Гермиона перевернулась на спину. Потом поняла, что до жути затекли ноги, в руку, отдавленную телом, словно воткнули сотни иголок. Гермиона прислушалась. Ни звука, только стрелки на часах в комнате Джинни медленно тикают и капает дождь, слабо стуча по оконной раме.       Она приспустила одеяло, чтобы посмотреть вокруг. Часы показывали шесть утра, в комнате не было темно, но было ясно, что небо за окном затянуто тучами. Спать совсем не хотелось. Вчера вечером, как только добрались до Норы, Гермиона приняла душ и почти сразу уснула. Сейчас вчерашние события уже не казались кошмаром, хотя бы потому, что всё закончилось хорошо. Джинни на обратном пути по полочкам разложила все факты, убедив подругу в том, что никто кроме троих пьяных придурков не виноват в произошедшем. И, конечно, они возьмут на заметку тот факт, что оставаться одному ночью — плохая затея даже в магловском мире.       Сходив в ванную, Гермиона снова тихо села на кровать, чувствуя, что боль в голове отступать не намерена. Где-то в чемодане должны были лежать таблетки. Девушка наклонилась, копаясь на дне чемодана, лежавшего рядом с кроватью. Белая баночка была успешно достана, когда взгляд упал на сероватую обложку блокнота, который ошибочно можно было принять за книгу.       Быстро запив таблетку обезболивающего, Гермиона потянулась за блокнотом, ласково поглаживая корешок. Последний раз она открывала его полгода назад. С того момента, кажется, прошла целая вечность, и новая Гермиона не узнала бы той наивной девочки, что всё это писала.       Она открыла произвольную страницу, жёлтый пергамент был исписан аккуратным почерком. В полумраке читать было не очень приятно, но будить Джинни светом не хотелось.       "18 июля 1994, здравствуй, дневник,       Сегодня я приехала в Нору, куда родители меня отпустили провести оставшуюся часть лета в компании любимых друзей. Гарри тоже совсем скоро будет здесь, мы хотим приготовить к его приезду что-то грандиозное.       А ещё, думаю, стоит наконец-то написать здесь то, о чём я так давно думаю (Мерлин, Гермиона, как ловко ты скачешь с темы на тему). С прошлого года мне нравится Рон Уизли. Наш с Гарри лучший друг. Сначала я этого не поняла, но почему-то рядом с ним я всегда чувствую себя очень глупо и не знаю что делать. Поэтому мы так часто ругаемся. Не могу сказать, что причина ссоры всегда во мне, это далеко не так. Но у нас очень разные характеры, так что с ним бывает непросто.       Когда я сегодня приехала, он помог мне донести чемодан до комнаты и даже погладил Живоглота. Думаю, он немного растроен тем, что его любимая крыса оказалась убийцей родителей лучшего друга.       За ужином мы несколько раз встретились взглядами. Я никогда не думала, что буду радоваться чему-то подобному, но от этого перехватывает дыхание. Когда мы стоим рядом, его нос приходится точно мне на макушку, и я думаю, это идеальная разница в росте. А ещё он отрастил волосы, как у близнецов, и ему так безумно идёт."       Гермиона еле сдержала лёгкий смешок, прочитав запись двухлетней давности. И ведь всё это писалось на полном серьёзе. В сознании тринадцатилетней Гермионы Рон был идеалом. Несмотря даже на то, что парень мог по несколько дней ходить в одной и той же одежде, смеялся над её тягой к учёбе, его манеры во время употребления пищи оставляли желать лучшего и ещё много-много мелких пунктов, которые стали важны для неё только сейчас. Человек не может быть идеален, она это знала, у каждого есть недостатки. Но недостатков в Роне, которые имели для неё значение и не считались с её принципами, было очень много.       Гермиона усмехнулась. Вспомнила, как гармонично в рыжем друге сочетались способность посмеиваться над ней из-за любви к учёбе со способностью без каких-либо затруднений выпросить у неё конспект, попросить помочь с домашней работой или и вовсе дать списать. Вспомнила, как каждый раз после её разрешения, он говорил ей, что она лучшая, самая умная и хорошая. А она, как дурочка, радовалась похвале, для получения которого нужно было просто дать собой воспользоваться.       