Одним ударом

Эстебан привык решать всё одним ударом, одним действием, одним словом — продуманным и резким, разумеется. А ещё он почти всегда и во всём первый. Если разобраться, то в этом ничего удивительного. Он ведь Эс-те-бан Ко-ли-ньяр — со вкусом, медленно, по слогам, для всех тех, кто не понял, — и по-другому быть просто не может. Эстебан изящный, дерзкий и самую малость высокомерный — и он в своём этом сочетании качеств всем неизощрённым кажется почти совершенством. Для всех двадцати человек в Лаике — разумеется. С ним можно состязаться, только вот победить его нельзя. Пора бы запомнить. Этого признания среди унаров он добился, ну, ладно, не одним ударом, — а серией из нескольких, отлаженных и чётких. Механизм работает идеально — несколько поклонов, нужных улыбок, а ещё пара намёков. Эстебан богат и знатен, и ему можно практически всё. В Лаике перед ним заискивают и на него бессильно пытаются щёлкать зубами. Пусть. Одним ударом на фехтовании он стал любимчиком Арамоны. Одним выученным моментом из истории он стяжал себе славу. Одним ударом он стал лучшим среди прочих — и почти таким же ударом этим лучшим остался. Он просто умело разыгрывает карты — ничего личного. Эстебан объективно отлично фехтует, знает ответы на все вопросы и очень любит напоминать, кто здесь главный. Колиньяры своего не упустят. Он этого заслуживает, потому что кто как не он — он изящный, спокойный и уравновешенный, любым своим действием словно делает всем одолжение. Среди всех выделяется. Запоминается. Почти раздражает. Только ему самую малость скучно — просто потому что. Эти серые стены, эти одинаковые одежды, это опротивевшее заточение. А ещё ему практически не с кем общаться — разве что подкалывать всех остальных, льстить Арамоне и раздражать Окделла-младшего. Не то. Колиньяр лучше всех унаров вместе взятых и он это знает, и ему нечего об этом говорить, и он совершенно этим не гордится. Об этом знают почти все. Не все могут, правда, смириться — и это уже другой вопрос. Поэтому, наверное, так бесят все те, кто смотрит в рот. Поэтому, наверное, в Лаике даже несмотря на все привилегии отвратительно. Эстебан не любит проигрывать — да и кому здесь проигрывать, не этим же. И да, он ни разу не проиграл. Он, Эстебан Сабве, первый в списке унаров. Он лучший по праву — даже если он чего-то и не знает, то мастерски это обходит. Ему хватает хитрости и ума не попадаться. Эстебан не любит проигрывать и любит решать всё одним ударом — а здесь проигрыш написан замысловатыми буквами и одним ударом не обойтись. Ричарда Окделла, этого несносного мальчишку, взял к себе оруженосцем Рокэ Алва. Он и не проиграл, если вдуматься, но Рокэ Алва должен был взять его. А ещё он почти ничего не чувствует. Точнее, впервые не чувствует скуку, а чувствует только немного досаду и какое-то странное бессилие — странные, незнакомые чувства. Потому что эту проблему не решить одним ударом, как он любит, эту проблему вообще сложно решить, потому что она зависит не от него. Потому что от этого зависит будущее Талига, которому он предан. Потому что от этого зависит его будущее. Эстебан не первый для себя, и это какой-то надлом внутри посреди всех его единиц. Но он — истинный Колиньяр, а Колиньяры, ещё раз, своего не упускают. Всё это можно решить, и от недостойных можно избавиться. Правда, здесь уже понадобится не один удар, а череда таких — точечных, выверенных ударов. Ну и пусть. Нарушать принципы не хочется — а что поделать. Эстебан, наверное, весь такой — весь какой-то дерзкий, наглый, уверенный, собранный и ещё множество слов на -ый. Проигрыш его не то чтобы выбивает из колеи — а лишает уверенности ненадолго, но Сабве лишаться уверенности надолго просто не может. Он, уязвлённый самую малость, по-прежнему решает всё одним ударом. Он не ждёт ни минуты и сам решает, как прожигать свою безупречную жизнь. Он дерзко ухмыляется и хватается за шпагу. Про него шепчутся, что он слишком много себе позволяет. Да, позволяет почти всё — потому что и деньги, и власть, и слава. Он позволял себе много в Лаике, позволяет и сейчас. Почти от скуки, лениво, спокойно. Жизнь Эстебана — как полосы скуки и веселья. Сплин или хандра — всё равно, только богатство утомляет. Кажется, он делает всё только по привычке — ему скучно томиться оруженосцем и заниматься, ему весело волочиться за красавицами и расставлять сети для простаков — вроде того же Ричарда, который подворачивается под руку и беззаветно ведётся. Но пока Колиньяру больше весело, потому что он снова неотразим и он снова первый. «Навозник», наглец и мерзавец. Эстебан сказал бы спасибо за комплименты, но — вот беда — руки заняты шпагой. Да, о его проигрыше забыли почти все. Только не забыл он сам и Ричарду он забыть об этом не даст. Всё равно, что Окделл не причём. Его фамильное кольцо приятной тяжестью лежит в руке. Замечательно. Он неповторимый, он единственный в своём роде. У него и друзей близких-то нет, потому что все пытаются рано или поздно его копировать, ему подражать. И с ними он тоже расправляется. Одним ударом. Выверенным, точным, потому что кому как не ему уметь во так задевать и цеплять, касаться живого. Он богат, ловок, красив, знатен — и мог бы стать новым Рокэ Алвой. Эстебан просто хорош во всех отношениях, и он это знает. Один удар — и всё решено. Его девиз, его установка, его всё. Так было, так есть и так всегда будет. Убит ведь Эстебан Колиньяр тоже одним ударом.