And you don't seem to understand A shame you seemed an honest man And all the fears you hold so dear Will turn to whisper in your ear
*** ЦВЕТ: КРАСНЫЙ **** Черный силуэт с хрупкими белыми крыльями замер, вглядываясь в ему одному известные дали. Замер не на краю обрыва, как дописывало лирическую картину пресытившееся штампами воображение, а на обыкновенном участке обыкновеннейшей открытой местности. Скорбный ангел, взирающий на грешную землю. Так могло показаться, не знай Сол Бэдгай, по чьей же на самом деле милости немного впереди догорало несколько воздушных кораблей и почему от них несло палёным мясом. Тяжелыми шагами, оставлявшими четкий отпечаток рельефных подошв, Сол сократил расстояние до полуметра. "Ангел" небрежно повернул голову. — Ты, — в голосе сквозила скука. Сол никогда не видел смысла в пустых разглагольствованиях; в тот момент — в последнюю очередь. Он кинул мрачный взгляд исподлобья. Девушка — молоденькая девушка с располагающим лицом — не отнеслась к этому никак. Проигнорировала. Сол помолчал ещё немного, прежде чем сказать то, с чем пришел. — Тогда ты сказала мне, что не хочешь убивать. — Да? А теперь — хочу. Сол выругался себе под нос, больше от бессилия, чем от злости. — Зачем ты это устроила? Он же говорил... — Сол остановился. Слова заставляли оживать образы. — Он же до последнего твердил, что вы не опасны. Дутое безразличие пошло на убыль: по лицу девушки заскользили нервные тени. — Клялся, что вы не причините никому вреда... Всё — лишь бы уберечь вас! — Замолчи! — взвизгнула "ангел". — Они, они... — захлебываясь от обиды, заговорила она. — Они убили его! — Чёрт бы побрал вас обоих... Чёрт бы вас всех побрал! — Уходи! Оставь меня в покое! — Нет, ты мне всё-таки ответишь. — Ты... — зазвучала угроза. — Я, — горько усмехнулся Сол. — Не вмешался. Слишком поздно понял. Но ты могла понять причины. Даже тогда у тебя был выбор. Так почему ты устроила эту бойню? — Убирайся! — на грани истерики выкрикнула она. — Я поступила по справедливости! Так, как он... — Дура! Ты переломала всё, что он пытался построить! Несколько мгновений лицо девушки походило на маску — слепок полной потерянности — затем его перекосила гримаса ярости. — Убью-ю-ю! — резанул по барабанным перепонкам звук, зацепивший инфра— и ультра— диапазоны. Белые крылья исчезли, словно облетели, обнажая нечто куда более отталкивающее. Темные кожаные наросты, бугры которых складывались в глазницы и пасти черепов, бросились Бэдгаю в лицо. Их сумасшедший оскал проигрывал лишь одной вещи — выражению полной невменяемости в красных глазах бывшего "ангела". Солу оставалось одно — выбросить вперед меч... *** ЦВЕТ: ЧЁРНЫЙ **** Теперь казалось даже непривычным, что никто не стоит за спиной: по порядкам, действовавшим в здании Совета Наций, телохранители ожидали снаружи. Так же, как и оружие. Кай Киске опустил глаза на лист гербовой бумаги — полученное накануне письмо, предписывавшее королю Иллирии в кратчайшие сроки явиться в Совет Наций. Никаких других деталей не сообщалось, и Кай прибыл так скоро, как позволили обязанности правителя. Последние члены Совета уже занимали свои места, отмечая это приглушенными шорохами стульев. Кай вновь обвел взглядом зал. Полный состав — значит, повод действительно серьёзный. Но почему же вызвали только его? — Перед тем, как Вас введут в курс дела, Вам следует ознакомиться с некоторой информацией. На стол перед Киске опустилась стопка бумажных конвертов. — Будет проще, если Вы будете открывать их строго по одному. Кай кивнул и распечатал первый. Цветная фотография. Чуть смазанная, не постановочная — изображенную на них молодую пару засняли мимоходом. Быть может, даже случайно — хотя маловероятно. Слева был он сам, справа ...справа за его руку держалась та, кого он так отчаянно пытался укрыть от глаз этого мира. Идиот, трепыхнулось в голове. Он был непростительно беспечен ещё тогда, полтора года назад, и теперь это сводило на нет все остальные усилия. Периферийным зрением Кай видел, что не один и не два взгляда обращены на его лицо. За его реакцией тщательно наблюдали. Осознание этого остудило голову, и мужчина заставил себя спокойно отложить снимок в сторону. Это ещё ничего не значит. Всего лишь фотография. Без каких-либо дополнений она не доказывает ничего — не сойдет даже за компрометирующий материал для самых бесцеремонных изданий. — Я могу открыть следующий? — спросил Кай и получил кивок. На сей раз скрыть волнение было сложнее. Ещё один снимок. Он же в повседневной одежде с ребёнком двух лет на руках. На правом глазу малыша, скорчившего обиженную мину, тканевая повязка. Сошло бы за какую-то постановку для плаката с призывом помочь сиротам, если бы не одно "но". Качество снимка было не в пример лучше, и знавший, что ищет, глаз без труда бы отметил