Я никогда не...

      Этот вечер не предвещал беды. Он был таким же обыденно насыщенным, как, в общем, и другие вечера в четвертой.       Табаки распевал песни о неземной любви к чему-то, о чем я не сильно желал знать, а если бы и желал, спросить не решился бы.       Лорд находился в своих мыслях. Лишь изредка выныривал, чтобы пустить едкий комментарий в сторону Шакала о том, что с таким отношением к людям, ему, не то что любви человеческой — крысиной, не достанется. Табаки же, раздобренный вечером, спускал Лорду все его колкости.       Горбач возился с Нанеттой. Македонский перебирал вещи для стирки. Лэри что-то увлеченно читал в потрёпанном журнале. Кажется, один из таких я как-то видел у Коня во время барахолки. Сфинкс подозрительно отсутствовал.       Где носило Слепого, меня не сильно интересовало. Если точнее, было страшно знать о его местоположении. Мало ли…       В общем, вечер был обыкновенным, что очень радовало.       Из мыслей вырвал голос Табаки:       — Курильщик, солнце мое, — от такого обращения меня передёрнуло; вроде бы не в первый раз, а торкало сильно. — Что-то ты приуныл! Не уж-то что-то случилось? Может быть, тебя кто-то обидел?       — Нет, все нормально… — на самом деле я не был уверен в своем ответе. Под ложечкой сосало и активно кричало о том, что нужно убраться из комнаты как можно скорее. Что-то надвигалось…       Но прислушиваться к своему-хрен-знает-какому-чувству было лень, поэтому я оставался неподвижно лежать на общей кровати, лишь изредка стряхивая пепел от сигарет в банку у кровати.       Табаки, кажется, моим словам не поверил, но на удивление приставать с вопросами не стал. Мысленно поблагодарив Шакала за невынесение мозгов из черепной коробки, я уставился в окно.       За ним стояла зима. Холодная. Темная. Зима, от которой хотелось спрятаться под теплым пледом с горячей кружкой чая и при этом слушать что-то на потрескивающем радио или даже старые песни Табаки, которые он пел во время обострения своей меланхолии. Сейчас же, у меня не было ни пледа, ни чая, ни радио. Табаки был, но при отсутствии важных компонентов, его наличие не играло большой роли. Интересно, что меня это даже не огорчало. Возможно, просто не сегодня.       В таком размеренном ритме мог пройти остаток вечера. Я, честно сказать, был бы неслыханно рад этому, потому что в последнее время дни были слишком напряжённые для меня и моих неокрепших нервов. И вечер был бы запредельно хорош, если бы не одно «но». Рыжее такое, в зеленых очках на пол-лица «НО».       Это «но», вместе со Сфинксом и Слепым (что они делали втроем, для меня оставалось загадкой), можно сказать, вразвалочку ввалилось в комнату, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом, а комнату начал окутывать сон, пробираясь в каждый уголок помещения. Эти трое же спугнули его своим присутствием безвозвратно.       Переведя взгляд от альбома на вошедших, меня передёрнуло, а от вида Рыжего сперло дыхание. Зачем он здесь?       Стараясь не подавать вида, что пришедшие люди меня как-то волновали, я продолжил меланхолично, насколько это было возможно, водить карандашом по альбому. Взял я его не так давно, поэтому ничего дельного на странице не было.       Оказалось, что игнорировать вошедших было невозможно, потому что хаос, который они принесли за собой, распространялся по комнате, сбивая все мысли и настрой на хоть какую-нибудь продуктивность. Рыжий весело заголосил:       — Сфинкс, друг мой, ты мне сильно помог! В честь этого я обязан напоить вашу стаю! Считай, что это способ отплатить тебе за безгранично доброту! — хоть Рыжий и говорил максимально добро (смотря насколько добрым его вообще можно считать), но искренности в его словах было маловато.       — Ага, сейчас, разбежался! Иди своих спаивай, мои мне живые и желательно трезвые нужны, — Сфинкс уже собирался выгнать вожака второй за дверь, когда ему помешал Слепой.       Тот положил на его плечо руку и отрицательно покачал головой, будто говоря: «Прими гостя, хули такой негостеприимный?». Сфинксу оставалось только сдаться и, выдавив из себя улыбку дьявола, повести протезом в сторону комнаты, приглашая того внутрь. Рыжему явно понравился такой расклад дел.       Табаки, обрадованный тем, что вечер обещал быть веселым, принялся расчищать место для распития чего-то, что сомнительно поблескивало в руках новоиспеченного гостя. Ребята начали собираться в одну кучу. Пришлось последовать их примеру. Когда же все уселись, первым подал голос Шакал:       — Попойки ради попойки — это конечно хорошо… Но вот когда это идет на пользу всем — это еще лучше!       — Когда это распитие алкоголя шло на пользу?.. — я всего лишь хотел уточнить, бывали ли такие интересные случаи, но на меня посмотрели как на полоумного. Хотя чего ещё я мог ожидать?       — И что же ты предлагаешь? — Лорд, как последний джентльмен, проигнорировал вопрос и не удосужился даже кинуть на меня взгляд. Видимо, того заинтересовали слова Шакала, потому что он был на удивление активен, особенно если вспомнить его недавнее овощное состояние. Возможно, Лорду просто хотелось напиться до беспамятства, поэтому он пытался разогнать события, а возможно, его правда заинтересовали слова Табаки, но в этом я сильно сомневался.       — Как что?! Простая как мир игра! «Я никогда не...» — после его слов воцарилось молчание.       Кажется, никто не понимал, о чем идет речь, поэтому все просто дожидались, когда тот продолжит.       — Боже, и как обычно все разбирать и разъяснять мне… Смотрите, у каждого будет по стакану, лучше по рюмке, чтобы совсем уж быстро не уйти под плинтус. Так вот, один из нас, по кругу, произносит: «Я никогда не…» и говорит о том, что он никогда не делал. Участники, которые это делали, должны выпить! И желательно рассказать историю, как же это произошло!       Выслушав Табаки, оказалось, что игра и правда простая, только вот, что говорить в продолжении этого «Я никогда не..»? Еще немного подумав, я спросил:       — Запретные темы будут?       На меня в очередной раз посмотрели как на дурака, который явно ни в чем не разбирался. На вопрос опять не ответили, наверное, уже привыкнув игнорировать мою привычку задавать вопросы.       Через пару секунд послышался стук и треск рюмок, передаваемых друг другу. Первую стопку решили выпить за встречу, вторую за здоровье, а третью выпили для поддержания градуса. Спустя время все же решили перейти к игре. Как ни странно, начал говорить Табаки:       — Я никогда не рылся в чужих вещах.       — Прям уж никогда? — послышалось осуждающе-веселое со стороны Сфинкса.       — Да, никогда! — Шакал настаивал на своем. Пришлось играть по его правилам.       Посмотрев на присутствующих, мой взгляд зацепился за Мака, неуверенно подносящего стопку ко рту, а за ним и Лэри. Я незаметно, на сколько это было возможно в моем положении, добровольно влил в себя алкоголь.       — Ничего себе! Карты на стол, кто, где и когда?! — проговорил весело Табаки, посматривая на нас троих, как волк на добычу. Хотя, если так прикинуть, именно ей мы сейчас и являлись.       Остальные, видимо, тоже заразившись энтузиазмом Табаки, активно ждали историй. Македонский начал первым:       — У меня ничего примечательного, я ваши вещи разгребаю, — и затих.       Явно не впечатленные историей, ребята вопросительно посмотрели на Лога. Меня же, как будто оставляли на закуску, десерт, который идёт после непримечательного обеда...       Лэри ответил что-то про вещи Коня и, мол, искал свою майку у него. Удовлетворительно кивнув, Табаки посмотрел на меня. Оставалось только честно признаться.       — Это случилось, когда я был еще в первой. Почти перед выселением копался в вещах Джина: он забрал мой альбом, — я не думал, что это была очень занимательная история, но, кажется, Шакала впечатлила смелость тогдашнего желторотого фазана.       Ход перешёл к Сфинксу.       — Я никогда не… — и задумался. Ненадолго, но эта тишина ожидания ощущалась слишком явно, сильно напрягая меня. — Я никогда не пробовал запрещёнку, кроме настоек Табаки.       Отпили Лорд, Табаки и Рыжий. Почему-то ни у кого не возникло к ним вопросов. Вообще. Как будто никому не было интересно, при каких обстоятельствах и зачем они это пробовали. Все просто деликатно отвели взгляд и поскорее передали ход Лорду. Правило о том, что каждый рассказывает свою историю, нарушил сам же назначающий, а это означало, что теперь можно молчать при любых обстоятельствах. Табаки недовольно промолчал.       — Я никогда не ломал кости, — истерический смешок вырвался из моей груди, и попытка скрыть свою причастность к нему не увенчалась успехом. Лорд же недовольно добавил. — Себе.       Пришлось выпить. Казалось, уже все знали эту историю, поэтому и не спрашивали, не желая повторно выслушивать чужое недовольство. Рыжий лишь весело посмотрел в мою сторону. Тело предательски дернулось.       Вроде бы больше никто не пил (что меня очень сильно удивило), поэтому ход отдали Лэри. Честно сказать, лучше бы не отдавали…       — Я никогда ни с кем не встречался!       — Не волнуйся, это знают все, — смеясь, произнес Лорд. И выпил.       К моему удивлению, выпил и Сфинкс. Я уставился на Рыжего, будто ожидая чего-то. Наверное, подтверждения моих мыслей. Он тоже опрокинул в себя содержимое и поморщился. Пришлось выпить следом. Уже второй раз за вечер на меня смотрели как на что-то странное, если выражаться прилично. Стушевавшись под взглядами состайников и одной крысы, я пробурчал:       — Я не хочу об этом говорить, — и демонстративно отвернулся, надеясь, что отстанут, ведь правила нарушал сегодня не только я. Действительно отстали. Я вздохнул с облегчением.       