Нет, их дружба никогда не была токсичной. Просто она так и не выстроила эту границу, позволив Рону бесконечно пользоваться её помощью. Потому что он был её слабостью, тем человеком, ради которого она могла приглушать свои принципы, которые с недовольством рвались наружу, иногда выливаясь в ссоры.       Что бы там ни было, эта детская, наивная симпатия приносила Гермионе те эмоции, которая не принесёт ни одна зрелая сознательная любовь. На то это и детская влюблённость, когда разум впервые пробуют на вкус эмоции, получаемые от симпатии к другому человеку. И вкус этот так сладок и так незнаком, что хочется окунуться в него полностью. Тогда ей казалось, что эти чувства не пройдут до конца жизни. А теперь...       Гермиона пролистала дневник, открывая самую последнюю запись в нём.       "26 ноября 1995, О дорогой дневник,       У Рона есть брат, которого я, наверное, никогда не упоминала здесь раньше. Он совсем другой, и я стала замечать его только после ОД. Как я раньше могла не видеть его прямо у себя перед носом? Он очень умный, смешной и не боится открыто противостоять Амбридж. Мне приходится постоянно ссориться с ним из-за тестирования их продукции на учениках, но их изделия поистине гениальны! Сложно представить, сколько знаний потребовалось, чтобы достичь таких результатов.       На днях я шла по коридорам в гостиную и случайно заметила близнецов за поворотом. Они, сидя на корточках, успокаивали плачущего Денниса Криви, который впервые оказался на наказании у Амбридж. Мальчик всего на втором курсе, из магловской семьи, как бы он не разочаровался в волшебном мире! Уизли дали ему какую-то мазь и очень долго утешали, а я боялась даже выйти в коридор, настолько хорошей была эта картина.       Рядом с ним мне спокойно. Спокойно, когда он шутит свои шутки на занятиях, когда громко что-то рассказывает. Когда они с братом вот так успокаивают младших студентов. И те им доверяют, потому что они — старшекурсники, которые не раз показали, что ничего не боятся. И которых боится даже сама Амбридж.       Один раз он попросил меня помочь ему с нумерологией, потому что я изучала её уже с пятого курса. Мне это очень польстило, но на определённом этапе решения задания поняла, что знаний недостаточно, чтобы довести дело до конца. Фред тогда только улыбнулся и потрепал меня по голове, сказав, что даже до этого этапа не дошёл бы сам: нумерология была для него самым сложным предметом. В тот момент я вспомнила Рона, который надменно фыркал, когда у меня что-то не получалось, подмечая, что я всё-таки не могу знать всего.       Я не рассчитываю на то, что у нас с ним что-то получится. Сейчас у меня намного больше проблем, поэтому пусть эта симпатия будет светом во мраке, который нас всех окружает. Может, когда-нибудь эта сторона моей жизни станет яснее, но пока я просто хочу делать всё, что могу для себя и тех, кто мне дорог. Пусть у нас всё будет хорошо."       Когда-то она писала в этот дневник всё, что думает. Мысли часто лились бессвязно и не совсем ровно. Они точно не могли бы сравниться с композицией и грамотностью её сочинений по Истории магии, но шли из самого сердца. На дневник были наложены чары, подобные чарам Карты Мародёров, которые опустошали содержимое страниц при закрытии и наполняли их только тогда, когда их касались руки хозяйки. Иначе Гермиона ни за что не стала бы писать туда про ОД, даже косвенно. Страх разоблачить друзей стоял выше страха того, что кто-то узнает о её чувствах к кому-либо из Уизли.       Джинни, посапывая, перевернулась на другой бок. За окном стало светлее, ночной дождь прекращался. Гермиона закрыла дневник и запихала обратно на дно чемодана. До завтрака оставалось чуть меньше часа, поэтому она вышла из комнаты, чтобы вновь устроиться в кресле в гостиной за чтением.