одинаково светлые шевелюры и схожие черты лица. Слишком, слишком похожи. — Не думал, что Совет Наций заинтересует моя приватная жизнь, — поморщился Кай, пытаясь скрыть грызущую его тревогу за маской сдерживаемого возмущения. Ему не ответили, и он потянулся к следующему конверту. Фотография. Опять он с Сином — только теперь тот выглядел на три года. Соломенная шевелюра, повязка на том же глазу. Не перепутаешь — тот же самый ребёнок. А он сам не изменился. Ни на йоту. О нет... Только не это, мысленно попросил Кай, прижимая ладонь ко рту — дышать вдруг стало непросто, грудь стиснуло металлическими обручами. Господи, только не это! — Теперь мы хотим кое-что прояснить, — из спокойного тон говорящего стал ледяным. — На первый взгляд, мистер Киске, в снимках нет ничего из ряда вон выходящего. Это Ваше личное дело, какое число связей заводить. Но между вторым и третьим снимком не год разницы, как могло бы показаться. Они сняты с разницей в четыре недели. Ваш отпрыск магическим образом, — эти слова, словно невзначай выделенные, тяжелой каплей впечатались в голову, — ощутимо подрос за какой-то месяц. Удивительный случай. Но, как обнаружилось, не единственный. Изучив некоторые материалы, наш специалист выяснил, что похожая ситуация имела место четыре года назад. В тот раз магическим образом выросла девочка. По стечению обстоятельств оказалось, что имеется её снимок... Он не должен был этого делать, но, как в дурном сне, Кай потянулся за последним конвертом. Синие волосы, собранные в смешные пучки, светлое детское платье — на вид ей не больше десяти. Заключительная деталь встала на своё место. Достаточно. Виновен. Не вполне понимая зачем, задеревеневшими пальцами Кай перевернул квадратную карточку. "Объект: Диззи. Рост: 1,38. Масса: 27", — гласили ровные печатные буквы. — "Возраст: около двух лет. Группа крови: неизвестна. Ранг опасности: S++". Он знал, чья это терминология и кто собирает сведения такого рода. Бюро Послевоенного Устройства. Неужели Совет Наций пошел на обмен информацией с ними? — Это та же самая девушка, что и на первом снимке. Командный гиар по имени Диззи, она же — Ваша любовница. Все взгляды, как по сговору, обратились на него. До единого — словно чтобы усилить эффект, довести до впечатления отточенного до уровня клише приема. — Кай Киске. Вы обвиняетесь в преднамеренном сокрытии биомагического оружия массового поражения, более известного как гиар командного типа. В скором времени будет проведено расследование, которое выявит наличие или отсутствие у Вас намерений дальнейшего использования этого оружия для достижения превосходства над другими странами. Они — не оружие, хотелось возразить Каю. Они — моя семья. Прекратите говорить о них как о каких-то чудовищных инструментах! Они не хотят убивать! Я бы ни за что не заставил их играть эту ужасную роль! — Вы строили из себя святошу, Киске... — на миг оставив маску холодного презрения, скривился обвинитель. — Глава рыцарей, защита надежд... А на деле сумели заполучить и эмоционально привязать к себе командного гиара, вывести от него ещё один экземпляр... — Побойтесь Бога! Как Вы только смеете говорить такое о ребёнке?! — воскликнул Кай, но его голос разбился о почти ощутимую физически стену отчуждения. — Вам предлагается два варианта. Первый. Вы добровольно передаете нам гиаров. При этом Вы теряете титул правителя Иллирии и отправляетесь в тюрьму на некоторый срок. С учетом Вашего сотрудничества с правосудием и прошлых заслуг он не превысит пяти лет. Ещё на пять лет Вы отстраняетесь от общественной деятельности. Всё это — при условии, что дело не получит огласки. Только одна фраза на описание того, что постигнет Диззи и Сина, всё остальное — чтобы обрисовать его собственную участь. — Вы предлагаете передать их вам, чтобы вы их убили? — Что касается Диззи, то она — взрослый экземпляр и её мировоззрение уже сформировано. По всей вероятности, её придется уничтожить, чтобы избежать новой войны. Но её потомка убивать нецелесообразно — он может быть воспитан в надлежащей манере и, к тому же, представляет определенный интерес для изучения. Если младший гиар не выкажет агрессии, он будет жить под опекой наших служб. Прекратите строить гримасы — мы, кажется, здравомыслящие люди. Кай стиснул зубы — и похолодевшие пальцы, ненавидя себя за то, что всё ещё слушает вместо того, чтобы восстать против этих чудовищных обвинений. — Вы сказали, — голос не слушался, казался чужим, — два варианта. — Второй — Вы отказываетесь признавать свою вину, и дело получает огласку. Вы будете лишены всех полномочий и отданы под суд. Имеющихся на данный момент доказательств достаточно для вынесения Вам смертного приговора. Что касается гиаров, для их отыскания в Иллирию будут введены силы Совета Наций. После того, как