Ход перешёл к Горбачу.       — Я никогда не чистил зубы чужой зубной щеткой, — сказал это и с явным недовольством посмотрел на Табаки.       Тот выпил и со вселенским возмущением начал оправдывать себя и свою сонливость. Это оказалась очередная неинтересная история из жизни Шакала Табаки.       Ход перешёл к Маку.       — Я никогда прилюдно не делал чего-то смущающего… — проговорил он это очень тихо. Но на удивление выпили только трое: Шакал, Рыжий и Лэри. Почему-то вопросов опять не появилось. Как будто их личности сами за себя все говорили. Это пугало...       Очередь перешла ко мне. По какой-то причине в голову ничего не лезло. С одной стороны, я многое не пробовал в своей жизни. С другой, не факт что и они тоже. Поэтому я сказал первое, что пришло в голову:       — Я никогда не праздновал День рождения.       Никто не выпил. Почему-то стало стыдно за свой ответ. В доме было не принято праздновать Дни рождения, и я напрочь об этом забыл. Воцарилось грузное молчание.       — М-да, Курильщик, тебе присваивается звание самого ебаного ответа, — Табаки говорил это с какой-то веселостью, но было понятно, что ему не смешно. Никому не было смешно.       Пытаясь разогнать хмурость, Рыжий сказал:       — Ладненько, моя очередь! Итак, я никогда не пробовал корм для животных!       Когда выпил Горбач, никто опять не удивился! Не удивились и Табаки, ловко вылакавшему содержимое рюмки. Но когда ко рту рюмку поднял Лорд, комната залилась смехом.       Он пытался стоически выдержать насмешки в свою сторону, но получалось не очень: на его лице проскользнуло раздражение, и я поспешил отодвинуться, дабы мне вновь не сломали челюсть. Смех прервал Рыжий:       — Ладно, Табаки, твоя очередь.       Я удивился. А как же Слепой? Он же был с нами. Я тихо обратился к Сфинксу. Тот сказал, что он ушел. Захотелось повторить за ним и желательно не возвращаться до завтра. ***       Я не знал сколько прошло времени, но играли мы так довольно долго. Каждый раскрывался совершенно с другой стороны, и это казалось очень занимательным.       Где-то в мусорке уже покоились две бутылки крысиного пойла, когда острота вопросов начала повышаться вместе с градусом.       — Я никогда не спал с несколькими разными людьми в течение суток! — Табаки, уж явно слишком веселый, говорил громче обычного, как будто боясь, что мы его не услышим, хотя, казалось бы, куда громче.       Выпил Лорд, а после поведал очень занимательную историю, как он побывал на двух вечеринках в один день, где и пересёкся с разными дамами. С одной — ранним утром, с другой — глубокой ночью.       Выпил также и Рыжий. О его похождениях решил никто не уточнять, потому что Рыжий, это Рыжий, и если ему надо будет, он сам расскажет.       Провокационный настрой подхватил и хорошо захмелевший Лэри:       — О! А я… А я… Я никогда не занимался сексом в подсобках!       — Начнем с того, что ты вообще не занимался сексом, — проговорил с насмешкой Лорд.       Лэри на это лишь недовольно засопел, но дерзить не стал, все же соглашаясь с правотой Лорда. На удивление, никто не выпил.       Я посмотрел на Рыжего: на то, как он держит в руках два стакана (откуда у нас тут стаканы?!) и будто гипнотизирует их, явно застряв в какой-то части своей черепной коробки.       Табаки, расстроенный тем, что никто не кувыркался в местных каморках, собирался передать ход, как вдруг, Рыжий протянул мне один стакан из своих рук и лаконично сказал:       — Пей.       — Мне казалось, занятие сексом подразумевает под собой обоюдное согласие с двух сторон, — пытаюсь отнекиваться как могу, но понимаю, насколько жалко выгляжу.       — Ой! А ты же у нас блядь так сопротивлялся! Пей, сказал, — и я сыплюсь. Выхватываю у него стакан и с раздражением пью до дна. Он тоже пьет. Все сидят в шоке или даже в ахуе. Признаться, я бы тоже был в ахуе.       — Господи, Сфинкс, мне это не послышалось? — Табаки поворачивает голову в его сторону и вздрагивает.       Я повторяю за ним и замираю. Сказать, что Сфинкс меня напугал, ничего не сказать.       — Рыжий... мало того, что спаиваешь тут мне всех, так еще и трахаешь?! Беги сука, — поднимается и смотрит сначала на то, как Рыжий подскакивает и кидается к двери, а потом на меня. — А с тобой мы поговорим позже, и чтобы ты никогда, слышишь, никогда не приближался к нему! — и кидается за скрывшимся в проеме вожаком крыс.       Табаки подползает ко мне и кладет свою руку на плечо. Он смотрит слезливо и тихо проговаривает:       — Детка, тебе пизда…