***

      — Если такая погода будет и на день рождения Гарри, все наши планы полетят по наклонной, — расстроенно сказала Джинни, агрессивно протирая шкаф волшебным чистящим средством. Дождь лил уже неделю, отчего всей компании приходилось находить себе занятия в доме, в чём им с радостью помогла миссис Уизли, организовав генеральную уборку комнат старших сыновей. Гарри и Рон занимались комнатой Чарли, а Джинни и Гермиона были отправлены в комнату Билла. Фред и Джордж ещё с утра на целый день уехали в свой магазин, куда поступил очередной заказ.       — Что за планы? — спросила Гермиона, путаясь в паутине над потолком, стоя на ненадёжного вида табуретке.       — Забыла, ты тогда ещё не приехала. Мы с Роном и близнецами решили как обычно организовать чаи-тортики дома в обед, а к вечеру устроить пикник и заночевать в палатке. В магловской, представляешь?       — Где, во дворе дома? — усмехнулась Гермиона. Миссис Уизли ни за что бы не отпустила детей на ночь в лес в нынешние-то времена.       — Ты почти права, — нехотя согласилась Джинни. — На поляне недалеко от дома. Она лежит внутри защитной границы, так что нам ничего не грозит. Это, конечно, не поход в лес, но что-то романтическое в этом есть.             Гермиона подумала, что Джинни, наверное, ни разу не ночевала в магловской палатке, как и все остальные Уизли, привыкшие к удобствам, которые позволяла магия. Да и Гарри врядли мог похвастаться выходными походами с Дурслями. Видимо, она была единственной, кто понимал, что именно их ждёт. Тем не менее идея была неплохая, и приятные неудобства только добавят изюминку к их каникулам.       Оказывается, дома волшебников загрязняются намного сильнее магловских, хотя бы потому, что в жилищах последних не обитает всей той "нечисти", которую можно найти здесь. Гигантские пауки в углах уже не пугали, но странного вида двухголовые фиолетовые слизняки оставляли после себя вонючий серый налёт, который приходилось отдирать вручную. А пользоваться палочкой вне школы ей будет позволено только в сентябре...       — Мы к вам, — послышался голос Рона и спустя пару секунд парень плюхнулся на кровать, расставив по сторонам руки.       — Рон, придурок, ты нам только пыли наведёшь, — Джинни принялась с помощью тряпки изгонять брата с кровати.       — Почему вы вообще закончили раньше нас? — спросила Гермиона, поворачиваясь к Гарри и Рону, которые с самым довольным видом расселись на кровати.       — Потому что нам кое-кто помог с помощью магии, — Гарри расплылся в улыбке.       — Кто? — Джинни недовольно смачивала тряпку водой. — Фред и Джордж обещали вернуться не раньше ужина.       — А мы обещали приехать как раз сегодня, — знакомый голос заставил всех в комнате обернуться и с удивлением уставиться на Люпина и Тонкс, стоявших в проёме. От резкого поворота Гермиона не удержалась на табуретке, но тут же была ловко поймана розововолосой волшебницей.       — Тонкс, как я рада тебя видеть! — Джинни с объятиями накинулась на девушку, которая стала для неё идеалом и примером для подражания. Люпин с улыбкой поглядывал на своих бывших учеников, и в особенности на Гарри, который стал задумчивее, чем обычно.       Миссис Уизли подготовила стол еды по случаю прихода гостей. Даже мистер Уизли смог вернуться пораньше, чтобы поужинать со всеми. Фред и Джордж чуть припозднились, но всё же успели подойти к началу.       Гермиона подметила, как ясно сияет лицо Тонкс. Даже волосы цвета жевачки теперь были ещё ярче. Взрослые обсуждали происходящее в магическом мире очень поверхностно; все понимали, что они ждут, когда "младшее поколение" закончит приём пищи. Тогда разговор станет серьёзнее. А пока что беседа плавно перетекла к новости, которую все ожидали.       — Мы теперь вместе, — с улыбкой сказала Тонкс, положив руку на плечо смущённому Люпину. Джинни, близнецы, Гарри и Рон захлопали, Гермиона не отставала, а миссис Уизли с улыбкой замахала на них руками, чтобы те прекратили кривляться.       — Теперь сердце Фреда разбито, — усмехнулась Джинни, отчего засмеялись все остальные Уизли, а Гарри, Гермиона и Люпин вопросительно уставились на девушку.       — Джиневра, совершенно ни к чему было это вспоминать, — укоризненно посмотрела на дочку миссис Уизли, хотя и сама еле сдерживала улыбку.       — Мне будет позволено узнать? — хитро прищурившись, спросил свою девушку Люпин.       — Потом расскажу, — шепнула Тонкс.       Джинни пообещала сидящим по краям от неё Гарри и Гермионе, что они тоже узнают, когда обстоятельства будут более подходящие.       Как только младшие закончили есть, миссис Уизли недвусмысленно намекнула, что они могут пойти наверх, и даже близнецов, которые уже были совершеннолетними, прогнали со стола.       — Придётся нянчиться с вами, — прокомментировал Джордж в комнате Джинни и Гермионы, куда вся компания пришла после ужина.       Рон вальяжно развалился на кровати у сестры, переваривая всё то, что он только что съел, Гарри и Гермиона уселись на пол, откинувшись на край кровати, а напротив, так же на полу, сели Джордж, Джинни и Фред.       — Рассказывайте, — сказал Гарри, готовясь к весёлой истории.       — Ой, это очень скучная шутка, — растягивая слова, заявил Фред. — Совершенно ничего интересного.       — Конечно, — усмехнулся Джордж. — Не переживай, твой позорный час закончится быстро.       Фред угрюмо фыркнул для образа, но препятствовать не стал.       — В общем, — начал Джордж. — Когда мы с Фредом поступили на первый курс, Тонкс была старшекурсницей.       — И очень красивой, — добавила Джинни.       — Да. И её имя знала вся школа, что, в общем-то, не удивительно. Яркая девушка, родственница известной чистокровной семьи, дочь предательницы крови, но при этом очень бойкая, очаровательная и добрая.       — За ней даже слизеринцы бегали.       — Разумеется. Маленький Фред тогда впервые увидел такую девушку и по уши влюбился. Насколько может влюбиться первокурсник в старшекурсницу.       — Она мне просто была симпатична, — буркнул Фред.       — И в один день он послал ей отвратительную заколдованную открытку, поющую серенаду о любви, написанную самим Фредом.       — Где-то я это уже видел, — пробормотал Гарри, а Джинни смущённо отвела взгляд.       — Но Тонкс, как ни странно, не ответила, — продолжал Джордж. — Тогда мой умный братец додумался заколдовать мандрагору, чтобы та вместо криков так же пела песнь о великой любви.       — В итоге заклинание не сработало, а Тонкс отвезли в больничное крыло из-за обморока, и она провела там неделю, — закончила Джинни.       — Разве не романтично? — усмехнувшись, спросил Фред.       Все смеялись над историей, хорошо понимая старшего близнеца. Тонкс была из тех людей, в которых трудно было не влюбиться, особенно когда тебе мало лет и ты ищешь образец для поведения.       — Как же я рада за них с профессором Люпином! — искренне сказала Джинни. — Она так долго ждала его.       — Почему они просто не могли начать встречаться, как только поняли, что нравятся друг другу? — задумчиво спросил Рон.       — Потому что чувства — это не только радость, но и ответственность, — оказавшаяся в проёме двери Тонкс второй раз за день удивила своим появлением. — Решила, что ещё не настолько стара, чтобы посидеть с молодёжью, — пояснила она, улыбнувшись.       — Но ведь профессор совсем не опасен, если употреблять зелье вовремя, — рассудительно сказала Гермиона. — Многие оборотни живут именно так.       — Проблема оборотней не только в то, что они меняют обличие раз в месяц, — ответила Тонкс. — Оборотни — определённая социальная группа. Многие из них живут как отшельники, а семьи создают лишь единицы. Волшебники мало отличаются от маглов, они тоже боятся всего необычного и неизвестного. Оборотню почти не найти работу. Даже если умолчать, быстро поймут, что к чему, как только несколько месяцев подряд будешь просить больничный в полнолуние. Одним словом, большинство не считает оборотней людьми. И Римус не хотел ставить меня в неоднозначное положение в и без того нестабильном мире.       — Это здорово, что вы теперь вместе, — сказала Джинни.       — Спасибо, — Тонкс счастливо улыбнулась. — Я рада, что он смог мне довериться. Особенно в такие времена.       — Некоторые думают, что лучше не заводить себе близких связей на пороге войны, — внезапно тихо заметил Гарри.       — Верно, — кивнула девушка. — Это тоже сыграло роль. Чем меньше имеешь, тем меньше потеряешь и тем меньшего лишишь других, если пострадаешь сам. Но я думаю, нам всем стоит держаться ближе в такие тёмные времена. Мы не знаем, что будет завтра, поэтому пусть сегодня всё будет так, как мы хотим.       В комнате повисла тишина. Все задумались, переваривая сказанное Тонкс. Она озвучила внутренний страх некоторых, а другим дала повод впервые задуматься над этим вопросом.       — Ну вот, раньше от моего общества все только веселели, — попыталась разрядить обстановку Дора. — Кажется, старею.       — Нет, просто ты всё правильно говоришь, — ответила Гермиона. — Наверное, все сейчас в какой-то степени думают об этом.       Гермиона знала, о чём говорила. Она много раз задумывалась о том, как поступит, когда ситуация станет хуже. И выход приходил только один — спрятать родителей. Даже если придётся стереть им память и отправить на другой конец Земли. Чем меньше люди вокруг будут с ней связаны, тем выше вероятность того, что они не пострадают. Она точно будет не последним врагом среди Пожирателей, а лишние слабые точки ей точно не нужны. И жертвы тем более.       — Ладно, оставлю вас, — сказала Тонкс, посылая воздушный поцелуй. — А то всё без меня обсудят.       — Следующим летом всё будет совсем по-другому, — озвучил общую мысль Гарри, как только закрылась дверь. — Вы можете пострадать просто потому, что знаете меня.       — Эй, Гарри, не бери на себя так много, — ответил Фред. — Мы знаем и Рона, и Гермиону. А ты попробуй этих двоих остановить.       — Куда ты — туда и они, — кивнул Джордж. — О нас вам следует беспокоиться меньше всего.       — Мы слишком через многое прошли, чтобы теперь об этом жалеть, — серьёзно сказала Джинни. — В наших силах только сделать всё, чтобы через год или два мы все точно так же сидели здесь.       — Мы будем, — твёрдо сказал Фред. — Все будут так же сидеть здесь, потому что мы позаботимся друг о друге.       — Не думай слишком много, Гарри, — согласилась Гермиона. — Всё придёт в своё время. Сейчас мы просто здесь. И нас ждут лето и очередной год в Хогвартсе.       — Верно, — подал голос Рон. — Тонкс права. Мы не знаем, что будет завтра, но знаем, что делать сегодня.       Компания тепло улыбнулась друг другу, почувствовав облегчение на душе. Им давно нужен был этот разговор.       Дождь за окном усилился, громко капая по крыше. В окнах кухни и комнаты на втором этаже горел тёплый свет. В район деревни Оттери Сент Кэчпоул обещали приход тёплого циклона после дождливой прохладной недели, и жители впервые за долгое время радовались такому сухому лету.