гиары будут обнаружены, им обоим также будет вынесен смертный приговор. И имейте в виду, мистер Киске. В том случае, если Вы попытаетесь бежать или если Ваши гиары начнут активность, мы будем вынуждены нанести орбитальные удары по всем возможным местам их укрытий в Иллирии. Каю казалось, что он задыхается. Плечи тряслись — как в болевом шоке, не от оставшегося в другом времени негодования. — У Вас будет достаточно времени для размышления. Фантомный звук закрывающихся наручников помимо воли щелкнул в гудящих от шума ушах. Преждевременный, но уже неизбежный. — Мне не нужно времени, — Кай поднялся с места. От дверей зала тотчас же оторвались фигуры в камуфляже. — Они — моя семья. И я не позволю причинить им вред. *** Ему прозрачно намекнули, что заточение может продлиться не одну неделю. Понимали, что репутацию общественного деятеля одним ударом, пусть даже таким, не свалишь. Необходимо постепенное нагнетание подозрений, расследования, цепочка шокирующих фактов. Ты обречен, сказали ему. Обречен, потому что виновен. Но ты можешь сделать свои последние дни чуть краше, если будешь сотрудничать. Если будешь хорошо себя вести. Мы можем подписать под твоё преступление всю Иллирию и сделаем так, если ты попробуешь организовать своё освобождение. Ты же не хочешь, чтобы пострадали твои люди? "А как же то, что вы собираетесь казнить мою семью?!" — хотелось заорать в ответ. — "Что, если я не хочу, чтобы они пострадали?!". Кай сдерживался, и этот крик гулял в голове, отдаваясь болезненным эхом. Только сохраняя видимость покорности, он, возможно, дождался бы шанса передать Диззи и малышу, какая опасность над ними нависла. Он и так зашел слишком далеко, когда во время одной беседы-допроса сорвался и спросил, где же тот закон, который запрещает гиарам жить. В результате слова были записаны на пленку. На всякий случай, объяснили ему. Ещё непонятно, каким образом лучше будет объяснить его падение. Помутнением рассудка с последующим примыканием к врагу или циничным лицемерным расчетом. Ночи текли, дни сменялись. Одинаково загораживаемые стенами тюрьмы. *** — Разрешено, — гулко донеслось со стороны поста охраны. Кай машинально поднял голову. На недолгий миг голос показался ему знакомым, но вскоре Кай безразлично уткнулся взглядом в пол. Показался, вот именно. Ответов охраны он не расслышал — те и не пытались равняться с пришедшим мощью баритонов. Посетитель отпустил ещё несколько тяжеловесных фраз, доказывая, что у него есть разрешение проследовать дальше, и в итоге, кажется, получил его. Минут через пять дверь камеры приоткрылась и охранник, проверив наличие в ней Кая, посторонился и пропустил массивную фигуру. — Мистер Киске, — опасливо покосившись на потолок, приветствовал его великан. Удивленный, Кай привстал со стула. — Потёмкин, Вы…? Сомневаться было бессмысленно — Потёмкин относился к сорту людей, которых невозможно с кем-то перепутать. — Что Вы здесь... — начал Кай, но не договорил. Объяснит всё сам. Бессмысленные вопросы будут означать только мольбу о помощи — которую Потёмкин не мог оказать, не поставив под угрозу интересы своей родины. — Зепп нужно опираться на нечто большее, чем нашумевшая история. По этой причине я здесь, — шепота не вышло, но Потёмкин говорил хотя бы негромко. — Хотя есть люди, которые сейчас хотели бы говорить с Вами намного больше. Кай не позволял себе ожидать чего-то ещё, но чуть затянувшаяся пауза сбила настрой и последняя реплика проникла за заслон безразличия. — Что... Вы хотите сказать? В камеру вошли двое, и до этого момента Потёмкин загораживал второго человека — миловидную молодую женщину со светлыми волосами. Нет, не светлыми. Тёмно-синими, которые он так часто гладил и поправлял, когда они сбивались на родное лицо. Диззи. "Затем ты её сюда привел?! Ты хоть понимаешь, какая ей грозит опасность?" — заметались отчаянные, обвиняющие, но так и оставшиеся в его голове вопросы в адрес устроившегося у двери великана. Диззи. Она же гиар и наследница Совершенного Оружия! Каким безрассудным идиотом нужно быть, чтобы вместо того, чтобы спрятать, вести её сюда? И каким же... кошмарным дураком надо быть, чтобы, не признаваясь себе самому, мечтать увидеть её в последний раз и искать во сне? Каю хотелось рвануться вперед, обнять её и не отпускать эти пять минут — наверняка их последние. Но ему пришлось заставить себя спокойно подняться со стула и медленно, в тысячу раз медленнее, чем требовало сердце, подойти. Любой порыв был бы признанием, что всё ужасно, что он не сумеет выбраться, что он думает, что видит её в последний раз. Нельзя её так пугать. Она не знает, что он почти обречен — в скрытых линзами красно-карих глазах тревога, но не отчаяние. Она бы была в отчаянии, если бы знала. Нельзя. Если узнает сейчас, то может не справиться с эмоциями, и тогда её... схватят. Кай бережно взял тонкие ладони в свои. — Милая, как ты сюда попала? — задал он самый дурацкий вопрос, но подходящий для того, чтобы не дать ей обдумать, что же происходит в этом месте. — Я боялась за тебя... и спросила Джонни, нельзя ли нам увидеться. Ну конечно, Джонни. От кого же ещё могла исходить идея наглейшего фарса во имя благого дела? — Син сейчас с его командой? Диззи кивнула, её лицо светилось от радости и гордости. — Он хорошо поладил с девочками. Ой, и он подрос за это время — он уже мне по пояс!.. Представляешь, он чуть не разбил ту вазу на парадной лестнице... Её сияющий вид заставлял забыть о том, что вокруг — тюрьма. Казалось, они стоят в его кабинете и обсуждают семейные дела. Вечера, которые уже никогда не вернутся... Стоило об этом вспомнить, как в сердце кольнула боль, и вся теплота момента улетучилась. — Хорошо, — через силу улыбнулся Кай. — Я рад, что у вас всё в порядке. Он отвел взгляд, чтобы не выдать фальшивость улыбки, и Диззи, уловив это, потянула его за пальцы. — Как ты здесь? — Всё в порядке, со мной хорошо обращаются. — Это из-за нас, да? — Что ты! Вы ни в чем не виноваты, и у них нет никаких доказательств. Не беспокойся, меня оправдают, и я вернусь. Не тоскуй и побудь пока у друзей, пока я... Кай не сумел продолжить — к горлу подкатывали рыдания. Каждое слово было ложью. Осознанной и ещё более отвратительной из-за того, кого он обманывал. Почему нужно обманывать любимых? Неужели от этого им и вправду будет лучше? — Пока я решаю эту проблему, — прошептал он ей на ухо, притянув к себе. Краем глаза он заметил, как тактичный Потёмкин, невзначай загораживавший смотровое окно, кивнул на дверь. Время вышло. Каю хотелось последний раз посмотреть ей в глаза, но он не мог — даже Диззи, воплощенная чистота и наивность, поняла бы, что он лжет. — Береги себя и Сина. Я люблю тебя. — И я тебя... — со своей бесценной непосредственностью улыбнулась она. — Мы тебя ждем. "Не надо меня ждать", — горестно подумал Кай, глядя, как Потёмкин оправляет на ней парик и подает папку с бумагами. Гиары не стареют, и лучше, если их встреча не состоится ещё многие, многие годы. — Благодарю за сотрудничество, Киске. Жаль, что так вышло. — Пожалуйста, проследите, чтобы с ними всё было в порядке, — едва шевеля губами, попросил Кай — уже слышались шаги охраны. Если Диззи будет в безопасности, Совет Наций не сможет ничем угрожать Иллирии. Тогда он останется единственным слабым звеном, на которое они могут воздействовать. Из которого они могут, но пока — пока ещё — не собираются выбивать ответы. Звеном, которое они сами же готовы убрать. Кай благодарил Небеса за то, что приготовившаяся играть свою роль Диззи уже стояла лицом к двери. Она бы поняла. Она бы не вынесла. Отразившееся на грубоватом лице великана участие казалось почти невыносимым. — Сделаем. *** Новый день Прототипа Гиаров, Сола Бэйдгая начался с исследования очередного городишки на задворках цивилизованного мира — так же, как и многие до него. С момента смерти Вестницы Разрушений Сол большую часть времени проводил в поисках, в выглядывании одному ему понятных аномалий. Сто лет — вот, сколько потребовалось, чтобы поставить точку в истории с Джастис. Сколько ещё их надо, чтобы разобраться с Тем Человеком? Столько же? Два, три, пять раз по столько? Плевать. Гиары не стареют. Если это всё, что случится, то у него в распоряжении время всего мира. Беловолосый подонок ускользал — и от встреч, и от ответов. Один раз замаячил на горизонте, выдал несколько туманных фраз и скрылся от заслуженного возмездия. Но так не могло продолжаться вечно. Он сам дал Бэдгаю эту проклятую силу гиар, и однажды она должна была его настигнуть. Сол прошуршал газетным обрывком, в которые в этой глухомани заворачивали сандвичи. Порядком замусоленный разворот обнаружил фотографию знакомой белобрысой физиономии. "Скандал в Иллирии: дело о сокрытии гиаров". Не перевелись ещё идиоты, мрачно подумал Сол. Одни сочиняют безвкусные заголовки, другие — лезут в очередную петлю, чтобы доказать очередной высокоморальный бред. В том, что международная заварушка — дело рук самого Кая, он не сомневался. Маловероятно, что мальчишка мог ошибиться настолько, чтобы действительно вляпаться в такую глупость. Значит, теперь он пытается на собственном примере доказать миру, что гиары — хорошие и не нужно их бояться? Придурок. Четыре года назад его бы казнили, стоило бы об этом только заикнуться. "Казнили", — неприятно отозвалось в голове. Бэдгай отложил обрывок и задумчиво потер переносицу. Бред какой-то. Освободившееся внимание привлек разговор за соседним столиком. — Жалко парнишку, — жеманно жмурясь, протянула девица средних лет. — Хо-ро-о-шенький... — Ха, скажешь мне тоже, — буркнул её кавалер. — "Хорошенький"! А вот натравил бы он на нас своих домашних гиаров! Поделом ему. — Ну, может, они и вправду не опасны без "этой"... — пасс руками обрисовал какую-то громадину. — Зачем ему "главная"? Он их выдрессировал так, что они его слушаются. Скомандует напасть — нападут. Скомандует — на нас. Поняла, зачем его убирают? — Убирают? — вклинился в разговор Сол. — А? — на лице парня не читалось восторга по поводу появления непрошеного собеседника. — Ты что, газет не читаешь, дядя? "Дядя" смерил его тяжелым взглядом, и парень закашлялся. — Этих? — Сол притянул обрывок. — Эт... Так этому уже недели три! Они же уже... Погоди, сейчас. Извернувшись, парень полез в карманы висевшей на спинке стула куртки, а на Сола навалилось странное предчувствие. Чёрт побери, что значит — убирают? Снимают с поста? Или снимают голову? Всё это время он считал это глупой выходкой Киске, пытающегося привлечь внимание масс к показавшейся ему важной проблеме. А если нет, и тот вправду влип? Из-за своего характера Кай вечно ухитрялся влезть в какую-то чертовщину. В памяти всплыл случай в Риме, когда Кай, наплевав на рассудочные доводы, остался прикрывать отход отряда и едва не погиб в драке с L-гиаром. Сол отлично помнил, как пытался дозваться до него среди шума боя. Чёртова тварь взорвалась прямо на глазах, и Сол уже решил, что мальчишке пришел конец, когда в клубах пыли вдруг разглядел, как тот, живой и невредимый, удивленно крутит головой среди обломков. Придурка спасло чудо. — Лови, — раздалось над головой. Сол поднял глаза — парень протягивал сложенную в несколько раз и порядком помятую газету. На первой же странице красовался официальный снимок экс-короля при всех регалиях. Скверный знак. Сол начал пробираться сквозь изобилующий официальщиной текст. "...завершился процесс по делу, всколыхнувшему мировое сообщество... ...один из наиболее известных военных деятелей Крестовых Походов... напоминаем, был назначен главой Священного Ордена при сомнительных... нельзя исключать, что обвинения против действующего начальника были тщательнейшим образом фальсифицированы...". Сол старался читать по диагонали, но цепочки слов, выворачивавшие наизнанку правду, всё равно лезли в глаза. "...доверием... во главе Иллирии... обвинён... заключён... расследование... отказался сотрудничать...", — с нарастающей скоростью вспыхивали ключевые слова. — "...признал свою вину". "Допрыгался", — отбирая лишнюю секунду, мелькнуло в голове у Сола, пытавшегося поскорее разобраться, в чем дело. "...приговорён к смертной казни, — наконец сообщила газетёнка в традициях поганых некрологов. — Приговор будет приведен в действие...". Спинка визгливо хрустнула — Сол с силой откинулся назад. — Какое сегодня число? — он не осознавал, что скрипит зубами. Его невезучие собеседники были уже на грани того, чтобы успешно удрать от угрюмого психа. Парень беззвучно раскрыл и закрыл рот, ещё стараясь исподтишка оттолкнуть спутницу себе за спину. Но физиономии сказали Солу всё. С треском взмыли обломки. Внутри пекли позывы заорать, взвыть, разнести к чертям всё, что попадется под руку. Только не оставаться с беспомощным осознанием того, что в долбанных тысячах километров мальчишка доживает последние минуты. Сол не глядя выпростал руку из останков стола, не замечая ничьих перекошенных физиономий вокруг. Опоздал. Опоздал ещё раз. Кретин. Знай он, что Каю взбредет такое в голову, взгрел бы его так, что тот бы к чёртовой матери зарекся лезть под удар. Сол на миг остановился, разжал кулак и, повинуясь забрезжившей догадке, с ругательствами рванул к выходу. По прямейшей траектории, не разбирая дороги и истерических возгласов. Глупые надежды были прерогативой мальчишки. Но теперь именно его давний соперник мчался сломя голову в стремлении не упустить жалкий, невозможный шанс на проволочку, цепляясь за них же и одновременно понимая, что это не его случай. Придурка могло спасти только чудо. Не он. Он опять не поспевал вовремя. *** Денёк выдался солнечным. Хотя, сколько помнила Диззи, такими были все дни на "Медузе" — теплыми, иногда странными, но очень весёлыми. Она ловко переставила тазы, махнула полотенцем, отгоняя назойливую мушку. На воздушном корабле было непривычно тихо, только гудели турбины двигателей. Джонни и почти все девочки отправились на ярмарку. Син — как же он здесь освоился за эти месяцы! — так просился с ними, что она не смогла отказать. Наверное, они сейчас вертятся у ярких прилавков. Девчонки окружили ларьки с ватой и сладостями... ну, и украшениями, а Джонни пытается под шумок от них улизнуть к более "джентльменским" вещам. А Син... кружится пятый круг на карусели? Молодцы. Диззи невольно прижала руки к груди, вспомнив ещё одно дорогое имя. Где он сейчас? Ещё там, да?.. Ну когда же он уже вернется? — Ди-и-изи. Ты закончила? — донесся голосок Эйприл. Наверное, ей тоже хотелось побыть на ярмарке, но очередь дежурить есть очередь дежурить. И не может ведь корабль остаться совсем без пилота. — Сейчас-сейчас, — откликнулась Диззи. — Мне только проверить, нет ли стирки в техотсеке! Девчонки нет-нет да оставляли что-нибудь у двигателей. Надо бы прибрать. Каблучки Диззи зацокали по ступенькам. Она проворно оглядела комнатушку, сразу наметив горку тряпок на столе с деталями. Подхватила с разукрашенной цветочками трубы забытую косынку, заглянула на всякий случай за другую... На самом деле это как игра, улыбнулась Диззи, добравшись наконец до стола. Сгрузила в таз вещички, мельком кинула взгляд на разложенные на газете детали... И остановилась. Ничего особенного там не было — какая-то заляпанная маслом фотография лысого человека. Но всё-таки с ней ...было что-то не так. Диззи отставила таз в сторону и, осторожно отодвинув детали, потянула лист на себя. Странно... Она посмотрела бумагу на просвет, перевернула, расправила фотографию. И резко отшатнулась, от неожиданности едва не сев на пол. С листа смотрел Кай. — К-Кай... — Диззи потянулась, чтобы стереть пятна, но отдернула пальцы, словно её ударило током. Что с ним случилось? Почему он так выглядит?! Что с ним сделали?! Буквы были заляпаны настолько безнадежно, что казалось, что кто-то поступил так нарочно. Диззи метнулась к круглому окошку, прижала лист к стеклу, пытаясь разобрать строчки. И они начали проступать. "...возможно, с казнью Кая ...ске подошла к концу одна из страниц... ...таются в прошлом Крес...вые походы и их покойные деятели. Гиары и проблема их сущес...". Диззи и не интересовало остальное — она выхватила слова "казнь" и "покойный" и больше ничего не видела. Глаза застилали слёзы. "Мэй, Джонни, девочки, где вы?! Скажите мне, что я что-то не так поняла! Что же это такое? Он ведь не мог умереть! Пожалуйста! Его не убили! Скажите мне... Ундина, Некро, кто-нибудь...! Они же его не убили!.." Ей отчаянно хотелось, чтобы кто-то показал выход из этой затмевающей мир боли, из этой пропасти, из этого кромешного безумия. Он же не мог умереть! Откликаясь на зов, Некро и Ундина обрели форму, склонились над ней. — Почему... они... его... убили? — задыхаясь, беспомощно спросила Диззи. Крылья молчали. Он же защищал. Был со всеми добр. Помогал. Хотел, чтобы было правильно. Всегда верил. Он же обещал вернуться к ним с Сином! Кай! Тут-то её и настигло немилосердное и бесповоротное понимание. Кай мёртв. Мёртв. Диззи слишком хорошо понимала это, в истерике мечась от стены к стене, натыкаясь на предметы, то ли падая, то ли всё ещё стоя на ногах. "Мёртв", — повторило эхо. — Не-е-е-е-т! — закричала она, заставив замолчать голоса, ветер, моторы — весь окружающий мир. — НЕТ, — прошипела смыкавшаяся вокруг тёмная пелена. ОН НЕ МЁРТВ. ЕГО УБИЛИ. Диззи больше не была одна. Рядом с ней, мерцая алыми глазами, щеря заострившиеся зубы, оттеснив на задний план боль и всё, что её когда-либо волновало, стояли все образы, все грани её способностей. Кай не умер. Это они посмели его убить. *** Охотники за головами ходили по тонкой грани между соблюдением и нарушением закона. Солу не составило труда найти того, кто за круглую сумму выложил ему нужные записи. Слетевшихся на зрелище "королевской" смерти падальщиков хватало. Мысль о том, что он не помог, была давно загнана в дальний угол черепа, в котором Сол держал вещи, за которые чёртов мир имел право с ним поквитаться. Когда поквитается сам с собой. Сначала на экране плясали точки помех. Долго, нудно, испытывая терпение, нагоняя мысль о том, чтобы пойти и взгреть всучившего фальшивку наглеца. Потом показалось само помещение. Слишком много народа, пришло в голову Солу. Наблюдатели Совета Наций, представители стран, судейские, оцепление, кто-то ещё. С улицы не пускали, но их всё равно было слишком много — настолько, что начинало смахивать на шоу. Средневековая забава. Сол слишком ясно видел цели запустивших этот "суд", чтобы лишний раз рассуждать об этом. Человечество соскучилось по гиарам. Начало грызться. Вожакам понадобилось пугало, чтобы заставить их опять сбиться в стаю. Придурок попался под руку. Какая страшилка лучше истории о волке в шкуре овцы? Кай стоял по струнке, опустив руки так, словно на них и не было наручников. В своей любимой униформе — последнее ли желание, дань ли зрелищу. Стоял в окружении охраны и спокойно слушал приговор. Выбритый налысо и из-за этого ещё более осунувшийся. Он казался неживым — то ли оттого, что Сол уже знал его участь, то ли оттого, что вправду загнал глубоко внутрь всё, что его когда-либо беспокоило. Газетёнки не слишком переврали список обвинений, но кое-что всё же опустили. — Желаете что-либо сказать? — отдавая дань формальностям, поинтересовалась судейская мантия. Кай желал. Он вскинул голову, и на его лице на какой-то миг появилась прежняя живость. — Вы ошибаетесь, — голос мальчишки звучал так же убеждённо, как и всегда, когда на него находило стремление добиться незыблемой, совершенной справедливости. — От других живых существ гиаров отличают только их способности. Отношения между нашими расами изначально развивались в неверном ключе. Печально известная Джастис была психически неполноценна из-за проведённых над ней экспериментов. Пожалуйста, послушайте. В гиарах не заложено стремление к убийству. Они...! Камера моргнула и дёрнулась в сторону, но Сол успел увидеть среди помех россыпь алых капель. Придурок. Камера отодвинулась, мелким планом показывая, как Кая под руки подводят к стоящему к отдалении креслу. Усаживают, надевают обруч с электродами, закрепляют фиксаторы. Походило на чёртову игру в куклы. Кай до заторможенности спокойно делал то, чего от него требовали. Из последних сил держал лицо — или, может, его слишком сильно приложили в стремлении заткнуть. Не сопротивлялся. И не раскаивался. Солу хотелось расколотить экран об пол и хотя бы так прекратить это, но он знал, что ничего этим не изменит — как знал и то, что произойдет дальше. От ругательств он удержаться не мог — и не пытался. Камера опять сдвинулась, каким-то образом оказавшись на линии взгляда Кая — потухшего, но ещё сохранявшего твердость. А потом рубильник на заднем плане щёлкнул. После включения электрического стула ток убивает человека в течение двадцати секунд, но Сол, ощущая, как в груди зашевелился ужас, видел, как Кай приподнимается и, отчаянно морщась от боли, ещё пытается что-то выговорить. Чёртова совместимость с магией молний — это он додумал уже позднее. Та самая, о которой не вспомнила ни одна гуманная скотина. Она и дала эти несколько секунд перед тем, как выражение вывалившихся из орбит глаз стало бессмысленным. Сол был почти уверен, что сумел разобрать последние слова мальчика. И согласился бы молиться, чтобы жуткое послание никогда не дошло до адресата. Только поздно. Через какую-то пару дней Европа окрасилась алым. *** ЦВЕТ: КРАСНЫЙ **** ...Солу оставалось одно — выбросить вперед меч. Время растянулось, выгнув пространство в кривую ленту. Когда оно выпрямилось вновь, металл уже прошел сквозь тело. Диззи растерянно посмотрела вниз, словно не понимая, что же не так. Сумасшедшая забыла о такой простой вещи, как защита, а быть может — и вообще о том, что она смертна. — Гхх... — вырвалось у неё вместе с тоненькими струйками крови. Невероятное, но произошедшее наконец уложилось в голове у Сола, и он вздрогнул, едва не выронив Клинок Огненной Печати. Будучи не в состоянии отвести взгляд, он смотрел — смотрел, как лицо девочки превращалось в безжизненную маску, как в последний раз расширялись её зрачки. Пять лет назад совершенно так же, на расстоянии одного клинка угасали золотые глаза её матери. — Мне не больно, — тихий голос вывел его из оцепенения. — Мне уже ничего не больно... — улыбнулась Диззи. *** — Ты. Щегольски одетый мужчина с видом большого одолжения приподнял шляпу и зыркнул голубым глазом. — ..хозяин корыта "Медуза"? Оскорбленно осклабился. Но узнал, был уверен Сол, хоть их знакомство и было шапочным. — Есть разговор не для лишних ушей. — Назови-ка хоть одну причину, почему бы тебе не пойти к чёрту. Сол скосил глаза и окинул глазами забегаловку, где ему после нескольки недель поисков удалось подстеречь капитана воздушных пиратов. — Две. — Хорошая и плохая? — прищурился Джонни. — Одна тебе не понравится. Вторая не понравится намного больше. Пират пожал плечами. Валяй, мол. — Один... Сопляк. Нормальное слово, когда-то неплохо поддевавшее многоумного Киске. Тот умер, и вместе с этим запаршивела и способность Сола его так называть. — ..человек по имени Кай считал, что я его друг. Нейтральный кивок. — Одна, — любезно подсчитал пират. Сол выдержал паузу. Вторая висела у него на душе камнем ещё тяжелее. — Я убил ...Диззи. Сол умел отдавать должное выдержке. У сидевшего перед ним человека хватило её, чтобы усидеть и даже беспечно пробарабанить костяшками по столу. Что скрыли черные очки, знал один чёрт. — Бедная... девочка, — наконец отозвался Джонни. — От меня-то тебе что надо? — Газетёнки говорили, что Кай скрывал гиаров. Джонни пожал плечами. Всё доказано, все наказаны. Что уж тут, действительно? — Гиаров, — с долей раздражения повторил Сол. — Твои сокомандники были близкими друзьями Диззи. Она пришла к вам, когда Кай влип. Если эти скоты не заврались, у вас живет кто-то ещё. — Я... знаешь ли, не люблю... когда запускают нос в дела моей команды, — нарочито потянул Джонни. По факту пират уже подтвердил его предположение, и теперь ему предстояло отвести его к мелкому гиару, пусть Солу даже пришлось бы тащить его через полконтинента за шиворот. — А меня чертовски достало убивать по командному гиару каждые пять лет. Джастис, Диззи... В этом проклятом списке уже достаточно имён. — Вы пытались её остановить? Джонни не ответил, только непонятно куда и как зыркнул за своими очками. — Чёрт побери, — Сол одинаково терпеть не мог две вещи: убеждать и игру в одни ворота. — Я имел дело с гиарами, и услежу, чтобы этот ребёнок держал свои силы в узде. Слышишь меня? — Попробуй тебя не услышь... — Джонни наконец шевельнулся — и одним махом поднялся с места. — Потеряешься — ждать не буду. *** "Медуза" выглядела лучше, чем он ожидал. Стоило удивиться, что заставившая Европу дрожать и истекать кровью ушла отсюда без погромов — почти незаметно. Сол видел только несколько подпалин на палубе. Каприз или последняя благодарность тем, кем она когда-то дорожила? Из жилых отсеков слышался гул голосов. Перспективы быть втянутым в эту возню напрягали. — Жди здесь, — похоже, Джонни пришла полярная мысль, что общение с таким мрачным типом только испортит настроение команде. — Я приведу его сюда. Сол прислонился спиной к баку, машинально пошарил в кармане в поиске сигарет. Хотя и не собирался курить при ребёнке. Ещё нахватается — потом не отучишь. ...Вот же зараза. Вскоре послышались шаги. Размеренные взрослого и более лёгкие детские. Сол прищурился и немного повернул голову, разглядывая причину своего посещения. Не копия, как любят выражаться восторженные родственнички, но чей сын — тоже не перепутаешь. Значит, всё-таки мальчишка. Упростит дело. Сол не слишком понимал в детях, но мелкий выглядел больно хмуро, когда увидел, кто его ждет. — Здрасьте, — зеленый глаз смотрел в упор. Джонни не приврал насчет второго и способностей. — Здорово, — отозвался Сол. — Кого ожидал увидеть? — Папу, — небрежно сунув руки в карманы, заявил ребёнок. — Не маму. — Мама не заставляет таскаться куда зря. — Как звать? — Диззи. Да не твою мать, попросилось на язык. — Тебя, мелкий... Малой насупился в лучших традициях папаши, но ответил: — Син. *** Ребёнок отключился почти сразу, как Сол посадил его на закорки. Вот таким спящим он был почти терпим. Сол не учился обращаться с детьми, тем более с такими мелкими... и с таким шилом в заднице. Оставалось только догадываться, кто его так избаловал — Диззи, "Медуза" или генетическая наследственность. На то, чтобы убедить засидевшегося на корабле ребёнка не носиться по всей округе как придурок, ушло с полдюжины подзатыльников. — Ста-арик... — потянул заворочавшийся Син, умудрившись зевнуть ему почти что в ухо. — Старик? — Раз я "мелкий", то ты — "старик". Сол хмыкнул и, двинув плечами, переместил "груз" поудобнее. Обрадованный пришедшей в дурную голову идеей сыграть в "конячек", "груз" в восторге фыркнул и подпрыгнул у него на спине ещё несколько раз. Не слишком он и огорчился, будучи моментально оттуда снятым за шиворот. — Топай, — велел Сол и, не оглядываясь, продолжил путь. — Старик, а куда мы идем? — вскоре донеслось до слуха. — Куда надо, — отозвался Сол, чувствуя, что лимит его терпения на ближайший час досрочно подходит к концу. — Старик, а мы обедать будем? — Будем, — почти дружелюбно ответил Сол. Лопал мелкий и впрямь немерено. — Старик... — Достал уже, — отозвался Сол, но что-то в тоне ребёнка заставило его скосить взгляд. Син остановился и потер левый глаз. Видя, что Сол на него смотрит, быстро убрал руку за спину. — Липпи, когда думала, что я не слышу... Она сказала, что я сирота. Я знаю, что такое "сирота". Он был почти готов разреветься, но "держал лицо". Обругав его бестолковых родителей, Сол развернулся и, прошагав к ребёнку, присел на корточки. — Сирота — это тот, чьи родители умерли, — сообщил Син. Не скрытый повязкой глаз блеснул. — Где моя мама... и папа? Почему я не могу к ним пойти?! Мама... мама говорила, что у нас с ней другие способности. Но я не понимаю, почему мне нельзя из-за этого с ней увидеться! Сол молчал. Как он мог объяснить ему всё это? Что Син — командный гиар, что его родители мертвы. Что Кай хотел, чтобы Син мог нормально жить на этой планете в мире с людьми. Что был убит ими же за это. Рассказать, что произошло с бедняжкой Диззи... О Джастис. О себе, своей сущности, роли во всей чертовщине. Сол знал, что окажется перед этими вопросами, уже в тот момент, когда к нему пришла догадка о существовании Сина. Только не рассчитывал, что это случится так скоро. Прототип хмыкнул. Он и не ждал, что будет просто. — Малой, послушай... ________* в эпиграфе использован текст песни Boa — Duvet [ Похоже, ты не понимаешь. Постыдись – ты казался честным человеком. Все страхи, которые ты так бережно скрывал, Обернутся шепотом в твоих ушах. ] * в случае казни на электрическом стуле действительно бреют для лучшего прилегания контактов к голове